скачать книгу бесплатно
– Я так счастлива, что вы здесь! Завтра мы поедем в город, нужно подкупить мелочей к праздничным туалетам. Надо же, первый летний бал! Дает сам мистер Торндайк! Какой джентльмен, правда, Эви? Еще и не дурен собой. Он явно положил на тебя глаз.
– Мистер Торндайк очень славный, – с застенчивой улыбкой ответила Эвелин. – Доброй ночи, тетушка.
– Доброй ночи, дитя мое.
Все разошлись по своим комнатам, кроме тетушки Роксаны. Он сидела на своем кресле и попивала ароматный чай, благодаря Бога за то, что он ей ниспосылает. Розалин, облачаясь в ночную сорочку напевала колыбельную мелодию, и только постель была готова, она рухнула и забылась глубоким сном. Ленни решил проведать дочь, видимо из-за избытка светлых чувств. А Эвелин не могла сомкнуть глаз, хотя изрядно вымоталась. Лежа на постели, она смотрела на чистое небо, на котором постепенно вырисовывались крупицы звезд. Теплый ветер колыхал легкие занавески, проникая в комнаты и захватывая все пространство в свои жаркие объятия. Выплывшая луна возвещала о завершении первого июньского дня.
Глава VI
Утро в Блутауне пронизано жгучими солнечными лучами. Поместья озаряются ослепительным блеском, каждый их метр буквально купается в нарастающем солнечном свете. Город мало-помалу оживает. Многие обитатели роскошных владений уже пробудились и завтракают на террасе под тенью яблонь.
Миссис Финсферд, одна из постоянных жительниц «верхнего» Блутауна, уже попивала чай с молоком и пятью ложками сахара на заднем дворе, окруженная липовыми деревьями и разросшимися кустарниками шиповника. Это была давно овдовевшая и абсолютно одинокая женщина склонных лет, единственной отрадой которой был старый пес и добрая свора слуг. Миссис Финсферд каждое утро наряжалась с шиком и завтракала в компании самой себя и собаки. Она казалась более чем счастливой, ведь у нее было все, о чем можно было только мечтать: гора нарядов, шоколадный пудинг, сладкий до ужаса чай и верный пес.
Следующий сосед был мистер Китч, тоже постоялец. Он снимал верхний этаж поместья Лоренсов, через три дома от Стенсфордов и через дом от миссис Финсферд. Он жил в этом поместье порядка десяти лет и каждое утро, невзирая на погоду и состояние здоровья, этот шестидесятилетний джентльмен занимался гимнастикой на передней лужайке. Далее он садился в кресло со свежей газетой, принимал бокал минеральной воды, запивая это бокалом чего-то не совсем минерального, и отправлялся на водные процедуры.
Тиша Мэйсон так же, как и миссис Финсферд, чей дом был напротив ее, очень любила трапезничать на свежем воздухе. Как только прислуга накрывала на стол, она вместе с компаньонкой и холостым братом принималась за кушанье. Ее никогда не видели в иной компании. За все шесть лет, которые она проживает в этом месте, не было никакой смены или перестановки слагаемых.
Отчего-то большая часть постояльцев отличалась заядлым одиночеством. Весьма странно, если учесть, что многие из них занимают огромные дома. Возможно, стоит привести бессмертную аксиому о том, что счастье не имеет ничего общего с роскошными особняками. На этих людей она явно не распространяется. Они чувствуют себя невыразимо счастливыми наедине с собой и своим маленьким мирком, вмещающим немаленькую кучу денег. Они не ищут богатства в духовных вещах, им хватает материальных благ. Кто знает, возможно, что-то и теплится в душах этих циничных скряг, но как бы то ни было, что, в сущности, может быть важнее чувства удовлетворенности собственной жизнью со всеми вытекающими последствиями?
