В Париж на поминки

скачать книгу бесплатно


Номер был обставлен старинной мебелью, с потолка свисал кремового цвета абажур времён наших бабушек, комната была светлой и уютной.

Пока я переключал программы по телевизору и приводил себя в порядок, Фуад появился с картой и потрясающей новостью.

? Номер нам забронировал Максуд сегодня утром и убедительно просил, чтобы комната была с одной кроватью. Представляешь! Каков…

? Всё понятно, шутник! Отомстил он нам, но ничего, мы в долгу не останемся. Попадёт он к нам в лапы… Хорошо, открывай карту, посмотрим, где эта улица.

Убрав вазу с цветами, мы на столе разложили карту Парижа.

? Где это, как ты думаешь? Город большой…

? Может, тебе к карте и компас дать,? предложил я.

? Точно, без компаса нам не найти.

? Остряк, найдём без компаса и навигатора. На визитке указано Вильсона, 12. Это, я понимаю, номер дома у них. Максуд сказал, в десяти минутах ходьбы от отеля вот и ищи.

Мы нагнулись над картой, искали недолго. Фуад вскрикнул и показал на улицу недалеко от реки:

? Вот она, видишь, латинскими буквами написано Wilson. Теперь посмотрим, как туда пройти. Вот наша площадь Терне, ? и указал за балкон. Смотри, идём по улице Ваграм, проходим площадь перед Триумфальной аркой, затем улица Марсеау или что-то вроде этого, и мы на улице Вильсон. Всё!!

? Всё так всё. Вставай и пошли. Времени мало и карту не забудь.

Радостные, под улыбку нашей милой хозяйки, мы вышли на встречу с “городом любви”. Париж нас встретил солнечным днём, мы огляделись, посередине площади Терне была станция метро, газетная будка и несколько скамеек. У деревьев бегали дети, несколько пожилых что-то бурно обсуждали и тыкали пальцем в газету. Дислокация ясна, можно идти. Пройдя по левой стороне улицы Ваграм, мы увидели знаменитый проспект ? Елисейские поля. Пока мы оглядывались, рядом встал двухэтажный экскурсионный красный автобус, кто-то Фуада окликнул, и он пошёл к синему “Fiat”, стоявшему у тротуара. Я продолжил рассматривать здания по обе стороны проспекта, ширина которого было не меньше шестидесяти метров. Что меня удивило, на главном бульваре Парижа здания были выдержаны в одном стиле и не выше семи этажей с мансардами. Я рассмотрел все ближайшие дома и людей в пределах видимости. Слева виднелась реклама, приглашающая в знаменитый ночной клуб на Елисейских полях– “Le Queen”. Пройдя вперёд, в окружении людей на крутящемся постаменте я увидел роскошные лимузины: “Jаguar XJ” серебристого цвета с изумительным дизайном, красавец “BMW Z4” с увеличенными габаритами, новый флагман “Audi” – представительский лимузин со спортивным характером, “Bentley Continental GT” c комфортабельным салоном класса «люкс» ? все выглядели потрясающе. Автомобили окружали рекламу об открытии международного Парижского мотор-шоу 2002, на котором выставлялись лучшие моделями этого года. Стояла прекрасная осенняя погода, и поэтому народа было много, в основном, конечно, туристы со всего мира. Фуад, нагнувшись, стоял у автомобиля“ Fiat” и разговаривал с кем-то внутри машины. Надо было спасать водителя, я вернулся и подошёл к ним. Оказывается в машине сидели два жуликоватых молодых итальянца и старались продать Фуаду за пятьсот евро замшевый пиджак в пакете. Наивные, они думали о нём слишком хорошо. Я встал рядом и со смехом следил за этим спектаклем. Фуад, сбивая цену, довёл её до ста долларов, затем умудрился опустить ещё на сорок долларов. Итальянцы что-то доказывали, размахивая руками, кричали, показывая лейбл на пиджаке, но Фуад упорно продолжал сбивать цену. Даже на расстоянии было видно, что пиджак из искусственной кожи, цена которой не больше тридцати долларов. Если было бы время, я не стал бы мешать ему издеваться над ними, но надо было идти. Я взяв за локоть и оторвал Фуада от них, итальянцы радостно и с облегчением вздохнув, замахали на прощание. Фуад хихикнул и тут же, повернувшись ко мне, произнёс:

? Ну и зачем ты помешал, ещё немного и пиджак был бы наш за сто российских рублей,? и обернувшись, помахал итальянцам. ? Чао! Коммивояжеры хреновы.

