скачать книгу бесплатно
«Так, так, так! – в мозгу Нечаева реально зашевелились шестерёнки. – Куда же её позвать? На пляж? Нет. Скажет, нет купальника. В другой клуб? А в какой другой? Я других-то толком и не знаю. В баню? Ага. Какая приличная девушка после ночного клуба поедет в баню? Да никакая! Так! Думай, Сергей, думай! Прогуляться по парку? Какой парк! Она вот уже наплясалась, что аж сидит с трудом, на меня вон вся почти облокотилось! Насколько же проще с проститутками! Особенно в Таиланде. Подошёл к ней, говоришь: „Тэн долларс“ – и всё! И всю ночь как угодно, где угодно, куда угодно! Но здесь зато бесплатно. Хотя, я б, наверно, лучше эти „тэнс долларс“ отдал, чем вот так сидеть в этом прокуренном вертепе! Ломая голову, куда ее пригласить, и что с ней потом делать. Господи, почему всё так неправильно? Почему я должен думать, что с ней делать, когда это у неё три месяца никого не было? Могла бы просто подойти и сказать, мол, Серёжа, я тут соскучилась по мальчикам очень сильно, вот. Давай ты меня к себе пригласишь. А не эти тупые намёки, пошли, мол, в клуб! У меня повод! А если она и не намекала? Если она меня и вправду просто за компанию позвала? Тогда чего я здесь сижу? Зачем я трачу своё время? Сейчас бы хронику морских боёв за остров Ко Самуи смотрел. А теперь сижу среди этих дебилов, курю эту галимую хрень, которую даже в армии не курил!»
Ум Нечаева внезапно просветлел. Всё стало предельно ясным. Он встал, потушил сигарету. И сказал предельно громко, так что даже через музыку Жемчо разобрала каждое слово:
– Спасибо, конечно, за приглашение. Но мне здесь делать нечего. Среди всей этой перхоти. Я, пожалуй, пойду домой!
И уже почти вышел из-за стола, как она спросила его:
– А ты не боишься дома кого-нибудь разбудить?
– Нет, – всё тем же собранным тоном ответил Сергей. – Я живу один.
– Так может, я тебе составлю дома компанию? Ты же всё равно сразу спать не ляжешь.
Внутри Сергея всё ликовало! Он видел салюты на площади Революции в Гаване! Он чувствовал себя первым человеком в космосе, он и процитировал первого человека в космосе, с такой же лучезарной улыбкой:
– Поехали!
Он взял её за руку, и они направились к выходу. Они прошли холл и уже вышли на улицу, где их и повстречали Воскресение, Дараявуш и ещё мужчина и женщина лет тридцати пяти. Женщина была из тех, которая и в сорок, и сорок пять будет выглядеть на двадцать три. Она была довольно высокого роста, с шикарными белыми кудрями, которые окутывали её плечи. Загар на ней лежал просто идеально. Короткая мини-юбка едва-едва прикрывала её красненькие трусики, которые порой сверкали из-под одежды. И женщина то и дело оправляла юбку. Ноги были просто изумительными! Грудь третьего размера под красным топиком, была просто изумительной, несмотря на, скорее всего, искусственное происхождение. С первого взгляда и не скажешь, что ей уже далеко за тридцать. Её выдавал огромный висячий живот со следами кесарева сечения, торчащий между топом и юбкой. И пропитое лицо наряду с макияжем портовой шлюхи. А так в темноте ночного клуба, да еще после трёх «белых русских», её вполне можно принять за девятнадцатилетнюю второкурсницу экономического факультета. Угостить её мохито, отвести в туалет и вжарить ей там как следует. Но сейчас, под светом фонарей… для всего этого нужно выпить с десяток «белых русских». Она представилась как Хайкатерина. И представила своего спутника, как оказалось её брата, Богориса. Богорис оказался на голову ниже сестры, мужик с плешью на голове и огромными бакенбардами. Он был в облегающих молодёжных джинсах на манер затёртости до дыр. И в красной облегающей майке, которая подчёркивала его огромное пузо, похожее на круглый аквариум. Воскресение и Дараявуш были изрядно пьяны. Переминались на высоких шпильках с ноги на ногу и весело смеялись друг дружке в лицо. Аппия с ними не было. Увидев Сергея и Жемчо, Воскресение радостно воскликнула:
– О!..б твою мать! А мы,..ядь, за вами! А вы сами к нам, на..й!..бись!..енно! Эти молодые люди любезно предложили оплатить наш счёт, если мы поедем с ними к ним на хату! Всё, вон их машина! – указала она на припаркованный поблизости красный джип «Инфинити». – Садитесь, на..й, быстрее! И поедем,..ядь!
Этого Нечаев никак не мог ожидать. Только-только он взял ситуацию в свои руки, как тут же всё мог упустить.
– Да не, – начал он. – Мы с Жемчо устали и поедем домой.
– Никакой, на..й, домой! Поехали!
– В другой раз, Воскресение, в другой раз.
– Давай мне тут не..ывайся! Вы с нами пришли, с нами, на..й, и уедете! Давай в машину,..ядь!
– Жемчужина, поехали с нами, – проговорила молчавшая до этого Дараявуш.
Жемчужина повернулась к Сергею и заговорчески прошептала ему на ухо:
– Посмотри, какая Дара пьяная, я не могу её отпустить с незнакомыми людьми, я с ней поеду.
– Хорошо! – воскликнул Сергей. – Мы едем!
