скачать книгу бесплатно
Кошка была черной. Конечно же черной, какой же еще может быть Кошка, гуляющая сама по себе? Она щурила на меня из темноты рисунка свои желтые хищные хитрющие глаза и еле видно улыбалась. А я никак, ну вот никак не могла поймать эту улыбку на кошачьей морде. Потому что да, я умная женщина, но она умнее.
Звонок я услышала далеко не сразу. Кошка никак не хотела улыбаться, глаза уже слезились от напряжения, шумопоглощающие наушники поглощали все звуки, кроме Надежды Бабкиной в сопровождении казачьего хора, бодро поющих из-за стены вот уже третий час подряд.
Хорошо, что Буся почувствовала вибрацию, и подлезла ко мне под руку, тычась мягкой мордочкой в ладонь.
Я отвлеклась от своей Кошки и ее неуловимой улыбки, откинулась на спинку кресла. Мама. Подхватила телефон и вышла на балкон.
– Что это у тебя там? – я прямо наяву увидела, как мамуленька морщится и отводит трубку от уха, – ты на улице что ли?
– Нет, я дома, – я не посвящала ее в особенности своих отношений с соседским гадом, прекрасно зная бедовый боевой характер. Стоило ей дать хоть малейший повод осознать, что ее деточку пытаются обидеть, и она бы явилась уже сюда, чтоб разнести всех, кто встанет на пути ее карающей метлы. Потому что мамуленька у меня та еще ведьма, да. Мой упрямый и мерзкий характер – это прямо малюсенькая часть той нереальной зверской мощи, что досталась ей.
– Странно… Шумно очень, как ты работаешь? – но на этом, слава яйцам, вопросы закончились. – Приезжай в гости, давно тебя не было. И не звонишь. Совсем про свою маму забыла.
Я прислушалась к набирающему обороты в комнате казачьему хору, и решила, что, бог с ним. Кошка не рисуется, два заказа простеньких я уже сделала, завтра поеду в офис, решать вопрос о дальнейшей стратегии, да и Антон чего-то молчит таинственно, наверно, получил оплату от клиентов, хитрый гад. А значит, сегодня можно в самом деле сгонять к мамуленьке. Тем более, что она с Бусей еще не знакома.
– Хммм… Говоришь, на улице нашла? – мамуленька подозрительно, двумя пальчиками, подхватила приветливо помахивающую хвостиком Бусю, подняла на уровень глаз. – Странно, что такую хорошенькую выкинули… Может, ищут?
– Не найдут. – Отрезала я, отбирая собачонку, и не собираясь даже задумываться о моральности своего поступка.
Нет уж, я нашла, значит, моя Буся. Нечего было терять. За эти несколько дней я настолько привыкла к собачке, что даже мысль о том, что ее надо куда-то отдать, была ужасной. Брррр…
– Ну ладно… – Мамуленька откинулась в плетеном креслице, лениво оглядывая улицу.
Мы сидели с ней в новом, недавно открывшемся ресторане с летней верандой и французской кухней. Море цветов, спокойные тона, услужливые официанты. Ненавязчивая роскошь. Короче говоря, я, в своих конверсах и ярком джинсовом комбезе слегка не вписывалась. Зато мамуленька смотрелась в своей стихии. Шикарная укладка, выглядящая так естественно, что сразу становилось понятно, сколько усилий и времени потрачено на нее, дорогое, стильное платье, общий флер ухоженности и изысканности. Я шумно потянула коктейль из трубочки, мамуленька немного нахмурилась, но ничего не сказала. Оно и правильно, воспитанием заниматься поздновато.
Я нагло развалилась на креслице, закинув одну ногу на соседнее, посадила Бусю на колени, позволила ей прикусить игриво палец.
– Я на следующей неделе хочу в Берлин на пару дней. Там выставка будет тематическая. Может, со мной?
– Нет, мамуль, у меня работы полно. Да и Бусю не с кем оставить.
– Вот никогда я животных не любила, – поджала губы мамуленька, – столько осложнений с ними, столько ограничений… Отдай Ларе на пару дней.
– Нет, не хочу.
– Она все еще с этим страшным парнем, да? Как его… Олег? Боксер какой-то…
– Да.
– Надо же.
Больше мамуленька ничего не сказала, только опять губы поджала неодобрительно. Лару она любила, потому что не знала, что та за чудо по пьяни. А Лелика опасалась, как и многие, кто его видел.
