скачать книгу бесплатно
– Уильяма мы найдём рано или поздно, это я гарантирую. Вместе с тем считаю, что допускать начало восстания опасно, нужно задержать всех выявленных бунтовщиков до субботы. За двое суток успеем, у нас преимущество в скорости связи и в транспорте. Бунтовщики пока не знают, что раскрыты, будем работать на опережение.
– Справитесь? Как вы силами неполной сотни безопасников задержите пять тысяч заговорщиков?
– Помогут военкоматы и ополченцы, активных заговорщиков немного, остальные просто выполняют указания своих хозяев. Не сомневаюсь, что справимся, Никита Валентинович, но только со своими предателями. А против ирландцев и скоттов придется задействовать армию и флот, хотя бы сторожевые катера. Я уверен, что вторжение ирландцев и скоттов начнётся в любом случае. Радиосвязи у бунтовщиков нет, значит, всё завязано на субботу, на условный день.
– Хорошо, готовь сведения для военных, через час соберём совещание министров. – Наместник поднял трубку телефона, вызывая секретаря. Вскоре он давал подробные указания. – К девяти часам срочно вызвать всех министров, управляющих Ирием и Петербургом, и моего отца, официального советника наместника Новороссии. Предстоит согласовать необходимые меры по защите Острова от внутренних и внешних врагов, необходимо усилить меры предосторожности на континентальной части страны.
Секретарь кивнул и вышел, усевшись за телефон: по общей связи вызов министров не займёт много времени. Наместник между тем позвонил начальнику дворцовой охраны, чтобы усилить пропускной режим и вызвать дополнительную роту охраны. Пусть сведений о связи бунтовщиков с континентом нет, но Никита отлично помнил любимую поговорку дяди Коли Кожина: «Бережённого Бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт».
Отец и его друзья смогли передать новому наместнику Новороссии необходимую толику паранойи и обострённое отношение к безопасности и заговорам. Они не зря упоминали тридцать лет исторические примеры жизни и смерти государственных правителей Европы, среди которых выживали исключительно недоверчивые и жестокие, а добрые и доверчивые гибли за считанные годы.
Да и сама жизнь в шестнадцатом веке не способствовала самоуспокоению, потому Никита Валентинович Седов к сорока годам перенял достаточную долю подозрительности от старших магаданцев, чтобы любое покушение на власть Новороссии воспринимать весьма чутко.
Перед началом совещания Никита начал продумывать основные вопросы, намечая их карандашом в ежедневнике. Наместник вникал в каждую мелочь, принимая перестраховочные меры к подавлению бунта. Учитывалось всё: время и график задержания выявленных заговорщиков, места их ареста и допроса, изоляция семей заговорщиков, меры по безопасности в армейских подразделениях и так далее, вплоть до местностей высылки бунтовщиков.
Впервые, кстати, семьи активных организаторов заговора, ввиду их опасности, решили выселять на Гренландию. Несколько веков остров населяли одни иннуиты, эскимосские аборигены, небольшое поселение викингов полностью вымерло.
Наученные прежним опытом, оставлять без власти огромный, пока бесполезный, но стратегически важный в будущем остров русы не собирались, как и дарить его датчанам. Потому год назад на побережье Гренландии власти Новороссии выстроили первый острог, нёсший сторожевые и представительские функции в торговле с иннуитами. Теперь захваченным бунтовщикам, которых суд оставит живыми, предстояло вместе с семьями заселить самый большой остров в мире. Работой ссыльных русские власти обеспечат, как и займутся обучением детей и внуков исключительно русскому языку и письменности.
Лет через сто потомки ссыльных в Гренландии станут активными патриотами Новороссии, при условии грамотного воспитания молодёжи, разумеется. А уж Никита приложит к этому все силы и во всех частях Новороссии. Он слишком часто слышал от родных о гибели Советского Союза из-за пренебрежения правильным воспитанием и соблюдением законов, чтобы позволить себе повторить подобную глупость.
Ненадолго пришлось прерваться, чтобы набросать срочные шифрограммы для губернаторов и командующих войсками Новороссии на континенте. Не ожидая результатов совещания, Седов сообщил своим доверенным лицам о возможном восстании, приказал провести срочную передислокацию гарнизонов, привести войска в боевую готовность, принять все меры для вооружённой защиты государственных (бывших выморочных) земель, свободных граждан и государственных предприятий.
Он не сомневался, что многочисленные курфюрсты, князья, графы, герцоги и бароны на бывших землях Священной Римской империи германской нации, придавленные налогами последних лет, впадавшие в откровенную нищету, поднимут восстание. Даже при отсутствии действенной связи с заговорщиками на Острове недовольные дворяне на материке наверняка зашевелятся после появления первых слухов. Да не просто зашевелятся, а развяжут кровавую гражданскую войну. Уж в этом Никита не сомневался, насмотрелся на дворян шестнадцатого века достаточно.
Все они, что немцы, что поляки и прочие чехи, венгры, словаки и так далее, простых людей и людьми не считали. Так что резать бароны будут всех, мужчин, женщин, детей, как скотину, без суда и жалости. За ними и соседи подтянутся, дабы отщипнуть бывших своих земель или чужие прихватить по случаю.
Наместник отлично помнил все разведывательные сводки по европейским соседям. Желающих наберётся достаточно, от остатков Франции и непуганой Швейцарии до Священной Римской империи, жаждущей реванша, и Швеции, считающей себя сильнейшим государством в Европе, незаслуженно обойдённым своими богатыми союзниками – Западным Магаданом и Новороссией.
