скачать книгу бесплатно
Миссия
Алексей Николаевич Загуляев
Миссия #2
Блуждающие порталы в пространстве, которое было создано учёными в лаборатории и существовало в цикле 13 часов; остатки лунной цивилизации, миллион лет назад застрявшие на своих земных базах… Однажды связь этого пространства с реальным миром нарушается, и героям приходится искать выход из сложившихся обстоятельств. Что движет ими? Желание вернуться домой или что-то большее, чего они сами пока не понимают? Все герои и все линии повествования так или иначе связаны между собой и влияют на судьбы друг друга. Здесь переплетаются мистика и наука, будущее и прошлое, любовь и извечное противостояние добра и зла.
Алексей Загуляев
Миссия
Посвящается Бибе
Часть первая. Книга вопросов
Эпиграф: «О подавляющем большинстве таких душ нам не расскажет никакая история: они прошли в глубине народа, не оставив следа ни в летописях, ни в преданиях – лишь в памяти тех, кто их знал или слышал о них от живых свидетелей. Это незаметные герои нашей жизни; думать иначе, то есть вообразить синклит метакультуры в виде некоего собрания «знаменитостей», значило бы доказать, что наш нравственно-мистический разум спит ещё крепким сном».
Даниил Андреев «Роза мира»
1
– Девочки, я очень вас попрошу, не растягивайтесь, пожалуйста. И не вздумайте сходить с тропы, это очень опасно, – зычный голос женщины-гида звучал словно из рупора прямо над головой Ники. Она говорила это уже в десятый раз. Все кривились и вздыхали от раздражения. Никто не видел в её словах смысла, как это случается со всеми подростками, которым пытаются внушить очевидные и без того вещи.
– Мисс, а что за опасности, о которых вы говорите? – это спросила Рут. Она шла третьей после Ники и Оливии в этой группе из десяти человек. На фоне других шестнадцати и семнадцатилетних девушек она выглядела ребёнком: невысокого роста, худенькая, в больших круглых очках и в не по размеру широких шортах, в которых стройные при других обстоятельствах ноги сейчас выглядели комично.
Мисс Готи подняла вверх левую руку и обернулась. Группа резко остановилась. Все взгляды с любопытством устремились на гида.
– Вы думаете, – прищурилась женщина, придавая сцене особую важность, – что, если здесь нет животных, обвалов и обрывов, то вы в безопасности?
Никто так, конечно же, не думал. Просто потому что по умолчанию доверялся системе, надёжность которой гарантировалась хотя бы ценой входного билета. Внезапно оказалось, что интерес Рут актуален для всех.
– Что вам известно о блуждающих порталах? – продолжала мисс Готи. – Ну… Судя по вашему молчанию, ничего. Но кроме тех порталов, через которые мы перемещаемся между Турцией и Египтом, есть и другие. Их никто не контролирует. Они, словно невидимые смерчи, гуляют когда захотят и где захотят. Аналогия понятна?
– Да, – хором ответили все.
– Ликийская тропа, по которой мы сейчас идём, от начального пункта и до конечного защищена по ширине в восемь метров от проникновения этих аномалий с обеих сторон. Здесь нет ограждений, как на некоторых других туристических объектах. Поэтому, если кто-то из вас решит, – мисс Готи посмотрела на Рут. – Если кто-то решит сойти с тропы в поисках приключений, то, боюсь, вас ещё не скоро найдут где-нибудь в песках Гоби или у подножия Гималаев. Всё ясно?
– Ясно, – воодушевлённо прозвучал хор.
Мисс Готи опять повернулась по направлению пути и движением руки дала команду вперёд. Теперь все подчинились уже без раздражения, мысленно представляя себя в шортах, с маленькой бутылочкой воды и пакетиком чипсов среди горячих барханов.