Через несколько минут они уже неслись по центральной улице на мощном «Инфинити». За рулём была сестра, спереди сидел брат, который постоянно повторял, как они круто проведут время. На заднем сидении разместились Воскресение, Дара, Сергей и Жемчужина. Причём Жемчужина ехала у Сергея на коленях. Аппия они так и не нашли в недрах клуба. На что Воскресение прокомментировала: «А и..й с ним!» И из-за того что Жемчо сидела на коленях у Сергея, он мог смотреть только в одну сторону. В сторону Дараявуш. Теперь у него было предостаточно времени, чтобы рассмотреть лицо этой особы. Одного, даже самого беглого, взгляда было достаточно, чтобы понять, что она стопроцентная блядь. Её лицо было вечно хитрым. Даже сейчас, когда она изрядна пьяна, она не изменила выражение своего лица. Но больше всего блядь в ней выдавали её блядские глаза. Её подведенные чёрными стрелками блядские глаза. Этими глазами она смотрела на всех сверху вниз, как бы оценивая: этому дам, этому не дам, этому только минет. Когда она говорит, она постоянно щурилась. Будто говорит что-то секретное или очень важное. Сама же в 99,99 случая из 100 несёт исключительную чушь про своих парней и как они её покрывают. «Странные подруги для приличной девушки, – думал Нечаев. – Одна ведёт себя как пьяная восьмиклассница. Вторая – тысячепроцентная блядь. А может, Жемчужина не такая уж и приличная? Хотя какая же она приличная, когда празднует свой трёхмесячный нетрах и говорит об этом на каждом углу. Как там говорили древние? Скажи мне кто твой друг, и я тебе скажу кто ты. И угораздило же меня. Еду в другой конец города, в гости к первым встречным. Я ж даже не знаю, кто они. Может, это какие-нибудь таксидермисты?
Ты пять лет был в пекле Таиланда. 61 вылазка за линию фронта, 18 пленных, из них 12 высокопоставленных офицеров. А ты боишься брата и сестру Жиробасовых?»
Квартира их новых знакомых и вправду оказалась на отшибе. В новом районе, который муниципальные власти задумали как район премиум-класса. Район имеет гордое название «Редьярд». Район строился по инициативе и под неусыпным контролем губернатора области Полпотова Петра Сергеевича. Полпотов, как нетрудно догадаться, был масоном. Точнее главой городской масонской ложи. Потому что очень любил Киплинга и Маугли. И дабы сблизиться со своими героями, принял масонство. Конечно, Маугли ему нравился больше, чем писатель. Но он не мог себе позволить появляться перед избирателями в набедренной повязке днём и рычать по-волчьи ночью. Вот в своём любимом клубе «Майами» – да, а на публике перед толпой избирателей это как-то зазорно для человека его статуса. Поэтому оставалось только масонство и строительство элитного района «Редьярд». Ходят слухи, что для того чтобы получить жилплощадь в этом районе, надо сначала вступить в ложу, пройти определённый ритуал, который проводил лично губернатор. И Нечаев ехал прям в логово вольных каменщиков. Про масонов он только слышал от майора в армии, который напивался и говорил, что миром правят проклятые жиды и масоны.
«Значит, они масоны! – догадался Сергей. – Интересно, а они предложат нам вступить в свою ячейку? Сейчас придём, а там везде по квартире зажжённые свечи, на стенах фаллические символы, ходят люди в чёрных балахонах. В руках бокалы с женским молоком и кровью христианских младенцев. Нет! Если придётся пить кроваво-молочные коктейли, я вступать не буду. Развернусь и уйду. А как же Жемчо? Я её там не оставлю. А если она захочет вступить? Чёрт побери! Угораздило же с масонами связаться! Так. Спокойствие. Я ветеран Таиланда, они об этом не знают. Внезапность – мой козырь! Сейчас лучше на них не нападать, потому что мы в движении. А вот если заставят коктейли пить, ответа им долго ждать не придётся!»
С мыслями о возможной расправе над сатанинскими каменщиками и спасением Жемчо Нечаев выходил из машины. Он был решителен и собран. Сергей был как натянутая струна, как стальная пружина, готовая лопнуть в любой момент и попасть обидчику в глаз. Весь путь от авто до квартиры Нечаев молчал. Он вслушивался в каждое слово, которое слышал. На беду Сергея, брат и сестра Жиробасо-Масоновы молчали и улыбались. Зато всё это время Воскресение не умолкала. Она несла какую-то ересь о своих школьных друзьях, которые могут приехать за ней в любое время и в любую точку не только города, но и области, а если им подкинуть деньжат на пивко, то и в любую точку страны. Всё это было смачно приправлено добротным химмашевским матом. Поднимаясь в лифте, она говорила, как за неё проламывали головы в круглосуточных магазинах её родного района. Проходя в квартиру, она просвещала окружающих, как правильно разрывать ноздри дверными ключами. Её дивная речь о драках и самообороне прекратилась только тогда, когда она сняла обувь и начала осматривать квартиру. А посмотреть было на что. Фаллических символов, конечно же, не было, к удивлению Нечаева. Квартира была в два этажа, светлой и просторной. Окна до самого пола, стены выкрашены в светлых тонах. Кругом плазменные панели. И не одного намёка на тьму, сатанизм, тайное общество. Нечаев начал понимать, что, возможно, ошибался. Но бдительность старался не терять…
Было уже около семи утра. Вся компания находилась в гостиной комнате. Они сидели прямо на полу. Шутили, смеялись, рассказывали друг другу весёлые случаи из жизни. Пили белое вино и курили большой мраморный кальян, привезённый хозяину квартиры прямиком из Сирии. Масоны уже не казались Нечаеву странными кошмарными созданиями, а были милыми приятными людьми, несмотря на свой лишний вес и пропитые лица.
