скачать книгу бесплатно
– Будем надеяться – обойдётся. Сейчас кровь подключим. Роды стремительные были. Поэтому так.
Обошлось. Роддом наконец уснул.
– Ну, давай знакомиться, артистка, – начала Людмила утренний разговор, – ты первородка, что ли?
– Ириной меня зовут. Роды вторые.
– Так чего ж ты кричала, что не хочешь и не будешь?
– Сначала кричала, чтоб акушерка меня услышала, так как начались роды, а я встать не могла. Потом – по инерции. Сама-то я тоже врач. Знаю, что при поступлении у роженицы проверяют величину раскрытия шейки матки. Во время схватки это очень болезненно. Вот и орала, что не хочу процедуры. Я же не знала, что роды уже идут полным ходом. Очень быстро всё происходило.
– А каким тазом ты трясти не умеешь?
– Своим, – Ирина засмеялась. – После рождения ребёнка должен родиться послед. Для этого женщину просят опереться на пятки и приподнять таз. А я в тот момент не в себе была и акушерку сквозь маску плохо расслышала. Она сказала: «Подними таз и повиси». А мне показалось: «Подними таз и потряси!»
– С тобой в кино ходить не надо. Чистая комедия! Акушерка от смеха поди тоже чуть не родила. Так кто у тебя?
– Сыночек – Матвейка. А дома дочка ждёт. Манечка.
Хотел помочь
Ирине повезло, что отправившись на прогулку с детьми, надела резиновые сапожки: боялась промочить ноги в мартовских лужах. Оказалось, водные неприятности поджидали не на улице, а при возвращении в собственную квартиру…
Повернула ключ в замке. Из проёма вырвалось плотное облако. Откуда столько пара? Как в бане! По инерции сделала шаг… и утонула по щиколотку! Быстро назад! Хорошо – порог высокий, а то бы не успела уберечь Манечку от кипятка! Руки заняты Матвейкой. Двухмесячный малыш в тёплом одеяльце представлял увесистый свёрток. Тяжело удерживать одной рукой! Другой – сначала Манечку отодвинула подальше, потом – захлопнула дверь, отрезав путь горячей «Ниагаре».
«Что делать?! Соображай быстрей! Детей – отвести на первый этаж к соседке-инвалиду! Она всегда дома». Подхватила дочку поперёк туловища, на ходу приговаривала:
– К тёте Тане в гости идём.
С Татьяной объясняться некогда. Только и успела сказать:
– Пригляди! У меня – потоп!
Бегом к себе – на второй! Снова шагнула в кипяток. Хорошо, что в резиновых сапожках! Сквозь густой пар – в ванную. Шум водопада оттуда. Вслепую нашла горячий кран. Завернула. Не сорван – уже легче! Ванна полна до краёв. Пелёнки медленно переваливаются через них и одна за другой тяжело, как тюлени, плюхаются вниз…
Почему кран открыт? Перед прогулкой Ирина приготовила пелёнки для полоскания, но кран не открывала. Это Серёжа! Его сутки не было дома: дежурил в хирургии. Сегодня выкроил время заскочить домой на обед. Семью увидел на улице. На ходу расцеловал Манечку, чмокнул в щёку жену, взглянул на спящего сына. Через двадцать минут промчался обратно, помахал рукой издали. Она с детьми ещё час гуляла…
Ирина сбросила пальто где-то в комнате и начала черпать кипяток ведром из ванны в унитаз. Дотянуться до сливной пробки сквозь слой горячей воды у неё не получилось. Что в это время творилось в квартире под ними, старалась не думать. Обжигалась и глотала слёзы! Где телефон?! Прошлёпала снова в комнату. Диск на аппарате крутила с остервенением!
– Ты зачем открыл горячий кран?! – орала в трубку, не дожидаясь от мужа ответа. – Устроил потоп на два этажа! Дочку чуть не обварил! Я ведром кипяток черпаю!
Всё! Прооралась. Легче не стало. Нужно открыть окна: стёкла запотели, запах отсыревшей извести мешает дышать. Уровень воды в ванне снизился так, что смогла вытащить пробку. Теперь можно выливать воду сюда, собирая с пола ковшом.
Хлопнула входная дверь. Разбрызгивая остывающие лужи, в квартиру ворвался Серёжа.
– Засучивай рукава, видишь, сколько тряпок плавает! – показала жена на пелёнки.
Работали молча. Он, чувствуя вину, предпочитал не нарываться. У неё – временно кончился запал.
– Пелёнки теперь только на половые тряпки годятся! – в сердцах буркнула она, вытирая пол насухо. – Может, объяснишь, что это было?
– Помочь тебе хотел. Знаю, что устаёшь. Я всё время на работе. Ты – с детьми. Прибежал, вижу: бельё в ванной. Решил прополоскать. Кран отвернул – воды нет. Думаю: пока чай попью, появится. А потом забыл.
– Как всегда! – завелась снова Ирина. – Неделю назад включённый утюг на табуретке оставил. Чуть пожар не устроил! А если бы Манечка обожглась?! Ей всего два года!
Сергей молчал.
– К нижним соседям сам пойдёшь отношения выяснять.
Вечернее выяснение растянулось на целый час.
– Ну, что? – крикнула Ирина из кухни, когда муж вернулся.
– Нужно оплатить побелку и ремонт телевизора.
– Значит, очередная зарплата уйдёт соседям, – констатировала жена.
Почувствовала, как её снова захлёстывает волна раздражения. Оторвалась от приготовления ужина. Вошла в комнату, чтобы продолжить скандал, глядя виновнику сегодняшней катастрофы в глаза…
Сергей спал на диване, не успев переодеться после работы. В неудобной позе, неловко подогнув руку. Рядом в коляске мирно посапывал Матвейка. Манечка заснула среди игрушек, на расстеленном в центре комнаты одеяле. Она тоже устала: осталась сегодня без дневного сон-часа.
Ирина подняла дочь на руки, унесла в кроватку. Подсунула подушку под голову мужа, укрыла пледом.
Суматошный долгий день закончился…
Сикось-накось
«Я – законченный идиот! Как можно было почти три дня наблюдать, как Иришка мучается, и не посмотреть живот?! Точно говорят: на родственниках профессиональное чутьё буксует. Только бы не было слишком поздно!»
Сергей спешил домой. Он полутора суток провёл в хирургии, включая две полные дневные смены и ночное дежурство между ними.
Стоял промозглый осенний вечер. Моросил дождь. Отправляясь на работу вчера утром, Сергей не предвидел погодных катаклизмов, не взял зонт и теперь чувствовал, как холодные струйки затекают за воротник болоньевого плаща.
Дверь открыл своим ключом. В прихожую, грохоча игрушечным грузовиком на верёвочке, выбежала Манечка. Щёки вымазаны чем-то оранжевым.
– Сеёза плиcол! – радостно запрыгала она, пытаясь обнять. Светлые кудряшки прыгали вместе с ней.
– Подожди! Я мокрый. Дай сначала разденусь.
Скинул плащ, ботинки. Подхватил дочь на руки.
– Мама! Ма-ма! – истошно вопил Матвейка, держась за решётку детской кроватки. Оторвал ручки от страховки и тут же шлёпнулся на пол. Сергей спустил с рук Манечку, поднял сына. Обнаружил, что ползунки у того мокрые. Пока менял малышу штанишки, привычно приговаривал:
– Я – папа. Па-па!
– Сеёза! – веселилась Манечка.
– Ма-ма! – повторял Матвейка.
Иногда Сергея огорчало, что дочка (ей всего было два с половиной года) и десятимесячный сынишка не называли его папой, но верил, что это временное явление.
Из кухни выглянула Ирина. Бледная. Осунувшаяся. Движения осторожные, будто боялась что-то повредить внутри себя.
«Просмотрел я жену! – вновь шевельнулась тревожная мысль. – Вон как глаза ввалились, блеск лихорадочный. Губы сухие».
– Давай-ка я тебе живот посмотрю! Ложись на диван.
