скачать книгу бесплатно
Это просто вертелось в моей голове бесконечным калейдоскопом.
– Зачем кофе? Ложитесь спать.
Я поежилась. Нет уж. Если глаза закрою, опять все всплывет в памяти. Не хочу.
– Нет, я бы хотела кофе. У вас есть?
– Растворимый.
Он кивнул на шкафчик, даже и не думая двигаться с места.
Я, помедлив, все же направилась рыться в чужом доме.
Квартира Розгина, куда он привез меня, после недолгого моего сопротивления, объяснив, что гостиницы для меня пока что под запретом, больше походила не на жилье человеческое, а на какую-то явочную эээ… Хазу? Базу? Неважно. Главное, что здесь, в принципе, нечего было стесняться. И так все грязно и запущено. А в единственной комнате только старый диван, стол и страшный комод советских времен.
В целом, не до церемоний.
Мои привычки, мои вбитые в подкорку устои ломались с каждым днем все сильнее и сильнее. То, что я хозяйничаю на чужой кухне, такая ерунда. Как и то, что сам хозяин и не пытается проявить законы гостеприимства. Было бы странно ждать от него этого.
Уля, угомонись уже, дама ты великосветская. Ты отныне меньше, чем никто. Ты – свидетель преступления, убийства. Ты должна идти в полицию. Иначе станешь соучастницей. Но как я пойду?
Доносить на человека, который меня спас?
Подлость какая. Подлость и глупость.
И отсутствие инстинкта самосохранения. В полиции мне ничем не помогли, когда я просила открыть дело о хищении, когда просила вернуть Кирилла. Ничем.
Я попробовала действовать сама, и получилось все только хуже. Чуть не изнасиловали, чуть не убили. И неизвестно, что там происходит с братом.
Ульяна, смирись уже с тем, что ты – никчемная, не приспособленная к жизни пустышка. Так и не сумевшая ничего добиться в жизни, пишущая свои дурацкие картинки, витающая в облаках и почему-то считающая, что все люди априори добрые.
Смирись с этим. И не мешай тем, кто может тебе помочь.
Правда, не факт, что Розгин поможет… По крайней мере, я пока не могла понять, готова ли к способам, к которым он будет прибегать. Я не хотела, чтоб гибли люди. Даже виновные. Виновные должны быть наказаны по всей строгости закона. Должен же быть в этой стране закон? Ведь так?
Я уныло размышляла об этом, пока готовила растворимый кофе для себя и для Розгина. Если он не проявляет гостеприимства, это не повод вести себя по хамски и мне. Все то время, пока заваривала мерзко пахнущий напиток, я постоянно чувствовала на себе черный взгляд моего неприятного … Кого? Напарника? Спасителя? Случайного попутчика? Наверно, все вместе. Одновременно.
И от этого взгляда мне становилось не по себе. Щеки жгло, губы, все еще помнящие неласковые и требовательные прикосновения его губ, тоже горели.
Не скажу, что мне нравилось происходящее. Но, учитывая, что вообще все тянуло на дурной сон, сюр и кошмар вместе взятые, то мое «нравится» – «не нравится» сейчас было не актуально.
– Я не знаю, где у вас сахар…
– Что за ключ они искали, Ульяна? – резко перебил меня Розгин, рассматривая в упор своими чернущими глазами, – вы точно знаете, ведь так?
– Не так!
Я со стуком поставила чашку на стол. Кофе выплеснулось, но мне уже было неважно. Хотелось закричать, заорать даже! Выругаться, и, наверно, матом! Потому что все происходящее и без того казалось бредом! Зачем он добавляет безумия? Зачем мучает меня?
– Я ничего не знаю ни про какой ключ! И не слышала никогда! И я устала! Очень! У меня был… Ужасный день! И вы… Боже…
Тут я почувствовала, что не выдерживаю, закрыла лицо руками, уговаривая себя не плакать. Но, как часто бывает в таких ситуациях, слезы сразу же полились, и сдержать их было невозможно.
Я всхлипнула раз, другой, пока, наконец, не разрыдалась окончательно и с готовностью. Оплакивая свою порушенную жизнь, свой маленький, такой милый, такой уютный мирок, который просто в одно мгновение размело ветром.
Занятая своими переживаниями, я не сразу поняла, что Розгин отошел от окна и теперь утешает меня.
Неловко и неумело. Обнимает, осторожно привлекая мою голову к груди и поглаживая по плечу. И даже что-то там бормочет утешительное.
И я с такой готовностью принимаю его утешения, утыкаюсь в черную майку, пачкаю ее слезами.
От него пахнет сигаретами. Сильно. Очень. И запах почему-то приятный. Хотя, Розгин курит крепкие дешевые сигареты, и они , однозначно, не могут приятно пахнуть. Но мне нравится.
От него пахнет им самим, сильным, физически крепким мужчиной, и этот запах тоже мне кажется приятным. Хочется просто уткнуться и дышать, напитываясь его силой и уверенностью.
От него пахнет кровью. Свежей. Несильно, но именно эта тонкая нота железа останавливает мою истерику. Я успокаиваюсь и только уныло шмыгаю заложенным носом, пытаясь рваными вдохами восстановить дыхание.
Розгин обнимал крепко, держал двумя руками. И это начало навевать не самые приятные, но определенно будоражащие воспоминания.
Я попыталась отстраниться.
Сначала осторожно, потом уже с усилием.
Железные руки не поддались.
Мне стало страшно, опять.
Мы одни здесь, в его квартире, в самом неприятном и криминальном районе города.
Я не дозвонилась до Варвары Петровны, не сообщила ей о произошедшем. Никто не знает, где я и с кем я.
Никто не будет меня искать.
Он уже целовал меня насильно.
Нет никаких гарантий, что он не сделает этого снова. Нет никаких гарантий, что он не захочет большего.
Я ему не смогу помешать.
О чем я думала, когда ехала с убийцей двоих человек к нему домой?
Ночные размышления.
Отпускать ее было тяжело.
Физически.
Руки не разжимались.
Розгин прислушивался к себе, соображал. Правда, соображал. Но вот рук разжать не мог. Все понимал.
Пугает. Утешитель херов. Один раз уже напугал. Тоже еле отпустил.
Но, вообще, сама виновата. Княгиня, мать ее.
Слишком уютно ее держать, правильно как-то. Он вообще не помнил, когда в последний раз вот так держал женщину. Мягкую, беззащитную, плачущую.
Все эти сопли, весь этот бред… Ну не для него это. Не для него!
И женские слезы давно уже не трогают.
Но ее тянуло утешить. Укрыть от всех проблем, спасти.
Ебтвоюмать, Розгин! Комплекс спасителя отрыл в себе? Так поздно уже! Грехи не отмоешь, даже если деву Марию спасти доведется.
Княгиня затихла в его лапах, настороженно, как мышонок. Замерла. Почувствовала, к чему дело идет, и испугалась.
Уперлась ладошками опять ему в плечи. Он не смотрел на нее. Знал, что уставилась своими огромными перепуганными глазами. И не понимает, дурочка, что на мужика этот взгляд по-иному действует. И заменяет комплекс спасителя на… Другое.
Потому он просто стоял, держал ее, ловя последние минуты кайфа от теплого трепещущего тела в руках и специально не давая волю фантазии, которая, из-за обстоятельств , легко могла перерасти в реальность.
В самом деле, прояви он немного настойчивости…
И что эта овечка скромная сможет ему противопоставить? Да ничего. Эта вседозволенность, эта грань, такая тонкая, что ее практически и не заметишь, как перешагнешь, серьезно дурила голову.
И злила.
Именно злость в итоге прочистила мозги.
Он убрал руки, напоследок не отказав себе в удовольствии провести ладонями по спине вниз, к ягодицам.
Княгиня облегченно выдохнув, отстранилась.
– Простите меня, Макс, я вспылила…
Она отвернулась. Растерянно переставила кружку с чаем, взяла тряпку, стала протирать стол. Розгин, опять отойдя к окну и на нервяке закурив еще одну сигарету, внимательно наблюдал за ее суетными движениями.
Наконец, она угомонилась, присела к столу, отпила кофе. И даже сумела лицо сдержать, не поморщилась, хотя от этого говна даже привычного ко всему Розгина выворачивало. Но с похмелья это была отличная дрянь. Мозг и желудок прочищала на раз.
– Что вы… Собираетесь делать дальше?
Ишь ты… То есть, мы настроены на разговор.
– Пока надо понять, кто на вас наехал. Завтра у меня будет информация по нашим жмурам.
Она непонимающе хлопнула ресницами.
– По мертвецам, – поправился Розгин, досадуя на ее полную оторванность от российских реалий. Здесь каждый дошкольник знал, кто такие жмуры. Даже по НТВ сериал шел такой. А эта святоша – прямо цветочек – ромашка.
– Ооо… И… Дальше?
– А дальше – по ситуации. В зависимости от того, откуда гости. Если из секты, значит, ваш братишка знает что-то, чего не знаете вы, и сдал вас по полной. Или просто прогнал, чтоб от себя отвести подозрения. Или, как вариант, если он под чем-то постоянно, то мог словить приход от препаратов и придумать масонскую тайну.
– Масонскую???
Она сидела перед ним с настолько удивленным выражением лица, что даже мысленно выматериться не получилось. Интересно, она хоть четверть слов поняла? Или придется переводить с общеупотребительного на ромашковый?
– Ну, это я так. Просто предположил.
Он затянулся, подумал, выстраивая в голове конструкции попонятнее, и продолжил:
– Если они не имеют отношения к секте, то значит, кто-то еще в курсе…
– Про что?
– Про то, чего вы сами не знаете… Или знаете все же?
Тут он развернулся, резанул ее внезапным острым взглядом, выискивая следы вранья.
Но она явно ничего не знала. Потому что не может человек, который что-то скрывает, так выглядеть. Настолько невинно и озадаченно. Тут два варианта. Либо она охренительная актриса и дурит его, как лоха, разводит, либо она реально ни при чем.
А нет, третий вариант еще есть.
Он, Розгин, крышей потек. И последний вариант – самый печальный. Но вполне закономерный.
Тут Княгиня пришла в себя, с досадой стукнула кружкой по столу.
– Не знаю! Ну вот не знаю я! Вообще не понимаю, о чем речь! Какие ключи? Ну какие ключи? От дома? От квартиры? От банковской ячейки? У меня никогда не было их! Вот как уехала пять лет назад в Европу, так и все, с концами! Я сюда не приезжала, Кирилл сам ко мне в гости пару раз за все это время наведывался. Мне тяжело тут было после гибели родителей, понимаете? Я с ума сходила! И видеть ничего не могла! Да и не осталось у нас имущества родительского. Кирилл все продал. Или подарил? Не могу сказать теперь. В любом случае, ни о каких ключах речи никогда не шло. Они, наверно, вообще дверью ошиблись. А вы… Вы, вместо того, чтоб выяснить все…
– Мне, наверно, надо было с ними за руки поздороваться, а? – съязвил Розгин злобно, – а то, может, подождать, пока они вас трахнут, а потом поговорить? Как лучше было поступить?
У нее задрожали губы. Черт!
Розгин выдохнул, уже жалея о своём срыве. Ну кому что доказал? Этой ромашке? Херня какая-то получается.
Он приготовился к очередному сеансу мозговыносительных слез. Сука, терпения бы!
Что-то подсказывало ему, что в этот раз утешать ее не стоит.
А то ведь сорвется, точно сорвется.
И утешит. По полной программе.
Но Княгиня неожиданно проявила силу воли и смогла себя сдержать.
Отпила кофе.
– Хорошо. Я поняла про этих… Людей. Но есть еще вопрос с Кириллом.
