скачать книгу бесплатно
В тени транспарантов
Владимир Александрович Зангиев
Это политический роман. Драматические события разворачиваются в неистовые 90-е годы, в маленьком провинциальном городке. Выходец из народа, становится мэром города и объявляет войну местной мафии, состоящей из бывших партработников. Сюжет насыщен острыми конфликтами. Герой все время идет по острию ножа в достижении свой цели. И сам ради достижения справедливости вступает в конфликт с законом.
Владимир Зангиев
В тени транспарантов
«Во времена всеобщей лжи говорить правду – это экстремизм»
– Джордж Оруэлл.
Глава 1
Исторические у нас здесь места. И природа уникальная. Соответственно, также, и люди особого склада: суровые, дерзкие, сильные. Складывающийся веками образ жизни способствовал выведению подобного типа характера. Это как, если бы селекционер создавал породу с конкретными параметрами, чтоб была более устойчива к любым вызовам. А природа, как известно, есть наилучший созидатель. Вон, какие шедевры кругом наворочала твердокаменные! С любой вершины хоть акварели пиши – никогда не пресытишься столь великолепными видами. Здесь невольно уверуешь, что сам Бог, создавая наш мир, приложил в этом месте свою чудотворную длань.
Сверху представляется всё гораздо живописней. Поистине, зрелище завораживающее дух и ни с чем не сравнимое открывается созерцателю. Вот совсем рядом кудрявятся накрахмаленные облака, зацепившиеся за крутые отроги, словно притулились с дороги отдохнуть усталые путники. А пониже террасы зелёных плато расстилаются сочным покровом, и на них белые комочки пасущихся овечек смотрятся этакими пушистыми помпонами на цветастом гобелене. Сверкающая лента бегущей реки придаёт динамики пейзажу. Ну и сам воздух бодрит, как молодое вино, вдоволь которым никогда не напиться. И пастух мелкой точкой едва заметен внизу. Тоже мне, возомнил себя здесь хозяином! Вон, над всем этим миром парит в вышине властелин, распластав необъятные крылья. Словно рок, зорким зраком высматривает он добычу и горе тому, кто к нему попадёт на расправу – искромсает в кровавое месиво. Эти когти кинжалами, клюв топором – не оставят надежды бедняге.
Чашу жизни испить каждый должен сполна, хоть какой не была б она горькой…
Если глубже взглянуть на затронутую тему, то начну с того, что регион в геополитическом отношении занимает стратегически важную позицию – здесь находится Дарьяльский проход или по-иному Кавказские ворота, созданные природой в непроходимом хребте Кавказских гор. Через эти самые ворота армии завоевателей, как бурная река, прорывались в ту или иную сторону, сметая шальным потоком всё на своём пути. Образовавшаяся в 1-ом веке нашей эры империя аланов надолго сохранила своё влияние в данном регионе – вплоть до 13 века, когда потерпела сокрушительное поражение от пришедших сюда татаро-монгольских орд. Остатки разгромленных аланов смогли спастись, лишь забравшись в глухие высокогорные места. Но и там на них обрушивались всякие напасти. Пробивающиеся с юга потоки воздушных масс, сталкиваясь здесь с холодными арктическими воздушными течениями, провоцируют возникновение мощных торнадо, гроз со смертоносными молниями, проливных дождей, способствующих губительным камнепадам и гибельным селям, когда целые горы перемещаются с места, хороня под собой всё живое. Ужасный регион, с обывательской точки зрения, и вовсе не для слабых духом людей.
Тут ещё многочисленные воинственные племена и народы, издавна обитающие в этих краях, так и норовят поживиться за счёт соседей. Генетически заложенный код воина до сих пор присущ потомкам аланов – нынешним осетинам, о чём наглядно свидетельствует последняя большая война, именуемая 2-ой мировой, во время которой осетины зарекомендовали себя наиболее отважным народом, представив большее количество Героев Советского Союза в процентном отношении к населению, нежели прочие нации великой страны.
Так вот, в моём повествовании речь пойдёт о событиях, случившихся на памяти нынешнего поколения. Начну с того, что во времена расцвета социализма руководство советской империи уделяло много внимания повышению социального уровня гражданского общества. Урбанизации населения придавалось особое значение. С этой целью практиковалось объединение близлежащих населённых пунктов в единый административный анклав, дабы придать ему статус города. После этого устанавливался общий центр с органами управления, а бывшие сёла, станицы, посёлки обретали положение районов города. Таким образом, население суммировалось, достигая общей цифры в 50 – 70 тысяч человек. Статус города позволял привлечь дополнительные финансовые средства для развития инфраструктуры и запускать более ёмкие социальные программы.