К урочному часу собрались почти все министры и приглашённые градоначальники. Отсутствовал лишь отец наместника, сославшийся на плановую операцию, из-за которой вынужден задержаться на четверть часа, да Ульян Мальборо, министр финансов, которого почему-то не смогли найти по телефону.
Пора начинать, решил Седов и поднялся из-за стола. Нервное утро выдалось у наместника, первый бунт под его правлением всё-таки, да ещё такой крупный. Как на его работу посмотрят отцы-основатели? Может, потому и дрогнула рука Никиты, уронив на пол ежедневник с набросанными вопросами к совещанию. Мужчина машинально нагнулся и присел, поднимая блокнот с пола. Именно в этот момент сработало взрывное устройство, оставленное в портфеле у входа в кабинет.
Взрывная волна буквально разорвала ближайших ко входу в кабинет министров, остальных воздушный кулак отбросил в стороны, размазав по стенам. Первые умерли мгновенно, участь остальных оказалась лучше, но не мягче. Две трети кабинета министров получили множественные компрессионные переломы и контузии. Легче всех отделался наместник, которого прикрыли от ударной волны массивный стол и приставная тумба.
Удача спасла Никиту Седова от компрессионных переломов и контузии, но отражённый от стены воздушный фронт опрокинул на него сзади книжный шкаф. Великолепный шкаф красного полированного дерева, высотой под потолок, добрых три метра, с двумя десятками томов немногочисленного новороссийского законодательства, картами и статистическими данными за последние годы.
Другого, менее счастливого человека подобная тяжесть придавила бы насмерть. Но только не Седова-младшего, который отделался сломанной ключицей правой руки и огромной шишкой на затылке. Хотя сознание всё-таки потерял от удара, напугав своего отца, появившегося в приёмной наместника за мгновение до взрыва.
Валентин Седов торопился на совещание после операции, догадываясь, что нужны быстрые действия против заговорщиков. Но он не ожидал, что бунтовщики отреагируют так своевременно и активно. Военврач ворвался в кабинет через секунду после взрыва, выбившего дверь в приёмную. Едкий запах взрывчатки и пыль от штукатурки забили нос густой вонью, обрывки обоев, занавесок, хлопья какой-то сажи плавали в воздухе. Военврач бывал на местах боевых действий, осматривал места терактов давно, ещё в России. Удивить ранениями его было трудно.
Однако взрыв произошёл в кабинете его сына, поэтому Валентин не замечал ничего, пробираясь сквозь обломки мебели к креслу наместника. Лёгким движением руки, с одного рывка шестидесятисемилетний старик откинул тяжёлый шкаф красного дерева, придавивший его сына.
– Живой, Никита? – Отец повернул тело сына на спину, чуткими руками хирурга проверяя пульс. Спустя пару секунд Валентин Седов успокоился, присел и начал исследовать внешние покровы, определяя возможные повреждения, машинально приговаривая: – Живой, сына, живой. Ничего, рёбра целы, позвоночник цел. Так, а это что? А, ключица сломана, шишка на голове. Сотрясения, скорее всего, нет. Слава богу!
Опытному врачу хватило пары минут, чтобы успокоиться и заняться своим делом. Оставив сына лежать на месте, он запретил ему двигаться. Хоть и нет особых повреждений, но бывает всякое после контузий. Был у военврача случай, когда парень с переломом позвоночника двести метров пробежал в травматическом шоке. Да и другие подобные казусы. Так что Валентин Седов быстрым шагом вернулся в приёмную, велел секретарю срочно вызвать дворцовую бригаду лекарей. Затем включил громкую связь по всему зданию дворца и объявил:
– Внимание! Говорит Валентин Седов, советник наместника! В связи с покушением на моего сына временно принимаю командование на себя! Приказываю никого из здания не выпускать, объявляю план «Занавес»! Коменданту здания срочно усилить внешнюю охрану, вызвать вторую роту из казармы, затем прибыть в приёмную наместника!
Конечно, отдай подобный приказ кто-то другой, комендант и другие офицеры запросили бы подтверждение либо сами бы проверили, что творится в приёмной. Однако авторитет Валентина Седова, спасшего со своими учениками тысячи детей и матерей, среди русов был высочайшим. Кроме того, все знали, что взрыв произошёл в кабинете наместника Новороссии, сына Валентина Седова, потому указания военврача по громкой связи были исполнены мгновенно и старательно.
Дворец наместника моментально превратился в закрытую крепость наоборот, куда можно было войти, но нельзя было выйти. Караулы ощетинились карабинами с примкнутыми штыками, вдоль стен дворца снаружи и со двора вышли патрули. А решётки на окнах первых трёх этажей стояли всегда, об этом позаботился Николай Кожин ещё во время строительства.
Приказ Валентина по объявлению плана «Занавес» был немедленно продублирован шифром радистам по всей территории Острова. По этому приказу военные коменданты, градоначальники, командиры воинских подразделений вскрывали секретные пакеты. Все воинские подразделения на Острове приводились в боевую готовность, усиливалась охрана важных и секретных заводов, складов.
Власти собирали ополчение, организуя оборону своих городов и посёлков. Портовые коменданты прекращали выход в море всех судов, независимо от назначения, вплоть до рыбацких шхун. Одновременно задерживалось отплытие всех иностранных кораблей, до особого распоряжения. Морские пограничные и военные подразделения, наоборот, выводили в море все наличные корабли, обеспечивая тем самым полную блокаду Острова со всех сторон.