Все казалось обычным и привычным – очередное лето, очередной наплыв отдыхающих и гостей, желающих провести чудесные месяцы в чудесном месте. К десяти часам до полудня город заполняли различного рода персоны, желающие приобрести свежие фрукты или новый парфюм. Более знатные особы бежали в дорогие лавки за кружевами и лентами, мужчины заказывали у хозяина лавки шнапса и несколько пачек сигар высшей марки. Словом, с утра в центре города людно и шумно. Повозки протискиваются между толпами людей. Через пару часов становится более спокойно, люд отступает, наступает шипящий зной. Некоторые дамы в сопровождении компаньонок, укрывшись шляпами и вооружившись зонтиками, все же бродят по лавчонкам в поисках свежих цветов для украшения причесок, чтобы выглядеть на предстоящем балу, как нельзя ярче и экстравагантнее. Да-да, молва про бал у мистера Торндайка распространилась, подобно молнии. Никто не был удивлен тому, что миссис Футчер вернее всего имела отношение к тому, что про данное событие всем стало известно на следующие утро. Все были буквально поглощены идеей грядущего мероприятия, поскольку редкие балы у Рэдмонда Торндайка были настолько грандиозными, что все графство судачило о нем еще несколько недель к ряду. Этот раз не был исключением. Подготовка к торжеству шла полным ходом. Стоит упомянуть о том, что мистер Торндайк имел поместье в менее людной части уединенного Блутауна, близ сдаваемых в аренду коттеджей. Это поместье вряд ли шло в какое-либо сравнение с соседними. Во всей округе, да и нечего скрывать, во всем центральном Блутауне не найдешь более роскошного и ослепительного жилища.
Поместье было унаследовано Торндайком от его благороднейшей бабушки, жившей в Честере, но любившей приезжать в Блутаун весной и принимать гостей. При ней это место было поистине средоточием светских встреч и ужинов. Нынешний владелец был более скромен и сдержан в подобных вопросах. Конечно же, им было организованно приличное количество слетов и балов, однако это блюдо оставалось в меню блутаунских приживал настоящим деликатесом. Особняк растягивался от озера и самой южной виллы до тропы, ведущей к лугам и скалам. Он находился буквально на вершине города, выше были только скалы. Со всех сторон поместье укрывали столетние дубы и каштаны. Часто, когда просыпалась луна, рисовался потрясающий пейзаж: освещенная серебряными лучами панорама гор окружала старинный особняк, словно неприступная крепостная стена. Сам дом походил на средневековый замок: серый фасад с высокими куполообразными окнами, широкие железные врата, башенки на крыше. Дополняли эту мрачную, но элегантную атмосферу длинная терраса, шикарный сад, изобилующий кустарниками роз, две площадки для колясок и конюшня. Первый летний бал обещал стать памятным событием – в этом не было сомнений. Хотя бы потому, что пройдет он в таком величественном месте.
Для жителей и гостей Блутауна это действительно было невероятно: летний сезон открывает бал у мистера Рэдмонда Торндайка, человека достаточно гордого и обособленного. Хотя Торндайк и не часто делал столь щедрые жесты, но если и делал, то это было чем-то более чем знаменательным. Хозяин тщательно заботился о качестве проведения бала, и сегодня весь его день был посвящен именно этому. По всему особняку носилась прислуга, передвигая мебель, протирая картины и старинный фарфор, меняя цветы в вазах. Из города приехали несколько телег с различного рода яствами: там были и овощи, и свежая рыба, и сыры, и пирожные, и фрукты, и прочее, необходимое для приготовления угощений. Дорожки были расчищены, сад приведен в порядок, паркеты натерты до блеска, отрепетированы партии музыкантов. Мистер Торндайк, прибывая в легком волнении, тщательно проверял списки гостей, параллельно пробуя крем для бисквита и вино, которое подадут после аперитива.
– Отлично. Только нужно убрать статуи подальше от пианино.
– Да, сэр.
– И проследите, чтобы кареты гостей располагались в точном порядке по списку.
– Конечно, сэр.
– Нет, портьеры должны быть цвета бордо, золото выглядит слишком претенциозно.
– Понятно, сэр.