Я сидела, наслаждаясь мягким послеобеденным солнышком, играла с Бусей, и лениво размышляла о том, как часто мамуленька поджимает свои красивые губы, когда речь заходит обо мне. Не особо я на роль дочери вписываюсь, это точно. Слишком мы разные.
Достаточно посмотреть на нас, чтоб понять, что мне от нее внешне ничего не досталось.
Яркая, роскошная, знающая себе цену, успешно ведущая свое, пусть и небольшое, но устойчивое консалтинговое агентство, мамуленька в свои сорок два выглядела едва ли на тридцать пять. И это были шикарные тридцать пять.
Я же, особенно сейчас, с двумя пучками – рожками на голове, без грамма косметики и наряженная в цветной джинсовый комбез, смотрелась подростком в стадии бунтарства.
Мы сидели друг напротив друга олицетворением полярности миров, в которых жили. Общим у нас с ней было только одно: цепкий, независимый характер и бульдожья хватка.
– Котенок, ты бледненькая какая-то, – мамуленька смотрела на меня обеспокоенно, постукивала ложечкой по блюдцу, – может, все же отдохнешь? Ну есть же для животных всякие там гостиницы… Давай вместе в Италию? Мне рекомендовали, там новый курорт… Не помню названия…
Я помотала головой, не поднимая взгляда от коленок, где Буся уже угомонилась и теперь счастливо грызла сухарик. Нет уж. Куда-то ехать, отрываться от привычной жизни… Да еще и с мамой. Ну не пятнадцать же мне, в самом деле, хоть, может, и выгляжу по-другому!
– Катя, здравствуй!
Мужской голос прозвучал совсем неожиданно и близко. Я подняла голову, прищурилась. Заслоняя солнце, стоял передо мной Вадим Петрович, улыбаясь в своей обычной альфасамцовой манере, сокрушительно и ослепительно.
– Здравствуйте! – я поднесла руку к глазам козырьком, чтоб разглядеть получше его и его приятеля, с которым они подошли к нашему столику.
– Не ожидал тебя здесь увидеть! Позволишь присесть?
Они как-то очень шустро расположились за нашим столиком, я даже сказать ничего не успела.
– Это мой друг, Юрий Васильевич, а это Екатерина, помнишь, я говорил что она мне сейчас для проекта рекламу полностью отрисовывает? А это твоя подруга?
– Это мама… – тут я повернулась к мамуленьке и увидела, что она сидит, выпрямившись, жестко сжав губы и смотрит на приятеля Вадима Петровича злым взглядом. Удивившись такой реакции, я только слабо булькнула, заканчивая, – Маргарита…
– Павловна, – завершил за меня неожиданно Юрий Васильевич, тоже глядя на маму пристально, но как-то виновато, – мы… Познакомились недавно…
– Мама? – страшно удивился Вадим Петрович, переводя взгляд с меня на мамуленьку, и не выдавая все же дежурных комплиментов о схожести красоты мамы и дочки. И это было правильно, потому что ничем похожим здесь и не пахло.
– Мама. – Неожиданно жестко и четко произнесла мамуленька, резко вставая из-за стола, – нам пора.
Я растерянно поднялась следом, сгорая от любопытства, но не собираясь теребить ее в данную минуту. Было понятно, что мамуленьке почему-то крайне неприятен друг моего заказчика, и она не хочет с ним оставаться за одним столом.
– Но, может, чаю еще?.. – похоже, что Вадим Петрович растерялся, не понимая причин бегства. В отличие от своего друга, который тоже поспешно поднялся и ухватил мамуленьку за руку.
Ух ты!
"Все чудесатей и чудесатей", – как говорила Алиса. Я, оказывается, кое-что пропустила, поглощенная войной с соседом!
– Маргарита Павловна, позвольте мне еще раз… Простите меня! – Юрий Васильевич не отпускал ладонь мамуленьки, смотрел жалобно и виновато, – я совсем не хотел тогда вас обидеть…
– Конечно, Юрий Васильевич, я вас понимаю, разве может женщина обидеться, когда ей делают такое лестное предложение?
Мамуленька вырвала ладонь, показательно вытерла ее салфеткой и удалилась. Я неловко кивнула на прощание застывшим от неожиданности мужчинам, и пошла следом, наблюдая прямую спину мамуленьки с идеальной осанкой. И чуть более сильной, чем необходимо для обиженной женщины, амплитудой покачивания бедер.
