скачать книгу бесплатно
Рядом стоящий конь фыркнул. Он тоже услышал нотки вранья.
– Вот как. Тогда ты с удовольствием можешь приступить к уборке стойла Квилти, – вычесывая блестящую шерстку своего любимца, поднимаю медленно взгляд на Района. – Последние дни ей совсем нездоровиться, поэтому не пугайся от увиденного. Также обязательно дай ей лекарства, оно лежит на полке в левом углу от входа.
Парень сглотнул, явно ожидая, совсем не этого, но без пререканий отправился к бедняжке Квилти. Надеюсь, она в скором времени поправиться, а док сможет навестить нас как можно скорее.
Закончив ежедневный уход за Энцо, вытираю появившиеся испарины на лбу, голубым платком. Не успел стукнуть полдень, как солнце не щадя жарит землю ко всем чертям. Дав напоследок коню лакомство, выхожу из стойла. На пороге стояла бабушка, кашляя в раскрытую ладонь.
– Бабушка! – недовольно восклицаю, подходят к ней, – Доктор прописал тебе постельный режим.
– Он мне не нужен, нахалка, – дав мне оплеуху по затылку, она хихикнула, выходя наружу, маня рукой следовать за ней. – Мне нужно кое-что рассказать тебе.
Я с вопросом на лице смотрю в след уходящей фигуре. О каком разговоре идет речь? Отряхнув руки об спортивные штаны, выхожу из конюшни. Накидываю на голову черный стетсон, дабы защититься от солнечного удара.
Погода в Кабо Сан Лукас оставляла желать лучше. Более тридцати двух градусов не щадили ничего вокруг. Палящий зной. Вскинув голову вверх, устремляю взгляд на чистое, голубое небо, без лишних оперений. Вдыхаю свежий, теплый воздух, проходящий по легким словно электрошок, пытаясь сосредоточиться на предстоящем разговоре.
Бабушка довольно ласкала Зевса, который отдыхал на свежем воздухе в загоне. Единственный конь в нашем ранчо, который до сих пор не позволил себя оседлать. У него были сильные психологические проблемы после предыдущих хозяев. Я подошла ближе, протягивая ему свежее яблоко, хранившееся в кармане. Его тело покрылось шрамами от побоев, а на левом глазу, где было белое пятно находился ожог. Точнее замысловатый шрам. Изюминка Зевса.
– Прошел год, но Зевс продолжается противиться, – с грустной ноткой, сказала бабушка.
– Знаю. Думаю, нужно чуть больше времени, чем мы предполагали.
Конь недовольство фыркнул, чувствуя напряжение в словах бабушки и встряхнул рыжей гривой.
– Каждый заслуживает второй шанс на счастливую жизнь, бабушка.
– Именно поэтому я когда-то и открыла этот заповедник, чтобы помогать таким лошадям, как он, – обменявшись со мной взглядом, ласково добавила она. – Как прошло твое собеседование?
Кивнув, облокачиваюсь о деревянный бортик.
– Меня приняли, но ты, ведь, не об этом хотела поговорить?
– Верно, дитя, хотя это для меня тоже важно. Есть одна тайна, которую ты должна знать вне зависимости от того, насколько долго была в неведении…
Следующие слова оборвались из-за приступа кашля. Не задумываясь обхватываю её плечи с беспокойством на лице. Янтарные, всегда согревающие глаза, устремились на меня, успокаивая.
Сердце сжималось от осознания потери такого дорогого мне человека. Только не сейчас. Не тогда, когда она мне была так нужна. Нам всем. Болезнь отступит, я уверена. Есть шанс на выздоровление – так говорил док.
– Треклятый кашель, – смеясь отвечает Джорджия, вытирая рот от приступа кашля. – Когда-то я дала обещание твоей матери. Однако, в данный момент все же придется нарушить его ради тебя.
– О чем ты, бабушка? – Спрашиваю, с нескрываемым негодованием. Зевс толкает меня мокрым носом в шею, предлагая приласкать не много.
– Пойдем покажу тебе кое-что, – опираясь на деревянную трость, она направлялась в сарай.
Не задавая вопросов, иду следом.
Неужели, мама что-то от меня так отчаянно скрывала? Я знаю, что нет на свете идеальных людей. У матери было предостаточно своих скелетов в шкафу, но какую вещь она хотела спрятать от моих глазах?