Вечер, который плавно перешёл в ночь, а из неё плавно переходил в день, в компании новых знакомых удавался. Впервые за несколько недель Сергей чувствовал себя умиротворённым. Возможно, дело было в вине или в кальяне. Но Нечаев лежал на ковре, смотрел в потолок и улыбался. С такой же улыбкой он и проснулся, но уже у себя в квартире. Потому как он уснул, и Богорис отнёс его в такси, которое увезло его домой. Хотя вся компания продолжила веселиться. Обычное лаундж-афтерпати с убытием Сергея начало превращаться в нечто другое. Поначалу разговоры Хайкатерины про любовь и секс ни у кого не вызывали абсолютно никаких подозрений. Девчонки из «Майами», не сразу заметили, что всё этого время Богорис что-то усердно нащупывал в промежности сестры. И даже тут у них не всплыли никакие подозрения. Воскресение и Жемчужина заподозрили, что здесь что-то неладное, лишь после инцидента с Дарой. А произошло следующее.
Дара после всего вина и курения начала чувствовать лёгкое головокружение. И сообщила об этом Богорису. Тот в свою очередь любезно предложил пойти ей прилечь в комнате на втором этаже. И провел её туда. Комната, в которой Дара решила передохнуть, немного отличалась от интерьера всей квартиры. Она была красной. Всё в комнате было красным. Красный ковёр, красный шкаф, красные книжные полки, красный стол и стулья, красная кровать, красное постельное бельё, красная оконная рама и красное стекло. Даже качели посреди комнаты были красными. И все дилдо, что были разбросаны по полу и лежали на книжных полках, были красными. Дара легла в кровать, Богорис накрыл её одеялом. И предложила красненькую таблетку от головной боли, которую Дара запила бокалом красного вина. Таблетка подействовала сразу. Головокружение и мигрень прошли просто мгновенно. Вместо этого по всему телу девушки разлился неконтролируемый паралич. Даже язык не хотел её слушаться. Она могла лишь слушать и моргать глазами. Богорис сидел рядом и гладил Дару по волосам, плавно спуская руки к шее, грудям и ниже.
– Разве я не могу полностью удовлетворить девушку? – говорил Богорис, сжимая грудь Дары. – Я уверен, что да. У меня было много девушек. Абсолютно разных. Китайских, русских, польских. Они были в восторге.
Богорис продолжал:
– Лишь только я знаю, что вам на самом деле нужно. Где нужно ласкать, что нужно трогать. И сейчас ты в этом убедишься сама.
После этих слов он принялся стягивать трусики девушки. В этот момент Дара начала испытывать настоящий ужас. Она не могла сопротивляться. Всё, что с ней сейчас происходило, она никогда в жизни даже не смогла бы представить. Девушка не думала о том, что когда-нибудь в жизни будет изнасилована сорокалетним клубным пьяницей. Дара могла лишь зажмурить глаза и пытаться не слушать, что с ней происходит. Вот так, наверно, и выглядит библейский ад, если он существует. Вокруг тебя происходит что-то исподнее, мерзкое, а ты не можешь этому препятствовать. Это и есть та самая страшная мука, о которой столько ей говорили священники, когда Дара училась в церковно-приходской школе. И так тысячи и тысячи лет. Ты лежишь неподвижная, тебя трогает за гениталии старый развратник, а ты можешь только закрыть глаза. Так и недолго до сумасшествия. «Эта безысходность хуже смерти», – проскочило у девушки. Эта мысль напоминает мотылька в её голове, который пытается выбраться оттуда. Но у него ничего не выходит. Он лишь бьётся о стенки черепа, с каждым разом всё сильнее и сильнее. Он уже не представлял собой красивого ночного мотылька, а напоминал лишь размякший хитиновый комок, который всё равно продолжал биться. Только сейчас Дара поняла, что такое ужас. Что в себя таят эти четыре буквы. Ни одна жизненная ситуация не могла даже встать рядом с тем, что сейчас происходило с ней. Ей хотелось кричать, кричать до хрипоты. Она готова была сорвать горло, лишь бы всё это как можно быстрее закончилось. Но её мучитель Богорис никуда не спешил. Он получал удовольствие от всего происходящего. От ласк руками он перешла к поцелуям по всему телу своей жертвы. Он упивалась буквально каждым сантиметром Дары. Оставляя на коже влажный след от поцелуев.
Дара начала громко стонать и хрипеть.
На этот шум и прибежали встревоженные Жемчужина и Воскресение. Увидев столь необычную картину, девушки замерли. А Воскресение смогла вымолвить:
– Ах ты ж..ядь, Дара! У вас тут..енное веселие, а ты подругам не сказала!
«Ну хоть подружки подошли. Сейчас не так страшно будет», – вымолвил мотылёк в голове у Дары…
Время шло. Деньки оставались всё такими же нежными, мягкими и тёплыми. Хотя синоптики вскоре обещали приход скандинавского циклона с дождями и грозами. Но пока светило солнышко, дул тёплый приятный ветер. Горожане кушали прохладное мороженое, ходили на городской пляж загорать и купаться. Все, кроме Нечаева и его коллег. Это было связано с графиком работы. После смены Нечаев сразу отправлялся домой, где после душа шёл в постель. Спал он долго, часов до пяти, а то и до шести вечера. Причина была в том, что в такую жару и при таком ярком солнце очень плохо спится. Хочется постоянно ворочаться, хочется пить, и сны снятся какие-то жаркие, в основном порнография в пустыне Гоби. Поэтому у Нечаева были загоревшие только шея и руки ниже локтей. Да и новых плавок к пляжному сезону у него не было. А в старые он уже не помещался.