Мы перешли на другую сторону и, заглянув ещё раз в карту, пошли по улице Марсо по направлению к Эйфелевой башне, верхние этажи которой уже виднелись. Улица Вильсон открылась неожиданно. Подняв головы, мы увидели дом номер два с кондитерской на первом этаже. Под номером четыре был бутик женской одежды. Так, двигаясь по правой стороне, мы приблизились к дому номер двенадцать. Здание было угловое, шестиэтажное, хорошо сохранившейся постройкой с красивыми ажурными большими балконами, прошлого или, может, даже позапрошлого века. Я достал визитку Аслана и набрал номер. Незнакомый женский голос быстро и непонятно что-то сказал. Она говорила так быстро, что даже Фуад, прослушав несколько раз, не смог ничего разобрать.

? Интересно, что она сказала?

? Ты у меня спрашиваешь? Давай садись.

Напротив входа у кромки тротуара стояла скамейка. Широкая входная дверь была изумрудного цвета с двумя бронзовыми ручками и барельефом над дверью. Справа от двери был установлен домофон. Я подошёл к двери и наугад нажал на несколько кнопок, дверь не отреагировала. Зайти запросто не получилось. Значит, будем сидеть и ждать. Ничего нет хуже, чем ждать и притом на голодный желудок. Посидев пятнадцать минут, Фуад вскочил и огляделся:

? Всё, я не могу. В самолёте мы еду проспали и неизвестно сколько нам сидеть. Я пойду и принесу что-нибудь из кондитерской. Тебе что принести?

? Люля-кебаб, пити и побольше зелени. Фофа, а вдруг дверь откроется. Мне что, её ногой держать?

Фуад уже нёсся направо и не слышал меня, а вернее делал вид, что не слышит. Слева в конце квартала за решёткой виднелся сад, из которого доносился детский смех. Окна на первом этаже были большие, слева от входа было только одно окно, наверное, эта комната консьержки. Может, постучать ей в окно, попросить, и она откроет дверь. Открыть, может, и откроет, а впустить вряд ли. Хотя окна на первом этаже без решётки, получается, квартирных краж у них нет. Время тянулось долго и хотелось кушать. Размышления мои прервал прибежавший Фуад:

? Вот, держи, только круасаны и кофе. Эта кондитерская клуб для пожилых людей, живущих поблизости, такие прелестные старушенции в шляпах, умрёшь. Надо было взять побольше, тебе вряд ли хватит,? сказал, увидев, как исчезают один за другим круасаны.

Я жевал и слушал Фуада.

? Теперь они все уже мои подружки. Я рассказал им, как мог, откуда мы приехали, про нашу страну и народ. И даже спел им немного. Сейчас, наверное, придёт одна из них и поможет войти. Они уже идут. Поцелуй ручку, им будет приятно.

? Всем? ? поперхнувшись кофе, спросил я.

? Нет, через одну, ? с усмешкой ответил он.

Я вынул из кармана платок, вытер губы и приготовился к поцелуям, лишь бы они открыли двери. Старушки, толкая друг друга, долго что-то говорили, из чего я понял только отдельные слова. Приходилось мило улыбаться, кивать головой и делать понимающие глаза. Беспрерывно щебеча, они окружили нас, перебивая друг друга, мы увидели открытую дверь и нас пригласили войти. Фуад на прощание сказал им всем “merci” и обещал старушкам обязательно посетить их… Лифт оказался таким же скрипучим, как в отеле, и поднимался он так же медленно и долго. Внутри стояло маленькое бархатное кресло, такое же древнее, как и лифт. Фуад сел в него, кресло под ним угрожающе заскрипело.

? Разбуди, когда приедем.