Подобным образом в горах Северной Осетии однажды возник, ни мал, ни велик, городок с тривиальным названием Белая Башня. Итак, был обычный шахтёрский посёлок Белая Башня, стал город с одноимённым названием. Во многих местах на Кавказе с древних времён сохранились такие рукотворные башни, но, как правило, все они сложены из обычного, серой породы, камня, который в изобилии здесь навален. А тут, – надо же! – возвышается над городом неизвестно коим образом образовавшееся белого цвета фортификационное сооружение, ведь нигде поблизости камня белого цвета не наблюдается. Удивительное несоответствие в ландшафте! Это, как если бы неведомая сила пожелала явить на этом месте торжество сверхъестественной идеи над сущим.
На этот счёт живёт в миру молва о сорока девушках. Будто бы произошло всё в период татаро-монгольского нашествия. Эти девушки были захвачены воинами хана на месте разорённого города, какие возводились аланами в мирное время в степях кавказских предгорий.
Монголы сохранили жизнь именно этим девам потому, что они оказались самыми красивыми из захваченных пленниц и достойными пополнить ханский гарем. Всё остальное население было безжалостно истреблено. Ночью захватчики бесшабашно предались празднованию победы. Тогда невольницы высвободились из пут и перебили охмелевшую от изрядно принятого алкоголя охрану, завладели их оружием и конями, и бежали в горы, чтоб обрести там спасение.
Наутро разгневанный хан послал вдогонку вооружённый отряд нукеров. Беглянки заманили преследователей в глубокое ущелье и обрушили на них каменный поток, в результате чего погоня погибла под лавиной на месте.
Аланки понимали, что хан не снесёт такого оскорбления и обязательно пожелает покарать дерзнувших воспротивиться его воле, для чего пошлёт на воительниц новое войско. Девушки решили не сдаваться и на неприступной вершине принялись строить каменную башню, чтоб укрыться за её прочными стенами. Едва они успели воздвигнуть укрепление из разбросанного кругом серого камня, как внизу появилось огромное войско врагов.
Целый день шло кровавое побоище, но штурм не принёс победы монголам. Только у отважных амазонок закончились стрелы и обломались почти все мечи, поэтому целую ночь они молились своему богу Уастырджи, чтоб ниспослал им спасение. Тем временем под стены башни прибыл хан, намереваясь с наступлением утра лично повести рати на решительный штурм и наказать, наконец, непокорных дев.
И когда первые утренние лучи солнца осветили место ристалища, монгольский предводитель призвал войско на стены. Но только он обернулся лицом к башне, как та мгновенно из серой стала пронзительно-белой, от чего хан тут же ослеп на месте. А ворвавшиеся в башню нукеры только и видели взлетевших оттуда в направлении солнца сорок белых голубок. Больше внутри разъярённые захватчики никого не обнаружили.
С тех пор, как утверждает легенда, и стоит в этих местах белая башня, сложенная руками её прекрасных защитниц. И, говорят, в самую тёмную ночь случайно заплутавшие путники слышат здесь доносящиеся с неба девичьи голоса, вселяющие отвагу в души.
Так новое городское образование снискало себе преемственное право именоваться Белой Башней. И мерно протекала там мирная жизнь тружеников: шахтёров, аграриев, животноводов. Однако, наступили суровые времена, когда могучая советская держава стала раскалываться и расползаться, как ледник на высокой вершине от аномального потепления климата. Народы, будто наказанные богом строители грандиозного вавилонского объекта, в один миг разучились понимать язык бывших своих сограждан.
Надолго запомнятся населению те неистовые 90-е, когда всеобщий хаос, точно болезненный процесс, зарождающийся в голове эпилептика, ужасными судорогами корёжил и пластал поражённое недугом тело общества. Люди уже не шептались робко на кухнях, а откровенно высказывали на улице критические суждения в адрес правящей власти. Кругом запылали инквизиционными кострами горячие точки: Нагорный Карабах, Приднестровье, Баку, Таджикистан… В Чечне и Дагестане объявились до сих пор неведомые моджахеды. Грузины стали бесчинствовать в Абхазии и Южной Осетии… Да мало ли где ещё заискрило. Не осталось спокойного места на некогда мирном пространстве огромной державы. Братки затеяли бандитские разборки за право обладания теми или иными территориями, нередко заканчивающиеся смертными побоищами с применением стрелкового оружия. Местные кладбища пополнились целыми кварталами «новосёлов» преимущественно репродуктивного возраста. Жуть донимала душу, глядя на шеренги могильных плит с нанесёнными на них датами жизни и смерти толком не оперившихся юнцов. Ну что тут скажешь? Только то, что мёртвые срама не имут.
Бывало, проронит какой-нибудь обыватель вслед очередной траурной процессии, закатив умилённо зенки к небу:
– Прибери, Господи, в Царствие Небесное и этого бедолагу!