– Что еще, что еще… – Стоя с пером в руке, что-то вспоминая, Торндайк морщил лоб и потирал его. – Ах да, непременно нужно настроить фонтан во дворе. И вот еще что: мой друг и его сестра должны приехать ближе к вечеру, распорядитесь о приготовлении им лучших гостевых комнат.
– Все сделаем ровно так, сэр.
Обилие нюансов, мелочи для идеальной обстановки – Торндайку хотелось поразить лишь одного человека. Эвелин. Он был из тех мужчин, которые покоряют женщин своей твердостью, уверенностью в себе и всеобъемлющим чувством чести и достоинства. Этот джентльмен полагал, что дамы – лишь способ укоренить собственные искрометные предубеждения. А для него этими предубеждениями являлись следующие: все женщины ни много ни мало хитры и расчетливы, главным приоритетом для этих хищниц является удачное замужество, из которого следует предубеждение о безмерной циничности и меркантильности слабого пола; также он был уверен в глупости дам и их абсолютном неумении поддержать действительно дельную беседу. Словом, женщины для Торндайка – пустоголовые, корыстные, хвастливые и жестокие фурии, для которых высшими ценностями являются исключительно материальные. Посему можно было заключить, что Рэдмонд Торндайк юных леди не жаловал, хотя, говоря без преувеличения, он с легкостью завоевывал их сердца. Но, скорее, для забавы и потехи. Эвелин же его по-настоящему заинтересовала. В первую очередь тем, что мыслила и рассуждала не по пресытившемуся шаблону. Она имела собственный взгляд, и ему было интересно узнать о ней больше. «Что ж, – подумал было он, – если ей нравятся танцы, почему бы не принести ей радость и удовольствие?». Не ясно почему, но ему захотелось осчастливить ее, скрасить ее досуг, поэтому все должно быть идеально – так, чтобы она не скучала и была восхищена, в том числе и им.
Пока утро организатора было заполнено легким переполохом, утро в поместье Стенсфордов началось вполне размеренно. Тетя Рокси сегодня была в прекрасном расположении духа, как и всегда, впрочем. Она торопилась при сборах, так как хотела скорее выполнить все намеченные на день дела. Ленни уже встал и даже успел навестить свою любимою лошадь. Розалин спала просто чудесно, а вот ее старшая сестра почти не сомкнула глаз. Первую ночь в Блутауне она проводила именно так: обнимая подушку или сидя на полу, она пыталась поймать умиротворение в крупицах звезд, рассыпавшихся по глади небес. Она могла лежать с книгой и слушать мягкий шепот ветра или ловить напоенный ночью воздух, впархивающий в окно. Но сон окутывал ее сознание только под утро, проникая в каждую частицу тела. Она могла заснуть за час до рассвета или за два до завтрака, однако все время просыпалась бодрой и с особой легкостью на душе. Это утро не стало исключением. Эви заснула ближе к рассвету, но встала очень рано, раньше обычного. Приведя себя в порядок, она направилась на прогулку. Сначала она обошла еще сонный сад, дотрагиваясь кончиками пальцев до кустарников жасмина и смахивая с них росинки, а затем держала путь в сторону полей и залесья. Утром особенно легко дышалось: воздух был напоен ароматами зелени, ландышей и занимавшегося дня. Гуляла она не больше часа, ровно в десять Эвелин впорхнула в обеденный зал, где уже собрались домашние.
– Доброе утро! Надеюсь, я поспела вовремя?
– О, конечно, милая, ты вовремя! Я как раз собиралась поведать вам о моих планах на сегодня. Итак, – начала тетушка Роксана, отпив немного кофе, – после завтрака мы непременно отправимся в город за покупками. После необходимо заехать к портному и распорядиться насчет наших нарядов, а затем мы направимся к Сани Кук, она просто кудесница: знает об уходе за кожей буквально все! Настоящий алхимик, право слова.
– Я хотела заняться рисованием сегодня… – заявила Розалин.
– Позже, дорогая, позже. Все успеется! Завтра бал, и мои девочки обязаны показать себя в лучшем свете.