Отворяю пыльную, грязную дверь всеми забытого сарая. Сюда никто не заходил больше пяти лет. Смешно, что именно сюда привела меня бабушка. Дверца заскрипела на последнем издыхании, грозясь сорваться с петель. Бросаю напряженный взгляд на неё, но иду за уверенной Джорджией. Словно это не забытое место, а уютная комната, где эхом от стен отскакивает смех.
Будто место ожило, навевая воспоминания.
Оглядываюсь по сторонам, опасаясь пауков и всяких мерзких жуков, что могли в любой момент упасть на голову. По телу пробегает дрожь, но теплый голос бабушки прогоняет все страхи.
– В свое время это место было наполнено любовью, счастьем, теплом, – она провела по гниющему дереву рукой. Нашла устаревшую подставку для свечи, которую достала из кармана брюк. – Это канделя?бр, раньше его часто использовали в качестве держателя свечей. Не поможешь мне?
Джорджия кашлянула с легкой улыбкой на лице, погружаясь в воспоминания о былых временах. Охренеть. Я подошла и взяла в руки вещь, которую могла увидеть только в фильмах.
Мы вместе зажгли две свечи. Повторно оглядевшись, я понимала, что от страха не осталось и следа. Лишь бурлящий интерес. Почему именно это место? Вопросы роем пчёл опутывали сознание. Жаля любопытством.
Бабушка подошла к деревянному ящику, который чудом мог здесь сохранить былую форму, не подвергнувшись гниению последней стадии. Нагнулась, достала оттуда металлическую, небольшую коробку. Я кидаю на неё вопросительный взгляд, а после заглядываю в ящик. Игрушки, покрытые плесенью, детский деревянный меч, древние платья, грязные фотографии, старый плед, магнитофон, переживший атомную войну. Вещи, что я ни разу не видела.
– Что это?
– Если ты приглядишься, мое дитя, то сможешь заметить это место иными глазами, – новый приступ кашля, я подхожу ближе с беспокойством на лице. – Это место носит с собой как плохие, так и хорошие воспоминания, что твоя мать решила навсегда запечатать под тысячи замков.
Последовав совету бабушки Джорджии, привыкнув к мраку, стараюсь оглядеть место иным взглядом. Даю волю воображению. Вижу маму в молодости, которая сидит в старом сарафанчике, который я видела на фото. Её смех эхом отскакивает от стен.
– Вон там твоя мама прятала созданий, что подобрала с улицы. Лишившись надежды они ожидали от этой жизни горе, но находили утешение в добром сердце Эбигейл, – бабушка улыбнулась, вспоминая счастливое лицо своей дочери. Моей ушедшей мамы.
Подняв свободную руку кладу ее на грудь в районе сердца. Я слишком сильно скучала по ней. Сердцебиение грозиться проломить грудную клетку. Смотрю на пыльный камин, где осталось рядом что-то похожее на ковер, а рядом кресло. За креслом стоял небольшой деревянный домик. Точнее то, что от него осталось.
– Она сама его построила.
Возвращаю бабушке взгляд, наполненный слезами.
– Мама боялась твоего осуждения?
Джорджия издала хрипящий смех, качая головой.
– Не моего, твоего деда. Он не был похож на меня и твою маму. Помогал с местом, всегда поддерживал, но явно не считал правильным тратить все свое время на тех, кто однажды облажался. Старый хрыч.– Похлопав меня по плечу, она направилась к выходу, смеясь, – Пошли.
Я последовала за бабушкой, оборачиваясь назад, сбитая с толку. Ничего не понимаю.
Выйдя на свежий воздух, мы направились в беседку, что стояла неподалеку от загонов. Так было проще наблюдать за лошадьми в загонах издали.
Пока бабушка возилась с коробкой, я наблюдала, как Район выводит из конюшни последнего коня. Самого непослушного. Энцо. После полудня, мы всегда выводили лошадей на свежий воздух. Сдержав смех от забавного зрелища, поворачиваюсь к Джорджии. Отказавшись от помощи, она управилась с непослушным замком через несколько минут.
– Вот здесь хранились фотографии с твоим отцом и дядей. Эбигейл, окончательно потеряв всякую надежду на эту жизнь, избавилась от всего, что могло напомнить о прошлом.