Наконец мы оказались на пятом этаже. Дверь лифта открывалась обычной защёлкой, такой, какие ставят в амбаре. На этаже были три двери с медными табличками, стены покрыты дубовыми панелями с резьбой. Одна дверь была полуоткрыта, и мы заглянули внутрь. Где-то из глубины квартиры доносились голоса. Пару раз кашлянув, мы попали в большую комнату с окнами, выходящими на реку. Пройдя через две большие и светлые комнаты, мы оказались в угловой комнате с балконом, выходящим на боковую улицу. Около окна, спиной к нам, стояла женщина в длинном строгом вечернем платье тёмно-серого цвета с глубоким вырезом на спине и весело мурлыкала по телефону. Если судить по хорошенькой фигурке, то это должна быть молодая девушка. Как бы эта фигурка не устроила нам истерику и не собрала всю парижскую жандармерию. Между нею и нами стоял низкий стол и канапе с креслами. Первым делом, пока мы не испугали её, надо задвинуть этого «обросшего» с ног до головы, подальше хотя бы на первый момент.

? Стой за спиной. Выйдешь, когда я толкну локтём. И сделай доброе лицо, не гримасу, а доброе, я сказал. Может быть истерика!

Неожиданно она повернулась, продолжая говорить по телефону. Мы застыли как минёры, ожидающие взрыва, с жалкими улыбками на лицах. Она продолжала говорить по телефону, не замечая нас, стоящих перед ней. Затем снова отвернулась. Фуад заёрзал за моей спиной и пришлось локтём успокоить его. Мы продолжали молча стоять. Затем она резко повернулась, бросила трубку и уставилась на нас. Мы онемели. Я поправил галстук и пригладил волосы. Фуад, посмотрев на меня, погладил бороду. Долгую гробовую тишину в комнате прервала она, спросив что-то на французском языке. Я сходу толкнул локтём Фуда, поняв, что самое страшное позади, и всё благополучно закончилось. Появившись из-за моей спины, он начал, как я понял, объяснять, кого мы ищем. Открыл карту Парижа и разложил её на низком столике, а я вытащил визитку. Мы, как генералы, ведущие войско в атаку, нагнулись над картой и показали маршрут нашего поиска. Она стояла в стороне и слушал, нахмурившись, но по мере того, как мы рассказывали, вернее, Фуад рассказывал, я только водил пальцем по карте и размахивал визиткой перед ней, она менялась в лице. Затем на губах появилась улыбка, она прошла к канапе, села вполоборота, как бы немного боком. Небрежно закинула ногу на ногу и протянула руку за визиткой, а прочтя, заразительно засмеялась и пригласила сесть.

? Николь, ? сказала она сладким мелодичным голосом и повернулась в мою сторону.

Только теперь я спокойно разглядел её. Глаза зелёные, но есть и сероватый цвет, чудесные каштановые волосы, милый подбородок и полуоткрытый рот с ровными рядами белых маленьких зубов. Возраст где-то около сорока, не больше. Однако выглядит значительно моложе. Она поймала на себе мой взгляд и для большего эффекта опустила длинные свои ресницы. Мы обменялись взглядами. Длинные и густые ресницы затрепетали.

Я отвёл от неё глаза, чтобы не ослепнуть, открыл рот и простояв несколько минут с открытым ртом, произнёс:

?Меня зовут Малик, ? сказал я зачем-то на английском, пожал ей ручку, затем почему-то добавил. ? Юрист.

Фуад пройдя сбоку, бесцеремонно вклинился в наш “разговор”. Слегка повернув красивую головку, она посмотрела на него, а он тут же спохватился, что поступил нетактично и поспешил исправиться, широко улыбнувшись. Николь снова повернулась в мою сторону, но теперь зазвенел телефон. Та нить, которая начала завязываться между нами, так и осталась без узла.

Николь объяснила нам, что мы пошли совсем не в ту сторону, и в Париже есть две улицы Вильсона. Вернее, одна из них улица Вильсона, а другая – проспект Вильсона, и мы находимся сейчас на проспекте. Мы снова нагнулись над картой, уже втроём. Николь начала водить по карте маленьким пальчиком, с близкого расстояния были видны крохотные ямочки на щеках, нагнувшись, я ещё почувствовал необычайный запах её волос. После недолгого поиска она показала на карте ту улицу, которую мы искали. Надо было возвращаться обратно и от площади Терне пройти налево по улице Ваграм до площади Бресиль, пересечь её и идти по улице Курсель, которая затем переходит в улицу Вильсона. По карте как будто недалеко, но идти придётся минут тридцать– сорок. Предложила подождать её шофёра, который должен был заехать за ней и отошла к телефону, который в это время зазвенел.