– Оливия, а ты пойдешь на бал? – поинтересовалась Роуз.
– Не думала… – немного смутившись, ответила та. – Полагаю, мне вряд ли удастся.
– Почему нет? – на удивление возмутился супруг. – Тебе нужно немного развеяться. Ты давно никуда не выходила.
В глазах Оливии засияли огни.
– Заманчивая идея, – подхватила миссис Стенсфорд. – Тебе все будут рады!
– В таком случае, я буду рада присоединиться к вам, – не очень твердо заявила Оливия.
Она давно не выходила в свет и напрочь забыла, как это делается. Но это только усилило волну приятного трепета внутри.
– Вот и замечательно! После завтрака мы дружной женской компанией отправимся по нашим женским делам, – радостно заключила Роксана. – И даже не думай отпираться! – обратилась она к младшей племяннице.
После завтрака, как и было обещано тетушкой, все дамы направились в город. Они доехали довольно быстро и в мгновение ока оказались в лавке, где продавались лучшие материи в графстве.
Это было здание в три этажа, в стеклах которого отражались самые желанные вещи для обладания: там был и шелк всех цветов радуги, и шерсть, манящая прикоснуться к ней, и бархат, притягивающий своим изяществом. Магазин также располагал такими деталями, как ленты, вуалетки, корсеты и корсажи, капоры и накидки, банты, галстуки, пуговицы, а также оборки и кружева на любой вкус. На втором этаже можно было найти изящные материи для изготовления белья.
Магазин властвует над женщиной. Он способен раз и навсегда изменить ее жизнь одной шляпкой или парой туфель. Эта притягательная, манящая сила, которая зазывает женщину в свои сети, не сравнится ни с какой другой. Страсть к мужчине ни за что не встанет в один ряд с этой страстью, от которой подкашиваются ноги, идет кругом голова и разум погружается в чарующую нирвану. Этот сказочный мир, обладающий всеми прикрасами вселенной, составляет настоящее пристанище для дамы: там она может находиться часами, трогать, мерить, грезить. Там она может убежать от всех и всего. За пределами магазина ее ждет суровая реальность, с прилегающей к ней однообразно текущей жизнью. В магазине же женщина может порхать окрыленная, ощущать прикосновения нежного, струящегося, как потоки ручья, шелка, чувствовать запахи жасмина, корицы, розы, ванили, бергамота; и, наконец, восхищаться своей привлекательностью и свежестью. Здесь она – главная. Здесь ее заботы растворяются, она может забыться на мгновение. Если дама ищет покоя и наслаждения, она направляет извозчика в магазин и покупает там счастье, которое пусть и ненадолго, но скрашивает ее день.
Заходя в лавку, клиенток ослеплял свет, проникавший в огромные окна и озарявший высокие стеллажи со свертками материй, которые от блестящих солнечных лучей приобретали насыщенные цвета.
– Итак, очаровательные леди, чего бы вам хотелось? – предложил свои услуги хозяин лавки, Гордон Питерсон.
Он открыл эту лавку около двадцати лет назад, и с тех пор она не теряла своей популярности среди знатных клиенток. Миссис Стенсфорд была постоянным и любимым, а потому ценным клиентом. Она оставляла здесь по шестьдесят, а то и по восемьдесят фунтов, чему была несказанно рада. Миссис Стенсфорд следовала такой философии: чтобы сохранять и подчеркивать красоту, непременно нужны деньги, и если ты не жалеешь этих денег, то красота не покинет тебя. Насколько обоснованным является данный принцип, сложно сказать. Однако же Роксана Стенсфорд отличалась от своих сверстниц: она была намного стройнее, ее талии могли позавидовать даже двадцатилетние кокетки, волосы не теряли яркости и блеска, кожа была белая, как снег и подтянутая, а глаза всегда излучали небывалую уверенность в себе и дикое стремление жить полной жизнью. Вдобавок ко всему, она просто с ума сходила от всех тех мелочей, которые составляли ее туалеты. Одним словом, если рассуждать подобно миссис Стенсфорд, ее красота оставалась подле нее.