Его коллеги не гуляли по пляжу с вкусным мороженым по другим причинам. Почти все они были качками-фанатиками. Они просыпались как можно раньше и шли в тренажёрные залы. Где поднимали и рвали, толкали и тянули веса, превосходящие собственные в несколько раз. Прогулка по пляжу была для них бездарно потраченным временем и первым шагом на пути превращения в дрыща! Был, конечно, ещё один парень в коллективе Сергея, который не стремился накачать свои руки до размеров головы взрослого барана. Звали его Ингвар. От своих скандинавских предков Ингвар унаследовал нордическое спокойствие, твёрдость духа и высокий рост. На пляж он, конечно, тоже не ходил, но не из-за боязни его северных предков открытой воды. А от того, что он был алкаш. Самый настоящий алкаш, в прямом смысле этого слова. Он пил всегда и везде. Не упускал даже самый призрачный шанс. Он пил на улице после работы, пил в баре после работы, в квартирах официанток после работы, в автомобилях официанток после работы. Конечно, официантки звали его к себе домой не для того, чтобы пить. Ведь Ингвар был красив и статен и очень привлекал девушек как самец и владыка, а алкоголь – всего лишь повод зайти. Но Ингвар не понимал тонких намёков. Он приходил к ним в гости. Смеялся со всеми, пил, смотрел телевизор со всеми, пил, а когда официантки звали его в отдельную комнату сделать массаж, дабы Ингвар расслабил их уставшее тело после напряжённой смены, Ингвар уже не был в состоянии даже завязать себе шнурки. Он обычно либо пил дальше, либо уже спал, устало посапывая. После пробуждения он направлялся домой, заходил в супермаркет, что недалеко от дома, покупал пиво и, выпивая по пути, приходил домой и допивал его. Иногда приходилось возвращаться в магазин, так как по приходу в родные пенаты допивать уже было нечего. Но если ещё оставался хотя бы литр, Ингвар включал какую-нибудь комедию, устраивался поудобней в своём мягком кресле и с улыбкой на лице преспокойно засыпал. Самостоятельно он практически никогда не просыпался, его будила мать. Это из-за того, что спиртов в его крови было очень много, а из-за скандинавских предков его организм практически не может бороться с алкоголем. Поэтому у него всегда катастрофически страшные, как говорят в народе, отходняки и бадуны. Чтобы хоть как-то привести себя в порядок перед работой, ему вновь приходилось идти в магазин за пивом и опохмеляться. На работу Ингвар приезжал пунцовый и улыбчивый. Это если опохмел прошёл удачно. Либо жёлтый. Это в случае, когда опохмел «не пошёл». На работе от него пахло сигаретами, перегаром и всегда каким-либо свежевыжатым французским одеколоном. Казалась бы, какой охранник из такого пьянчуги? Самый что ни на есть наилучший! Всю рабочую ночь он думал только об одном. Где бы ещё влупить стакан? Поэтому он не мог разбирать угрозы в свой адрес от пьяных клиентов клуба. Девушки по этой же причине не могли его соблазнить. А взятки он не брал, так как у него всегда тряслись руки. Пил он за чаевые официанток и за деньги, которые очень часто находил в мебели родного клуба. После смены опять пил, ехал домой, пил, спал, опохмелялся, ехал на работу. При таком плотном графике и напряжённой работе у него не оставалось времени на прогулки с мороженым по пляжу. Иногда у него не оставалось времени, чтобы добраться домой. И приходилось спать на автобусных остановках или в барах и оттуда уже отправляться на работу. На фоне всеобщего пьянства в стране Ингвар был незаметен, не выделялся и внимания не привлекал. Так что смена, в которой трудился Нечаев и которую за глаза называли «Ночные феи», не плескалась на пляже, и от того была очень озлобленной на клиентов «Майами». Но, несмотря на все трудности, связанные с погодой и стрессами на работе, ребята были рады летней поре. Ведь лето – это всегда яркие цвета, это сладкое мороженое, это разливной квас, это девушки в мини-юбках. Которых нельзя трогать, но хотя бы можно поглазеть. Вот и сейчас, проснувшись в 18:32 и умывшись, Нечаев стоял на балконе и любовался проходящими по двору цокавшими каблучками девушками. Бабу бы сейчас! Как лампочка во тьме, загорелась яркая идея у Сергея. Хотя нет, жарко. Вот ночью бы, когда прохладно! А ночью надо работать, твою мать!