Все это время, пока страна ощетинивалась стволами карабинов и пушками катеров, Валентин Седов занимался своим привычным делом, то есть оперировал выживших при взрыве министров, организовывал их лечение. Только к трём часам пополудни временный наместник острова Валентин Седов нашёл возможность собрать совещание правительства Новороссии. На сей раз собрались в кабинете министра безопасности, его успели проверить сапёры от минирования и связисты от прослушки. Усталыми от напряжённых операций глазами Валентин внимательно рассматривал собравшихся на совещание заместителей министров и градоначальников.
В основном собрались молодые, тридцати с небольшим лет мужчины, зато самого разного происхождения. Были здесь и потомки знатных дворянских родов, принявшие служение магаданцам, были выслужившиеся офицеры, набранные со всей Европы, от Урала до Бретани. Эти профессионалы найдут себе место при любой власти. Но имелись и три детдомовца, два мастеровых, один купец, связанные с магаданцами годами верной службы, терявшие с разрушением Новороссии всё своё будущее. Хотя и тут не всё так очевидно, ведь многочисленные знакомства по всей Европе позволят им неплохо устроить свою жизнь при любом раскладе.
«Наверняка среди них не менее одного заговорщика. Кто ещё принесёт взрывчатку в кабинет наместника? Да и выгоду от смерти министров получают в первую очередь заместители. Нужно разбираться без заместителей, но кто из их подчинённых не участвует в заговоре?» – Такие мысли полдня мучили военврача: пока руки оперировали, голова работала. Потому и совещание Седов начал совсем не так, как ожидали собравшиеся заместители министров и градоначальников.
– Так, господа, с этого часа все вы находитесь под домашним арестом в гостевых покоях дворца. Без права телефонных разговоров и выхода из покоев. Через сутки я жду ваши письменные аналитические записки с планом действия. Расследованием взрыва и розыском пропавшего Ульяна Мальборо буду заниматься пока я. Все свободны, конвой отведёт вас по комнатам. – Валентин моментально пресёк попытки возражения при виде вспыхнувших обидой лиц. – Спокойно, господа заместители, спокойно. Если кто не понял, основными подозреваемыми по взрыву пока являетесь вы, может быть, даже все сразу! Потому что при гибели министра именно его заместитель занимает освободившееся кресло. Надеюсь, это всем понятно? Чтобы не оскорблять всех вас подозрением, допросами и обысками и не рисковать безопасностью Острова, я принял решение отстранить всех вас от работы. Временно!
Оставшись один в кабинете безопасника, Седов немедленно пригласил по телефону Сергея Кожина. Военврач принял решение работать с детьми магаданцев, только они при успехе восстания точно ничего не выигрывали. В лучшем случае – лишение всего и бегство, в худшем – смерть. Кроме того, все взрослые магаданцы знали о будущем, отцы и матери им раскрывали эту тайну в день совершеннолетия. Да и воспитывали своих детей и внуков магаданцы с душой, не забывая, что именно они – залог правильного будущего.
Того будущего, основы которого закладывают уже тридцать пять лет бывшие граждане России в шестнадцатом и семнадцатом веках. Будущего без англосаксонской двуличной политики и протестантской жадности, приведших Европу и весь мир к двум мировым войнам, бесконечным кризисам экономики и политики, потере человеческой чести и совести, уничтожению природы. И всё это ради наживы, ради вещей и денег, которые невозможно унести с собой на тот свет. Одежды и обуви, которые богачи не успевают надеть даже по одному разу в жизни. Земельных владений и заводов, которые их владельцы не увидят ни разу в жизни.
Многое рассказывали магаданцы своим детям и внукам о своём времени, не всегда плохое. Но их отпрыски вырастали единомышленниками в желании сохранить общество чести и совести, чистую воду и живой лес. Тем более что магаданцы смогли добиться достаточного благосостояния, чтобы их дети и внуки ни в чём не нуждались. И обучить своих детей и внуков наукам настолько, чтобы путь к звёздам и лечению всех болезней выглядел не сказкой. Не сказать, что дети магаданцев вырастали исключительно учёными и врачами, но все они верили в свою благородную миссию спасения будущего. А люди, уверенные в причастности к такой великой цели, лишённые материальных проблем, выросшие в любимых семьях, никогда не станут предателями.
– Здравствуй, Сергей. – Седов глядел на сына старого друга красными усталыми глазами. – Ты всё знаешь?
– Да, дядя Валя, – поклонился поручик.
– Собери всех магаданцев, а сам начинай работу, пока ваши начальники заперты во дворце. У тебя одна задача – выявить предателя и организатора взрыва, привлекай надёжных безопасников, вот мой приказ, подтверждающий твои полномочия. Остальные наши парни и девушки пусть соберутся у меня, будем наводить порядок на Острове.
– Все уже во дворце, будут через пару минут, – снова поклонился Кожин, рассматривая приказ о назначении его временно исполняющим обязанности министра безопасности Новороссии. – Можно идти?
– Иди, я в тебе не ошибся, – устало улыбнулся Валентин Седов.
Поручик вышел за дверь, и военврач расслышал его голос:
– Ребята, заходите!
Пока Седов инструктировал «малое министерство», представленное детьми и внуками магаданцев, поручик Кожин внимательно выслушивал доклады своих людей, наблюдавших за близкими связями пропавшего министра Ульяна Мальборо. Очень своевременно пропавшего, надо сказать.