– Ах, какие мягкие! Но по мне в эту пору нужно что-то более невесомое. Вы, конечно, понимаете меня, мистер Питерсон? – ощупывая ткани, изрекла главная модница.
– Безусловно, мадам. – Мистер Питерсон, приятный мужчина в летах, достал несколько рулонов материи. – Вот. Невероятное качество. Прямиком из Парижа!
– Очаровательно! Мне подойдет алый. Как вам, милочки? – голосила от радости тетушка.
– Как называется этот материал? – пощупав, поинтересовалась Эвелин.
– Грогрон, миледи. Шелк высшего качества. Вам подойдет вот этот оттенок. – Он указал Эви на рулон. – Лазурный. О да, вам будет очень к лицу. Это, бесспорно, ваш цвет.
– Цвет чистого неба! – с легкой театральностью в голосе произнесла Розалин.
Сестра щипнула ее и с серьезным видом принялась изучать ткань.
– Как вам, тетушка?
– О, детка, этот оттенок прекрасно тебе подойдет. Любезный, заверните вот этот рулон и этот чудесный лазурный.
– Я бы предпочла что-то не такое броское, – заявила Роуз.
– Дитя мое, ты и так бледная! Тебе нужно что-то ярче цвета твоей кожи, – уверенно произнесла Роксана. – Мандариновый в самый раз. Я права, Гордон?
– Мадам, вы как всегда правы! Юной леди подойдет также цвет персика.
– Что ж, раз так… – буркнула Роуз, принявшись щупать рядом лежавшую вуаль.
– Милая, – обратилась миссис Стенсфорд к невестке, – а что приглянулось тебе?
– Мне понравилась эта ткань, – произнесла та, теребя в руке образец ткани. – Похоже на лен.
– О, дамаст! Великолепный выбор! – одобрительно бросил мистер Питерсон.
– Выглядит дорого… – заметила Роксана.
– Мы все будем просто простушками, по сравнению с Оливией, если ей смастерят платье с подобными узорами. Сама королева сгорит от зависти! – приобняв Оливию, произнесла Эвелин.
Лицо Оливии расплылось в улыбке и покрылось румянцем.
– Заворачивайте! – скомандовала тетушка и протянула чек мистеру Питерсону. – Теперь к портному.
Они проехали несколько миль, и вот перед ними показалась мастерская Джима Флетчера, известного модельера. Он шил платья всем знатным дамам и успевал делать это за колоссально короткие сроки, за счет чего и заработал свою славу.
– Нам необходимо поторопиться, иначе он может просто нас не принять! Ох уж этот мистер Торндайк, оповестил о бале за один день! Разве это возможно? Неслыханная дерзость! – возмущалась по дороге миссис Стенсфорд.
– Мы могли бы пойти в тех платьях, что у нас есть, – заметила Розалин.
– Ну ж нет, дорогая. Я уже несколько месяцев не посещала портного. Страшно подумать, что говорили бы обо мне, надень я наряд с прошлого сезона… – Ее прямо-таки передернуло.
Парадная была переполнена дамами, желающими сделать свой заказ или же забрать его. Эвелин была здесь несколько раз, но она никогда не успевала рассмотреть здешнюю обстановку из-за огромного количества напирающих достопочтенных леди. Парадная была довольно просторной, тем не менее, еле вмещала всех посетительниц. Она, как и все комнаты мастерской, была оформлена в стиле барокко: золотые канделябры, расписные рамы, узорчатые ковры, изогнутые лестничные перила – каждая деталь буквально «кричала» о достатке хозяина этого места.
Миссис Стенсфорд была не из тех дам, которые стояли в очередях. Она немедленно направилась в личный кабинет главного портного. Здесь она была завсегдатаем, и, кроме того, хорошим другом Флетчера.
– Джимми! – воскликнула она, увидев его.