Интересненько…
– И что это было? – мы уселись в машину, и я начала беззастенчиво вытаскивать из нахмуренной показательно " не подходи, убью" мамуленьки информацию. Она нахмурилась еще сильнее, прикусила губу и демонстративно включила зажигание. Машина чихнула.
На меня эти ее демарши никогда никакого воздействия не имели, поэтому я вынула ключи из подрагивающих рук, удивившись этому факту безмерно. Моя мамуленька! И дрожащие руки? Конец света, что ли?
– Говори давай. А то корвалола налью, будешь старушкой пахнуть.
– Нечего говорить. Просто очередной хам.
– А чего взволновалась так?
– И ничего не взволновалась. И вообще. Не твое дело. Давай ключи.
Так, все понятно. Мамуленька в жестком отказе, придется отступить. Ну ничего, осадные войны всегда выигрывала я.
Со второго раза машина не завелась. И с третьего. Вздохнув, я открыла приложение, чтоб вызвать такси, когда в окошко с моей стороны постучали.
– Катя, проблемы с машиной? – Вадим Петрович улыбался по-прежнему ослепительно. Надо бы сказать ему, что так явно радоваться тому, что у кого-то ломается машина, не очень хорошо.
– Да, что-то случилось…
– Давайье мы с Юрием вас отвезем.
– Нет!
– А давайте! – я мстительно глянула на краснеющую от моей наглости мамуленьку. А вот надо было сразу дочке все рассказывать, а не устраивать здесь домострой.
Я вышла из машины, Вадим Петрович обошел и открыл мамуленьке дверь. Той ничего не оставалось, как выйти.
Юрий Васильевич был гордым обладателем огромного белого внедорожника Мерседес последней модели. Он, страшно смущаясь, попытался под ручку подсадить мамуленьку на заднее сиденье, и сразу же отлетел в сторону. Таким злым взглядом она его наградила. Да что же такое случилось-то между ними?
Вадим Петорвич легко закинул меня на соседнее с маминым сиденье, уточнил адрес, и всю дорогу сглаживал неловкость, постоянно болтая о каких-то мелочах. Я поддерживала разговор, улыбаясь и поглядывая на злую мамуленьку и заметно стыдящегося Юрия. Интрига, блин!
Мамуленьку высадили первой, она, сухо попрощавшись исключительно с Вадимом, жестом усадила на попу ровно наладившегося было ее проводить Юрия, и грозно и многообещающе посмотрела на меня. Ой, чувствую, будет мне весело! Но зато все узнаю!
После ухода мамуленьки Юрий загрустил, разговор поддерживал неохотно, Вадим тоже поутих, поглядывая на меня многозначительно и внимательно.
И даже вышел провожать до подъезда, мотивируя это тем, что вечер уже, и хулиганы всякие…
Ну да, хулиганы… Один такой как раз заходил в подъезд и наблюдал интимную сцену прощания. Я скосила глаза на Витеньку, который презрительно оттопырил губу, проходя мимо. И опять разозлилась! Ну надо же, индюк какой! Да какое его щенячье дело вообще! На нервах специально подольше постояла возле подъезда с Вадимом и даже, кажется, согласилась на встречу, больше похожую на свидание. А все из-за того, что ехать в одной кабинке с соседским гадом не хотела.
Дома меня встретил свежий воздух из незакрытого балкона и низкий мощный хрип Раммштайн.
Буся тут же начала мерзенько подвывать, а я, отметив, что, похоже, гаденыш истощил свою фантазию и пошел на второй круг, умотала в ванную, игнорируя настойчиво звенящий телефон. Мамуленька на заставке была прекрасна, и глаза ее, казалось, метали молнии праведного гнева.
10
– Лара, успокойся, – вяло бубнила я в трубку, пытаясь одновременно загрузить в духовку фаршированные баклажаны и отпихнуть от плиты вездесущую собачонку, – ну все же разрешилось? Сама виновата…
Подруга от такого моего заявления перешла на ультразвук, и я, поморщившись, положила трубку на стол, включив громкую связь, поставила противень в духовку и легонько шлепнула наглую псинку под пушистый задик, задавая ей верное направление к дивану.