Ещё утром, после взрыва, Кожин вызвал к себе свою старую команду – персов и туркменов, за полгода вполне освоившихся в Петербурге. Сейчас он собирался проверить выявленные старой командой адреса, провести рейд по местам вероятного нахождения заговорщиков. И полученная информация внушала достаточную уверенность в хороших результатах ночного рейда.
Валентин Седов тем временем назначал магаданцев своеобразными комиссарами, направляя парней и девушек на самые ответственные участки борьбы с заговорщиками. Благо для маленькой территории Острова двадцати пяти собравшихся парней и девушек вполне достаточно. Почти все инженеры и артиллеристы отправились комиссарами на флот, намереваясь отплыть в Ирландский пролив ночью с пятницы на субботу.
Атака ирландцев представляла особую опасность в силу многочисленности нападающих, поэтому Седов настаивал, чтобы ни одно ирландское судно, несущее десант, не допустили бы до берегов Острова. При этом, естественно, военврач не забывал о безопасности своих комиссаров. Каждый получал команду сопровождения – до взвода надёжных бойцов с автоматическим оружием. И, конечно, соответствующий приказ, наделяющий молодых магаданцев весьма широкими полномочиями.
Основную часть учёных, инженеров и медиков временный наместник направил на свои рабочие места организовывать оборону от возможных нападений бунтовщиков или диверсий, снабдив предварительно молодых магаданцев документами об их новых полномочиях и надёжными отрядами.
Главным в инструктаже магаданцев стала идея об их общей ответственности за сохранение мира на Острове, как минимум. О том, что выжить и продолжить свою миссию магаданцы смогут лишь вместе, активно вмешиваясь в политическую и военную жизнь Новороссии. О том, что в минуты испытаний, когда любой может предать ради низменных интересов, только магаданцы, не имеющие корыстных интересов и знающие тайну будущего, могут доверять друг другу.
Юноши и девушки, всю жизнь окружённые заботой родных и близких, выбравшие себе работу по интересу, а не из необходимости прокормиться, были горды от сознания своей причастности к политической жизни страны. Впервые поколение их родителей не скрывает своих трудностей и просит о помощи. Да ещё наделяет огромными полномочиями.
Конечно, ребята все были неглупые, головокружение от важности поставленной задачи не наступило ни у кого. Наоборот, многие прониклись тяжестью ответственности за судьбы страны и своих родных и близких. Ну и Седов добился своей цели, он укрепил самые важные участки обороны и промышленности Острова надёжными руководителями, предательства которых можно было не опасаться. Только после этого врио наместника занялся самым важным – планированием ареста заговорщиков.
Магаданцев на это дело уже не осталось, пришлось привлекать самых разных людей, поскольку безопасников тоже не хватало. Командирами групп назначались охранники дворца, доверенные слуги, ревизоры, недавние переселенцы из опытных православных офицеров. Главной задачей было избежать участия представителей наместника в арестах земляков и знакомых подозреваемых дворян. Много времени занимало оформление документов с последующим чётким указанием о доставке арестантов.
Потому всё закончилось ранним утром следующего дня, знаменитой пятницы, той самой, которую Валентин Седов позднее назвал «пятницей длинных ножей». Ляпнув такое от усталости и злости, военврач не предполагал, что это название будет подхвачено и на долгие годы станет символом его краткого правления. Неполные два года его правления в качестве врио наместника Новороссии, начатые накануне «пятницы длинный ножей», ознаменовались установлением окончательного порядка на Острове с ликвидацией последних очагов недовольства и сопротивления. А пока у безопасников оставались последние мирные сутки для ареста заговорщиков, которыми они успели воспользоваться. Благо Остров оказался не так и велик, а курьерские поезда и пассажирские самолёты значительно сокращали расстояния.
День арестов прошёл достаточно гладко, сопротивление оказали не больше четверти заговорщиков. Потерь со стороны русов не было, кроме нескольких раненых. Видимо, сказалось участие доверенных лиц самого наместника Валентина Седова. После его инструктажа командиры отрядов задержания не боялись приказывать стрелять при малейших признаках сопротивления, а соответствующая бумага с подписью наместника подтверждала их полномочия, избавляя местных ополченцев от любых сомнений. Учитывая, что многие ополченцы имели старые счёты к баронам-заговорщикам, они открывали огонь при малейшем подозрении. А лишённые главарей бунтовщики легко складывали оружие, признаваясь и раскаиваясь во всём. Всего было арестовано полторы тысячи активных заговорщиков, с которыми сразу начали работать дознаватели и судьи.
Весь день после утреннего посещения сына в больнице Валентин Седов провёл во дворце, принимая телефонные и радиограммы от исполнителей. Секретарь устанавливал значки на большой карте Острова, отмечая ликвидированные гнёзда заговорщиков, а наместник читал аналитические записки заместителей министров и градоначальников, пытаясь выявить нескладные места.
После обеда появился поручик Кожин, доложил о захвате новых заговорщиков и разработке их по линии Министерства торговли. Кроме того, поручик согласовал задержание нескольких человек из дворцовой обслуги, выводивших на след взрывника. Вовремя поданная военврачом команда о запрете выхода из дворца дала результаты, четверо заговорщиков, причастных к взрыву в кабинете наместника, не смогли скрыться. Валентин санкционировал работу поручика внутри дворца, а сам сидел до позднего вечера в кабинете, пока не доложили о ликвидации последнего логова заговорщиков на Острове. Потом заночевал прямо во дворце. Предстояла суббота, день нападения ирландцев и скоттов.