? Малик, надо было поцеловать ручку.

? Спасибо, я нацеловался со старушками, ? и кивнув в сторону Николь, спросил вполголоса. ? Сколько ей лет, как ты думаешь?

? Думаю лет сорок пять-сорок семь, а может и больше.

? Ты что говоришь!

? Морщины ты её видел?

? Нет у неё никаких морщин

? Значит, тебе надо очки, если ты не видел морщины у неё на лбу и даже на носу.

? И всё же выглядит она хоть куда, ? возразил я.

? Для женщины бальзаковского возраста может быть и ”хоть куда”, но не больше.

?А ты знаешь, про какой возраст женщины писал Бальзак?

?Наверно о таком, ? неуверенно сказал Фуад и показал на неё.

?Вот именно, Бальзак…

Николь, отложив телефонную трубку, смотрела на нас с любопытством. Затем подошла и внимательно глядя на нас, протянула руку в сторону портрета и спросила что-то на французском.

Чуть повернув свою прелестную головку, она слегка прищурилась и окинула меня изучающим взглядом. Я промычал, не зная, что сказать, затем на всякий случай закивал головой. На стене висел портрет любителя пышных застолий, толстого чудака с пышными усами в простой светлой рубашке из полотна. Хмурое и чем-то недовольное выражение лица говорило о том, что его оторвали от вкусной еды. Наверное, это портрет её отца, а может быть и деда или какого-нибудь другого французского родственника.

Фуад был занят изучением интерьера комнаты и поняв, что надо выходить из положения, я толкнул его локтём. Наконец он “проснулся” и повернулся к нам.

? Хватит рассматривать комнату, ? прошипел я.

? Это будуар!

? Не имеет значения.

? Будуар ? эта мечта каждой женщины.

? И твоей тоже? Лучше узнай, что она хочет.

Фуад переспросил Николь, затем задумался, почесал бороду и сказал:

? Насколько я понял, она спросила: “Вы знаете, кто это?”.

Этим чудаком на стене оказался французский писатель девятнадцатого века Бальзак, а Николь активный член общества любителей его творчества. Она взяла меня за руку и подвела к портрету. Рама была такой же внушительной, как и сам Бальзак, вернее, правильно было произносить Оноре де Бальзак. Портрет был обрамлён в пышную золочённую раму с бронзовыми накладками и украшенную затейливым орнаментом. Я согласился с Фуадом, что только после смерти творческий человек получает позолочённую рамку. Николь ещё долго рассказывала о нём. То, что она говорила, я не понимал, но что она хотела сказать, понял даже я, вернее сказать, догадался. Потом мы узнали, что она приняла нас за испанцев, и что у нас в начале был очень смешной вид. Но тогда непонятно, отчего у неё был такой испуганный вид. Проходя через комнату я увидел из окна нижнюю площадку металлической башни, построенной Эйфелем. Около туалетного столика, инкрустированного изображением птиц, мы пропустили её вперёд к двери, и у меня была отличная возможность ещё раз оценить её стройную фигуру и походку. На мой вопрос, читал ли он хоть один роман Оноре де Бальзака, Фуад на ходу отрицательно покачал головой. Он, кроме вывесок на улице, разумеется, ничего ни читал, а бильярд занимал всё его свободное время. Я читал, но только сборники рассказов. В школьные годы “Озорные рассказы” Бальзака считались суперэротической книгой как и “Декамерон” Джованни Боккаччо. На прощание Николь, надев ажурную шляпу с широкими полями, вручила нам билеты на сегодняшний творческий вечер в доме-музее Бальзака, который, оказывается, располагался недалеко: надо только свернуть влево и пройти вперёд вдоль реки по проспекту Вильсон. На прощание я вспомнил и сказал “оревуар”, на что она изумлённо посмотрев на меня ответила “абьенто”. ? Что она мне сказала? ? спросил я, когда мы вышли из лифта..

