скачать книгу бесплатно
простота
причинность
наслаждалась
закрасились уста
невероятно белый
волнисто-мотыльковый
питерских ночей
и набережных чаек
присутствие
бессилия
молчание
пустотность
побелела
обрисовались дуги
во взгляде моль
и гоблин равнодушный
и снег
и дождь
и стены
сумрак
блеклый
с души
упала
белая
руда
чёрный
Крестообразно
руки сложены,
глаза закрыты,
сглажены
морщины жизни
на каменном лице,
и невозможно
сумрак озарить
теперь
в кудрявых буквах лирики
возможной…
Свершил побег он —
к чёрной леди,
она от счастья
потирает кости,
сняв капюшон,
оскалив зубы,
собою умиляясь,
что смогла
плоть обессмертить,
вынуть душу,
закрасить
в «чёрный» небеса
для тех,
кому был нужен он…
И новый дом
вне зоны
всех рассветов,
где тьма – как ложе
взбито
странной вечностью —
и чёрный,
чёрный цвет
при ней.
И он готов
быть
с нею…
Небо мажется
Безобразно солнце собой, когда ленится утром вставать. Или небо его стесняется, сговорившись с серыми массами – они осенью часто властвуют. А потом диалог на язычном. Рассужденья – кто более важен. А в случайном моменте ругательств, может кто-то из них напакостить, распуская по воздуху щупальца – и с чернильницы падают капли на полосканное внизу чудище, и немного ветром обласканное. И кукожится зверь под искрами, прячет тело своё под пледами. Только дождь в ноябре слишком искренний – не сползает уже молитвами, а бьёт льдом, да кристально правильным, и вопит, как болячка вырезанная – «ты моё навсегда, чудище, я твоё постоянное жительство»…
Солнце спит, пока небо мажется…
Под фантом
Неугомонные чувствительные сны, когда в них не прощаются обиды,
а в шорох новостей ненужных истин
стучатся вновь
заплаканные дни.
В бокале виден горизонт без солнца, в бургундский цвет
окрашены мечты,
в углах холодных комнат нету бога, и сердце изнывает от тоски.
Бежать из тьмы во тьму, скрывая страхи,
нелепо так же, как рыдать без слёз.
Изнеженные чувства
умирали,
закрашивая суриком порок.
Пропахли горечью
ослепшие желанья,
и время спуталось
с кривою бытия,
доверье враг искусственному счастью,
когда любовь
под фантом
из стекла…
Без йода
Исцеловано небо до крови,
туго стянут день ворохом чувств,
и взбиваются пятками ночи
в неудобную плюш-простыню.
Захотелось запить кофе йодом
и в октябрь войти без потерь,
но жеманистый ворон под боком
чистит перья для свежих идей.
Веселись!
Ты не мой, Падший Рядом,
для тебя начала плесть венки…
Я не знаю молитв, чтобы разум
был сильнее, чем разум любви…
Разотри локти вяжущим словом,
можешь сжечь даже солнце вчера…
Ты простой, я заманчиво сложная.
Закрывай территорию сна…
Лучше сразу, и лучше – молча…
Пью я кофе, без йода пока…
Мёртвое солнце
В твоих глазах простыло лето,
и дюйм за дюймом – уныло и протяжно —
сентябрь, в одежды мрачные одетый,
стирает краски прошлого, рвёт связки.
И остаётся часть планеты,
лишь место одно живо – Рай Бессилья,
звучат в нём колыбельные, как вечность,
что собирает крохи «середины»,
где пятится пространство до предела
варёным раком, тыча в безысходность.
И начинают ночи обниматься
с луною многоликой, безупречной —
она рябит на белых стенах комнат,
бросая свет на скомканные крылья,
изнанке пустоты щекочет нервы,
чьи внутренности чтят её студёность.
В твоих глазах простыло наше лето…
Слепы рассветы с мёртвым солнцем…
Платья пудровые
Вчера осень издёргалась, нервничая, нерадиво расплакалась, хлипая.
Стало трудно её выслушивать, голос сердца осип, не выдержал.
Чем теперь его горло вылечить – до певучести, до протяжности,
До прозрачности звука выполоскать, отпустить недуг с ветром бродяжничать?
А у снадобья сроки исчерпаны – охрой дней, как ядом, пропитано.
Не смотри на меня, Осень, унылостью, дай прожить мне с тобой без слабостей.
Моя радость давно уж оплакана, следы счастья в прошлом повытерлись.
Будь премудрой, влюблённой, отчаянной, балуй солнцем – светом маисовым.
Ты опять не одна со мной маешься – я с тобой в твоих колких объятиях,
Если вновь не прощаешь, то смилуйся, не лукавь неизбежности сладостно.
Закружи меня в танце, рыжая, в опьяняющем ликовании,
Мы с тобой в дни пурпурные вырядимся в платья пудровые, струящиеся…
Больное спасибо
…Я знаю, что будет,
когда ты исчезнешь —
дожди не просохнут,
в углах ляжет плесень,
уснут мысли солнца,
дни склонятся к ночи,
сны зверем завоют,
покажется проседь.
…Оставишь усталость,
под дых ткнёшь тоскою,
умрёт твоя жалость
под дверью чужою.
А я распущу
по периметру неба
свободные крылья
эфирного цвета,
ведь ты говорил,
что я ветра сильнее,
пока пеленались
мы в синих рассветах.
…И пусть не увидишь,
как я догораю,
больное «спасибо»
отдам птицам рая.
Когда ты исчезнешь,
я окна закрою
в том доме, где ты
не проснёшься со мною.
Ты навсегда
Август нефритовый
Валится в осень,
Тянет меня
За собой в свой гамак.
Скорбно давно
Мной оплакано солнце.