На что тут же другой зевака, ничуть не смущаясь скорбности момента, кощунственно отзовётся:
– Господь не примет этого жмурика! Давно по нему черти в преисподней тоскуют. Знаю я эту сволочь, на рынке он обретался, и драл последнюю шкуру с частных торговцев. Своё получил гад…
И грянувший похоронный марш Шопена осколками противопехотной гранаты вонзится в души, заглушив прочие звуки улицы. Сопровождающие катафалк братки, с похожими на сжатые кулаки физиономиями, мрачно прошествуют к месту упокоения приятеля, чтоб засвидетельствовать личную причастность к скорбящему картелю. Сам дон Корлеоне почёл бы за честь участвовать в подобном содружестве.
Но не будем дальше распространяться об этом. Лучше поведаю, чем закончилась та громкая история с мэром города Белая Башня, в которой и мне была уготована определённая роль. Не зря ведь мама предсказывала мне весьма незавидную участь с таким несносным упрямым характером.
Сегодня у нас вторник. Это значит, с утра в мэрии, где я занимаю по штатному расписанию должность пресс-секретаря, проходит плановое заседание городского актива руководителей. По короткому мероприятие это все называют планёркой. Честно сказать, событие сие рутинное и скучное, но обязательное. Некоторые ответственные товарищи, случалось, что даже засыпали во время заседаний. Всхрапнёт этакий морж с плешивым затылком, и толстыми губами начинает громко причмокивать, словно вспомнил, как в детстве тянул молочишко из материнской титьки. Оглядываются на него, похихикивая, соседи, пока ближайший из них не толкнёт задремавшего локтем в бок. Тот сразу и не поймёт, где находится, и блымкает глупо спросонья глазами на потеху заседающим.
– Видать, весело ночку провёл, старина? – ехидненько прошепчет какой-нибудь остряк, намекая на неприличное, и прыснут сдавленным смешком свидетели приключившегося с оконфузившимся коллегой казуса, уткнувшись физиономиями в плотно сжатые ладони.
– Да я… это… с отчётом полночи просидел, – смущённо промямлит почтенный отец многочисленного семейства. На том инцидент и забудется.
И как тут не заснёшь, когда из раза в раз одно и то же: заслушивать скучные отчёты по текущим городским делам. Тягомотина гнусная! Всё равно, что жвачку продолжать жевать, когда в ней уже весь вкус закончился. Каждый руководитель старается на первый план выпятить достижения, коих обычно бывает скромное число, а свои промахи оправдать всякими зачастую надуманными «объективными» причинами. Вот как сейчас, например, начальник городского автобусного парка, дородный мужчина с изрядным брюшком и седыми висками, занудным голосом обиженного двоечника оправдывает хроническое нарушение графика движения городского транспорта тем, что случаются частые поломки на линии устаревшей техники, и из-за нехватки запчастей приходится надолго держать в ремонте неисправное транспортное средство. По этой причине якобы и не хватает машин, чтоб поддерживать график и не выбиваться из расписания движения. Хотя все и так давно знают, что сам начальник пальца о палец не ударил, чтоб как-то наладить в гараже обеспечение этими самыми запчастями. Водитель сам должен крутиться, где-то по одному ему известным каналам добывать, часто не гнушаясь криминальным методом, т. е. воровством, необходимую для ремонта машины деталь. Я лично слышал от шоферов – им начальство прямо твердит: «Тебя автобус кормит, пока ездит. Так и позаботься сам, чтоб твой кормилец поменьше находился в простое!»
Короче, каждый вторник – одно и то же. Начальник ОВД рассказывает басни о том, как успешно его доблестные стражи порядка противостоят разгулу преступности. Это при таком-то беспределе, который творится в городе! Коммунальные службы, представленные на планёрке своими солидными предводителями, валят друг на друга собственные недоработки. То одни им поставки материалов сорвали, то другие задержали с оплатой, и не получилось своевременно приобрести у третьих необходимые конструкции… Руководитель налоговой службы жалуется на то, что все его предписания игнорируются и на местах управленцы не представляют инспекторам точных сведений о доходах производства. А там, в задних рядах зала на добрую сотню мест, заполненного наполовину, разместился самый цвет городской элиты – банкиры, богатые предприниматели, в общем, воротилы большого бизнеса. Шеф в узком кругу называет их курочками, несущими золотые яички. При необходимости он щиплет их холёные пёрышки. Если же кто заартачится, тогда наш патрон, как говорится, отключает такому газ… или свет… а всего эффективней, когда и то, и другое, да в придачу перекроет ещё и воду.
Так и живём – не хуже других! Я тут сижу в первом ряду, отведённом для прессы. Моё место в конце ряда, возле окна. Обычно разваливаюсь в кресле вполоборота к залу – так лучше наблюдать за происходящим. Одним глазом держу в поле зрения выступающих с мест ораторов, другим – слежу за трибуной и восседающими в президиуме. Включаю на запись диктофон, чтоб после в спокойной обстановке составить свой анализ для шефа, сам погружаюсь в собственные мысли.