Девушки у Сергея никогда не было. Не от того, что он был алкашом, качком или любителем мужских прелестей. А от того, что как-то не задавалось. В школе он учился только в классе с военно-патриотическим уклоном. С пятого класса он носил берцы, камуфлированные штаны, чёрный берет. Понятно, что в таком классе ни о каких девушках речи быть не могло. Девочки в параллельных классах в свои нелёгкие двенадцать лет были уже алкозависимыми, нюхали клей и спали с мужиками, которым было за сорок. После школы полгода попыток учёбы в техническом вузе, отчисление и отправка в полк в Таиланд. Про отношения с возможной второй половинкой, ползая под дождём в джунглях, Сергей тоже не думал. Три раза в месяц, как и положено, он навещал приписанных к части проституток. Но жениться на них тоже не хотелось. Теперь же, находясь дома и чувствуя себя практически свободным, Нечаев серьёзно начал думать о возможных перспективах и женитьбе. Квартира есть, работа какая-никакая есть, в армию уже не надо, осталось дело за малым – найти возможную миссис Нечаеву! Это, как оказалось, совсем непросто в современных условиях роста эмансипации и феминизма. Сергей каждую ночь видел девушек. Самых разных девушек. Толстых и стройных, рыжих и крашеных, красивых и очень красивых, пьяных и очень пьяных, упоротых наркотой и передознутых наркотой. И если честно, ни одна из них ему особо не нравилась…
На работу Нечаев выехал как обычно. На том же самом маршруте автобуса. Нельзя сказать, что он был не рад мирной жизни. Но то, что его окружало, и то, что он видел, не особо его радовало. Это всё напоминало ему учебку в армии. Рутина. Ничего нового, а монотонное, прямолинейное заучивание пройденного материала и упражнений. Выделяться он не должен, иначе всеобщий механизм начнет производить сбои. Всё должно быть размеренно. Не спеша на работу, не спеша с работы, на выходных пьянка, потому что устал во время рабочих будней. Хочешь – женись, не хочешь – женись, потому что этого хотят родители. Ведь человек без семьи – никто. А семья даёт ему статус, положение в обществе. Так все понимают, что тебе нужна эта работа не потому, что ты хочешь заработать на отдых в Чили, а потому что ты отец и верный муж. У тебя есть настоящая статья расходов, а не та, что у этих бездарей! Мол, мы пока молодые, хотим мир посмотреть! Что они хотят там посмотреть? Непонятно. Пьют везде. Где-то больше, где-то меньше. Вот и всё. Всё всегда и везде происходит одинаково. Ты думаешь, немцу или американцу лучше живётся, чем тебе? Нет, конечно! У него такие же проблемы! Ему тоже надо жениться, присягать куску сукна, который все гордо называют флагом. Так же надо петь гимн с ладонью у сердца. Никакой разницы. Совершенно. И зачем из-за другого сорта колбасы менять один паспорт на другой?
«Наверное, это всё из-за автобуса», – пришёл к выводу Сергей. Потому что эти мрачные мысли появляются, только когда Нечаев едет на работу. Надо подумать о чём-то более весёлом. И только он собрался думать о хорошем и весёлом, как услышал мужской озорной голос:
– О весёлом думать собрался?
Сергей обернулся на голос. Слева от него стоял высокий мужчина крепкого телосложения, лет сорока пяти. Кожа его была смуглая. Лицо, несмотря на приличную щетину и большую залысину, – очень приветливое и добродушное.
– Простите? – сказал Сергей не своё слово. Он подслушал это в американских фильмах. Американцы в любой непонятной ситуации просят прощения и извиняются. У Сергея, конечно же, вместо «простите», возникло «Чё те надо, лысый хрен?!» Но он понимал, что вокруг люди, и скандала ему не хотелось.
– За что ж прощения просите? – улыбнулся незнакомец. – Это я должен у вас прощения просить за то, что вторгся в ваши раздумья.
Сергей совершенно не понимал, что происходит, поэтому сказал слова, подслушанные уже в русских сериалах:
– Чем обязан?
– Ну что вы, молодой человек! – улыбка незнакомца расплывалась всё шире. – Ни в коем разе вы мне ничем не обязаны! Давайте я вам всё попробую объяснить. Зовут меня Азарий. Я скульптор. Живу я в тридцати километрах от города, в дачном посёлке. Сейчас там очень людно, сезон всё-таки. А я не люблю, когда малознакомые люди приходят ко мне с улыбками и говорят: «Здоров, сосед!» Я, конечно, вам тоже незнаком, но улыбка моя вовсе не фальшивая, я очень добродушный и открытый человек. А в город я выбрался, дабы развеяться от этих спортивных трико, толстых жоп, торчащих из-за соседских заборов. И вы знаете, очень тяжело творить во всей этой дачной суете. Поэтому я решил посмотреть на молодёжь, так сказать. Я, собственно, в ночной клуб «Майами» еду. Мне просто кажется, что вы знаете о нём.
Сергей невольно удивился произошедшему совпадению.
– Да, да, – ответил он. – Я вам даже больше скажу, я там работаю.
Казалась, что улыбка скульптора озаряет весь салон автобуса:
– Поразительно! Похоже, эту встречу спланировал сам Прометей, дабы осветить светом мудрости наши умы!
Говорил новый знакомый весьма громко, пассажиры начали обращать на них внимание.
– Уверяю вас, молодой человек, то, что мы с вами встретились, неспроста! Мы с вами станем новыми творцами счастья этого мира! Наше знакомство принесёт нам много взаимной пользы! Вы согласны провести вечер в компании талантливого скульптора и его творческих друзей?
Если честно, Сергею очень захотелось пообщаться с этим человеком. Несмотря на его странную речь, необычное поведение, явно подкреплённое каким-то седативным наркотиком. Он был странным, этот человек, как и всё то, что видел Сергей после армии. Эти горожане, масоны, в конце концов девушки, которые отсасывают у своих лучших друзей. Но Азарий был странен как-то положительно. И за этот короткий разговор и впрямь создавал впечатление творческого человека.
– Я бы, конечно, с удовольствием, – начал неуверенно Сергей, – но я всё-таки еду туда работать.
– Это не беда! Это совершенно пустяковая проблема! От вас практически ничего не требуется! Я всё беру на себя! Как вы знаете, сегодня в вашем клубе играет знаменитый диск-жокей Трависил.
Трависил и вправду играл сегодня ночью на танцполе. Сергей утвердительно кивнул, Азарий продолжил:
– Так вот! Он мой старый университетский приятель! А это значит, что после его сногсшибательного сета мы идём с ним в народ и находим пассий-красотулечек, которые любезно согласятся провести с нами остаток ночи, плавно переходящий в афтерпати! К которому вы после своего выполненного трудового долга успешно к нам присоединитесь! Уверяю, девушки будут только за! Диджей – это раз, его лучший друг скульптор – это два и, судя по вашим богатырским габаритам, охранник – это три! Это будет одна из самых лучших ночей в их жизнях, после первой брачной ночи, разумеется!
