скачать книгу бесплатно
Кавказские истории Заурбека
Заурбек Юрьевич Шахмурзаев
Дорогой мой читатель! Это книга состоит из небольших рассказов про людей, которые живут на Северном Кавказе. В основном это юмор с мудрыми намёками. Приятного вам чтиво.
Кавказские истории Заурбека
Заурбек Юрьевич Шахмурзаев
© Заурбек Юрьевич Шахмурзаев, 2024
ISBN 978-5-0064-0084-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Кавказские похороны тёщи премьер-министра
Хасан был ужасно расстроен, когда узнал о смерти тещи премьер-министра Кабардино-Балкарии. Он, как и другие чиновники считал, что был очень близок с ней и всегда уважал её как свою родную мать. Ведь женщина была тёщей самого премьер-министра. Поэтому, не задумываясь, он решил ехать на похороны, чтобы выразить свои соболезнования и поддержку семье. Хасан решил, что это будет отличный повод ближе пообщаться с высшим руководством республики и сделать вид, что очень опечален таким скорбным событием. Возможно это оценит и сам премьер-министр.
Надев свой лучший костюм, шляпу и лакированные туфли, Хасан отправился на похороны. Он приехал в Вольный аул, где проходила церемония прощания, и вошел во двор, полный плачущих и соболезнующих людей. Спустя десять минут в скорбном молчании, Хасан стал понимать, что-то было не так. Он не узнал ни одного из присутствующих. Не было видно премьера, министров и чиновников рангом ниже. Обычно на такие похороны собирались все. Он искал глазами выбритые лица, костюмы и лакированные туфли. Но их нигде не было.
Не поняв до конца, что это просто ошибка, Хасан решил не привлекать лишнего внимания и остаться на церемонии. Он прямо-таки переживал за своего малознакомого премьер-министра и старался выглядеть как можно скромнее. Но смутные подозрения продолжали терзать Хасана.
В конце церемонии, когда все почтили память умершей и начали расходиться, Хасан решил поинтересоваться у одного из присутствующих, где же теперь премьер-министр. И тут чиновник узнал страшное – он оказался на похоронах совершенно другой женщины, которая была просто обычной Фатимат, но не любимой тёщей премьер-министра республики. Вольный аул большое пригородное поселение и там могло происходить по несколько похоронных церемоний на день.
Хасан окончательно растерялся и не знал, что делать. Он тихо вышел с территории кладбища, пытаясь не привлекать внимания, и сел в свой Мерседес. Тут же созвонился с коллегами и выяснил улицу, на которой жила усопшая тёща премьер-министра. Через минуту Хасан уже был там и даже успел на вынос тела со двора. Чтобы его все видели, он не отходил от носилок с телом тёщи премьер-министра и нёс их уже до самого конца. Все видели, что Хасан шёл в авангарде траурной процессии. Ему казалось, что он был в зените славы. Крупные чиновники одобрительно кивали ему и одаривали улыбкой.
Приехав домой, он рассказал жене об этом необычном происшествии, и они оба расхохотались до слез. Такая история стала на долгие годы любимой шуткой в их семье, и Хасан всегда будто бы с умилением вспоминал о том дне, когда попал на похороны совершенно по ошибке.
Служебные лобутены начальника милиции
Северный Кавказ всегда был землёй юмора и веселья. А вот Эльбрусский район утыканный гостиницами и всегда наполненный лыжниками и горновосходителями со всех концов света частенько становиться передачей «вокруг смеха». Местные жители горного эльбрусского края, тюркоязычные балкарцы, не очень то весёлый народ, как и все суровые горцы в мире. Но вот ситуации, которые возникают у балкарцев, очень даже пикантные.
Эта история реальная и приключилась она в Эльбрусском районе Кабардино-Балкарии. Новый начальник милиции жил в служебной квартире единственного многоэтажного дома в маленьком балкарском посёлке Тегенекли. Его пока не все ещё знали. Этаж был первый и балкон был в метре от асфальтовой дорожки. Милиционер был достаточно молод и жениться не успел. Поэтому сам себе готовил, стирал и начищал чёрным гуталином служебные хромовые сапоги и уставные туфли. Гуталин был очень вонючим средством и начальник милиции чистил им обувь стоя на балконе. Потом оставлял там же и шёл завтракать. После трапезы одевал китель и только перед выходом из квартиры надевал обувь.