Рядом со мной суетится команда телевизионщиков из городского информационного центра, подальше – корреспондент местной газеты с одиозным названием «Светлый путь», некогда именовавшейся «Ленинский путь», дальше – представитель муниципального радиокомитета. Иногда среди журналистской братии прибывает коллег – когда наезжают участники столичных либо федеральных медиа, но такое обычно случается в канун каких-нибудь культовых юбилеев или иных значимых событий.
Пожалуй, пора поближе познакомить читателя с героями моего повествования. Прежде всего – это сам я, Сергей Овсянников. За мной прозвище как со школы закрепилось, так и зовут все – Овёс. Работа у меня – не бей лежачего, здорово не перетрудишься, и мне она в самый раз подходит. Правда, когда состоишь в команде такого лидера, как наш мэр, никогда не знаешь, что с тобой может приключиться в любой момент. Мурат Кессаев непредсказуем даже для ближайшего окружения. Не можем привыкнуть, что живём как в окопе на передовой.
И ещё о себе. Обладаю массой вредных привычек, и, в частности, беспрестанно смолю сигарету за сигаретой, также, иногда могу себе позволить напиться до чёртиков. Подвержен хандре. Однако шеф признаёт за мной способность к самоотверженным поступкам и ценит, как специалиста провокационных конкретизаций. Что это значит – и сам толком не объясню, так шеф изначально определил сферу моей деятельности при нём, когда предложил работу. Тогда я это воспринял, как плоскую шутку наделённого неумеренными прихотями высокопоставленного бюрократа. Сейчас стало привычкой находиться подле патрона, освещать его бурную деятельность во благо народных масс и в любой момент ожидать самых неожиданных и конфиденциальных поручений.
На самом деле, мне и самому любопытно со стороны наблюдать за деятельностью шефа. Я, словно натуралист, разглядывающий диковинного жука, досконально изучил все его повадки. Знаю, в какой момент он может вдруг взбелениться, как норовистая лошадь, и тогда – только держись, никакие поводья не остановят. Сегодня, по всей видимости, ничего такого неординарного в его действиях не предвидится, ибо провоцирующих на то событий за последнее время не произошло.
Сидит наш Мурат на подиуме в центре стола, устланного зелёным сукном, в ореоле ниспадающих на него солнечных лучей, простирающихся из объёмного оконного витража. Со стороны кажется по внешней отрешённости вида, будто мэр погружён в себя, рассеян, но первым делом любого в нём поражает глубоко пронизывающий сосредоточенный взгляд с характерным прищуром, присущим опытному игроку в покер или высматривающему цель в оптический прибор снайперу. В этом взгляде чувствуется присутствие мысли. Короткая стрижка радикально чёрных, как печной дымоход, волос с подбритыми височками, напоминает знаменитый бобрик экс-главы Временного правительства Керенского. Только, чтоб подчеркнуть такое сходство, Мурату не достаёт френча военного покроя. Вместо этого на его высокой ладной фигуре, словно на рекордсмене, прославившем победным достижением Отечество, на манер наброшенного на плечи государственного флага обычно свисает фалдами не по моде длиннополый пиджак из тёмно-синей с лавсаном материи. Из-под такого смокинга небрежно отутюженные брюки свободно ниспадают струящимся каскадом на модельные лакированные туфли.
Порывистость асинхронных движений Мурата создаёт впечатление сорвавшегося с якоря и мечущегося в штормовом просторе парусника. Речь его немногословна в обычном состоянии, произносимые фразы звучат скупо, но веско, как отвешиваемые свинцовые картечины в магазине охотничьих припасов. Зато, когда он загорается какой-нибудь идеей, из его уст несётся поток неудержимого красноречия, вроде лавы извергающегося индонезийского вулкана Кракатау. И эта лава сожжёт всё препятствующее на пути своём.
У него привычка, увлекаясь, в разговоре рубить воздух растопыренной ладонью, что смахивает на действия отъявленного рубаки во время кавалерийской атаки. И весь его облик внушает собой бесшабашность лихого парня. К тому же, часто сжимаемая в кулак пятерня весьма впечатляет размером, несмотря на то, что в развёрнутом виде непропорционально длинные пальцы кажутся тонкими, как у пианиста. Просто этих пальцев в кулаке, будто вовсе не пять, а все десять.
Несколько крючковатый орлиный нос придаёт хищности лицу, а мощная нижняя челюсть свидетельствует об упрямстве и твёрдости характера. Обычно такие натуры бывают упорны и, порой, до навязчивости напористыми.
Суровой мужской красотой веет от его облика. Женщины по достоинству ценят подобных мужчин. Таков наш славный басилевс!