Ночь прошла для жителей столицы спокойно, спал даже уставший Седов, не сомневавшийся в вооружённых силах Новороссии. Зато отдохнувший за день Кожин со товарищи продолжал ночные облавы и обыски, реализуя полученную за день при допросах информацию. А информация становилась всё интересней и интересней, появились первые ниточки, ведущие за границу, на материк. Весьма интересные ниточки, которые нуждались в надёжном закреплении, хотя бы на Острове. Так что ребятам Кожина вновь предстояла бессонная ночь, наградой за которую стала уникальная информация и убойные документы. Не считая, конечно, десятка новых арестантов, с которыми ещё под утро завязалась азартная торговля.
Утро для врио наместника прошло в знакомом кабинете, рядом с телефоном и рацией, двумя связистами и секретарём с картой. Седов уже привычно читал аналитические записки, а секретарь принимал информацию, расставляя значки на карте. Так же, как и вчера, после обеда зашёл Кожин, чтобы коротко выложить свежие сведения, уводящие нити заговора на материк. Пока, по непроверенной информации, в поддержке заговорщиков отметились испанцы, итальянцы из Папской области и, как ни странно, поляки. Последние могли быть откуда угодно, от Польско-Венгерского королевства до оккупированной шведами Великопольши или новороссийского Поморья. Но спешить с выводами поручик не собирался, требовалась оперативная работа на континенте. Потому и особых планов они с Валентином не строили, пока все возможности на Острове не отработаны.
Успокаивало хотя бы то, что взрыв во дворце запланирован не иностранцами, а своими, доморощенными заговорщиками. Поручик Кожин выявил всю цепочку и задержал пятерых человек из обслуги дворца, устроивших взрыв в кабинете наместника. Узнав, кто это такие, Валентин долго матерился, вспоминая уроки истории России девятнадцатого века. Уроки Степана Халтурина, таскавшего взрывчатку в Зимний дворец, десятков и сотен эсеров-взрывников магаданцы не приняли во внимание. А зря, поскольку неудачники-студенты и болтуны-интеллигенты из Народной воли как никто стали (или только будут) ярким прообразом взрывников в Петербурге семнадцатого века.
Самыми активными участниками оказались два недоучившихся студента химического факультета, выгнанные за неуспеваемость. А трое других – племянники опальных баронов, вынужденные наняться на работу из-за конфискации наследных земель. В силу тупости за пять лет работы никто из них не смог сделать карьеру или найти более интересную работу. Зато обвинить во всех своих бедах магаданцев ума у них хватило, как и украсть некоторое количество взрывчатки с факультетов химии и геологии Петербургского университета.
Так что доморощенное подполье удалось выявить за двое суток, оставалось проследить связи за рубежом, в Испании, в Папской области, в Священной Римской империи. Да отыскать источник таинственного польского следа на континенте, который поручик Кожин считал самым интересным. Сергей бил копытом и просил разрешения отправиться в Европу, чтобы поработать там со своей группой на просторе. Вспомнить, так сказать, боевое туркменское прошлое. Валентин обещал отпустить ребят, но только после решения вопросов на Острове. После того, как опасность восстания и возможной интервенции будет полностью исключена.
Между тем боевые действия утром субботы в Ирландском проливе развивались весьма активно. Разведчики из ирландских портов радировали, что сотни судов, переполненные вооружёнными фениями, вышли ещё затемно в море ранним утром в субботу. Многие отряды возглавляли лично ирландские дворяне под предлогом мести вековым угнетателям Изумрудного острова.
О том, что именно магаданцы два десятка лет назад дали Ирландии независимость от английской короны, мстители предусмотрительно предпочитали забыть. Как и о том, что англичан, истинных поработителей Ирландии, в Новороссии давно не осталось. К чему такие тонкости, когда появилась возможность пограбить соседа? Как скажет через двести лет дедушка Крылов (или не скажет?), «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
Так вот, ранним субботним утром двадцать второго июня (интересная дата!) 7113 (1605) года, по русскому летосчислению, поскольку католический Ватикан был уничтожен волей Божьей, сотни кораблей двигались через Ирландский пролив на восток, к берегам Новороссии. Погода стояла отличная, легкий юго-западный ветер вполне устраивал армию нашествия, а волнение не превышало четырёх баллов. Это тоже устраивало, но уже флот обороны Новороссии. В Ирландский пролив с рассветом начали выходить тридцать шесть торпедных катеров, пять эсминцев водоизмещением восемьсот тонн и многочисленный флот поддержки. Туда включили более двух сотен парусных и самоходных кораблей, арендованных накануне у рыбаков и торговцев вместе с экипажами под предстоящую долю в добыче. Экипажи кораблей поддержки были строго проинструктированы, вооружены револьверами и ружьями за счёт правительства Новороссии.
Торпедные катера и эсминцы получали координаты целей по радио с ближайших РЛС, которыми ещё лет десять назад оборудовали всё побережье Новороссии. Последние модели радиолокационных станций свободно «видели» Ирландский пролив насквозь, до побережья Ирландии. Поэтому особого волнения среди руководителей пограничной службы Острова не было, хотя патрули и группы наблюдателей на всём западном побережье на всякий случай усилили. А верные части ополченцев ждали сигнала на выдвижение к берегу, вспоминая вчерашние аресты аристократов.
Все действия обороны Острова были отработаны много лет назад, ещё при первом наместнике Петре. Ежегодные учения стали привычкой, и это утро особого волнения участников обороны не вызвало. Слишком давно подобный сценарий был отработан и откатан в десятках вариантов.