Нечаев лишь смущённо улыбался. Ему было неловко от того, что его спутник так легко разгадывал характер и натуру Сергея. Что все трудности он берёт на себя. И то, что человек вдвое старше обращается к нему на «вы». Возможно, то, что какой-то незнакомец приглашает его на афтерпати, ещё месяц назад удивило или даже испугало бы его, но после проведённых пьянок в компаниях сотрудников «Майами» это уже никак не смущало.
– А не могли бы вы ко мне на «ты»? – неловко спросил Нечаев.
– Конечно, мой дорогой друг! Только и ты будь любезен ко обращаться аналогично!
– Азарий, но у меня нет финансов даже на проезд к вам, – решил играть в открытую Сергей.
– Ха-ха-ха! – искренне рассмеялся Азарий. – А зачем вам деньги? Нет, не так. А зачем нам ваши финансы? Так понятней? От тебя ровным счётом никаких финансовых затрат не требуется! Вам только, пардон, тебе только нужно добросовестно нести службу и после окончания всего празднества жизни обратиться к нам! Девушки уже будут веселы, раскованы и очень доброжелательны. К моему творческому гнезду нас доставят на авто. А дома у меня есть всё самое необходимое. Алкоголь и табак всегда в достатке, накормить после работы я тебя тоже смогу. Если будет желание, то и душ ты примешь! Ну что по рукам?
С этими словами скульптор протянул правую руку Сергею. Нечаев замешкался. Сначала он обратил внимание на странно выгнутый безымянный палец скульптора. Затем Сергей начал думать, а нужно ли всё это ему. Опыт предыдущих пьянок особо пользы и удовольствия не принёс. С другой стороны, рутина начала заедать, да ко всему прочему он ясно для себя решил искать невесту. Сергей пожал протянутую руку:
– Меня, кстати, зовут Сергей.
Азарий с улыбкой поклонился…
На этот раз смена тянулась катастрофически долго для Сергея. Ещё никогда ему не было так в тягость работать. Что ещё больше отягощало его пребывание на рабочем месте, так это то, что он видел Азария и видел, как он плавно перемещается с бокалом виски вдоль барной стойки от одной симпатичной девушки к другой. Девушки и в самом деле были хороши собой. Нечаев видел это даже в полутьме ночного клуба, сквозь яркие огни стробоскопа. Азарий несколько раз подходил к нему и предлагал выпить, на что непьющий Сергей, к своему удивлению, отказывался через силу. Он даже не понимал, что происходит. Ведь Нечаева никогда не тянуло к выпивке, а тем более к такому мажорному напитку, как виски. Ни в армии, ни до армии, ни даже после армии такой тяги не было. Сейчас происходило нечто невообразимое! Нечаев хотел чувствовать прохладу стакана виски со льдом в своей руке. Он хотел так же не спеша, как дредноут по волнам, ходить по залу ночного клуба «Майами». С такой же лёгкостью скульптора подходить к первой же девушке, на которую падал его взгляд, и вступать с ней в беседу. Улыбаясь, непринуждённо шутить с ней об окружающих её танцорах. Затем плавными движения доставать сигарету из пачки, которую он держит в другой руке. Закуривать её. Продолжать шутить с этой миленькой девушкой. Которая совершенно случайно оказалась здесь впервые. Которая никогда не ходила по таким заведениям. А сейчас она здесь из-за подружки, которая рассталась с парнем. И она, Катя, впервые и попала в ночной клуб, дабы поддержать подружку. Из разговора Нечаев бы узнал, что она третьекурсница, учится на лингвиста. Не курит, а пьёт только два раза в год: на свой день рождения и на День святого Патрика. Ещё Катя занимается танцами и йогой. Её отец – владелец шиншилловой фермы, а мать – домохозяйка. И ещё парня у неё нет, потому что ей нужны серьёзные отношения, а все окружающие её парни хотят лишь сиюминутного секса, а о душе человека и его внутреннем мире совершенно не думают. Они очень грубы и предсказуемы. И Нечаев понимает, что она и есть та, которую он искал! Она та, с которой хочется прожить всю жизнь на ферме её отца. Нечаев бы ухаживал за шиншиллами, а Катя бы преподавала в местной школе суахили. И Катя в образе Сергея видит своего заступника и опору. Она видит человека, который всегда выслушает её, всегда поддержит в трудную минуту, всегда обнимет, когда это надо, сам, без каких-либо намёков. Она понимает, что он её не бросит и не предаст никогда в жизни. И они удаляются в тихий холл клуба, где слышны лишь отголоски музыки. Усаживаются на кожаный диван и говорят всю ночь совершенно обо всём. Они не боятся открыть друг другу себя без остатка. И уже перед самым закрытием Сергей несёт на руках Катину подругу к такси. Потому что та напилась до такой степени, что обмочилась и наблевала на платье, подаренное ей уже бывшим парнем. А после этого они идут пешком к Кате домой. И там впервые Катя отдаёт себя полностью. Она дарит свою невинность Сергею. И это время их судеб, которое они так давно ждали. Но вместо этого Нечаев стоит на своём посту у сцены танцпола, делает замечания пьяной мрази, и выносит на свежий воздух пьяных гуляк.