– Получается, у меня был дядя?
Сажусь рядом с бабушкой. Она вздыхает, пытаясь избавиться от горечи на губах. Нежно проводит по лицу сначала мамы, а затем рядом улыбающегося мальчика.
– Да, – сдерживая слезы, отвечает Джорджия, – Мальчик с трудом выжил при рождении. Шансы были малы, но у него получилось выкарабкаться. Правда, он был слабым ребенком. Постоянно болел, и в один момент у него обнаружили страшное заболевание.
– О, боже… Какое?
– Лейкемия, – она протягивает мне следующую фотографию.
На ней было изображено два ребенка. Мальчик и девочка, которая явно была старше. Они радостно сидели верхом, совсем не подозревая, что могло их поджидать в жестоком будущем.
– Когда у него обнаружили болезнь? – Сглатывая ком, перевожу взгляд на бабушку, у которой по щеке скользнула одинокая слеза. – Он… он выжил?
Она качает головой, делая мучительный, глубокий вдох.
– Болезнь выявили, когда Томасу было семнадцать лет, перед днем его рождения. Эбигейл места себе не находила, впрочем как мы все. Вера, горящая внутри доброго сердца однажды погасла, а вместе с ней и радость на её лице, – с горестью рассказывала бабушка, – Твоей маме было почти столько же сколько тебе сейчас, но на два года младше.
В моей голове вертелось тысячи вопросов, но я не смогла задать ни один, поэтому просто сказала:
– Мама была совсем юной.
– Верно. В этом возрасте она познакомилась с твоим отцом. Ричард был для нее опорой в самые трудные времена. Прошел год, затем второй, болезнь прогрессировала, вера же угасала. Наш дом наполнился тяжелым бременем и тоской. Затем прошло три года. Наступает четвертый, а вместе с ним радостная новость. Эбигейл беременна.
Бабушка протянула брелок с фиолетовым единорогом. Я покрутила его в руках, пытаясь совладать с эмоциями. На потертой, грязной резине была гравировка с полным именем матери. Засовываю игрушку в карман, собираясь оставит его на память.
– Одна жизнь угасает, другая только рождается на свет, – прерывая блуждающие мысли, уверенно сказала Джорджия. Новый приступ кашля, но совсем отличающийся от предыдущего.
По подбородку бабушки текла кровь. Подскочив с места, подбегаю к бабушке, сдерживая поток слез. Тело бьет озноб с тревогой.
– Я в порядке, дитя, – поглаживая морщинистой рукой мою голову, пробормотала она.
– Эта история не так важна, как твое здоровье, бабушка, – пытаясь вразумить упрямую Джорджию, бормотала я.
– Она важна, Вайолет, ты должна услышать её. Потому что другого момента может не настать.
Теплое прикосновение к щеке, вызывает новый порыв слез. Я сглатываю, смотря в янтарные глаза, что согревали каждую клеточку в теле.
– Хорошо.
– С твоим рождением, жизнь Томаса окончательно потускнела. Он встретился лицом к лицу с Богом, ты же вернулась только от него. Твоя мама впала в депрессию, но не задумываясь возненавидела этот день. Возненавидела тебя.
– Но…
– Тихо, нахалка. Не перебивай, – дав мне оплеуху, возмутилась Джорджия. – Годы шли, мнение менялось. Ричарду удалось вразумить Эбигейл. Она долгое время выпрашивала у тебя прощение, но что может ответить ей трехлетний ребенок? Ничего.
Я налила бабушке сока в стакан, а затем протянула ей. Внимательно вникая в то, что сегодня услышала. Новый день, новая череда проблем с гнетущим мыслями в голове.
– Не понимаю, почему же тогда мама питала отвращение к отцу? – болезненные воспоминания ударили в голову, сглатываю ком продолжая, – Мама говорила он….
Отец бросил нас, когда мне было десять лет. Расплывчатое лицо вспыхнуло перед глазами. Ничего не сказав, бесследно пропал. Я с трудом его помню.
Воспоминания. Вайолет 11 лет.
Протерев опухшие глаза от слез, прижимаю к груди испачканного мишку. Друга, что не бросал в тяжелые дни. Почему папа не навестил меня в больнице? Почему не пришел, когда я так нуждалась в нем лежа на больничной койке с переломом ноги? Одинокая слеза скатилась по лицу, обжигая кожу.