Рядом вальяжно расположился за столом Борис Санакоев – заместитель мэра, тип с мутным прошлым. Он пошляк и от него вечно разит чесноком. В общем, неприятный субъект, но со связями в республиканском парламенте. Собой представляет некое безответное суетливое существо, сродни какой-нибудь кольчатой сколопендре или медной веретенице. Выпученные лягушечьи глаза и впалые, как у узника Собибора, щёки придают изнурённости мученическому выражению физиономии, смахивающей издали на лик иссушенного воздержаниями аскета.
Под глазами его залегли мрачные отпечатки теней, похожие на незажившие гематомы. Если сказать больше, глаза его цветом и игрою напоминают мутную сыворотку, отжатую после приготовления овечьего сыра в убыточном крестьянском хозяйстве. Худосочные жилистые ручонки всегда расположены вдоль тела и чем-то напоминают холодное оружие, до поры вложенное в ножны.
Прилизанная жиденькая чёлка цвета прелой болотной тины, будто наспех пририсованная фломастером, вяло спадает к правому виску. Одежда всегда свободно болтается на дистрофическом хилом теле, как балахон из мешковины на огородном пугале. Вроде Фунта из «Золотого телёнка» он представляет собой профессионального терпилу, страдающего за прегрешения высокопоставленных своих покровителей. Правда, при виде казначейских ассигнаций невероятным образом Борик преображается и в этот миг кажется, что кванты энергии через промежутки начинают излучать обретшие вдруг окулярную настройку на цель его прозревшие выпуклые зеницы.
А острый, как равнобедренный треугольник, кадык на тощей гусиной шее активно участвует в разговорном процессе, словно индикатор магнитофонной записи на фоновой шкале, колыхаясь в пределах допустимого диапазона.
Непоправимо мелковат размером, как малокалиберная винтовка из досаафовской секции юных стрелков на фоне внушительного арсенала московской Оружейной палаты. Не раз был замечен в сомнительных компаниях субъектов, не ладящих с законом. Скрывает наличие связи с грузинскими радикалами.
Борис когда-то, вроде бы, где-то учился, но никогда о подробностях не распространяется, хотя в личной анкете отдела по учёту кадров значится, что имеет образование высшее. Только название ВУЗа в документе отсутствует.
Вообще, вице-мэр служил в городской администрации ещё при предыдущем главе Георе Хестанове и, обладая неприкосновенностью из-за своего родства с одним из республиканских парламентариев, сохранил за собой освоенное тёплое местечко. Хестанов же после своего низвержения вернулся в родную вотчину, откуда первоначально вышел, – на прежний пост главы администрации района «посёлок Первомайский» города Белая Башня. Там обретается вся его многочисленная родня. Он остаётся затаившимся и непримиримым недоброжелателем нынешнего мэра Кессаева. Ходят слухи, будто Борис Санакоев оставлен Геором присматривать за новым градоначальником и доносить о всех его действиях в неприятельскую ставку.
Сам бывший мэр – опытный аппаратчик, бывалый партийный работник и искусный интриган. Ему за пятьдесят и на последних выборах проиграл Кессаеву, теперь всякими способами компрометирует административную деятельность последнего. Желает вернуть утерянный пост. Его поддерживает местная элита, олигархи и криминал. Даже милиция и ФСБ на его стороне. Связан с влиятельным главой парламентской фракции либерально-демократической партии «Патриот» Бесланом Кантемировым через его племянника, заместителя мэра Бориса Санакоева.
За плечами имеет юридическое образование и Высшую партийную школу. Личность публичная. Интеллигент с аристократическими замашками. Внешне эффектен и фотогеничен. Обожает раздавать интервью, потому и является любимцем местных СМИ. Всегда одет с иголочки. Благородная седина в бакенбардах и в роскошных пышных усах вкупе с отеческой озабоченностью на челе производят необходимое впечатление на публику. Готов блюсти баланс интересов всех заинтересованных сторон, в частности, олигархов, силовиков, криминальных авторитетов и прочих каст, кроме самого народа. Предыдущим правлением достаточно проявил свои пристрастия, и все знают, что лучше с ним не вступать в конфронтацию – выйдет себе дороже. Патологически злопамятен.
Уверен в том, что его деловые качества недооценены и претендует на большее, например, попасть депутатом в республиканский парламент. Зная его амбиции, и какой пост занимал в городе прежде, перед ним заискивают местные деятели, а он принимает всё, как должное. Привык опираться, главным образом, на силовые и криминальные структуры в своей деятельности. Его любимое выражение:
– Мы отцы народа, потому наше прямое право и наказывать его за проступки!
В общем, авторитетен в определённых кругах. По привычке место занимает в президиуме, и зелёное сукно на столе за долгие годы пропитано потом его пухлых ладоней. Смотрится органично во всём нашем лепрозории.
Внешне выдерживает принуждённый паритет с ныне председательствующим за столом политическим оппонентом.