Казалось, эта ночь никогда не кончится и та боль и зависть, с которыми Нечаев смотрел на Азария и окружающих его девушек, уничтожат Сергея. Но, как и всё в этом мире, рано или поздно и ночь закончилась. Люди не спеша расходились. Кто-то один, кто-то в компании, а кого-то выводила охрана.
Азарий и его друг под псевдонимом Трависил стояли недалеко от выхода с танцпола в компании восьмерых очаровательных девушек. Всем около двадцати, все упругие и подтянутые. Настолько положительного результата Сергей никак не ожидал. Он думал, что будет три на три, а тут аж по две девушки на человека и ещё две в запасе. Это было невероятно. Только что на его глазах начинались сбываться самые потаённые мечты. Он никак не мог поверить своим глазам. А когда Азарий поманил Сергея в компанию, у того задрожали коленки.
«Мечты сбываются, малыш?»
Скульптор Азарий, как выяснилось из короткой беседы по дороге к нему домой, оказался разведён. Женился в двадцать два года, сразу после вуза. В армию он не пошёл, так его отец был послом в Чехословакии, уберёг его от службы. На родину отец не вернулся, живёт в Словакии. Поэтому жизнь Азария неумолимо налаживалась. Родители отдали ему дом, в который и направлялась компания. Жена после года совместной жизни родила ему сына. Ещё через год они успешно развелись. По всей видимости, жена не разделяла пристрастия Азария к скульптурам. Да и его работы супруге не нравились. Поэтому, собрав вещи и одев сына, она практически молча удалилась. Оставив скульптора в огромном трёхэтажном особняке в компании одиноко стоящих скульптур. Азарий горевал недолго, а если и горевал, то вся его трагедия вылилась в творчество. Поэтому он жил один, а новым знакомым всегда был рад и принимал их с любовью.
Дом оказался в дачном посёлке Пуританово. Посёлок был небольшим и для Нечаева совершенно новым. Однако название с содержанием совершенно не совпадало. Поскольку уже было раннее солнечное утро, все нестыковки бросались в глаза. Из названия было понятно, что в посёлке должна царствовать чистота: как духовная, так и физическая, но на деле всё оказалось не так. Прямо перед въездом слева от дороги лежала огромная, ржавая карусель, исписанная по диагоналям бранными словами и лозунгами со смыслом вроде «покрывай любого встречного». Вся дорога была усыпана битым бутылочным стеклом, использованными презервативами с характерным содержимым, грязными подгузниками невероятно огромных размеров. Заборы вдоль дороги, по которой осторожно ехали автомобили всей компании, были разрисованы фаллическими символами. Кое-где весьма натурально нарисованы голые девушки с инородными предметами в своих чреслах. Такого рода рисунки были практически на всех заборах. Вдоль дороги в землю были вбиты дилдо. Деревянные, металлические, стеклянные, пластиковые. Самые разных размеров и форм и совершенно дикой и невообразимой палитры цветов. Весь путь до дома скульптора из-за рисунков и того, что сопровождало дорогу, напоминало старый добрый диснеевский мультфильм про Белоснежку и семь гномов. Все эти предметы, все эти подгузники, средства контрацепции, несмотря на свою природу происхождения и характер применения, придавали какую-то сказочность происходящему. Все эти деревянные члены, рассматриваемые из салона автомобиля, не вызывали отвращения и не наталкивали на мысли об их применении. Они смотрелись как пряничные и бисквитные грибочки, под которыми вот-вот должен пробежать белый кролик с огромным непропорциональным будильником, посмотреть на него и сказать:
– Королева будет недовольна! – И ускорить свой бег.
Из автомобиля все эти фаллосы казались съедобными. Нечаев понял, что хочет есть. Он вспомнил, что не ел ещё со вчерашнего вечера. Сергей начал сглатывать подступающую слюну. Его радовало только то, что, перед тем как отправиться на афтерпати, вся компания посетила круглосуточный суши-шоп «Чё». И каждый выбрал себе яства по вкусу. Несмотря на армейскую службу в юго-восточной Азии, Нечаев плохо разбирался в кухне этой части света. Даже находясь там, он боялся экспериментировать с едой, а находясь на родине и подавно. Единственное, что он пробовал на окровавленных пляжах Таиланда, это лапша. Поэтому в круглосуточном суши-шопе он ограничил себя пиццей с салями и колой. А вот девчонки не были столь консервативны в еде. Все они заказали по несколько порций суши, от ортодоксальной «Филадельфии» до нового и модного «Мураками». Поэтому в дом скульптора вся компания заходила с большим количество шелестящих пакетов с едой.
Сергей никогда не был в доме у скульптора. Да и знакомых скульпторов у него не было. Представления складывались лишь по увиденным в фильмах образах. Дом, представлял себе Сергей, должен выглядеть мастерской, где в каждой комнате находится по несколько статуй, полностью готовых или же ещё в процессе работы. И скульптор должен выглядеть соответствующе. А вот Азарий не был похож на типичного скульптора.
Скульптур в доме практически не было. Была только одна. На входе в дом в человеческий рост стоял гипсовый Зевс с гроздью молний в левой руке, прижатой к груди, а правой он фотографировал себя сверху на айфон.
Вся компания разместилась в гостиной комнате особняка. Комната представляла собой номер в гостинице Танжера. Из мебели был лишь большой стол, который стоял в центре комнаты. Стол невысокий, чтобы с него было удобно есть только сидя на полу, который застелен огромным ковром, по-видимому, ручной работы. На ковре разбросаны много маленьких подушек. В центре стола стоял огромный кальян из слоновой кости с двадцатью трубками для курения. Из-за своих исполинских размеров и всех этих шлангов он напоминал кракена со старинных гравюр XIX века. Две стены комнаты представляли собой сплошное огромное окно в человеческий рост, за которым уже во всю силу светило летнее солнце. Немного не к месту восточного стиля смотрелась огромная плазма, висящая на стене. Сергей почувствовал липкое ощущение дежавю. Он судорожно пытался вспомнить, где он всё это видел.