– Да ты! Да он! Да вы сговорились! – неслось из телефона, и чувствовалось, что истерика набирает обороты.
Я только вздохнула. Лелик, чтоб его… Перестарался… Ведь четко нарисовала план действий! Осталось только следовать! И все! Все!
Но мы же самые умные! Мы же знаем, как лучше! Вот и получил. Очередной виток скандала, любимые гантели, скинутые с балкона, хорошо, хоть не на голову прохожих(а вот интересно, как она их вообще дотащить умудрилась и через перила перекинуть? Там же тяжесть нереальная…), и, бонусом, мои основательно подпорченные барабанные перепонки.
– Лар, давай потише, Буся уже пугается…
Это я сильно преувеличила, конечно, Буся у меня – дама стойкая, закаленная в боях с соседским ушлепком, что ей какие-то визги?
Лара перестала визжать и начала рыдать. Я поставила таймер на духовке и пошла делать себе какао. От нервов.
– Котя, ну ты же понимаешь, что это никуда не годится? Ну так же нельзя! Он вообще меня не ценит! Не понимает! Не уважает!
Ну да, ну да.
Любому, кто хоть раз увидел, как они общаются, становилось понятно, что бедняга Лелик попал по самое не балуйся. Один олений влажный взгляд чего стоил! Я, не удержавшись, хихикнула, вспомнив, как Лара со всей дури лупила его подаренным букетом по физиономии на глазах всего универа, а он только голову в шею вбирал и даже не уворачивался. И смотрел, смотрел, смотрел на нее… Как на божество какое-то. Я, признаться, в тот момент даже позавидовала подруге. Потому что никогда на меня так ни один ухажер не смотрел. А хотелось. При всей моей независимости и стервозности, очень хотелось. Почувствовать себя единственной и самой главной ценностью в жизни другого человека…
И это только такая сумасшедшая, как моя Лара, могла сейчас вякнуть, что ее не любят и не понимают.
– Лар, приди в себя уже! – я не выдержала продолжительного воя и рявкнула так, что в телефоне наступила озадаченная тишина, а за стеной опять что-то железно грюкнуло и сдавленно выругалось.
Я услышала и разозлилась еще больше, потому что была уверена, что сосед свалил с утра пораньше по своим очень важным делам. А нет! Вот он, голубчик! Подслушивает, одновременно качая свои и без того слишком уж красивые мускулы. Тихонько так, без обычных хрипов и сипов. Гад какой! Мало того, что жить спокойно не дает, так теперь еще и подслушивает внаглую!
Я подлетела к стене и с криком: "Чтоб ты там себе лапу отдавил, волк позорный!", долбанула все тем же жестяным блюдом.
Сосед, судя по грохоту, явно до этого приложивший ухо к стене, чтоб было лучше слышно(сволочь!), нападения не ожидал.
Я с удовольствием послушала сначала грохот падающего, судя по всему, через штангу или еще какой другой снаряд, тела, затем цветистый мат, покивала на особо интересных оборотах, крикнула:
– Вот чтоб тебя тем же местом и точно так же!
И, очень довольная, вернулась к телефону.
– Это что было? – осторожно уточнила Лара, уже успевшая успокоиться за время моего демарша.
– А ты как думаешь? Соседский гад, конечно же. Надеюсь, отдавил себе какой-нибудь жизненно важный орган своими железяками! – повысила я голос специально.
Получила в ответ кряхтение и мрачное:
– Не дождешься, коза кудрявая.
Пожала плечами, подхватила телефон и пошла в кухонный уголок, взяла какао и уселась с ним в любимое кресло.
– Лара, я думаю, тебе надо успокоиться. Попей чай, сгоняй в магазин, развейся. У тебя карточка его осталась? Не порезала еще?
– Нет… – опять всхлипнула Лара, – а надо?
– Ненене! Не надо! Зачем пластик резать? Ни уму, ни сердцу, ни кошельку. Сходи, прогуляйся до Меги, например… Ну, или, если хочешь, с центр. Если хватит у него там.
– Да? Ты думаешь?
– Конечно! Прикупи платье и белье, помнишь, ты мне показывала? И фотку ему отправь из примерочной! Главное, геолокацию выключи, чтоб побесился!
– Точно! – Лара перестала всхлипывать, увлеченная моей идеей, – чтоб знал гад, как просто так замуж звать!