Крайней от меня за столом на подиуме с озабоченным видом восседает эксперт по социальным вопросам, кандидат социологических наук и правая рука шефа, дама неопределённого возраста, Янина Соломоновна Федермессер. Она, как заправский стенографист, резко и размашисто что-то чиркает в разложенном перед собой раскрытом блокноте. Занятно за ней наблюдать со стороны. Её вечно растрёпанная ярко-рыжая грива волос пламенно полыхает при любой погоде осенним костром на фоне окружающего ландшафта. И не важно в каком календарном сезоне пребывает в настоящий момент обладательница шикарного каре, развевающегося наподобие истрёпанного гюйса не сдающегося врагу гордого «Варяга», тема взлохмаченной причёски всегда источает осенний переполох в рязанской берёзовой роще.
Веснушки ржавого цвета на гипсово-бледном лице кажутся инородным вкраплением и здорово здесь приходятся некстати. Зато зелёные кошачьи глаза с чётко очерченным зрачком в середине, убедительно обещают умиротворённости и ласки, которыми непременно сейчас наделит вас сия миледи. И вы невольно начинаете ожидать того, что пушистая нежная лапка коснётся вашей души под убаюкивающее мурлыканье хозяйки, совершенно не опасаясь сокрытых в кожных складках остреньких коготков.
Но при близком знакомстве с Яниной вскоре осознаёте, чего стоит эта обманчивая иллюзия, и тогда начинаете ощущать себя перед ней беззащитною мышкой.
Голову она обычно держит высоко поднятой и слегка повёрнутой в левую сторону, словно прислушивается к пророческому гласу внутри себя, неведомому прочим. Её нельзя назвать безобразной, ибо во внешности всё-таки присутствует ненавязчивая привлекательность, однако вульгарно-алая губная помада на гипсовом лице, и ржавчина веснушек прежде всего бросаются в глаза, невыгодно подавляя облик, от чего общее впечатление складывается не в пользу Янины. В момент душевной встряски эта дама преображается совершенно иным образом. Тогда очи её горят испепеляющим жарким огнём, будто бесы раскочегарили преисподнюю внутри этой бестии. Сразу делается неуютно в присутствии такой воспламенённой особы, как вблизи раскалённой битумоварки, грозящей вот-вот опрокинуть своё кипящее содержимое на вас.
Одевается эксперт по социальным вопросам в вельветовый брючный костюм цвета засохшего кетчупа, бывший модным в какую-то прошедшую эпоху застоявшегося консерватизма. Её хроническая непритязательность в быту выражается не только в эстетике одежды, но и в пренебрежении к своему питательному рациону. Не раз мне доводилось видеть, как Янина совершенно безучастно к собственному желудку, догрызала зачерствевший кусок вчерашней пиццы, запивая давно остывшим кофе. И голос эксперта то льётся журчащим ручейком, а то неожиданно срывается в ураганном порыве, и тогда сквозь шквалы звучат скрипучие нотки болтающейся на ржавых несмазанных петлях калитки. Да и её манеру держаться отнюдь не назовёшь светской из-за резкой жестикуляции руками, в которых локтей кажется в два раза больше.
Дух богини охоты Артемиды постоянно присутствует в ней.
Курит мадам Федермессер тонкие дамские сигареты, интеллигентно зажав их, словно пинцетом, прямыми длинными пальцами. И когда она, уединившись в своём кабинете с каким-нибудь проектом, напряжённо размышляет, помещение так плотно окутывается табачным дымом, будто там поставили дымовую завесу для прикрытия высадки морского десанта.
Действительно ум у этой гром-бабы функционирует рационально и чётко, как механическая счётная машинка «Феликс». И именно это её бесценное качество всегда бессовестно эксплуатировали заинтересованные лица. Янина оказалась-то в Белой Башне ввиду того, что окончательно разочаровалась в людской благодарности. Она во Владикавказе много лет занималась тем, что активно способствовала набору политического веса разным амбициозным деятелям, стремящимся сделать удачную карьеру в высших эшелонах республиканской власти. Благодаря её блестящему анализу ситуации многим удалось, используя грамотные установки, удачно обойти конкурентов и достичь поставленной для себя цели.
К сожалению, люди не помнят, кому зачастую обязаны достигнутым положением. Янину так часто кидали, что ей до чёртиков опостылело трудиться ради тщетных надежд неудовлетворённого честолюбия. Я работал репортёром во владикавказской газете «Суть времени» и по роду профессиональной деятельности нередко общался с Яниной, так что, знакомы мы с ней давненько.
И вот эта мадам однажды в отчаянной безнадёжности решила окончательно завязать со всем этим околополитическим кагалом и ринулась из столицы в глубокую провинцию, чтоб там устроиться простым школьным учителем, да так и провести остаток жизни в тишине и спокойствии.
В Белой Башне ей предложили подходящее место, и она согласилась. Как всё повернулось у неё на новом месте, я позже расскажу в подробностях. А пока вернёмся назад, в зал заседаний, где четвёрка небожителей вершит суд над сущим с вершины городского Олимпа.