Как только первые корабли ирландцев приблизились к береговой линии на пять вёрст, им навстречу выдвинулись пары торпедных катеров. С этих катеров, приблизившихся к нарушителям морской границы Новороссии на сотню-другую метров, в мегафоны было озвучено предложение лечь в дрейф для досмотра. Учитывая огромный численный перевес армии вторжения и соответствующие настроения среди ирландцев, уже вкушавших свои трофеи, в дрейф никто не собирался ложиться. Более того, добрая половина кораблей с Изумрудного острова огрызнулась выстрелами из пушек или ружей. Другие же сменили курс, оставив требования пограничников без внимания.
«Чего там рассусоливать, вот он, желанный и беззащитный берег. Попробуй нас на суше возьми!» – примерно так рассуждали, видимо, капитаны ирландских судов, стремясь высадить десанты, после чего можно и с пограничной стражей пообщаться, коли захотят.
Тем более что капитаны торпедных катеров, казалось, не торопились принимать решение. Они повторяли предложение о досмотре несколько раз, словно не замечая, что передовые судёнышки ирландцев уже в полуверсте от берега. Затем, почти одновременно, катера ощетинились крупнокалиберными пулемётами, которых на каждом торпедоносце было по два – на носу и на корме.
Многие капитаны Ирландии не сталкивались с таким оружием, пробивавшим насквозь все надстройки на палубе и борта. При попадании в человека крупнокалиберные пули просто отрывали руки-ноги либо вырывали куски мяса из тела. Раненых после подобных попаданий не оставалось.
Часть кораблей вторжения сразу потеряла ход, причем по многим причинам: разбитый пулями руль, убитые шкиперы либо брошенный руль и спрятавшиеся кормщики. Эти катера оставляли в покое, направляясь к самым упрямым, с которых короткими очередями сметали всё живое с палуб. В считанные минуты передовые судёнышки были обезглавлены, продолжая лишь по инерции двигаться на восток.
Торпедные катера и эсминцы разворачивались дальше на запад, чтобы встретить следующую волну десанта, в которую входили уже галеоны, каракки и прочие крупные корабли, немного отставшие от более быстрых корабликов. Эти гиганты, грозно возвышавшиеся над торпедными катерами, открывали ответный огонь сразу, не дожидаясь приближения пограничников. Наверняка капитаны были уверены, что отделаются минимальными потерями и при этом успеют добраться до берега.
Увы, их уверенность не оправдалась, торпедные катера и эсминцы перешли на более действенное оружие, давно испытанное и отработанное на секретных полигонах, один раз даже в Венеции, чему, правда, не осталось свидетелей. Да, именно торпедами, до сих пор остававшимися достаточно секретным оружием, ударили пограничники по крупным галеонам и караккам.
Газотурбинные маломощные торпеды развивали скорость тридцать вёрст в час, при дальности в полверсты. Мощности взрывчатки вполне хватало для уверенного пролома полуметрового деревянного борта из морёного дуба. Учитывая, что все торпеды были выпущены с расстояния двести-триста метров, недостаточного для прицельного эффективного огня вражеской корабельной артиллерии, ни один из катеров и эсминцев не пострадал.
Своих целей торпеды на таком расстоянии достигали за полминуты, которой крупным и неповоротливым парусникам не хватало для изменения курса. Правда, пятая часть торпед всё равно прошла мимо целей, чтобы взорваться позднее, от самоликвидаторов. Тут сказалось отсутствие боевого опыта большинства команд торпедоносцев. Зато полсотни самых крупных кораблей вторжения после попадания торпед безнадёжно отстали, уверенно направляясь к ближайшей земле, а именно – на дно. Пока их коллеги-капитаны осмысливали случившееся, торпедные катера и эсминцы повторили заход, на сей раз с большей эффективностью. Уже шесть десятков кораблей потеряли ход и занялись спасением экипажа.
Когда торпедоносцы начали третий смертельный заход в атаку, капитаны фрегатов и галеонов лично бросились на ванты спускать паруса. Основная часть флота вторжения остановилась, признав своё поражение. Только после этого радистами была передана команда на берег, где корабли поддержки ждали своей очереди. Эсминцы и торпедные катера двинулись дальше на запад, громить отставшие корабли ирландцев, а флот поддержки занялся мародёрством и пленением неудачливых ирландских грабителей. Или, наоборот, удачливых, поскольку не ушли на дно вместе с напарниками, а остались в живых, хоть и в плену. Это с какой стороны посмотреть, как говорится.
В результате разгром флота вторжения занял менее трёх часов, а спасательная операция затянулась до темноты. Часть ирландцев успела добраться до берега, где их отловом занялись азартные ополченцы. Около полусотни судов ушли на север и высадились в королевстве скоттов. Туда пограничные катера не пошли.
Несмотря на расписанную как по нотам операцию, избежать потерь не удалось. Получили повреждения до десяти катеров и один эсминец, два десятка моряков погибли, почти сотня пограничников получила ранения. Среди нанятых моряков поддержки потери оказались больше, но с этим разбирались их капитаны и владельцы судов. Поскольку трофеи превысили любые ожидания, жалоб от привлечённых ополченцев и кораблей поддержки не было.
Только крупных судов типа галеонов было захвачено полторы сотни, да всякой плавающей мелочи свыше трёх сотен единиц. Все захваченные корабли после проверки выставлялись на продажу с преимущественной покупкой теми, кто корабль захватил. Учитывая, что цены устанавливало государство, предпочитая продавать в кредит, но не снижать стоимость трофеев, затраты на операцию и боеприпасы в целом окупились. Для этого хватило продажи захваченных кораблей, а тысячи единиц холодного оружия и сотни конфискованных ружей пошли на склады Новороссии. Что-то будет продано, что-то передано армии. Надо полагать, безопасники и военные найдут возможность использовать неликвидные трофеи с лучшим результатом.
Главным результатом конфликта стал захват сорока тысяч пленных ирландцев, исключительно моряков и дружинников, профессиональных бойцов и наёмников. Среди них оказалось много ирландских дворян и их наследников, потому безопасники активно включились в их разработку и вербовку. А рядовых ирландцев, по имеющемуся опыту, привлекли к строительству дорог с одновременным обучением русскому языку. После необходимой психологической обработки и освоения разговорного русского языка из ирландцев наместник планировал сформировать несколько пехотных полков. Моряки отправятся отрабатывать свободу на гражданский русский флот, а прочие уплывут в Африку или Азию, работать в колониях Новороссии.
Это была практика, наработанная и привычная для магаданцев, дающая возможность не только использования дополнительных рабочих рук. Таким образом, после изучения русского языка и освоения русского образа жизни многие бывшие пленники, вернувшись на родину, становились своеобразными агентами влияния Новороссии.
А как иначе? Если нормальный здоровый мужчина в плену, в чужой стране зарабатывал честным трудом или службой больше (!), чем будет получать у себя на родине якобы свободным человеком. Нормальному здоровому мужчине, привыкшему к бессословному обществу Новороссии, когда человека ценят не за поколения предков, а по уму и труду, будет очень сложно вернуться обратно к феодальным отношениям. Туда, где надо будет кланяться и снимать шляпу перед любым дворянином, к праву первой ночи, к избранности дворянства и ничтожности простых людей. Туда, где эрл-землевладелец всегда прав и может запороть насмерть своих слуг вместе с их семьями. То, что с детства впитывалось ирландскими фениями как данность, за годы плена в Новороссии, под влиянием навязчивой психологической обработки неизбежно претерпит коренные изменения.
Что касается пленных дворян-землевладельцев и нищих эрлов, с ними проводилась отдельная работа. Богатым, как принято, предлагалось выкупиться, не забывая об их психологической обработке, с целью создания образа Новороссии как рая земного и самого передового общества. За недолгие месяцы ожидания эрлы неизбежно станут восхищаться достижениями техники и культуры русов, а потом им предложат кредит под небольшой процент. Глядишь, через десяток лет большая часть влиятельных эрлов на Изумрудном острове так или иначе станет зависимой от Новороссии.
Ирландия останется независимой страной, со своими проблемами и нищетой, но как минимум нейтральной в отношении с ближайшим соседом. А прикормленные эрлы помогут открыть школы русского языка, проводить конкурсы по выявлению талантливой молодёжи с обучением победителей в Петербурге.
Дальше – больше, шахтёры и лесорубы, рыбаки и овцеводы неизбежно втянутся в поставки ресурсов на соседний Остров. После нескольких лет тесного сотрудничества Ирландия станет надёжным сырьевым придатком Новороссии, да и поставщиком трудовых ресурсов, уже обученных русскому языку. Причём без права проживания на Острове, они же все католики, которым по закону въезд на территорию Острова запрещён. Ну а кто примет православие – милости просим, ведь ирландцы – это не евреи и сицилийцы, мафию не создадут. Да, они – ближайшие соседи, с великой культурой и храбрым сердцем, таких лучше иметь союзниками, чем колонизировать как рабов.
Что касается нищих дворян-ирландцев, в зависимости от ситуации и личности им будет предложена свобода в обмен на право владения землями либо кредит в залог за их владения. После необходимого перевоспитания многие из них вернутся домой, чтобы проводить нужную Новороссии политику. Как-то так.
Что касается ожидаемой атаки скоттов, положение на северной границе, вопреки ожиданиям, оставалось спокойным всю субботу. В воскресенье также ни один отряд скоттов не потревожил спокойствия новоросских границ. А позднее разведчики сообщили, что разгром ирландского десанта вразумил горячие головы королевства, и намеченное вторжение не состоялось по общему и взаимному согласию.
Король и дворянство с ужасом вспоминали прошлую войну, лишившую королевство половины самых богатых налогоплательщиков и всей промышленности. Немногие ветераны прошлого похода с ужасом припомнили неуязвимые бронепоезда, уничтожившие армию вторжения за несколько дней. Если у кого-то была надежда на отвлечение русов ирландцами, так она исчезла. А драться на равных с могущественным соседом скотты не собирались, уже пробовали, хватит!
Глава третья
– Что скажешь, Николай Владимирович? – Петр Головлёв положил расшифровку радиограммы на стол и пристально взглянул на старого друга.
– Думаю, справятся без нас. По крайней мере на Острове точно справятся. На материке можно не спешить, пусть вся шваль и гниль дворянская созреет. Уверен, при первых же слухах о нападении ирландцев и взрыве во дворце наместника все недовольные нашими порядками дворяне, эти герцоги, графы, бароны, князья, поднимут голову. Это же отлично! Жаль только погибших, хорошие мужики были, работяги честные.
Кожин вскочил с места и принялся расхаживать по комнате. В австралийской резиденции магаданцев, выстроенной в субтропиках, было прохладно, всё-таки зима в южном полушарии. Хотя камин в углу, совмещённый с печкой-голландкой, уже был растоплен, тепло только начало наполнять рабочий кабинет Головлёва. Старый сыщик подошёл к огромному окну, выходившему на берег океана, чтобы полюбоваться открывшимся видом.
