Человейник

скачать книгу бесплатно

– Нет, что вы, – отмахнулся Геннадий Васильевич. – Самое главное, что славянская. Хотя у меня нет никаких предрассудков по поводу национальных принадлежностей. Мне, в сущности, наплевать с каким слоям относится муж моей дочери. Мне просто нужно, чтобы она была счастлива. Тем более, ваш сын очень неплохой мальчик!

– Дима будет очень хорошим мужем вашей… твоей дочери.

– А вы знаете, я вам верю! Но… – Гена начал разливать коньяк.

– Говорят, всё, что было сказано до «но» не считается.

Они оба усмехнулись.

– Но, – продолжил Гена, – доверяй, но проверяй! Слышали такое?

– Стало быть, вы решили что-то проверить?

Они оба взяли рюмки. Атмосфера между ними достигла пика накаливания. Дмитрий Геннадьевич не знал, как в рамках приличия объяснить тому свои опасения. У него в голове витали только мысли о запугивании или шантаже. Во всяком случае, такие методы постоянно работали. Простые предупреждения в большинстве случаем венчаются не успехом, а, если предупредить человека удалось – скорее всего он сам это воспринял как шантаж.

Однако у них беседа очень культурная, почти на равных. Как Володя может воспринять его слова? Вспыльчивостью отец Димы не обладал. На его лице такой же холод, как на губах Машки Токаревой. В случае, резких высказываний скорее всего, он с таким же лицом приступит к действиям или ещё больше резким высказываниям. Раз в столетие свершаются такие моменты, когда два непоколебимо сильных человека встречаются между собой и думают, как поближе подступиться друг к другу.

– Будь вы на моём месте, не поступили бы вы также?

Владимир Альбертович улыбнулся. Неожиданно они оба начали переходить на «вы».

– Я не на вашем месте, Геннадий. Тем более, не имею ни малейшего предположения, как вы собираетесь поступить в этой вполне естественной и даже можно сказать, обыденной ситуации.

– У вас была дочь, Владимир?

– Нет, у меня двое сыновей.

– А у меня одна дочь. Всего одна, понимаете? Больше никого на этом свете у меня нет.

– Так вы беспокоитесь за неё? – Будто удивился Владимир Альбертович.

– Беспокоюсь? Вы глумитесь надо мной, – (Владимир отрицательно замахал головой, положив руку на сердце) – Вам должно быть, кажется, что дочь, которую ты сделал, держал на руках, пеленал, кормил, работал день и ночь, чтобы та ни в чём не нуждалась, которую ты воспитал легко отдать совершенно другому мужчине?!

– Вы не отдаёте её, Геннадий Васильевич. Не стоит так сильно переживать за Машу. Она сама сделала выбор…

– Вот именно сама, Володя, – нервно перебил Гена. – Сама, понимаешь? Посоветоваться с отцом не бывает?

– Твои слова звучат обидно, Гена. Мне начинает казаться, что дела в фамилии.

– Нет, Владимир Альбертович. Фамилия тут совершенно не причём. Пусть будет Марией Блаженной. Главное, чтобы твой сын не обижал её.

Отцу Машки, Геннадию Токареву не хватает прямолинейности. Володя мог часами напролёт гадать: что же конкретно не нравится этому до мозга и костей врачу? Оказалось, он банально беспокоится за здоровье своей кровинушки. Вполне логично и правильно с его стороны, хоть Владимир Альбертович не до конца понимает с каких это пор его сын может вызвать у Геннадия такие подозрения…

– То бишь вы сомневаетесь в адекватности моего сына?

– Нет-нет. Почему вы всё принимаете, как оскорбления? Неужто в вашем представлении, я такой тиран и ирод, желающий разрушить счастье вашего сына и моей дочери?

– Нет, Геннадий Васильевич, я вовсе…

– Ну тогда слушайте внимательно, Владимир Альбертович. Кто вы по образованию, позвольте?

– Это неважно, – сухо ответил Володя, поёрзав на стуле. Он даже опустил глаза в пол, ибо вопрос был крайне неудобен.

– Вашу профессию мы прекрасно знаем. А вот образование ваше… Вернее, твоё, мне увы, не известно. Но не хотите, как хотите. – Он поднял рюмку, поднял её и взял в руки лимон. – Я знаю, что вы художник, Владимир Альбертович.

– Ну скажите тоже… – Засмущался Володя. – Продаю свои картины, да занимаюсь хозяйством.

– Перестаньте! Вы создаёте искусство! Так давайте же выпьем за него в конце-то концов!

Снова пустые стаканы, закуска и аналогичное лёгкое алкогольное опьянение. Володе стало невыносимо жарко. Чтобы не вонять потом, он снял с себя пиджак, оставшись в одной красной рубашке.

– Так как моя профессия относится к нашему делу, Геннадий Васильевич, – поинтересовался он.

– Да очень просто, – Гена икнул, начал говорить уже не так разборчиво. Кажется, коньяк ударил его гораздо сильнее, чем Володьку. – Художники, писатели, поэты, скульпторы – все творцы в общем и целом; они находятся вдалеке, согласитесь. Их трудно заставить приземлиться, чтобы жить в нашем мире. Они смотрят на обыденные вещи со стороны, с того угла, где никого нет.

Владимир Альбертович не знал даже за что принять слова Токарева. То ли это – похвала, то ли замечание. Сложно понять смысл его сетований.

– Мне кажется, вы слишком сильно завышаете тех, кто занимается искусством.

– Не в ком случае, Володя, – строго отрезал Гена. – Вот я врач. Я спасаю жизни. Факт?

– Факт.

– А ты, Володя, – он подвинул своё кресло ближе к столу и потряс Володю за плечо. – Ты создатель искусства, творения, словно Бог!

Хоть Володя и не отличался сильной застенчивостью, слова Геннадий вгоняли его в краску.

– Бросьте, ну какой же я Бог? Бог всемогущий, он создал людей и…

– Нет, Владимир Альбертович. Я не собираюсь льстить тебе, а просто констатирую факт. Все профессии важны. Вот кто сильнее кузнецы или воины?

Владимир усмехнулся.

– Глупый вопрос. Конечно же воины. Воины умеют сражаться, они для этого и живут.

– А вот и неверно. Ежели же скажем, воин без стального меча пойдёт сражаться с кузнецом, у которого в руках молот и выкованный меч – кто победит?