Ника родилась уже в том времени, когда Петля стала явлением почти обыденным. Но обыденным не значит доступным. Сегодня ей исполнилось восемнадцать. И путёвка на семь дней в Петлю была довольно дорогим подарком от родителей на её совершеннолетие. Семь дней, в течение которых девушку ждали незабываемые впечатления: Саграда Фамилия, Мескита, Лувр, Салар-де-Уюни (с розовыми фламинго и «Кладбищем паровозов») и старая добрая Долина Царей. Ликийская тропа тоже входила в этот список. Утром мама попрощалась с Никой у главного портала туристического агентства, а к вечеру уже ждала её возвращения, планируя спрятать своё беспокойство за приготовлением шарлотки и киша. Люди вокруг платформы шумели; особенно были возбуждены те, кому предстояло переместиться через портал впервые. Платформа постепенно сужалась, в конце концов переходя в узкий коридор, в котором мог уместиться только один человек. Понять насколько он длинный было невозможно, поскольку через каждые три или четыре метра по его внутреннему периметру загорались разноцветные рамки. Зелёный – значит можно перейти за границу рамки; розовый – значит тебя сканируют; красный – значит что-то с тобой не то… Ну, к примеру, у тебя имеется больше десяти вещей, которые можно с собой взять (считая и гардероб), или ты прихватил с собой своего любимого котика или морскую свинку (это было запрещено категорически и каралось большим штрафом). Из-за ограниченного гардероба гидам, курирующим туристические группы, постоянно приходилось выслушивать в свой адрес длинные рулады от разъярённых мамаш, готовых сунуть в рюкзаки своим деткам маленькую текстильную фабрику да ещё и булочную в придачу. В этом плане Нике повезло с мамой, которая вообще не участвовала в сборах, полностью положившись на благоразумие своей дочки. Возник, конечно, небольшой спор относительно лейкопластыря, но угас сам собою, поскольку у Ники, даже и вместе с ним, десяти вещей не набиралось: шорты, лёгкие эспадрильи с джутовой подошвой, топ, на мамин взгляд, несколько вызывающий (это что из одежды); а плюс к этому мини рюкзак, в котором жёсткий диск с фильмами, телефон без симки (специальную симку дадут в отеле), массажная расчёска и наушники. Правда, среди туристов были и такие, кто вообще ехал пустым. Но это, как правило, уже из бывалых. Поговаривали и о тех, кто путешествовал голышом, но для них коридор имелся отдельный, где-то сбоку, с выходом сразу ко второму сканеру.
Впрочем, многие вещи вам покажутся непонятными, если хотя бы вкратце не объяснить назначение всех этих порталов и вообще суть и историю возникновения Петли.
В 2038 году в рамках программы «Артемида» международный экипаж астронавтов снова, после долгого перерыва, высадился с миссией на Луне. Это событие транслировалось на весь мир. Но уже через десять минут после выхода людей на поверхность трансляция прервалась. Помня шумиху, поднятую вокруг «Аполлонов», НАСА комментировать ничего не стало, сославшись на неполадки с оборудованием. Больше не было никаких дублей в павильонах, никаких научно-популярных статей. Только сухие доклады о проведённых на Луне испытаниях, несколько фотографий, десяток интервью с улыбающимися астронавтами, ну, и уверения в том, что не за горами тот день, когда на спутнике построят наконец первый подземный модуль для будущей лунной базы. Возможно, неугомонные журналисты и докопались бы до каких-то интересных деталей, но уже два месяца спустя их внимание было приковано к институту в Дице, где произошли куда более интересные события. Учёный из этого института, двадцатидвухлетний Габриэль Гаэль, стал нобелевским лауреатом по кибернетической физике. Его изыскания в области синхронизации дали возможность находить и изучать параллельные пространства, ранее не то что не изучаемые, но и не могущие быть даже включёнными в научную сферу. То, что вчера считалось фантастикой, сегодня становилось предметом научной мысли. Через год лаборатория сумела создать своё собственное пространство, а сам Гаэль разработал временну?ю петлю, позволяющую существовать этому пространству в цикле одного и того же дня. Этот цикл занимал ровно тринадцать часов. То есть каждые тринадцать часов время начиналось сначала. Около года проект, названный Петлёй, был исключительно в ведомстве военных, но скоро гриф секретности сняли и передали все коммерческие права на использование и разработку Петли в руки корпорации «Фьюче Энерджи», генеральный директор которой по совместительству занимал ещё и пост главного консультанта по искусственному интеллекту в НАСА. Кроме того, его связывала давняя дружба с Гаэлем. Не нужно обладать сверх интеллектом, чтобы, проведя связь между НАСА, «Фьюче Энерджи» и Габриэлем Гаэлем, понять, что лунная миссия «Артемида» в этой цепочке есть самое первое, утерянное из поля зрения, звено. Но чем более очевидным казался этот факт, тем большей стеной молчания он отгораживался от внимания СМИ. Никто не хотел копаться в неясном прошлом в то время, как очевидное сногсшибательное будущее шагало по всей планете.
Пока туристами Петли могли стать только те, кто не сходил со страниц «Форбс». Восторженные интервью, фантастические шоу, невероятный взлёт акций «Фьюче Энерджи» и победное шествие науки, – вот что сопровождало первые три года новой эры в жизни людей. Но туристическая активность Петли росла, и ценник становился чуть ниже. Впрочем, не настолько, чтобы каждый мог позволить себе такую роскошь – прожить сколько угодно времени в течение одного дня. Хотите выучить иностранный язык? Или научиться играть на фортепиано? А может, хотите совершить кругосветное путешествие с заходом во все уголки мира? У вас нет на это времени? Ну что вы, – «Фьюче Энерджи» воплотит все ваши мечты в течение тринадцати часов!
В целом, девушки из группы мисс Готи вполне себе обладали информацией о Петле, многие даже пытались углубиться в детали. Но присущий юности романтизм не удерживал в уме того, что могло бы окрасить их ожидания в пессимистические тона. Всем было наплевать на миссию «Артемида», на растущие акции «Фьюче Энерджи» и даже на самого Гаэля.