Столица Югоруси город Волжск не насчитывал и двадцати тысяч населения. Однако городок вышел вполне промышленный: кроме двух кирпичных заводов и трёх лесопилок третий год выпускали продукцию стекольный завод и механический. На окраине высились трубы сталелитейного производства и кондитерской фабрики. В двадцати верстах выше по течению Новой Волги, возле гидроузла, работала гидроэлектростанция, мощности которой вполне хватало на городок и все производства. Что нравилось магаданцам, даже многочисленные котельные, работавшие на угле, не выпускали из своих труб дымных хвостов. С помощью фильтров ступенчатой очистки вредные выбросы купировались на 99,997 %, на уровне середины двадцатого века. Сточные воды проходили не менее сложную систему очистки, чтобы не разрушать экологию дельты. Магаданцы собирались жить здесь долго и счастливо, со своими внуками и правнуками, потому сохраняли природу максимально чистой и здоровой. Благо они могли себе это позволить, необходимости получения немедленных доходов не было.
На холмах вдоль побережья качали экологически чистое электричество ветряки, расходясь от города в обе стороны. А в самом посёлке высились красавицы церкви, белокаменные, с куполами, покрытыми сусальным золотом. Пока только четыре, по количеству полных прожитых лет на южном материке переселенцами. Но Кожин уже видел макет будущей городской застройки, где предполагалось выстроить двенадцать церквей и огромный кафедральный собор в центре жилого района.
Промышленные предприятия традиционно располагались на окраинах, с возможностью переноса при необходимости. Трамвайная линия работала второй год, количество машин, в том числе личных, доходило до одной на семью. Головлёв и Корнеев изначально делали ставку на технику, чтобы не развивать поголовье лошадей. Вообще на пятый материк животные завозились исключительно подконтрольно, чтобы избежать ошибок будущего. Никаких кроликов и овец. К счастью, и крысы пока не появились в Югоруси. Только коровы и лошади, даже собак и кошек биологи пока не пускали. Воспитанники Алевтины Сусековой обещали воспитать в качестве домашних животных представителей местной фауны. То ли сумчатых котов, то ли сумчатых собак, которых ещё не полностью истребили собаки динго.
Четыре года после отъезда из Европы старые магаданцы отдыхали и обустраивались в Австралии. Название малого материка, конечно, придумали русское – Югорусь, ненавязчиво устанавливая право владения над всем материком. На побережье материка магаданцы заложили десяток городов и портов, в основном, естественно, на юго-восточной оконечности. В устье реки Новой Волги, она же несбывшийся Мюррей, выстроили крупный порт, по совместительству ставший столицей. Долго думали, как назвать, и остановились на Волжске. Название нейтральное и русское. Да и самого городка пока на Руси нет, бог даст, и не будет.
Впрочем, строительством и развитием промышленности занимались Головлёв и Корнеев, два ветерана, основавшие и построившие больше десяти городов в трёх странах. Оба друга великолепно умели работать вдвоём: пока Корнеев выбирал место для строительства производств с удобной логистикой, Головлёв прокладывал дороги и обеспечивал охрану. Пока Корнеев строил заводы, Головлёв занимался доставкой рабочих и созданием инфраструктуры посёлка. Когда заводы выдавали продукцию, у Головлёва уже была готова вся цепочка сбыта. Итак, пока Головлёв и Корнеев занимались развитием страны, интриган Кожин отпросился в командировку. Именно он со своими людьми два года устраивал резидентуры и торговые представительства во всех странах Юго-Восточной Азии. Наводил знакомства, вербовал агентуру, заманивал купцов в Волжск, покупал землю под торговые представительства.
Несмотря на опытную команду и великолепный товар, пришлось постараться, чтобы втиснуться на богатые рынки Индокитая. В отличие от бедной Европы, с азартом расхватывавшей любые магаданские товары, азиаты жили богато. Прельстить их дешёвой синтетикой и кирзой не удалось, тканей хватало своих, а климат позволял ходить босиком круглый год. Также не пользовались спросом многие магаданские товары – бумага, сахар, консервы, ювелирные изделия. Впрочем, часть продукции удалось протолкнуть на плотный азиатский рынок. Например, первое оконное стекло Югоруси на две трети уходило на экспорт, в Бирму, Сиам, Аннам, где агенты Головлёва уже подготовили спрос. Затем удалось удачно пристроить стеклянную посуду и разноцветный стеклярус, цветные стеклянные бусы и бисер.
С пушками, отлитыми под средневековый дульно-зарядный образец, неожиданно вышел облом, никто их покупать не хотел. Воевали в Юго-Восточной Азии традиционно, неторопливо и дёшево, не нуждаясь в советах и указаниях чужестранцев. Попытки поставок ружей шли тяжело, не было примера их применения, и, соответственно, магараджи и султаны не хотели оснащать свои армии дорогой никчёмной игрушкой. Пришлось пробавляться ширпотребом, благо налаженное Корнеевым серийное производство металлических изделий дало возможность заняться продажей ножей, сабель, гвоздей, лопат и тяпок по демпинговым ценам.
Одним словом, Югорусь заняла на рынках Юго-Восточной Азии нишу недорогих изделий, ту самую, что в двадцать первом веке занимал Китай. Пока это позволяло получать небольшую, но постоянную прибыль, чтобы расплачиваться со строителями и рабочими. На том и успокоились Петро с Сергеем, решили не форсировать торговую экспансию в регионе, а заняться внутренними делами. Так что за четыре с лишним года Югорусь обзавелась самыми передовыми производствами современности, доставленными целыми комплексами из Новороссии.
