скачать книгу бесплатно
– Да, ладно, Анатолий Васильевич, мы принимаем бой… – Леха улыбкой попытался скрыть нешуточное волнение, – н а кого попадаю-то?
– Не знаю, – снижая градус раздражения, пожал плечами вернувшийся тренер, – я по твоей категории смотрел. Схожу, по «тяжам» гляну… Разминайся пока.
Малыгин натянул уличные кроссовки, надел спортивный костюм. Около спорткомплекса располагался небольшой парк, и он решил легко пробежаться по тенистым дорожкам.
Закончив пробежку и выходя из парковой зоны, Леха сразу же увидел знакомую, до щенячьей дрожи в ногах, «девяностодевятую». А пробежав метров пятьдесят, обнаружил и её владелицу, чуть скучающую на ступеньках входной группы.
– Леша, привет! – Т аня спустилась ему навстречу.
Интонация приветствия была несколько тревожной.
– Привет, – Малыгин, решивший было дружески чмокнуть в щеку, притормозил.
Но Таня сама инициативно обняла и, поцеловав, мазнула ароматом фруктов.
– Леша, ты зачем опять решил с ним драться? – не отпуская его локтей, спросила девушка.
– С кем? – не понял Леха.
– С Ермаковым…
Леха всё понял мгновенно. Перевес, отправивший в «тяжи», вновь свел его с главным противником, у которого в финале не осталось соперника. Или травма или отказ. Сердце пошло в отбой, но это уже был не страх, а злость будущего победителя. Уверенность, которую вселила в него девушка, чьей близости так безуспешно добивался Ермак, но досталась она ему.
– Так получилось. – Леха тоже не отпускал её из захвата, – во всем виновата шаверма, будь она проклята!
Таня, сквозь напряжение, улыбнулась:
– Я и не знала, что вологодские боксёры читали Булгакова…
– А я случайно в бокс попал, набор в теннис мальчиков для подачи мячей закончился… – продолжал хохмить Леха, сдвигая темное облако предстоящего поединка.
– Малыгин! – грянул, вываливаясь из-за стеклянной двери, Василич, – опять девки одни на уме!? Мало вчерашней шавермы? Решил ещё блинчиками сегодня зарядится?
– Не одни, Анатолий Васильевич, а одна, – Леха отлип от Тани и повернулся на вход, – иду, иду…
– Ты на Ермакова выходишь! – рявкнул тот и ушел внутрь.
– Знаю… – буркнул Леха, – пошел я, Таня… Встретимся после соревнований?
– Конечно, – поспешно закивала она, – получается, в твоих проблемах опять я виновата?
– Не ты, – Леха не сдержался и чмокнул девушку в щеку, – шаверма…
* * *
В этот раз Ермаков уже не был уверенным игруном. Он, понимая, что судьба подкинула ему бой-реванш (а то, что это реальный реванш, они оба знали точно), вышел убивать.
Плюс десять килограммов к его и, без того атлетичной фигуре, злоба за предыдущие нокдауны и сломанный нос, Таня на балконе – п ротивник должен быть сметен.
Поэтому, как только раздался звук гонга, Ермаков пошел в жёсткий прессинг. Полугодовая ситуация повторилась в утроенном формате. Каждый удар Ермакова мог стать нокаутирующим. Но и Леха уже обрел уверенность. Он за последние полгода укладывал этого чемпиона дважды, не считая прохода в ноги и удачного удушающего на задворках ночного клуба. Да и Ермак, набрав массу, растерял скорость и технику. Могучие джебы и размашистые хуки пролетали пудовыми гирями мимо, а попытки прижать к канатам заканчивались потерей равновесия для самого атакующего. Красиво, зло и уверенно в этот раз играл сам Малыгин. Его точечные прямые проходили четко и жёстко, финты закручивали, а нырки и уклоны открывали подбородок противника для финального удара. А Леха тянул время. Где-то в глубине души он всё ещё был новичком, пришедшим в зал мастера спорта Ермакова, поэтому боязнь промахнуться, провалиться или подставиться придерживала его всё нарастающий кураж.
После второго раунда стало понятно, что бывший чемпион выдохся окончательно. Он лишь уперто принимал дальние прямые-боковые от своего соперника, тупо выжидая тающий шанс нокаутировать. В середине третьего раунда Ермаков глухо закрылся в углу, постепенно оседая под градом ударов. Леха, покачав корпус вправо-влево, вбил мощнейший апперкот под задравшийся локоть и оппонент с сиплым вздохом осел на настил ринга. Коварный удар в печень, отрабатываемый ещё в ярославском спортзале, прошел стопроцентно в цель и, после отсчета аута, рефери замахал руками в сторону дежуривших врачей. Отошедший в свой угол, Малыгин терпеливо дождался окончания медицинского вмешательства и команды судьи для выхода в центр. Секундный ритуал поднятия руки победителя и можно уходить с ринга. Леха, поборов всю неспортивную неприязнь, шагнул к Ермакову. Тот же, зло, с «пошелнахер», отшвырнул протянутые перчатки и, с перекошенным от боли и ярости лицом, нырнул под канаты.
Спрыгнувшего с ринга Леху облепили малыши и радостно прослезившийся Анатолий Васильевич. Похлопываемый со всех сторон Малыгин, подняв голову на балкон, нашел взглядом ту, ради которой только что победил. Она была прекрасна. Она была его.
* * *
И было ещё полтора дня в городе белых ночей. Расставшись с Василичем и пацанами, которых любезно забрал на экскурсии какой-то однокурсник старшего тренера, Леха погрузился в романтическую эйфорию северной столицы. За неполных сорок восемь часов они исколесили весь центр Петербурга, вознеслись на колоннаду Исакия, потоптали заброшенные дорожки Константиновского парка и осмотрели заглушенные фонтаны Петергофа. Но больше всего, конечно же, было поцелуев в машине, смелых ладоней под тоненьким женским свитером и влажных вздохов отказа. Возможно, будь Леха любовником поопытнее, смог бы добиться взаимности от Татьяны и прямо в машине, но… Не так он представлял себе их первую близость, прекрасно понимая, что второго шанса может и не быть. В гости к ней он набиваться не пытался, в первый же час выяснив, что девушка живет в адресе с бабушкой, в ожидании окончания ремонта трехкомнатной квартиры на Мориса Тореза. Визит в общагу не рассматривался в принципе. Они лишь поздно ночью расстались на четыре часа, чтобы рано утром вновь оказаться в уютном мире велюрового жигулевского салона.
Поезд на Вологду отходил вечером, около девяти. Влюбленные не опоздали, как было бы в классике. Наоборот, приехав за три часа, они, взявшись за руки, обошли ближайшие к Московскому вокзалу улицы. Леха, будучи историком, намеренно называл площадь Восстания Знаменской, рассказал историю строительства вокзалов братьев-близнецов в Москве и Санкт-Петербурге и завел коренную петербурженку на улицу Джона Леннона, чем несказанно её удивил. Затем, около памятника Пушкину рассказал печальную байку о том, что поэт смотрит на балкон одной из своих возлюбленных. Правда, заметив увлажнившиеся глаза, добавил: «Но это неточно».
На перроне же Леха посуровел и, в присутствии большого скопления отъезжающих-провожающих, вел себя посуше. Таня, всё понимая, также не лезла с щенячьими нежностями, лишь, достав из сумочки плеер, протянула Лехе один наушник. Абсолютно попсовый мотив «Поезда на Ленинград» стал настолько уместным, что у боксёра защипало в глазах.
– Можно я ещё раз к тебе приеду, – недослушав, он освободил ухо от раскачивающей мелодии.
– Я буду ждать, – Таня тоже оборвала песню.
Немного помолчала и добавила:
– Каждый день…
А Леха уже знал, что будет делать. С ходу, с поезда, найти Харлама. Согласиться на охрану загородной базы или кабака. Смотаться на грузовой двор железнодорожной станции, там всегда по ночам требуются грузчики, желательно непьющие. Узнать у Бобикова, кому надо слепить рефераты – тот периодически подгонял мажористых неучей желающим подзаработать отличникам. В общем, насобирать денег на билет до Питера и на красивую жизнь, ибо каждый раз отводить взгляд от рассчитывающейся за кока-колу или кофе Татьяны было уже невмоготу.
Пыльное стекло вагонной рамы финишировало стройный силуэт на питерском перроне и навсегда разделило жизнь Лехи Малыгина на до и после.
* * *
Поведение Малыгина по приезде в Вологду вызвало удивление даже у опытных наставников, не говоря уже о друзьях по спорту или общежитию. Краснов, лично, в торжественной обстановке чествовал победителя турнира на первой же тренировке и был несколько озадачен последующим разговором с воспитанником. Несколько путаясь в словах, Леха на предложение Краснова поехать на сборы в Адлер, ответил отказом, сославшись на экзамены, плохую физическую форму и родителей. Краснов, восприняв сумбур состоявшегося КМСа за стесненность в средствах, заверил, что всё оплатит федерация. Однако, уже собравший с мыслями, Малыгин ответил решительным отказом. Краснов только пожал плечами.
Сосед по парте Рома Кабанов, выигравший недавно в составе сборной института по баскетболу первенство области, разом ушел на второй план после того, как проректор по воспитательной части на общем собрании поздравил Малыгина с «каким-то чемпионством по боксу», отметив тенденцию спортсмена к стопроцентному пятибалльному результату по всем предметам. Однако вспыхнувший женский интерес разбился о рассеянное равнодушие боксёра, который последние родительские деньги спускал в пункте междугородней связи. Надо заметить, что ещё пару месяцев назад Леха отмечал для себя несколько симпатичных девушек, преимущественно с факультета физического воспитания, но после питерской поездки их длинные ноги, развитые попы и стройные спины не вызывали даже легкого жеребячьего потряхивания.
А Харламову пришлось всё рассказать, как есть. Тот удивленно похмыкал, уточнил про должность Таниного отца и посоветовал малость сбавить обороты.
– Тут видишь какое дело, Леха… – задумчиво вздохнул старший товарищ, дело было в воскресенье и соседи по комнате пили чай после плотного пельменного ланча, – есть вероятность, что «ейный» папик узнает о легком дочкином увлечении и малость, как бы правильно выразиться, не одобрит…
– Ну, а он тут причём? – удивился Малыгин, – не ему же со мной по Сосновскому лесопарку гулять?..
– Не ему, – согласно кивнул Харлам, – но вот с кем дочь время проводит ему уже интересно. Ты заметил, как он её из Лесгафта на юрфак определил, а? И самое главное, она послушалась…
– И что? – малость тупанул Леха.
– И то! – поморщился от чрезмерно крепкого чая Дмитрий, – а если не зайдешь ты ему никак? Ни как бойфренд, ни как жених. Кого она послушает, как думаешь?
А вот об этом Леха и вправду не думал. К тому же, Таня очень четко определила его своим выбором. Он не накручивал вокруг дамским угодником, не выписывал кренделя интеллектуала, не дарил подарков. Да и не на что было.
– Но бывают и счастливые финалы… – с улыбкой похлопал по плечу соседа Харламов, – пополнишь ряды новых русских… Зять – не хер взять. Собирайся, кстати, смена же у тебя сегодня на два часа раньше.
Действительно, Малыгин с первого же дня после возвращения, одолел Харламова просьбами трудоустройства. Тот, в шутку, предложил занять вакансию бармена, но, увидев, что друг крепко задумался, поспешно предложил должность старшего смены в своём ночном клубе. Сам Харламов практически финализировал сдачу диплома и в ближайшее время хотел уходить с «геморройной» работы. Его тайная любовь – Оля Фуштейн – за последние полгода настолько мощно выстрелила в вологодском бизнес-пространстве, что её пригласили во вновь открываемый филиал совместного российско-австрийского предприятия на должность коммерческого директора. Как это произошло, так никто и не понял. Ни её снисходительные доморощенные хозяева индустрии развлечений, ни ближайшие подруги, ни представители российской стороны созданного СП. Лишь Харлам поделился с другом ольгиным ноу-хау по трудоустройству в иностранные коммерческие структуры.
Один из австрийцев, совладелец лесного бизнес-проекта, отдыхал в «Джеме», где его и захомутала управляющая. Мешая русские, немецкие и английские слова, пьяненький Франц пожаловался на тяжелый характер и непробиваемую отказную позицию руководителя Вохтогского леспромхоза, на чьих лесах наивные австрияки планировали развернуть основной заготовительный процесс. Услышав название родного поселка, Оля преобразилась и представилась менеджером по решению проблем. Иноземец, внимательно осмотрев колени «решальщицы», обтянутые сетчатыми чулками, лишь хихикнул и попытался перевести разговор на более фривольные темы. Ольга же, в свою очередь, вцепившись со свойственной только ей бульдожьей хваткой, развернула олигарха обратно и уверила, что желаемые кварталы леса он получит до конца месяца за очень смешные, по меркам Европы, деньги. Австриец отшутился, мол, если это произойдет, то Оля получить должность заместителя по развитию. И полез с поцелуями. Тут уже девушка, проявив мастерство, увернулась и пристроила на диван пару длинноногих юных дев, которые увели мысли бизнесмена от лесозаготовки в более приятную сферу.
Как Оля решила все вопросы с грузным, тяжелым и грубым в общении директором леспромхоза, Дима не рассказал, но уже через несколько дней она вместе с лесным воротилой ожидала Франца в суперсовременной московской приемной. Контракт был подписан, австрийцы безгранично довольны. Директор ЛПХ [16 - Леспромхоз (лесное промышленное хозяйство). – Прим. ред.]обогащен на сумму с шестью нулями, а Олю, сдержавший слово, европейский предприниматель назначил заместителем директора вологодского филиала.
Вот туда-то и намылился уходить Харламов на должность начальника личной охраны руководства. Загоревшегося зарабатывать и начать жить самостоятельно, младшего товарища он решил ускоренно ввести в курс всех охранных дел в «Джеме», чтобы при уходе передать полномочия «своему человеку». Пока же самбист пояснял Малыгину изнанку вышибально-охранной деятельности в должности старшего смены. Но уже после первых выходных стало понятно, что Алексей всё схватывает на лету. И самое важное у Малыгина, несмотря на возраст, получалось разрешение острых конфликтов без рукоприкладства. Во-первых, образованный человек всегда сможет подобрать аргументы для пьяного маргинала, в совокупности со спортивной фигурой и парой бойцов за спиной. Во-вторых, даже охранники со стажем уважали Леху за новогоднюю драку с ермаковскими «быками». Ну, а в?третьих, Вологда город маленький и расходившиеся лучами слухи о личном покровительстве Краснова над боксёром из Ярославля добавляли веса в ресурс Малыгина. Этот контраст в подкрышном травниковском заведении дал ещё плюс сто в карму молодому и. о. начальника охраны. Ну и, если быть объективным, летний период не был столь напряженным как зимние или весенние выходные.
Народ разъезжался в отпуск, на дачи, а пальму алкопервенства уверенно забирали растущие грибы летних кафетериев.
Неконтролируемые шашлычные точки, появляясь на пару-тройку месяцев короткого северного лета, поили «Балтикой» вологодских жуиров до состояния скотов, неспособных добираться до ночных клубов. А те, кто всё же находил в себе силы добрести до заветных дверей, очень часто так и оставались в офсайде. Малыгин твердо усвоил основное правило охранника ночного клуба, вдалбливаемое Харламовым на каждой смене. Не пустил проблему в клуб – не поимел проблему в клубе. Да и многочисленные студентки, лакомая часть «Джема», разлетелись по домам, снизив интерес мужской публики к частоте посещения. Конечно же, случались летние мордобойные инциденты и грабежи в белую ночь. Однажды двое цыганят за клубом изнасиловали пьяную малолетку. Кстати, оба ублюдка были задержаны Малыгиным и Бульдогом при плановом обходе здания ночного клуба. Единственная ошибка, допущенная новоиспеченным старшим – принятие решения о вызове милиции для сдачи сексуалов. Как позже ему разжевал Харламов, достаточно было «отмудохать и оставить лежать в ожидании», а не светиться самим при общении с органами правопорядка. Не по понятиям это. Неправильно. К счастью, для репутации Малыгина факт этот прошел незамеченным. Цыганва, как и малолетка, оказалась залетной и шалавистой, из Иваново. По концовке дошли слухи, что стороны договорились по деньгам и, вроде как, никто не пострадал.
После первого полноценного месяца работы на воротах развлекательного рая у Лехи наконец-то появились деньги. Настоящие, свои, заработанные. С учетом галопирующей инфляции, когда зарплаты исчислялись сотнями тысяч, получение увесистого «хруста» в конце месяца подняло Леху в собственных глазах. Не Бог весть, какие деньги, конечно же, но на билет до Питера и обратно уже хватало. К тому же родители продолжали кормить, поэтому клубный гонорар вполне можно было отложить на собственные нужды.
А междугородний переговорный пункт стал точкой обязательного еженедельного посещения. Желание услышать Танин голос иной раз было настолько сильным, что Леха срывался и в неусловленные даты. Как правило, после девяти вечера Таня всегда была дома, за исключением случаев отцовского приезда. Владимир Николаевич забирал её в свой загородный коттедж для проведения планового бизнесликбеза любимой наследницы. К сожалению, Малыгину не удалось очаровать бабушку своей пассии, которая практически всегда первая реагировала на звонок. Моложавая старушка, услышав просьбу позвать Таню, молча клала трубку, а Леха в отдалении слышал скрипучее «там опять твой поклонник из провинции». Иногда не выдерживала Татьяна и какой-нибудь запыхавшийся житель первого этажа общежития прибегал в комнату и сообщал, что через десять минут Малыгину будут звонить из олимпийского комитета и тому следует быть на вахте. В ином случае, бессменная Зинаида Полуэктовна просто посылала, звонивших с просьбами пригласить к аппарату, «на хер».
В середине лета, Леха нашел возможность вырваться на неделю к родителям. Клуб закрыли на ремонт систем отопления, а Таня улетела с мамой отдыхать в Юрмалу. Студент решил появившуюся пустоту заполнить поездкой домой. Если ещё полгода назад десять дней зимних каникул пролетели для Малыгина гудком паровозного локомотива, то в летний отпуск, он, с внутренним стыдом, отсчитывал оставшиеся до отъезда дни. И дело уже было не в том, что постновогодние переживания инстинктивно загоняли под мамину юбку, а ныне Малыгин возмужал и повзрослел. Просто его жизнь сейчас был там. В Вологде. Где охрана ночного клуба, то бишь, источник неплохого заработка. Движения с Харламовым, как генерация связей и авторитета. Где Таня, как желаемая вероятность его будущего. Поэтому пришлось родителям слегка преувеличить свои спортивные успехи и соврать о том, что он в составе сборной области уезжает на месячные сборы в летний тренировочный лагерь. Отчасти всё это было правдой. Краснов оплатил сборы в Кисловодске, и парни из «Труда» отправились на подготовку к соревнованиям, но сам же Малыгин уезжал на Белое озеро в качестве старшего охраны базы отдыха. Травников, как и говорил Харламов, всё же оформил в собственность объект отдыха бывшего обкома ВЛКСМ и планировал на этом неплохо заработать за сезон. В этом их желания с Малыгиным совпадали.
По приезде в Вологду Малыгин был приглашен на собеседование к Травникову в качестве возможного начальника охраны турбазы «Белое озеро». Харламов присутствовал также на этой встрече как поручитель. Травников, в своё время закончивший службу в спортроте старшиной, слегка посетовал на молодость и безусость кандидата, но, вняв уверениям Харламова в надежности и принадлежности к истинной арийской расе ярославца, добро на работу дал. Главный самбист лишь попросил Дмитрия на пару-тройку дней сгонять с бригадой охраны на базу, ввести в курс, поставить службу и рассказать про кары за нарушение финансово-трудовой дисциплины.
Так и поступили. Харламов, на вновь приобретенной «восьмерке», привез пацанов на место службы, объяснил правила и откланялся. Судя по динамике последних дней, перспективы у группировки Травы рисовались атомные. С Лехой же осталось на базе двое вчерашних пэтэушников из секции самбо. Оба упорно косили от службы в армии, поэтому работу вдали от города расценивали как подарок судьбы. Парни были быковаты, но Леха быстро сострунил маргинальную борзость, сообщив, что им на замену уже выстроилась очередь из двадцати человек. В военкомате, сообщил он по секрету, жёсткий недобор и лютый розыск уклонистов по всей Вологде. В связи с этим, ежели есть желание, то всегда можно отправиться обратно домой. Поближе к сборному пункту областного военкомата. Бычки притихли и безропотно принялись тянуть лямку частных охранников.
В целом, охрана турбазы напоминала работу пожарной команды. Всю неделю бойцы слонялись от безделья. Младшие научные сотрудники, в основном, играли в карты и купались в озере, Леха же по большей части читал историческую литературу и бегал по утрам дежурную десятку. Раз в неделю кто-то выбирался в соседний сельмаг за продуктами. Правда, кроме круп, макарон и ржаного хлеба там больше ничего не было.
Настоящая веселуха приходила с наступлением выходных. Два-три джипа, набитых «новыми русскими», алкоголем и шлюхами, подлетали к территории базы в ночь на субботу. Жёстко проинструктированный Харламовым, Леха перед заездом брал деньги сразу за два дня пребывания и только после этого давал команду на открытие врат. Кто-то быковал, но, услышав отсылочное «все вопросы к Травникову», швырял купюры. Иногда, наоборот, давали сверху и просили более никого на базу не пускать. Однажды в числе приехавших гостей Малыгин опознал главного вологодского милиционера. Тот мирно спал на заднем сиденье квадратного «Ниссан Патрол», а один из пузатых коммерсантов, оплетенный проститутками, словно Лаокоон змеями, совал Лехе деньги в карманы. Мол, «надо бы, брат, закрыться на спецобслуживание». Беспробудное пьянство, голые купания и крики сладострастия из раскрытых окон будоражили умы молодых спортивных парней. Кто-то из подчиненных Малыгина даже порывался подобраться поближе к основному корпусу с целью понаблюдать за происходящим, но был жёстко одернут Алексеем, помнящим все наставления Харламова. «Охрана должна быть незаметной, но эффективной».
Отгулявшие коммерсанты на утро снимались по-разному. Кто-то тихо и незаметно, кто-то всё ещё в алкогольной эйфории, с немузыкальным исполнением хитов российского шансона.
Раз в неделю приезжал один из близких Травникова, забирал деньги, отгружал консервы, проверял корпуса. Убиралась в помещениях приходящая из соседнего поселка «тетя Зоя», изредка подкидывающая охране литровую банку парного молока.
Так скачкообразно прошел месяц и за сбором выручки прикатил Харламов.
– Как служба, воин? – весело спросил Дмитрий.
Закончив формальности с передачей наличности, друзья вышли прогуляться.
– В целом, нормально… – Леха всем своим видом демонстрировал бывалого, – бывают, конечно, нештатные ситуации… Справляемся.
– Что за ситуации?
– Да так, – Леха заулыбался, вспомнив как фонтанировал в рвотных судорогах один из коммерсов, а проститутки пыталась удержать стодвадцатикилограммовое тело от падения в лужу блевотины.
В итоге свалились в неё триплетом, – в основном, плохо после приема алкоголя…
– Ну какая же это внештатка, это будни, – засмеялся Харламов, – рутина… Местные кресты не заявляются?
– Вроде тихо пока… – пожал плечами Малыгин, – мне бы как-нибудь на переговорник сгонять? А то без связи уже месяц как…
– За звезду свою питерскую переживаешь? – по-доброму улыбнулся товарищ.
– Не переживаю, – Леха насупился, – просто поговорить надо. Да и родакам обещал позвонить…
– Потерпи ещё пару-тройку дней, – Харламов остановился, – сейчас тебе замену ищут, нужен типа тебя, говорящий и не тупой. Заберу в город. Тема одна нарисовывается, надо отработать.
– Блин, Димон, я так-то тут думал денег хоть немного поднять… – Леха явно расстроился, он планировал на заработанные поездку в Питер, как минимум, на неделю.
– Там тема такая, что больше поднимешь, – посерьёзнел Харламов, – слушай, короче…
Перешедшая на другой бизнес-этаж управляющая Оля Фуштейн подкинула Харламову и Травникову нехилую идею. Ещё работая на владельцев «Джема», она вынашивала этот проект, но, ввиду перехода в холдинг, решила практически бескорыстно отдать его своему любовнику. Земельный участок, на котором раскинулся, арендованный под ночной клуб кинотеатр «Темп», принадлежал мэрии города. Был он раза в четыре больше площади клуба-кинотеатра и все узлы коммуникаций располагались также в пределах периметра. Травников же совсем недавно плотно завязался с ру-
[17 - Комитет по управлению муниципальным имуществом. – П рим. ред.]и одной встречей мог решить вопрос долгосрочной аренды участка. Лет эдак на сорок. Пока под парковку для автомобилей или такси. А там как кривая российского бизнеса вывезет.
– В общем, Трава порешал и всю площадку отдают ему… – излагал Харламов, – он уже работяг выгнал и через неделю шлагбаум будет, асфальт нормальный положат и места разрисуют.
– Ну, а нам-то что? – не понял Леха.
– Нам? – хмыкнул Харламов, – тебе! Так как я из клуба практически уже ушел, то смотреть за парковкой будешь ты. Пацаны есть, я на связи, если что случится…
– А в чём заработок? – всё не мог врубиться Леха.
– Блин… – покачал головой Дмитрий, – «Джем» самый большой клуб в городе. С пятницы по воскресенье там хотят работать все таксисты. Ты ставишь бойца на шлагбаум и собираешь бабки за въезд. За парковочное место отдельно, за такси отдельно. Либо вообще одна фирма работать будет и абонентку листать. Ты с нами в доле. Понял, боксёр?
От таких взрослых предложений у Лехи захватило дух, но уровень ответственности перед одним из бандитских авторитетов в городе, да и знание проблемного таксишного контингента подавили желание торопливо закивать в знак согласия.
– А с Макаром проблем не будет? – вспомнив рассказы о терках с блатными, уточнил он, – под его же крышей все таксеры?
– У Травы давно своя таксишная фирма уже, – отмахнулся Харламов, – да и у Макара с Фаридом последнее время говномуть какая-то. Глядишь, постреляют друг друга и заедут обратно…
– А эти, как их там, хозяева «Джема»? – всё не унимался в своих сомнениях Малыгин, – и м-то не обидно, что всю землю под носом забрали?
– Хм… – вздохнул, покачав головой Дмитрий, – вот был бы кто другой на твоём месте, давно на хер бы послал… Всё порешали с ними. Им вообще клуб побоку, так, телок потрепать. Да и куда им с нами тягаться… Короче, согласен или нет? В месяц больше бати своего поднимать будешь, в Питер хоть каждый месяц гоняй…
Этим аргументом Харламов добил Леху окончательно. Тревожный вид бизнеса, связанный с интересами группировок, судя по всему, отрыв от учебного процесса и отсутствие Харламова – главной опоры в ночной жизни города – всё это ушло на второй план при получении возможности ежемесячных встреч с девушкой своей мечты.
– Да ладно тебе, Димон, – разбросал брови из кучки Леха, – это я так, от дефицита человеческого общения лишнего наплел. Когда в город-то?
* * *
Перед своим первым деловым сезоном Леха успел сгонять на вырученные от «белозерского сиденья» деньги в Питер.
Наличности хватило на плацкарт «туда-обратно», посещение Эрмитажа и проживания в дешевой гостинице общажного типа. Таня встречала его на Московском вокзале и сквозь тонкую ткань белой футболки Леха чувствовал, как от его объятий задрожало тренированное тело кандидата в мастера спорта по фигурному катанию. Сдерживаемый рамками пацанских понятий, Леха не утонул в затяжном поцелуе (хотя очень хотелось), а лишь подхватил девушку за талию и поднял на все свои сто восемьдесят пять сантиметров. Они опять много гуляли, благо начало августа, в атмосферном смысле, не уступало июньским ночам их первых свиданий. Таня делилась впечатлениями от Юрмалы, Леха хохмил рассказами об охранной деятельности, мороженое таяло, ночь подкрадывалась.
– Ну ты и забрался… – Таня немного со страхом взглянула на темный корпус бывшего общежития, а ныне гостиницы «Фея».
– Да… – Леха почесал затылок, пригнувшись к лобовому стеклу, – мне её одногруппник посоветовал, Ромка-баскетболист. Они тут на соревнованиях останавливаются.
Танина машина стояла перед парадным входом в здание, еле живая лампочка тускло подсвечивала салон легковушки.
Девушка смотрела на Леху чуть исподлобья, но с улыбкой. За те несколько часов, которые они провели вместе, Малыгин пару раз пытался позволить себе коснуться её бедер или талии, но постоянное присутствие общественности вокруг либо строгая музейная обстановка стреножили прыть рвущегося тестостерона. А вот сейчас, поймав этот взгляд, Леха рванулся навстречу. Совершенно очевидно, что и девушка ждала этой встречи. Их тела сошлись, насколько позволяло тесное пространство «Лады», в том самом затяжном и влажном…
– Леша, стой! – Таня оттолкнула Леху, когда тот трясущими руками задрал ей футболку, обнажив смуглые полусферы в чашечках белоснежного бюстгальтера. Парень, не понимая, захлопал глазами, словно обоплеушенный за попытку хищения сметаны, кот. Таня, прыснув негромким смешком, раскатала футболку обратно.