В этот раз было всё как обычно. Начистил туфли гуталином, оставил подсыхать на балконе. После завтрака начальник милиции вышел на балкон за обувью, а её там не оказалось. Милиционер ещё раз огляделся вокруг, но туфли исчезли. Сказать, что он был крайне удивлён было бы не достаточно. Милиционер был очень сложно удивлён. Почему сложно? Потому что событие не поддавалось его милицейской логике. В общем он натянул в летнюю жару сапоги и пошёл на службу.
День был крайне спокойным. Никаких происшествий. В обед раздался стук в дверь. «Заходите», – сказал шеф местной милиции. Дверь открылась и на пороге появился местный житель. Балкарец был несколько не бритый, высокий, светловолосый.
– Что вы хотели товарищ? – спросил милиционер.
– У меня кража произошла! – ответил посетитель.
– Ясно. Присаживайтесь. Расскажите, что у вас украли и когда?
Посетитель неуверенно прошёл к стулу, который стоял за приставным столиком, выдвинул его и сёл.
– Обычно я чищу туфли кремом вечером. После оставляю их под навесом. А утром одеваю на работу. Туфли вчера начистил, а утром их не нашёл. Кто-то проник в мой двор и украл немецкие дорогие туфли «Саламандра». У туристов из Германии покупал за 150 рублей. Найдите эту сволочь, которая стащила мои фирменные туфли.– просил гражданин.
– Мне очень знакома ваша проблема. Вот берите лист бумаги и пишите мне заявление о краже. Похоже у нас завёлся серийный башмачный вор.
Пока потерпевший писал заявление, начальник милиции учуял знакомый запах гуталина, который он хорошо знал. На какой то момент ему пришла в голову мысль, что возможно заявитель в его служебных туфлях. Бред конечно, но ради собственного развлечения милиционер встал из-за стола и обойдя, взглянул на ароматные башмаки потерпевшего. Тут начальника милиции шибануло током! Ба, э, на заявителе была пропавшая служебная обувь милиционера. Он невольно вскрикнул:
– А вот это что за туфли на вас?
– А-а-а это другие мои туфли, запасные пришлось достать. – неуверенно сказал джигит и виновато посмотрел на начальника милиции.
– Идиот, это ты мои туфли украл с балкона! Снимай их и пошёл вон из кабинета! Иначе посажу тебя на 15 суток! – кричал начальник милиции на горе – пострадавшего…
Жалобщик молниеносно скинул с конечностей служебные лобутены и словно покусанный пчёлами выскочил из милицейского участка. Откуда ему было знать, что он по ошибке взамен своих, стащил служебные башмаки самого начальника милиции! Так босиком и добежал до своего дома. По сей день эту историю помнят в Приэльбрусье и со смехом рассказывают, когда тот самый человек, теперь уже убелённый сединами, появляется на улице со своими внуками.
Фронтовые коллизии
Эта встреча произошла во дворе пятиэтажного дома по улице Горького в городе Нальчике. В том доме, что напротив девятой школы, некогда жил знаменитый кабардинский актёр театра и кино Али Тухужев. В 1935—1940 годах он учился в первой студии в ГИТИС под руководством И. Я. Судакова, а после вошёл в труппу Кабардино-Балкарского театра. С 1940 по 1946 год служил в действующей армии.
Пройдя всю тяжёлую войну, он оставался на Кавказе известным шутником, сыгравший лучшего в постсоветском пространстве деда Щукаря, но я его обожаю за роль в кинокартине «Кольцо старого шейха», где «шейх» метал кинжалы. Фильм был снят по книге Рашида Кешокова, который прослужил в органах милиции и прокуратуры 33 года, и написал интересные романы на основе реальных уголовных дел, которые сам расследовал.
На дворе было весёленькое лето советского 1987 года, перед моим уходом в армию. В том самом дворе на улице Горького жил мой друг, ныне уж покойный Аслан. Вечерело, когда с трёхлитровым стеклянным баллоном вина подкатил на отцовском авто ещё один наш кент Дато, к сожалению тоже ныне отсутствующий на белом свете. Его отец Вано Ираклиевич купил новенький автомобиль «Жигули» шестой модели и изредка разрешал Датохе катать нас по городу.
Однако, когда Дато засветил домашнее грузинское вино из отцовского подвала, наши планы покататься в городе резко изменились. Теперь хотелось распробовать вино, которое делал дома дядя Вано. Поэтому забрав вино, стаканы, мы отправили Дато поставить машину на место. Благо он жил на улице 9-го Мая и ждать пришлось не долго, минут двадцать.
С появлением Дато, мы в укромном месте двора стали разливать вино. На закуску у нас были ароматные мясные беляши по 15 копеек, которые продавали с лотка на углу пр. Ленина и Советской, ныне ул. А. Кешокова. Мы выпили по стаканчику красного, ароматного напитка дяди Вано, когда на горизонте появился актер кабардинского театра дядя Али, Тухужев.
Правда упомянутый мною горизонт был совсем рядом и Аслан пошёл здороваться с соседом. Естественно, мы тоже подошли выказать своё почтение аксакалу, тем-более пожать руку самому «шейху» было очень приятно.
Али спросил, как наши дела, чем занимаемся? Мы по очереди гнали всякую чепуху, а на его лице проглядывалась ирония. Его тонкие черты лица выражали доброту. Видимо он понял, что пацаны малость «на бровях» и просто беседовал с нами на разные темы, а когда выяснилось, что я вот-вот ухожу в армию, стал рассказывать про то, как попал сам в армию, а потом и на Великую Отечественную.
На фронте среди новобранцев вместе с ним оказались два парня музыканта. Али Тухужев актер, они музыканты, подружились. Но вышло так, что эти ребята, чтобы откосить от фронта сделали самострел. Но командир понял обман и приказал расстрелять музыкантов. Он тут же назначил расстрельную команду, в которую попал Тухужев.
Али растерялся, ведь эти двое парней были уже его товарищи и стать их палачом было невозможно для кавказского парня. Убить людей, с кем полчаса назад ел из одной миски, дружил… Он обратился к командиру роты и сказал, что не сможет их расстреливать. Тогда командир роты приказал, чтобы Али встал рядом с музыкантами, его тоже по закону военного времени расстреляют за невыполнение приказа.
По спине 25-летнего Али пробежал ледяной пот, хотя до конца еще не было понимания, что ему конец. Али только пошёл в сторону своих обреченных друзей, когда волею судьбы начался артобстрел и налёт авиации противника. Часть солдат погибли, другие получили ранения и командиру роты было не до проштрафившихся. В суматохе про них на время забыли.
Али воспользовался передышкой и быстро побежал к своему тёзке Али из Дагестана, который был ординарцем у командира полка. Он все быстро объяснил дагестанскому Али и тот пообещал поговорить с начальником. А через час примерно посыльный вызвал Тухужева к командиру полка. Али неуверенно, но с надеждой побежал в сторону штаба полка. Какой исход ждал Али у командира, он не знал, хотя всем своим молодым сердцем надеялся на лучшее.
На ступенях стоял высокий, прожжённый войной командир полка. Через пару минут он заметил Али и строго спросил, кто он и зачем прибыл? Али выпалил, что он рядовой Тухужев и прибыл по его, командирскому приказу. Подполковник строгим взглядом осмотрел худющего мальчишку и громким голосом скомандовал: «Тухужев, а ну ка пошёл нахрен в роту»!!!
Тут-то Али понял, что никто его уже расстреливать не будет. С тех самых пор выражение «Пошёл нахрен» для уважаемого Али было слаще самого сладкого сахара, слаще слов похвалы и любви.
В заключении своего повествования Али сделал глубокомысленное заключения: «Иной раз даже самые грубые слова оскорбления, могут стать самыми приятными словами в жизни. Поэтому на командиров в армии не обижайтесь, любите Родину и служите Родине хорошо»!
Мотя
Случилось-то, что согласно биологии живых организмов, происходит со всеми. Наша домашняя собачонка пекинесовой породы начала умирать от старости. Супруга моя Надежда Валерьевна чутко понимая всё живое вокруг, сразу же мне сообщила, что Марусе недолго осталось и от этого загрустила. Не хотела она, чтобы маленькая пушистая старушка умирала.
Надежда Валерьевна взмолилась к Боженьке и попросила такую же пушистую подружку. И тут же следующим днём с улицы в нашу жизнь, через калитку, ворвалась Мотя. Она была такого же цвета, таких же размеров, как и Маруся. Появление Моти продлило жизнь Марусе на пару месяцев. А потом Маруся тихонько умерла. В момент её ухода Мотя подошла к ней и подняв хвост помахала на прощание.
Так Мотя прижилась у нас. Стала проявлять себя весьма способной обитательницей нашего хасаньинского дома. Как дипломированный зооинженер я решил, что надобно развивать Мотю. Для этого решил применить свою собственную методику: читать на ночь Моте рассказ Фёдора Михалыча Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели».
Для начала я схватил Мотю в охапку и стал говорить, что пора бы ей, Моте, развивать ум. А для этого ей необходимо слушать рассказ Достоевского, который я буду читать вслух. При том я стал тыкать Мотю носом в обложку книги. Мне показалось, что Мотя готова слушать. Я уж мечтал, что образ Фомы Фомича Опискина произведёт большое впечатление на Мотьку. Но не тут-то было. Только начал ей читать первую главу, пушистая бестия вырвалась и убежала прочь. Спряталась в спальне Надежды Валерьевны и стала рычать.
Но ничего. Наступит завтра и я вновь начну внедрять в жизнь новую мою методику преподавания Моти уроков русской литературы. Всё же не для себя стараюсь, а ради неё.
Художественная свистуха
Вспомнил чудесную выставку в 2015 или 2016 году, точно уже не вспомню. Тогда в курортном городе Нальчике, в музее, состоялось торжественное открытие экспозиции авторских работ художника Вальдемара Макаровича. Событие кажется приурочили к его юбилею. На тот момент я работал в должности директора информационного агентства «Кабардино-Балкария».
Открывая выставку, министр культуры республики сказал дежурные слова, что представленная экспозиция – яркая и светлая, создает позитивное настроение и всякое такое. Действительно, Вальдемар был очень самобытным живописцем.
В музее на тот момент работал главным хранителем мой друг и первый духовный учитель. Он то мне и поведал за чашкой горячего чая интересную, а скорее, поучительную историю про Вальдемара и одну из его любопытных работ, которая вызвала не то чтобы скандал, а некоторые возмущения умов. На картине, рядом с образом Христа, были изображены странно-неприятные существа.
Вальдемар – современный художник, известный своим нестандартным и провокационным подходом к искусству. Он был приверженцем Сальвадора Дали и старался писать картины в его манере. В то время Вальдемар уже имел на своем счету несколько очень сложных философских работ, которые вызывали споры у общественности. Тем не менее, его полотна привлекали внимание множества людей и считались проявлением свободы творчества.
Так вот, Вальдемар Макарыч решил создать картину, изображающую Христа, окружённого мифическими существами. Наверное целью его работы было желание вызвать обсуждение роли религии в обществе и привлечь внимание к проблемам социального неравенства и предрассудков. По крайней мере так казалось Макарычу. Кто знает, может быть он имел в виду совершенно иное. Вообще-то, любой художник стремится создать нечто такое, чтобы получить лайки от зрителей, вызвать резонанс, а положительный или отрицательный, уже не всем важно. И зря. В своей «Розе мира» Даниил Андреев писал, что созданные живописцами и писателями образы, оживают в тонком мире и продолжают жить своей жизнью. И авторы этих образов несут прямую ответственность за свои создания и отвечают за них перед Богом.
Вальдемар был подвергнут острой критике со стороны главного хранителя, который выразил свое недовольство этой картиной, посчитав ее подстрекательством к негативу против личности Спасителя. Хранитель увещевал своего тёзку Вальдемара не писать и не выставлять полотно в таком виде. Но художник был непреклонен, сопротивлялся и упорно отстаивал свою работу. Оставив надежды разубедить Макарыча, главный хранитель предупредил: «Ох, накажет тебя за такое Боженька…». Так и расстались. Работа художника оставалась спорным и контроверзным произведением искусства, по мнению главного хранителя.
Прошла неделя и в кабинете главного хранителя музея снова появился художник, бледный и напуганный, который с порога сказал: «Ох, дружище, как же ты был прав насчёт картины. Изошелся же я поносными водами. Всю неделю мучился. Каждый день доктора приходили и ничего не могли сделать. Понял я в чем дело и от всего сердца попросил прощение у Него за ересь, которую написал. Вроде простил. Кишечная слабость отпустила и я бегом к тебе рассказать». Однако, Вальдемар всё равно картину оставил в том виде, как написал её. Жаль ему было её уничтожить или переделать. Тут его понять можно.
Вспоминаю слова, приписываемые Раневской: «Есть люди в которых живет Бог, есть люди, в которых живет дьявол, а есть люди, в которых живут только глисты». Вот и размышляю теперь, кто толкает нас на всякие там глупости, а потом нам же устраивает кишечную свистуху…
Про кавказского судью и муллу
В прекрасной горной Карачаево-Черкессии живут и трудятся очень хорошие люди. Разнообразие наций этого скалистого края – карачаевцев, черкесов, абазин, русских, казаков, евреев – создает неповторимый колорит. Юмор; здесь тоже имеет свои большие крылья, помогающие скрасить досуг любому человеку. Многие туристы, приезжавшие на курорт Домбай, подтвердят мои слова.
С 1997 по 2007 год судебную ветвь власти Карачаево-Черкессии возглавлял судья высшего квалификационного класса, член Совета судей России Ислам Бурлаков. Личность его, можно сказать, знаковая и среди карачаевского народа Бурлаков пользовался немалым авторитетом. Всегда слыл большим шутником и за словом в карман никогда не лез. Харизматичным начальником был, судьба его баловала и не раз одаривала своими щедротами.
Не менее популярной и колоритной личностью в Карачаево-Черкессии считается муфтий Северного Кавказа, председатель Духовного управления мусульман Карачаево-Черкессии Исмаил Бердиев. Он известен в России как влиятельный исламской религиозный деятель. В 2016 году разные информационные агентства публиковали слова Исмаила Бердиева: «Всем женщинам в России необходимо сделать обрезание, чтобы уменьшить развратность среди них». Так он пошутил, а шум, между тем, поднялся на всю страну. Нашлись и те, кто поддержал священнослужителя. Это сделал протоиерей РПЦ Всеволод Чаплин, заявивший что традиция женского обрезания освящена веками.
Так уж случается, что в небольшой Карачаево-Черкессии все значимые фигуры друг с другом знакомы и частенько встречаются за одним столом по разным поводам. У карачаевцев застолье с древних времён носит сакральный характер. Каждое блюдо имеет определенную символику и зачастую несет в себе религиозный, либо духовный характер. В былые времена, если на стол приносили хычины, значит собравшиеся отдавали дань почитания Солнцу. Если мясные блюда, значит чтили в этот день Верховного Бога Тейри. Когда подавали айран, то благодарили Бога, отвечающего за сельское хозяйство. Однако с приходом исламской религии и соответственно мусульманских традиций, перед трапезой возносят отныне хвалу Всевышнему Аллаху за всё изобилие, которое Он посылает нам, грешникам.
На одном из таких мероприятий уважаемых карачаевцев по обычаям усадили за отдельный стол, подальше от остальных. Он был тщательно накрыт всякими изысканными блюдами. Аксакалы ели карачаевские хычины, жорме и сохту. Запивали айраном и бозой. Весельем наполнилась вся зала. Гости между собой общались довольно-таки громко и, по обыкновению, мягко подшучивали.
Муфтий Исмаил Бердиев изрядно потрудившись над тарелкой с варёным жорме, обратил свой орлиный взор на весёлого судью Ислама Бурлакова. Очень уж захотелось муфтию подшутить над довольной физиономией служителя Фемиды. Бердиев, чтобы все услышали, громогласно спросил Бурлакова: «Ислам, ты много лет судишь людей. И сам же толком не знаешь виноваты они или нет. Интересно, скольких ты проводил за решётку?»
Люди за столом замолчали. Услышав вопрос от муфтия, затаились в предвкушении возможной развязки диалога между судьёй и духовным лидером Северного Кавказа.
Верховный судья Карачаево-Черкессии Бурлаков положил на тарелку приборы для еды. Поджал было губы, небрежно бросил лукавый взгляд на окружающих, и понимая что Бердиев подначивает его, а люди за столом ждут фееричного ответа, как бы между прочим парировал: «Исмаил, ты безусловно прав, я провожаю преступников в места лишения свободы. Но из тех мест, куда я провожаю людей, они рано или поздно возвращаются домой. А вот то место, куда ты провожаешь их во время похорон, люди из тех краёв уже не возвращаются…»
Правда ли, что был такой диалог между ними, я со стопроцентной уверенностью сказать не могу. Но Джамал Мамаев, что рассказал мне об этом, уверял, история имела место быть в Карачае в начале 2000-х годов и является подлинной.
Как я поступал в аграрную академию
Это история со мной приключилась после моего возвращение из советской армии в 1989 году летом. Нужно было куда-то поступать, а в моей голове после двух лет срочной службы гулял исключительно сквозняк. И тогда мой отец Юрий Саидович, заслуженный мелиоратор РСФСР, главный начальник по водным ресурсам Кабардино-Балкарии, министр, сказал, что я должен подать документы в Кабардино-Балкарскую сельхозакадемию, на зооветеринарный факультет. Что было делать, зверофак, как его тогда называли в народе, был популярным. Особенно туда шли местные наши горские евреи, чтобы в последствии заниматься прибыльным делом, пушниной. Наша республика аграрная и специальность зоотехника давала большие перспективы в будущем. То есть профессия была хлебная.
Отцу я сказал, что не имею представления о специальности зоотехника и даже не представляю смогу ли сдать вступительные экзамены, которые должны были состояться уже через месяц. Служба в армии в советские времена не давала никаких преференций, поэтому поступать надо было на общих основаниях. Отец успокоил меня и сказал, ты читай хотя бы этот месяц, чтобы стыдно на экзамене не было, а остальные вопросы я возьму на себя. Во первых мой отец стоял у истоков создания этого вуза, во вторых его друг детства профессор Ахматов Муса Ахматович был проректором вуза и отвечал за вступительную компанию. Поэтому я бы поступил в любом случае.
Настал день первого экзамена, по русскому языку. За него я не переживал и сам успешно всё сдал. Писали диктант. Потом пришёл день второго экзамена, связанного с биологией и сельскохозяйственными животными. Накануне вечером папа мне сказал запомнить несколько пород крупного рогатого скота: Швицкую, Черно-пёструю, Украинскую степную и Красную степную, которую в народе называли просто Красной. Последние две были разные породы, но очень близкие по родству и внешне на картинках схожие. Красная степная более красноватая, цвета марсианского грунта, а Украинская степная менее красноватая, пойди различи. Я их вроде запомнил. Почему вроде? Представьте, что я городской парень, у которого папа министр, мама директор магазина, дед основоположник балкарской письменности и литературы, бабушка пела в первом хоре созданном Шейбле в 30-х годах в Нальчике. И мне вдруг надо знать породы крупного рогатого! Да я вообще до этого экзамена не имел представление, что крупный рогатый скот, сокращенно КРС, подразделяется на разные породы. Для меня это были просто «коровы»!
И вот наступил тот самый нервный день, я зашёл на экзамен, взял билет и сел готовиться. Что смог выжать из своих пустых мозгов, выложил на лист бумаги за 5 минут. Подошла очередь отвечать. Но это были другие ощущения, не те, когда подходила твоя очередь после двух часов ожидания купить румынские кроссовки. Комиссия состояла из трёх человек. Меня внимательно слушали не перебивали. Один из экзаменаторов, Маржохов Аслан Талович, генетик, стал задавать разные вопросы, а вернее он стал меня засыпать ими. Я выкручивался, как мог, получалось. Женщина, старший экзаменатор, куда-то быстро вышла. И через минутку появился проректор Муса Ахматович Ахматов, друг отца. Я сразу смекнул, что в обиду меня уже не дадут. Так оно и вышло.
Профессор Ахматов вошёл, когда спор с Маржоховым на тему существует ли «Красная» порода был на пике. Я просто не смог вспомнить название Украинской степной породы и сказал, что её называют в народе Красной. Маржохов утверждал, что такой породы нет, а я настойчиво утверждал, что есть. Проректор Ахматов поправив очки взял мой экзаменационный лист и спросил: «Шахмурзаев, а кто вам сказал, что есть „Красная“ порода крупного рогатого скота»? Без тени смущения я выпалил: «Папа»!
Проректор обращаясь к Маржохову спросил: «Вы знаете чей это сын»? Маржохов пожал плечами давая понять, что не знает. Тогда Ахматов сказал: «Я вам потом объясню. Но раз его отец сказал, что есть „Красная“ порода, значит есть». Маржохов всё понял. Ну и видимо, чтобы как-то показать всем, что я не такой уж неуч Муса Ахматович спросил теперь меня: «Шахмурзаев назовите мелкий рогатый скот». Он был уверен, что это самый простой вопрос, который можно было задать. Увидев мои широко раскрытые глаза сразу понял, что я не знаю даже таких слов и тут же сам подсказал: «Про баранов и коз знаешь же»? Я громко ответил: «Ну конечно же». Тут ко мне действительно пришло прозрение, что бараны и козлы с рогами и есть мелкий рогатый скот!
Тогда Ахматов резюмировал итоги моего ответа: «Вот видите, он неплохо знает. Поставьте четыре бала и пусть идёт». Вот так я стал студентом сельхозакадемии. Прошли уже десятилетия, и я с большой благодарностью вспоминаю этих замечательных профессоров Ахматова Мусу Ахматовича, генетика Маржохова Аслана Таловича и других своих педагогов.
Почему Обком отменил визит Гандона к Эльбрусу
Знаменитый французский писатель, президент Общества французских литераторов Ив Гандон родился 3 июня 1899 года во французском городе Блуа. Он окончил литературный факультет Сорбонны, в 1922 год выпустил книгу стихов, а в 1945 опубликовал первое крупное прозаическое произведение. Позже Гандон удостоился Большой премии Французской академии за роман, с 1959 года – стал президентом французского отделения Пен-клуба. В общем, француз был достаточно знаменитым.
Писатель считался большим другом Советского Союза, он часто бывал не только в Москве, но и в республиках, краях и областях нашей страны. Принимали его очень широко и радушно, но из-за фамилии Гандон, никогда не объявляли о его визитах по центральным каналам телевидения и радиовещания. Его книги переводились с французского языка на русский.
Известный балкарский писатель, награждённый Грамотой Верховного Совета Грузии, Президент Межрегиональной общественной организации «Клуб писателей Кавказа», Салих Гуртуев рассказал мне, что в начале 70-х годов кто-то из Кабардино-Балкарского Союза писателей предложил пригласить в республику Ива Гандона. Правление Союза писателей КБАССР поддержало предложение и обратилось в Обком КПСС. Секретарь по идеологии Шекихачев Мухамед Хагуцирович был «за» приглашение французского писателя, но необходимо было решить на какой площадке уместно принимать высокого гостя.
После ряда консультаций, секретарь Обкома по идеологии Шекихачев посчитал правильным поручить всю организацию директору Института истории и этнографии Ханафи Исхаковичу Хутуеву. У института было собственное солидное здание и дача для приёма гостей. Дорогого гостя нужно было отвезти в Приэльбрусье и на ратраке поднять ближе к вершинам Эльбруса. Ханафи Исхакович, бывший вице-премьер правительства КБАССР, был человеком солидным, мудрым. Они-то сделают всё как надо, рассудил главный идеолог Шекихачев.
Когда письмо с поручением доставили курьером в Институт истории, директор прочитал его несколько раз. Что-то его смущало в этом поручении Обкома партии. Он позвонил заместителю председателя правительства КБАССР Исхаку Казакову и описал ситуацию. Казаков посоветовал отправиться к первому секретарю Обкома Тимборе Мальбахову. Директор попросил Казакова пойти с ним. Тот согласился и чиновники вместе зашли к первому секретарю.
– Что случилось, товарищи? – спросил Мальбахов, пожимая руки гостям.
– Сегодня я получил письмо от товарища Шекихачева с поручением организовать встречу французского писателя. – сказал Хутуев и загадочно посмотрел на первого.
– Так и что, в чем проблема? – интересовался Мальбахов, приподняв на лоб свои очки, понимая, что Хутуев и Казаков не стали бы тревожить по мелочам.
– Дело в том, что фамилия уважаемого писателя звучит не совсем благозвучно. Народ может не правильно истолковать.
– В каком смысле неблагозвучно? – допытывался Мальбахов.
– Извините Тимбора Кубатиевич, фамилия французского писателя Гандон. Я не могу себе представить, как перед республиканским активом буду говорить: к нам в Кабардино-Балкарию прибыл с визитом знаменитый французский писатель, друг Советского Союза и Кабардино-Балкарии, товарищ Ив Гандон!
Худое лицо первого секретаря Мальбахова вытянулось. Он сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Помолчав с минуту, Тимбора Кубатиевич с самым серьёзным выражением произнёс сакраментальную фразу: «Да уж, видимо не суждено Гандону побывать на Эльбрусе».
Визит отменился. Но история осталась в памяти людской. Все участники событий давно уже покинули нас, а последний из них Салих Гуртуев покинул наш бренный мир во время ковида в 2020, мир его праху.
Как в кавказских горах мужика хоронили
Забавную историю я услышал от финансиста Альберта Яганова и очень захотелось её оставить в народной памяти, скажем так, запечатлеть в прозе. В Кабардино-Балкарии курьезы, частенько, происходят именно на похоронах. Поясню для читателей, несведущих в тонкостях кавказских будней. Хождения по похоронам одна из важных обязанностей кабардинцев и балкарцев, которую жители гор тщательно исполняют. Поэтому многие юмористические рассказы, которые передаются из уст в уста, происходят именно на траурных мероприятиях и там же пересказываются.
Итак, однажды в высокогорном селении Хабаз умер мужчина, балкарец по национальности. Надо заметить, что в этом селении десятки лет вместе и очень дружно соседствуют два разноязычных народа – балкарцы и кабардинцы, при этом с очень похожими традициями и адатами. И хоронят своих родичей они, как правило, тоже вместе и дружно.
Так вот, умер житель села, звали его Чортай. Родственники и друзья начали готовиться к проводам усопшего. Есть такие у балкарцев имена и на русском языке звучат они несколько необычно: Чортай, Ебакъ, Нахыя…
Селение Хабаз, где жил Чортай, расположено на высокорьях Зольского района в солнечной Кабардино-Балкарии, и доставить тело на кладбище было непростой задачей. В стародавние времена тело покойного погружали на телегу, запряженную ишаками, и затем поднимали в гору, где находился погост. Отмечу, что ранее балкарцы из-за малоземелья свои кладбища основали в таких неудобных местах, до которых теперь могут добраться только альпинисты. А равнинные земли в предгорьях использовали под сельское хозяйство. Но времена изменились и траурная церемония обрела современный вид. Родственники решили, что самым лучшим способом доставки покойника будет использование лёгкого американского вертолета Bell. Однако, из-за тумана и сильного ветра, «американец»;;; взлететь не смог и похороны были отложены на неопределенное время.
Кстати, уже прошёлся по Хабазу слух, что дагестанские братья скоро начнут собирать вертолеты и в ближайшем будущем выпустят целую серию наших «кавказских». Вот именно они, как утверждали в Кизляре, в любую непогоду смогут летать. И станут самыми лучшими вертолётами в мире, чесслово.
А пока дагестанские авиаконструкторы думали над разработкой летательных аппаратов, жители селения подхватили байку и принялись шутить над ситуацией – мол тело балкарца Чортая станет первым, кто получит свой личный импортный вертолет. Между тем, по сложившимся адатам (местный обычай), люди приходили соболезновать семье покойного. От кабардинской части села пришла очередная делегация женщин – среди них Хаца, Фатима и Кураца. Они зашли в дом, где Жюзум оплакивала мужа. Женщины обняли вдову, соболезновали и присели на стулья. Так как кабардинцы и балкарцы говорят на разных языках, общение между ними происходит чаще всего на русском языке. Но при этом сельский народ частенько путает падежи. В этот раз именно так и случилось.
После минутной паузы, со слезами на глазах, старшая по возрасту, кабардинка Хаца спросила жену покойного с присущим акцентом в настоящем времени: «Болеет?»