Ага, кажется, началось захватывающее представление!
Вышедший к трибуне городской прокурор, советник юстиции 1-го класса, Вайтонис Томас Брониславович из подготовленного доклада принялся извлекать наружу, словно факир из чёрного ящика неожиданные предметы, всем давно известные факты грубого попирания УК. Он аргументированно резал правду-матку во всеуслышание, ощущая себя отважным первопроходцем на кромке кратера дремлющего вулкана, грозящего в любой момент извергнуть кипящую лаву. В задних рядах зароптали предприниматели – наиболее уязвимая часть городской знати пред неотвратимым мечом Немезиды. Это их непосильным трудом, как известно, процветает бюджет городского содержания.
– …и доложил мне инспектор по контролю за исполнением дорожных работ, что укладка асфальта в дорожном полотне на проходящей по нашему району трассе федерального значения произведена с нарушением технических нормативов. Толщина асфальтового покрытия при замере оказалась на два сантиметра меньше, чем положено. Сумму нанесённого ущерба и утаённых доходов подсчитывают специалисты и в ближайшее время представят со всем раскладом лабораторных замеров и экономическими обоснованиями, – чеканил в упоении ответственный чин таким тоном, как будто только что уличил в гнусном преступлении знаменитого гангстера Аль-Капоне.
Не успел грозный докладчик покинуть подмостки, как на лобное место спешно взошёл пышущий от негодования жаром и распирающей плотью, словно распаренная репа, владелец обвинённой дорожно-строительной фирмы, во времена всеобщей приватизации удачно им прибранной к рукам, и срывающимся голосом принялся, заламывая руки, отстаивать шкурные интересы, на ходу придумывая увёртки:
– Всё обстоит совсем не так! Дело в том, что асфальт излишне тщательно укатали катком и к тому же толщину его, замеряли поутру в холодном виде. В течение дня, когда температура повысится и солнце разогреет дорогу, тогда новое покрытие войдёт в кондицию, все показатели примут необходимые параметры. Вот тогда пусть и составляют акт приёмки. Только при мне! Я сам буду при этом присутствовать.
– Ты, Тедеев, нарочно и скрылся с места, как всегда, хотя прекрасно знал о приезде эксперта! – уличал расхитителя уже с места прокурор. – По тебе давно скамья подсудимых плачет.
– Пусть не присылают больше некомпетентных сотрудников, которые не представляют всю специфику асфальтоукладки, – исступлённо отбивался бизнесмен от возникшей угрозы. Он чувствовал своим не очень натруженным загривком: раз прокуратуре стало известно о его удачно провёрнутой афере, значит, придётся делиться. Вот только кому и сколько? – пока остаётся под вопросом.
Тем моментом донёсся рассудительный глас отставного мэра:
– Пока мы вот так препираемся и тратим впустую рабочее время, не известно, что сию минуту творится в наших ведомствах в отсутствие руководителей. А с расхитителями всё ясно – пусть ими займётся вплотную прокуратура.
Может оно бы и так. Да только всё дело в том, что именно Мурат Кессаев рекомендовал этого подрядчика и сам завизировал подписанное мэрией с ним соглашение. Это вовсе не секрет и известно всем. Естественно, что и Хестанов проинформирован об этой сделке. Потому и рвёт под собой подмётки, дабы досадить сопернику в политической борьбе. Вот и раздувает конфликт пуще допустимого. Чувствует, змей, что ухватил Мурата за холку.
Но не тут-то было. Я со своего места вижу, как начинают перекатываться узловатые желваки на скулах патрона. А это не предвещает ничего хорошего противнику. Мурат в обычной своей манере рубанул воздух перед собой растопыренной пятернёй, жестом этим обозначив, кто здесь истинный хозяин.
– Значит так, господа присутствующие! Я внимательно выслушал всех выступающих. Теперь послушайте, что вам скажу. Это действительно мой промах, что упустил из вида проконтролировать проходимца. Обойдёмся без кровавых расправ: мой промах – мне и разделываться. Выношу благодарность прокуратуре за бдительность, и прошу дело о хищении пока не возбуждать. Беру на себя ответственность. О ходе процесса по окончании сообщу, – наложил вето на расследование Мурат.
Всё бы тем и закончилось, да только не в данном случае. Хестанов почувствовал гон, глаза воспылали охотничьим азартом. Вот она, маленькая жертва, а за ней маячит дичь покрупнее – главный соперник в борьбе за место под солнцем. Как тут отступиться от выцеленной мишени? Это просто выше всяких сил. И бывший градоначальник в упоении ринулся раздувать угли тлеющего конфликта.
– Как же так, господин Кессаев! Вы умышленно покрываете расхитителей государственной собственности. Этак никаких фондов не напасёшься, чтоб удовлетворить городские нужды, – брюзжал ревностный блюститель законности.