? Это переводиться “до встречи”, и раз к тебе такое внимание, значит ты и посетишь вечер, почтишь память писателя и заодно поближе познакомишься с Николь. Она организатор сегодняшнего вечера, – засмеялся Фуад и добавил: ? Я видел, как она на тебя смотрела. Она твоя. Это стопроцентный вариант.

Консьержка пристальным взглядом проводила нас, не поняв, на каком это языке мы говорили.

? Перестань говорить ерунду и поспеши.

Обратно мы шли уже быстрым шагом, не оглядываясь по сторонам. Елисейские поля мы пересекли вмиг, и я снова застыл у блестящей на солнце “Audi”. Как налетел на меня Фофа, я даже не почувствовал. Мы замерли перед ними, машины о которых мечтает, наверное, каждый настоящий мужчина. Машины, увидев которые забываешь даже про женщин. Это были премьеры Парижского мотор-шоу, лимузины с подлинно спортивным характером и всевозможными прибамбасами. Мы обменялись грустными улыбками, Фуад встал рядом и начал переводить:

“Audi” ? двигатель объёмом 335л. с, полный привод Quattro,6-ступенчатый автомат Tiptronic,переключение передач кнопками на руле. Электронные системы стабилизации, шикарный комфортабельный салон класса «люкс».

Я остановил его движением руки и уточнил:

? Синий вариант этого лимузина я видел в фильме “Жажда скорости”.

Фуад удивлённо поднял брови и продолжил:

? “Jaguar XJ” ? двигатели: с турбонадувом 400л.с. Автоматическая трансмиссия и электронноуправляемая пневмоподвеска, автоматически выравнивающая машину.

“Bentley Continental GT” ? самое быстрое четырёхместное спорткупе в мире. Максимальная скорость-290 км/ч, двигатель W12 с двумя турбинами. И, конечно же, роскошный представительский салон со всеми возможными «наворотами».

“BMW Z4” ? с суперпрестижным новым двигателем 225л.с., новыми высокоэффективными тормозами и подвеской. Голосовое управление второстепенными функциями.

Все выставленные машины потрясли нас современным динамичным дизайном и мы под впечатлением от увиденного вышли на площадь Триумфальной арки, но здесь произошла осечка. Фуад увидел итальянских коммивояжеров и устремился к ним, я не успел схватить его за рукав. Но итальянцы оказались ребятами шустрыми, успели разглядеть его и их “Fiat” рванулся с места как гоночная машина, повизгивая шинами и нарушая все правила уличного движения. Спасая итальянцев, я перевёл Фуада на противоположную сторону улицы Ваграм и пройдя площадь Терне мы скоро оказались на улице Курсель. Здесь мы снова открыли карту, надо было сворачивать влево, пересечь площадь Марешаль Жуэн и продолжать идти по улице Курсель, которая плавно переходит в улицу Вильсона. Всю дорогу мы недоумевали, кто же этот Вильсон и за какие заслуги здесь аж две улицы названы в его честь. На площади Марешаль Жуэн мы остановились, и Фуад начал оглядываться. Затем быстрыми шагами двинулся влево от намеченного маршрута, увлекая меня за собой. Остановился он только у кафе, на красном тенте которого, большими буквами было написано “PEREIRE”.

? Надо пойти в туалет. Давай зайдём в кафе, заплатим за туалет, ? затем, подумав, добавил. ? Можем и не платить, тогда надо что-нибудь взять. К Аслану мы и так опоздали, а десять-пятнадцать минут погоды не делает.

И вопросительно на меня посмотрел. Что имел в виду Фуад под “что-нибудь” я прекрасно понимал. Мы молча вошли внутрь и решили сесть снаружи под тентом. Посетителей было много. Оглядевшись, я понял: парижан можно узнать по “дежурному набору” ? на столе стоит маленькая бутылка минеральной воды “Perrire”,малюсенькая чашечка кофе, пачка сигарет “Kent” и газета. Места для обзора они выбирали те, откуда наиболее хорошо просматривались проходящие люди и машины. Устав от газет, глотнут минералку и вытянув шею начинали разглядывать прохожих так, словно они сидят перед телевизором. Когда и это надоедало, они снова брались за чтение газет, в редких случаях прикасаясь губами к чашечки кофе или к сигарете.