Сажусь на розовый стульчик перед зеркалом.
– Папочка не любит меня? – дрожащим голосом спрашиваю у отражения, – Он обиделся, поэтому больше не приходит…
Дверца в комнату открылась, а следом зашла измученная мама. Она днями напролет была на работе. Присев передо мной на колени, мама протерла следующую скатившийся слезу большим пальцем.
– У папы новая семья, радость моя. Он больше не придет к нам, понимаешь? – я смотрю в ее грустные глаза, поджав губы, – Тогда почему ты плачешь, зовя того, кому ты не нужна?
– Папа обязательно придет, мамочка, – прижимая сильней мишку к груди, уверенно сказала я. – Вот увидишь. Он привезет мне нового мишку из своего путешествия, а тебе красивый букет цветов!
Она засмеялась, подняла меня на руки, а затем села на постель. Нежно поглаживая по голове, мама шептала.
– Доченька, радость моя, я безумно тебя люблю. С годами ты обязательно поймешь меня, а теперь засыпай… – печально заверила она, – Может быть это была самая большая ошибка, но тогда это показалось правильно.
В объятиях дорогого человека, сон накатывал быстрее, чем обычно. Я чувствовала себя в безопасности. Никакие монстры не смогут обидеть рядом с мамой. Она всегда меня защитит.
Воспоминания. Вайолет 15 лет.
Выбежав с улыбкой на лице из комнаты, я чуть не сбила с ног бабушку Джорджию. Она засмеялась, останавливая меня.
– Дитя, ты куда так спешишь?
Радостно взвизгнув, держа в одной руке измученного временем медведя, улыбка расплылась шире. Крепко обняла бабушку, а затем по кружилась в новом платье.
– Сегодня мой четырнадцатый день рождения! Это значит, что папа может приехать в любой момент, – восклицаю, поправляя платье, – Нельзя терять ни минуту времени. Я хорошо выгляжу, бабушка? Сегодня мама сделала мне новую прическу.
Джорджия опустила взгляд, сглатывая ком в горле. Словно обречена тяжелым бременем. Улыбка на лице пропала. Положив руки на её плечи, брови сходятся на переносице.
– Ты чего, бабушка?
– Дитя, твой папа…
Она замолчала на полуслове, услышав шаги позади себя. В коридоре возникает мама, а затем бросив взгляд сначала на меня, а затем на бабушку складывает руки на груди. Явно недовольная от услышанного. Так было всегда, как только речь заходила о отце.
– Джорджия, нам надо поговорить.
Бабушка напряглась, но я не обратила внимания на маленький жест. Сегодня папа приедет, поэтому мысли в голове были наполнены предвкушением долгожданной встречи. Он точно не пропустит еще один день рождения. Сердце наполнилось тоской вместе с теплом. Три года разлуки. Время, проведенное в постоянном ожидании.
Вновь улыбнувшись, бабушка поцеловала сначала в обе щеки, следом в нос.
– Иди, дитя. Пусть в этот радостный день ничто не сможет испортить твое настроение.
Чмокнув сначала её, а после маму, я побежала на улицу. Ждать приезда папы.
Солнце садилось за гарнизон, но являясь упрямым ребенком, оставалась на веранде в ожидании. Подняв взор вверх, смотрю на пасмурное небо. Скоро может пойти дождь. Дождь, что смоет грусть с моего лица. Смахнув скатывающуюся слезу, сердце сжимается от боли.
Когда кого-то любишь, ты не замечаешь очевидных вещей. Не обращаешь внимание, что человек не нуждается в твоем присутствие в его жизни. Так и я, отрицала очевидное, ведь сердце любило этого человека, ведя борьбу с разумом. Перевожу взор на одинокие ворота. Ни единого звука, говорящего о приезде посторонней машины. Надежда умирала, но я продолжала верить. Обязательно приедет. Не может такого быть, что папа действительно забыл о таком дне. Забыл обо мне.
На веранду вышла мама, она села рядом. Вздохнув, положила руку мне на плечо. Я смахнула её, отодвигаясь в сторону.
– Если ты пришла говорить что папа ненавидит меня, то я это уже слышала.
– Вайолет, он не приедет, разве ты не понимаешь?