– Роксана! О, Пресвятая Мария, это ты! – Они принялись любезничать, обмениваться новостями, после чего миссис Стенсфорд перешла к делу.
– Вот что, Джимми. Ты, вероятно, наслышан о бале у Рэдмонда Торндайка?
– Еще бы. Это событие называют чуть ли не знаменательным. Уже вчера налетели клиентки, можешь представить?
– Ох, конечно, ты не теряешь популярности в нашем городке.
– И не только в нашем городке, дорогая! – недовольно, но шутливо подметил портной.
– Конечно, конечно. Так вот, мне и моим девочкам необходимы платья. Кроме тебя этого никто не сделает лучше.
– Последний раз ты приходила с такой просьбой около года назад. Насколько мне известно, ты заказывала наряды с Лондона?
– Ох, милый Джимми, для таких балов дамы идут прямиком к тебе. Ты же мастер своего дела! Прими наш заказ.
– Что ж, хоть многие клиентки уговаривали меня лично сшить им наряды, я не могу отказать старинному другу, поэтому соглашусь заняться вашими платьями.
– О, Джимми, я не сомневалась в твоей благосклонности! Мои девочки в парадной, я сейчас же позову их для снятия мерок.
Когда мерки были сняты, а эскизы согласованы, наши дамы решили отобедать в одном из ресторанов, после чего пунктом плана был поход в так называемую «мастерскую красоты». Там дамы пробыли несколько часов, приводя в порядок волосы, ногти и кожу.
На следующий день платья были готовы и доставлены к намеченному часу. И после завтрака в доме Стенсфордов, как и во всех соседних, активно шла подготовка к грядущему балу.
Глава VII
В Блутауне обожали балы. Все были рады развеяться, а также завести новые знакомства и упрочить старые. Нередко, а скорее, даже наоборот, знакомые, пересекающиеся на балах, открывают друг друга с совершенно новой стороны. Верно, здесь действует закон неформальности – когда человек полностью расслаблен, отстранен от докучных повседневных хлопот, он способен первым начать диалог. Так рядовой служащий может смело заговорить с начальником на интимные темы или же обсудить с персоной выше по социальному статусу идею открытия новой биржи. На балах нет четкого разделения по положению. В подобной обстановке все равны. Всех объединяет жажда веселья.
Для дам же это отличная возможность продемонстрировать себя самое, новое бальное платье, а также, что немало важно, заполучить шанс попасть под покровительство какого-нибудь барона. Неудивительно, что перед каждым балом все без исключения поглощены тщательными приготовлениями. Идея, объединяющая всех гостей, – показать себя в наилучшем свете, не ударить в грязь лицом.
Дом мистера Торндайка был практически готов к торжеству, оставались финальные штрихи. Но, в целом, все уже было идеально: идеально расставленная мебель, идеально приготовленные блюда, идеальная музыка, и в завершении, идеальный хозяин. Весь прошлый день был положен на то, чтобы добиться этого идеального эффекта. Однако Торндайк позволил себе немного расслабиться вечером, когда имел удовольствие принять у себя своего близкого товарища, прибывшего из Лондона, где у него были дела.
Новоприбывшим был мистер Джаред Дэвидсон, весьма знатный и состоятельный джентльмен, которого чтили и уважали все высшие круги Англии. Он обитал в Ланкашире, там располагалось одно из самых притягательных и роскошных поместий всех центральных графств, принадлежащее ему. Годовое состояние Дэвидсона составляло около пятидесяти тысяч фунтов, и к тому же он был весьма хорош собой. Завидная партия для всех знатных красавиц королевства. Но в данный момент времени его мало интересовал вопрос женитьбы, он был поглощен делами и заботами. Помимо основных хлопот, касающихся управления имением, в содружестве с Торндайком Дэвидсон занимался разведением породистых скакунов. К этому ремеслу молодые люди пришли сравнительно недавно, и оно их, несомненно, увлекало.
