Боже, какое божоле! Повесть и рассказы

скачать книгу бесплатно

«Мама, погуляешь вечером с Лёшкой? Мне надо отлучиться». Конечно, погуляю. У дочери не сложилась личная жизнь. Я чувствую свою вину. Я должна ей и ее сыну. Звонок в дверь. Сосед приносит квитанции на газ и воду, я благодарю его и кладу бумажки в стопочку, еще не оплаченных за прошлый месяц.

Психотерапевты советуют подняться над ситуацией, увеличить масштаб событий и тогда твои хлопоты и проблемы становятся мелкими и даже смешными. Пытаюсь подняться над своей ячейкой общества и подумать в масштабе страны в целом и Земли. Включаю интернет. Легче почему- то не становится. Напротив, теперь почему- то чувствую, что должна ещё тем детям, по которым сейчас стреляют. Кто должен создать среду безопасную для нашего будущего? Вопрос в пространство. Что неправильно делаю, а как делать правильно? Я кружусь в ежедневном вихре хлопот, дел и долженствований. Обращаюсь к книгам, к советам умных людей. Они советуют мне слушать Вселенную, которая мудра и постоянно подаёт нам знаки. Приглядывайтесь и прислушивайтесь. Пишут они. Ничего не случайно в жизни. Чтобы вырваться из круга суеты, советуют делать что-нибудь не так как всегда и не то, что всегда.

****

И вот я встала в пять утра с чувством, что сегодня буду делать что- то новое, и увижу знаки Судьбы. Меня осеняет! Я сто лет на каталась на велосипеде! Натягиваю джинсы и свитер, тихо выхожу на лестничную площадку и вытаскиваю на улицу велосипед сына. Тело помнит движения. Я качу по грунтовой дороге, наслаждаясь тишиной и свежестью. Летнее утро прекрасно. Птицы перекликаются в зелени ветвей. Собаки еще спят. Днем меня облаял бы уже десяток дворовых псов на этой улице. Выезжаю на асфальт. Дорога тоже пустынна. Редкие автомобили мчат мимо меня. Благодать то какая! Кто это видит! Таджик в оранжевом жилете меланхолично машет метлой. Что он может понимать! А может он про себя вспоминает строки Фирдоуси?

Венец, краса всего живого – разум,
Признай, что бытия основа – разум.
Он – твой вожатый, он – в людских сердцах,
Он с нами на земле и в небесах.

Я с огромным удовольствием наматываю круги по пустынным улицам. Транспорта становится больше. Надо возвращаться домой, пока с непривычки не столкнулась с кем- нибудь. Знаков Вселенная пока мне не подаёт. Я сворачиваю во дворы. Еду по старой немецкой брусчатке. Велосипед подскакивает на каждом камне. Каждая ямка и бугорок отдается болью по позвоночнику в затылок. Я пытаюсь свернуть с мостовой на асфальт, но колесо спотыкается о бордюр, и я падаю вместе с моим железным товарищем. Боль пронзает колено и всю правую ногу. Лежу и рассматриваю стену дома, возле которого я завалилась. Потираю ногу и смотрю наверх. Это что, знак Вселенной? Я тут хожу ежедневно третий год. По этой тихой улице Берёзовой. И только сегодня в первый раз вижу ЭТО. Я поднимаюсь осторожно, потираю ногу. Вроде цела. Опять поднимаю вверх глаза и рассматриваю барельеф на старом, обшарпанном строении. Кому пришла в голову на простом рабочем доме изобразить семь голеньких малышей. Они танцуют или шагают, приплясывая, и несут гирлянду из веток. Центральная фигурка обнимает козленка. Что символизирует эта группа? Я иду слегка хромая метров десять, потом сажусь на велосипед и еду домой. Постоянно мысленно рассматриваю барельеф. Почему я упала рядом с этим домом? Чтобы увидеть эти фигурки? О чём они мне могут говорить? Их нагота, как символ незащищенности, доверчивости, открытости миру? Почему люди, жившие когда-то в этом доме, выбрали этот сюжет для его украшения? Им тоже хотелось быть беззаботными, отдохнуть от суеты.

Улица Берёзовая, бывшая Анденбиркен в Кёнигсберге. Это рабочая окраина. Биркен, по-немецки, значит берёза. Я не сильна в немецком языке. На берёзе или под берёзами. На этой маленькой улочке среди лип и тополей и правда растёт тринадцать берёз! Одна старая берёза, метров на десять возвышается над домами! Жизнь людей в этих домах вряд ли была лёгкой и праздной. Может им хотелось оставаться детьми, которые живут, как советуют просветлённые, здесь и сейчас, не печалясь, не завидуя, ничего не загадывая, не стяжая, не прикапливая на будущее. Размышляя об этом архитектурном привете из прошлого, я подхожу к своему дому и ложусь на траву возле моих берёзок. Смотрю в небо на облака. Вселенная улыбается.

Сон в зимнюю ночь или сувенир из Кёльна

В последние дни уходящего года Инга решила добраться до каждого закоулка в своей квартире и расчистить его. Выбросить негодное, отдать людям ещё годное, но ненужное ей. Она освободила тумбочки от старых бумаг и незаконченных рисунков. Вряд ли до них дойдёт дело. Неинтересные ей книги и старые журналы она отнесла в ближайшую библиотеку. Одежду, из которой выросли она и её сын, отвезла на такси в Центр социальной помощи населению. Даже старую тумбу для обуви с помощью соседа отволокла на площадку для шашлыка. В квартире стало даже как-то легче дышать.

Оставалось ещё разобраться на антресолях, куда Инга не заглядывала уже несколько лет. Какие-то коробки, свёртки, пакеты, рулоны переселились с антресолей на пол, перегородив коридор. Опять пожелтевшие журналы, выгоревшие фотоплёнки – привет из прошлого века, туфли и шляпки давно демодэ. Короче, весь ассортимент для помойки. Но вот Инга открыла коробочку, в которой лежали часы-ходики. Небольшие деревянные часы в виде домика, на крыше которого сидела резная птичка. Вокруг циферблата – голубые и белые цветочки. Под домиком висели две гирьки в виде бронзовых еловых шишек. А между ними на качелях сидела миниатюрная девушка в национальном немецком костюме: белая блузка с пышными рукавами, серая юбка, чёрный жилет, ярко-красный фартук, белые чулки и башмачки. Завершала убранство жёлтая шляпка с маками. Инга вспомнила, это были часы из Кёльна. Когда-то она их уронила по неосторожности, крышка домика откололась. Инга сложила часы в коробку. «Потом склею», – решила она. Но это «потом» всё не наступало, и сувенир оказался забыт на антресолях.

Выбросить жалко. Симпатичные. И потом это память о поездке к сестре. Инга стёрла пыль с часов, нашла клей «Момент» и новую батарейку. В считанные минуты привела всё в порядок. «Делов -то!» Вбила гвоздь в стену между фотографиями сына. И повесила часы. Переведя стрелки в нужное положение, качнула Мёдхен. Именно так её назвал продавец сувенирной лавки в Кёльне.

– Ур мит мёдхен? – переспросил он Ингу, когда та, лихорадочно вспоминая подходящие слова, что-то лепетала и показывала на часы.

Мёдхен стала весело раскачиваться. Но выражение её личика показалось Инге недовольным и даже сердитым.