«Только барханов не хватает, малыш?» – услышал Сергей…
– А в фашисткой Германии были суши-рестораны? – как бы сам у себя спросил Азарий, выдыхая густой пушистый дым с ароматом вишни.
К моменту этого вопроса из всей компании за столом осталось только четверо. Сергей, Азарий и две близняшки-брюнетки Ира и Герда. Сестрёнки были молоды и симпатичны и учились в Санкт-Петербургском университете по открытию в людях ментальных способностей на факультете внебрачных церебральных связей. Что такое внебрачные церебральные связи, Нечаев даже и не брался представлять. Но из всех прочих девушек они были единственные, кто не вспоминал чью-нибудь мать в конце каждого предложения. И не стремились напиться до обморочного состояния, тем самым поддерживали длящуюся уже несколько часов беседу. Собственно, их и осталось только четверо из-за этой продолжительной беседы. В течении первого часа диджей Трависил, прихватив с собой трёх поклонниц, скрылся в комнате на втором этаже. Оттуда первые двадцать минут раздавались характерные звуки. Ещё три девушки, ссылаясь на ранний подъём в университет, взяли у хозяина дома полотенца и скрылись в ванной комнате, откуда не выходили и по сей момент. Самыми трезвыми и понимающими происходящее были эти сёстры-брюнетки с весьма странной фамилией для этих широт – Ивановы. Хозяин дома был весьма пьян, хотя и держал себя в руках. А вот Нечаев чувствовал себя гусеницей из всё той же старой доброй «Алисы в Стране чудес». Но в отличие от гусеницы, Сергей мог лишь слушать и выдыхать приятный дым кальяна, а вот дать кому-либо дельный совет или хотя бы заговорить он не мог. Поэтому последние несколько часов он внимательно слушал беседу скульптора и близняшек. Беседа была в основном односторонней: Нечаев и Азарий слушали сестёр, как те рассуждают о современной литературе, кинематографе и искусстве в целом. Но после перечисления основных современных деятелей культуры Азарий внезапно вспомнил про суши.
– По идее, должны быть, – всё так же, не обращаясь ни к кому конкретно, говорил Азарий.
Сергей слушал с трепетом, сёстры улыбнулись.
– Да. Хоть один-то ресторан на весь Берлин должен быть. Ведь японцы были союзниками Гитлера, – продолжал Азарий. – Даже если и были такие рестораны в Германии того страшного периода, Адольф их не посещал. Я в этом уверен. Ведь он стал бы очень уязвимым для своих многочисленных врагов. Тогда бы Клаусу фон Штауффенбергу не пришлось бы мастерить бомбы в надежде взорвать фюрера. Убить Адольфа было бы очень просто. Какой-нибудь повар-сушист-антифашист устраивается в этот ресторан – и вуаля: Гитлер мёртв!
Слушая речь скульптора, Нечаев не заметил, как перенёсся в Германию 1944-го. Все описанные образы очень явно всплывали в сознании Сергея. Он увидел Бранденбургские ворота в знамёнах со свастиками. Увидел патрули на улицах в фуражках с орлами.
– Почему вы так решили? – спросила Ира, брюнетка с длинными прямыми волосами.
– А всё просто. Ведь в суши можно добавить всё что угодно, и никто бы этого не заметил. Я не думаю, что Адольф был знатным ценителем суши. Вряд ли бы он понял, что «Филадельфия», которую ему посоветовала Ева Браун, начинена цианидом. И самый кровавый диктатор мог умереть, не выходя из ресторана. Конечно же, ресторан после этого, скорее всего, бы сожгли, а Еву Браун расстреляли после сорокачасовой пытки в гестаповских застенках, но тем не менее. Игра бы стоила свеч.
Повисло молчание. Сергей видел перед глазами горящих официанток в кимоно. Ему очень не хотелось в Германию времён фашизма. Поэтому после очередной затяжки он решительно сконцентрировался на одной из близняшек – той, которая была с каре. Герда. Когда Сергей впервые увидел их двоих, он не сразу понял, что девушки – близнецы. Они были в разных одеждах, у них был разный макияж, и стрижки их были разными. Сергей был необычно рад их присутствию. Заходя в дом скульптора, он был уверен, что у него с ними будет секс на троих. Он ощущал ладонями их нежные упругие груди, он слышал, как они целуют друг друга для него. Сейчас же он просто смотрел на одну из них и не мог оторвать глаз понимая, что красивей никогда никого не видел в жизни. В ней было идеально всё: волосы, улыбка, зелёные глаза и особенно имя – Герда. Едва он произнёс её имя про себя, как вновь оказался в Германии. Но не фашистского периода, а во время Генриха Великого. Он ощущал себя молодым и несмышлёным трубадуром с охотничьим рожком во владениях самого Генриха. Он бежит в лес на лай гончих, понимая, что собаки уже загнали добычу. На его устах была улыбка от предвкушения – как он накинется на загнанную лань с ножом. Он бежит, перепрыгивая валежник. И останавливается как вкопанный, когда видит, кого загнали к самому обрыву гончие. Это не лань и не сайгак. Это девушка. Молодая девушка, его ровесница. На ней порванное собаками платье. Она смотрит на него бесконечно зелёными глазами. Он видит, как они блестят от слёз, которые вот-вот сорвутся с век девушки и устремятся вниз по щекам.