Эти двое были весьма схожи во взглядах. Есть вероятность, что мистер Торндайк перенял многие качества и привычки у своего старинного товарища, поскольку он прямо-таки восхищался им и часто просил у него совета. Оба были умны и деловиты, оба обладали харизмой, сдержанностью и обходительностью, у обоих было огромное состояние, оба с неким недоверием и настороженностью относились к противоположному полу. Однако различия между ними были куда более колоссальными. Торндайк был более мнителен и твердолоб – к нему сложно было сыскать подход и вступить с ним в спор, также он был порой чрезмерно резок и вспыльчив, кроме того, в арсенале его характерных черт присутствовали такие, как чрезвычайное честолюбие, тщеславие, корыстолюбие, приправленные щепоткой надменности и самоуверенности. Дэвидсон же был более сдержан в отличие от товарища. Он обладал холодным рассудком, здравым смыслом, благодаря которым друзья имели успех в свои делах. Если Торндайк в сердцах и абсолютно не обдумав ту или иную сделку, готов был принять ее условия, то Дэвидсон, что называется, обмозговывал каждую деталь, дабы не попасть впросак. Он был загадочен для большинства знакомых, так как был человеком скрытным, но обладающим безграничным обаянием, мудростью, добрым и сочувствующим сердцем, решительным, но мягким нравом. И при всем этом он не был расположен подарить своему Ланкширскому имению достойную хозяйку. Лучшие дамы высшего общества были предложены ему в жены его дядюшкой: образованные аристократки и первые красавицы. Он ссылался на то, что не готов стать мужем, и вряд ли когда-нибудь будет готов. Очень горько, если учесть ту закономерность, которая сулит весьма плачевную картину: большая часть достойных, благородных мужчин, увы, предпочитают женщинам одиночество и холостяцкую жизнь. Некоторые из них, убежденные в отсутствии верности и любви как таковой, выбирают распутное существование, как лекарство от невзгод.
– Я рад, что ты прибыл так скоро, – пожимая руку своему товарищу, произнес Рэдмонд за вечерним бокалом вина. – Вивиан, надеюсь, не отстала от тебя?
– Она уже в Блутауне! Решила почтить своим присутствием одну старую знакомую, но после прибудет сюда. Мы охотно приняли твое предложение, Рэд. Наконец мне оказана честь посетить твое имение! Нужно отдать тебе должное, оно и в правду невероятное, – ответил Дэвидсон.
– О, нет! Нужно отдать должное моей покойной бабке, здесь осталось все, как было при ее жизни, ну, исключая некоторые поправки…
– У нее был недурной вкус.
– Не поспоришь… Ну да ладно! Мой дорогой друг, как обстоят дела в Лондоне? Что побудило тебя отправиться туда столь незамедлительно?
– Я пробыл там с неделю и сумел внести некоторые коррективы в дела. На самом деле, ничего серьезного. Необходимо было зарегистрировать некоторые документы. Мой нотариус что-то напутал с числами… Впрочем, это все пустое! Я рад быть здесь. Это в мою честь ты закатил такой грандиозный бал? – с чарующей улыбкой полюбопытствовал гость.
– Ох, Дэвидсон!
– Если быть серьезным, в честь чего такой пир?
– А для этого нужна причина? Для настоящего праздника нужен лишь настрой. Брось, Джар, я предоставляю прекрасную возможность всем повеселиться на славу!
– В этом тебе равных нет, Торндайк. В этом году наплыв отдыхающих не уменьшился?
– Если бы! Приезжие заполонили весь и без того тесный Блутаун. Светские сборы утомляют меня. Все эти пустые беседы, да и в целом, пустые люди. Нет сил общаться с подобного рода особами.
– Сомневаюсь, что эти люди не приглашены на твое торжество.
– Плевать на них! Повторю тысячу раз, к черту каждого из них! – Он резко встал и принялся расхаживать по комнате.
– Тебе, как хозяину, придется общаться с ними, как ни крути, – Дэвидсон помолчал. – Но не следует придавать этому большое значение, – произнес он, подливая вино в бокалы. – Это мелочи. Бал обещает быть масштабным. В этом сомнений быть не может.