Подержал руки под струёй горячей воды, чтоб согрелись с улицы.
– Сегодня рвота была?
– Три раза. Только ты осторожно трогай. Желудок сильно болит. Как я могла так отравиться?
– Покажи пальцем самое больное место.
– Вот здесь, – жена указала на область эпигастрия, не прикасаясь к себе. Боялась возобновления боли.
Руки Сергея мягко легли на Иришкин живот. Осторожно надавили… Сильней…
Глаза жены распахнулись удивлённо:
– Не больно…
– А здесь?
Он передвинул пальцы вниз и вправо.
– Ой!
«Вот оно!»
– Давай собирайся! В хирургию поедем.
– У меня что, аппендицит?!
– Сама видишь, где болит. И я, дурак, за три дня не догадался живот посмотреть!
– Я и не чувствовала там ничего. Казалось, что желудок взбунтовался. Тошнило… – она никак не могла собраться с мыслями. – Клиника же должна была измениться! Почему боли в динамике не поменяли локализацию?
– А то ты не знаешь: у врачей всё сикось-накось. Собирайся!
В отделении Ирину отпустило. Мысль, что сейчас ей отрежут всё больное, вызвала облегчение. Раздражала только суета вокруг. Дежурный врач-травматолог и хирург, которого муж вызвал в качестве ассистента, по очереди появлялись возле её кровати, осматривали и удалялись на совещание в ординаторскую.
– Ну чего вы тянете? – не выдержала она наконец.
– Сомневаются, – объяснил муж, – клиника нетипичная. Боятся внематочную просмотреть.
– Пусть тогда ещё гинеколог посмотрит! Режьте меня уже!
– Куда торопишься? – удивился Михаил, однокурсник и коллега Сергея.
– Потерпел бы трое суток, тоже заторопился!
– Вот и удивляемся: слишком уж ты бодрая для такого длинного хирургического анамнеза, и типичного симптомокомплекса нет.
Когда решение об операции, наконец, приняли, и медсестра поставила ей подготавливающий укол, боль впервые за эти дни отступила. Ирина сразу поплыла. Прилегла и мгновенно провалилась в сон.
Очнулась, когда та же медсестра тронула за плечо:
– Пора на операцию. Под халатиком какое бельё? Шёлковое? Снимите. Халат снова оденьте и идите за мной.
Плохо соображая, как сомнамбула, двинулась вдоль коридора за белой спецодеждой. В предоперационной медсестра скомандовала:
– Халат снимайте и заходите в операционную.
Дверь туда была широко открыта. Возле стола наготове стояли врачи в операционных костюмах, перчатках и масках. Ярко светила бестеневая лампа…
Кто-то тронул её за плечо.
– Что? Пора на операцию?
– Тихо! Тихо. Лежите. Вы там уже были. Градусник возьмите.
«Была?!» Руки скользнули к животу, нащупали повязку. В памяти всплыла картина: открытая дверь, белые фигуры и яркий свет бестеневой. «Всё позади. Как хорошо!» Огляделась. В палате ещё трое. «Интересно, что им отрезали?»
На соседней койке завозилась пациентка, откинула одеяло, попыталась расправить больничную рубашку под спиной:
– Да она у меня вся кровью залита! Нужно попросить, чтобы поменяли.
В голове Ирины зашевелилось смутное подозрение…
– А когда у вас рубашку кровью залило?
– Во время операции.
– Вы на операции в рубашке были?
– Ну да! А вы разве нет?
– Как-то без неё получилось… И свою снять велели…
– Выступила перед докторами, как Афродита из пены морской? – пошутила счастливая обладательница больничной одёжки.
Лицу стало жарко. Дотерпеть бы, когда муж явится! Ждать пришлось недолго. Пришёл выбритый, выглаженный. Блондин с голубыми глазами. «Красавец! Ещё улыбается!»
– Это мне по блату пожадничали рубашку выдать?! Как жене заведующего?
На соседних кроватях хихикали. Сергей растерялся, стал мямлить, что меньше всего думал про то, во что жена одета.