– Я сказал, всё будет исправлено – и точка! – громогласно, словно Зевс с небес, громыхнул новый мэр, распрямившись над столом во весь свой прекрасный рост, внушительной глыбой нависнув над заседающими в президиуме.
Последней позой он показал, что на этом риторика закончена, все могут быть свободны до следующей планёрки. Зал сразу же наполнился звуками сдерживаемых до поры голосов, грохотом откидываемых на шарнирах сидений, шорканьем ног по ковровому покрытию.
И всё-таки сквозь издаваемый шум я уловил гневную реплику, умышленно брошенную во всеуслышание бывшим мэром:
– Своих покрывает Кессаев! Отыскался на мою голову мафиози…
Хорошо, что Мурат в это время беседовал с кем-то возле двери и не слышал, иначе бы бури не миновать. А может и расслышал да не придал значения. Или сделал вид, будто не слышал? Не так он прост и умеет сдержать себя до поры…
Мы вдвоём в кабинете Янины обсуждаем текущие вопросы закончившейся планёрки, выпыхивая в два рта сигаретный дым, который, густо клубясь, поднимается к потолку и расстилается туманной пеленой вокруг. У неё, как всегда, хлопот не оберёшься. Назавтра нужно распланировать регламент дня шефу с учётом сегодняшних корректировок. Я у себя в блокноте делаю пометки, в каких случаях необходимо моё участие. Коллега, как фронтовой пайкой, делится последними впечатлениями, почерпнутыми с прошедшего форума:
– Сергей, ты заметил, как сегодня распустил хвост этот старый павлин? Тоже мне, блюститель нравственности из загаженного курятника. Решил Мурата клюнуть. Но не на того нарвался, говнюк.
– Шеф, это точно, не даст себя в обиду в этом серпентарии, – удовлетворённо соглашаюсь я, выпуская очередную клубящуюся струю из носа. – Только с Хестановым не всё так просто, поостерёгся бы наш, ненароком нарвётся на крупные неприятности. Гляди, как у того всё схвачено! Многие, как брошенную хозяйскую кость, заискивающе ловят его снисходительные взгляды.
– Пусть ловят. Сегодня не его день – теперь мы подаём убогим, – на миг её глаза сверкнули, будто закатного солнца блик отразился в оконном стекле.
Янина ожесточённо воткнула окурок в переполненную пепельницу, из которой вокруг по столу, заваленному бумагами, рассыпался серебристой горкой остывший пепел. Не пойму, как до сих пор при таком нарушении противопожарной безопасности мы ещё не спалили мэрию. Наверное, всё же существует заступник и по наши души, простирающий заботу о подопечных.
– Серёжа, ты точно отметил у себя, что завтра без четверти пятнадцать нужно быть обязательно на дамбе? Туда приедет комиссия из технадзора оценивать степень разрушения от весеннего паводка. Будет ещё представитель республиканского казначейства – прислали на месте разнюхать во сколько реально обойдётся устранение стихийного бедствия.
– Ну что ж, пусть собственным оком оценит ущерб. Свой глаз – алмаз!
– Да нет же. Как раз и не нужно проявления его инициативы. Мурат поручает тебе заняться охмурением финансиста. У нас уже всё рассчитано и никак нельзя уступить, иначе появятся дыры в городском бюджете. Так что, ты уж постарайся его ублажить. Сводишь в хороший кабак. Сумму на представительские расходы на тебя уже выписали – зайдёшь в бухгалтерии в ведомости распишешься.
– А что ему надо подсунуть на подпись?
– В том-то и дело, что никаких официальных бумаг на сей раз. Ты просто очаруешь его своим обаянием и щедрым угощением. И это всё.
Я, было заартачился, мол, не стриптизёрша же, в самом деле, чтоб собой сводить мужиков с ума. Но, в конце концов, мне польстило, что столь высоко оценили моё внутреннее содержание. Пусть хоть комплекцией не вышел, и белобрыс с бесцветными, как вылинявшая простынь, глазами на округлом по-детски лице с вызывающе вздёрнутым носом, напоминающим картофельный клубенёк достаточного для посадки размера – так далёк от модельной внешности, а поди ж ты, считаются! И ведь сохранился каким-то образом на щеках румянец, присущий купидонам, коих в начале прошлого века изображали на рождественских открытках. Пожалуй, только измаявшиеся в ожидании очерёдности к парикмахеру соломенные патлы запущенностью несколько вредят общему образу примерного паиньки.
– Ну, ладно! – говорю. – Замётано. Будет к вечеру, как огурчик, ваш заезжий представитель.
Туман табачный сгущался. Мы ещё какое-то время покалякали ни о чём, когда по внутренней селекторной связи прозвучал голос секретарши шефа Ирочки, разыскивающей меня:
