скачать книгу бесплатно
Тебе владенья ведом вкус
трёхмачтовым фрегатом,
Когда канатною смолой
дыхание полно
И грязноватым парусам,
как на небе заплатам,
Коли от палубы глядишь,
быть снежными дано.
Когда высокая волна
разломлена прозрачно
Твоих матросов – соль и дым! —
торжественным трудом,
И режет боцманский свисток
с оттяжечкой и смачно
Надежд невидимую нить
от берега, где дом.
А ты стоишь на высоте,
над брызгами и медным,
И, как положено, глядишь
в подзорную тудым
Или, на солнце наведя,
не ослеплён победным,
Его пытаешь высоту
секстантом золотым.
Вдохнув, читаешь, как псалтырь,
движение муссона,
И внятен паруса порыв
тебе, как пеший шаг.
И увидав за десять миль
рангоут галеона,
Велишь британский подымать
на чёрном гроте флаг.
Обречён
Ты с вечера охотился за мною…
Дорога мне едва была видна,
Когда, овит родильной пеленою,
Я вышел на закате, дотемна.
Я шёл и шёл – сугробами по пояс,
Звериной окровавленной тропой,
Лишь изредка, от боли беспокоясь,
Испрашивал тропу на водопой.
Не ведая лица грядущей ночи,
С короткого разбега я взлетал.
Ища путей полегче и короче,
Длинней и тяжелей себе стяжал —
По хоть куда чудовищным развилкам —
Направо бунт, налево ведовство —
Не чувствуя младенческим затылком
Дыхания живого Твоего.
Ты следуешь за мною неотступно,
И вижу я: наутро – даль светла —
Меня пронзит однажды целокупно
Твоей любви калёная стрела.
Пионерские сны
Когда пионеры во хвойном и вольном
Ложатся в отрядных на сон корпусах,
Они перед сном не заводам и войнам
Вручают себя через праведный страх,
А – кто с кулачком, в средостение вжатым,
Кто с шёпотом, стоном и звоном стекла —
Они отдаются красивым вожатым,
Опасным и взрослым, как в улье пчела.
Они отдаются их длинным ресницам,
Пилоткам и бантам, гофре и плиссе,
И после им снится, не вправе явиться,
Вожатая Саша на мокром шоссе,
Вожатая Таня в сиреневой майке
И чёрных трусах на зарядке-заре,
Чьи груди то в небо глядят без утайки,
То тонут в тени, как котята в ведре;
Командой в строю к поворотам неволя,
Вожатая Лена, чьи гольфы – как снег,
Вожатая Уля, вожатая Оля…
А девочкам – только вожатый Олег.
В лодке, не считая
Вменённые равнине и низине
Душой в обмен на ветра вещество,
В с утра холодной лодочной резине
Мы были живы все до одного.
До над костром консервов и печенья,
До краденой капусты на пути
Гребли мы против вечного теченья,
Чтоб на закате вовсе не грести.
И до и после скорое скольженье
Меж двух опор бетонного моста,
Ломая в тёмной глади отраженье,
Мне снилось раз, наверно, больше ста.
Склонялись ивы в воду берегами,
Курилась в поле солнечная гарь…
И расширялся медленно, кругами
Мой сухопутный жалобный словарь.
Я забывал в извивах лабиринта
О примитивном правиле руки,
Не отличая лук от гиацинта
И лишь по вкусу – море от реки.
73-й
В семьдесят третьем году
между песком и травою
Я ли по небу иду
в драповом сером пальто?
Я ли рискую упасть
в города тьму с головою,
Точно в толпу акробат
из парусов шапито?
Точно ли это меня
в семьдесят третьем колене
Люди явили на свет,
мама с трудом родила,
Корь, и объяв, не взяла
в жарко-чудовищном крене
И скарлатина, сдавив,
дух испустить не дала?
Может ли быть, что со мной,
под руку, гибкая, рядом
Движешься, как тишина,
и не боясь высоты,
Мне уступаешь во всём —
шёпотом или же взглядом,
Или понурым кивком —
невероятная ты?
Мне ли открыты цветов
дикорастущих пещеры,
Где укрывается шмель
или пирует пчела?
И неужели меня,
полного меди и серы,
Не упустил ни на миг
ангел мой из-под крыла?
Как тяга…
Как тяга медленной реки,
В своей громаде незаметна,
Вода к воде стремится тщетно
И тащит стрежнем топляки;
Как сила тонного песка,
Ползя по мертвенной Сахаре,
Сгоняет тень рассветной хмари,
Будь та хоть с бездну велика;
Как под стрехой тиха огня
Гряда, невидимая глазу,
Становится пожаром сразу,
Вдруг лопнувшим стеклом звеня —
Так вера в сердце день за днём
Растёт по скрупулу и грану,
Безверия латая рану
Грядущей радости дождём.
Уведомление
Теперь мой ход. До этой полосы
В песке, траве, асфальте и бетоне
Не я. Теперь наручные часы
Куплю себе наверно на «Озоне»,
Кроссовки «Найк» январской чистоты,
Велосипед с ручными тормозами,
И всё, и всё на свете, что не ты
Добыла кровью, потом и слезами.
Я всё куплю во сне и наяву,
Чем в юности мучительно увлёкся,
По правилам с абсурдом парадокса,
И всё, о чём от бедности реву.
Не оттого, что этого хочу —
Бессмысленны мои приобретенья, —
А потому, что так себя учу
Азам и мастерству пренебреженья.
Теперь мой ход. И я почти готов