Фуад убежал, а я открыл карту вин, лежащую на столе, взгляд остановился на названии “Rose de Loire”– розовое вино. Я слышал про это романтичное вино, которое легко пьётся и обладает свежим вкусом. Когда-то в далёкие сороковые-пятидесятые годы розовое вино было популярно в Баку, и раз в неделю любители его собирались в здании старого “ Интуриста” на дегустацию. К сожалению, в моём городе сейчас уже нет ни того уникального здания на берегу моря, ни того розового вина. Осталась только память.

Я жестом подозвал официанта. Первый бокал вина мы пили не спеша, растянувшись в креслах. Не успели закончить первый бокал, как прозвучал звонок мобильника. Фофа быстро перехватил телефон:

?Сафа, здравствуй. У нас всё по плану, сейчас идём к твоей сестре Рафиге. Что делает Малик? ? повернулся в мою сторону, расправил усы и продолжая дегустировать вино, сказал. ? Заканчивает первый бокал.

Я поперхнулся и постучал пальцем по голове:

? Ты что говоришь!

? А что такого, всё нормально. С женой будешь говорить?? подмигнул и нажал на дисплей мобильника. Я постарался выхватить телефон, но было поздно. В трубке послышался голос жены:

? Малик, это ты? Где ты? ? услышал я встревоженный голос.

Искоса взглянув на него, я залпом опрокинул бокал, покрутил пальцем у виска и поспешил прервать поток вопросов.

? Здесь такая рыбалка, не можем оторваться. Рыба клюёт не останавливаясь. Завтра будем, не беспокойся. Дома всё нормально? Фуад? У него же голова слабое место! Солнечный удар получил. Лежит в тени, в себя приходит. Номер телефона не мой? Это… мобильник свой уронил в воду, а этот временно взял.

Фуад протянул мне второй бокал и приложил палец к губам:

? Не кричи, всю рыбу распугаешь.

Мы молча продолжили дегустацию розового вина.

Поговорив о роскошных лимузинах, премьерах Парижского мотор-шоу, мы вернулись к незаконченному разговору о Вильсоне, из-за которого мы обошли полгорода. Фуад предположил, что раз он такой заслуженный человек, наверное, его портрет должен быть на долларе. Высыпали все наличные от одного до стодолларовых купюр на стол, так нет его нигде, и Фуад сделал вывод “он что-то сделал именно этим французам”. Мы с этим согласились и, допив второй бокал, двинулись дальше, тихо напевая. Так, незаметно очутились перед домом № 12 по улице Вильсон. Дом стоял на пересечении улиц: десятиэтажный с большими широкими балконами вдоль всего фасада. Мы осмотрелись, улица была довольно оживлённая, через дорогу на углу был такой же дом с белыми балконами по всему фасаду, слева к нашему дому примыкало стеклянное здание, по назначению явно административное. Надо было понять, где вход в этот дом, и в это время над нами сверху послышался голос. Нас звали на родном азербайджанском языке. С балкона махали рукой и показывали, что надо пройти вперёд и свернуть во двор. У подъезда нас ждала консьержка, которая и проводила до лифта. Поблагодарив старушку, мы сели в лифт, она нажала на кнопку четыре и через секунду мы оказались на пятом этаже. Лифт ? полная противоположность подъёмнику в отеле и в доме у Николь, можно сказать, мы практически не слышали звука вибрации. Перед лифтом нас ждала с руками, раскрытыми для объятий Рафига, младшая сестра Сафуры. Проведя в квартиру, рассадив нас по креслам и рассмотрев нас, спросила:

? Как на родине? Если бы вы знали, как я скучаю по всем! Стойте, я вам чай принесу, ? и побежала, как мы поняли, на кухню. ? Не рассказывайте пока, я сейчас иду.

Запахло крепким душистым чаем. Большой поднос она поставила на стол и пригласила нас:

?Давайте сядем здесь, а то в кресле неудобно пить. Так ты здесь, ты здесь, а я сяду между вами,? и начала нас разглядывать, поворачиваясь то вправо, то влево. ? Нет, я лучше сяду напротив, так вас лучше будет видно, а вы пейте чай. Аслан ждал вас, но его вызвали. Не беспокойтесь, с минуты на минуту будет. Я приготовила дюшбаря и хингал. Он даже есть не стал без вас.