– Ника, Ника, слушай… – затараторила Рут, неожиданно оказавшаяся за спиной вместо Оливии. – Видишь вон те жёлтые штуки внизу, похожие на буйки?
Ника посмотрела в ту сторону, куда, с видом заговорщицы, показывала глазами Рут:
– И?
– Я читала, что это такие ловушки для блуждающих порталов. Они на какое-то время способны удержать портал, если он вдруг на них наткнётся.
– Угу, – без особого интереса кивнула головой Ника.
– А потом их как-то пакуют и увозят по разным туристическим зонам. Там вставляют в специальные силовые поля, чтобы стабилизировать… ну, удержать. Рррр… В сущности, мы ими и пользуемся. Только есть одна проблема… Все вот которые жёлтые – это порталы «минус». А к ним нужны ещё «плюсы». Это те, из которых ты выйдешь на другом конце. Они с красными буйками, видишь? Вон там слева, за камнем… Там куст ещё такой, ну… Вооон…
– Да вижу, вижу, тише ты, – шикнула на неё Ника.
– В жёлтые можно войти, но нельзя выйти. В красные можно выйти, но нельзя войти. Тут так всё сложно… И интересно… Я бы хотела работать в патрулях, которые ловят плюсы и минусы и доставляют их в нужное место.
– Ясно, – выдохнула Ника. Болтовня Рут сбила её с какой-то важной мысли, как ей показалось.
– А знаешь, что я ещё прочитала? Есть такой греческий остров Лесбос. Там ещё когда-то жила Сафо. Ну, стихи писала и всё такое…
Рут негромко хихикнула, заметив, что Ника слегка насторожилась:
– Ну ты это… Не подумай чего такого… Просто в Петле этот остров называется «Остров фантазий». Говорят, там такое творится… Такооооеее…
Кажется, эта тема была бы Нике куда интересней.
– Названьице так себе, – сказала она, – банальненько.
– Да уж, – согласилась Рут. – Я бы назвала…
Но в этот момент их прервал голос мисс Готи:
– Стоп машина…
Рут ударилась очками в рюкзак Ники, в мыслях целиком поглощённая ловлей ускользающих порталов на острове, где творится "такоооееее".
– Сейчас привал на полчаса. Кушаем, девочки, отдыхаем; особо продвинутые могут разжечь костёр вон там, – женщина показала на обложенное камнями кострище на небольшой полянке, примкнувшей к тропе.
Все гурьбой ринулись на поляну. Собственно, она представляла из себя смотровую площадку, обрамлённую для безопасности невысоким бордюром и перилами. Оттуда открывался потрясающий вид на Долину Бабочек. Это была бухта; тропу от неё отделял трёхсотметровый отвесный спуск. Обычно в бухту заплывали на яхтах и любили потусоваться на пляже. Но сегодня она была безлюдна. Впрочем, и бабочек там при всём желании сыскать было нельзя; не только животных никогда не водилось в Петле, но и насекомых тоже. Это было царство людей и растений. В первое время, кажется, животных сюда доставляли, но зоозащитные организации сразу подняли шум. Если человек шёл в Петлю сознательно и мог понимать и предвидеть всё, что с ним там происходило, то животное, раз за разом переживающее один и тот же день и лишённое возможности вести полноценную жизнь, попадало в несправедливое положение. К тому же пошли разговоры об охотничьих сафари в Петле, которые лет пять как были запрещены в реальном мире.
На часах 18:30, солнце скрылось на западе, и снизу потянуло прохладой. Костёр совсем бы не помешал. Продвинутой оказалась Оливия, и через десять минут все уже сидели вокруг огня, протягивая к нему руки. Вышли они утром, в 10:00. То есть как вышли… Из портала в отеле сразу оказались недалеко от развалин Миры, через следующий портал – в Патару, а оттуда – в «Белый Дельфин», за семь километров до Долины Бабочек, чтобы хоть как-то почувствовать, что это тропа, а не детский аттракцион. Ещё пара километров – и «минус».
Приятная усталость сладко обволокла тело Ники. Ликийская тропа не вызвала у неё особых восторгов, но это могло быть и следствием того, что другое чувство оказалось сильней – чувство свободы от родительской опеки, чувство своей взрослости и возможности принимать самостоятельные решения. Относительно, конечно, самостоятельные. Нике захотелось даже поговорить с Рут, которая сидела слева и шевелила палочкой угольки. В её больших очках отражался костёр, а на лице застыла мечтательная улыбка.
– Рут, – тихонечко обратилась к ней Ника.
– А, – Рут мгновенно встрепенулась, бросила в огонь свою веточку и, обняв руками колени, повернулась в сторону Ники.
– А я вот не могу понять, – продолжила Ника, – слушай… Если в блуждающие порталы попадёт человек, то он переместится в другое место, в плюс. Так?
– Да.
– А если, к примеру, в минусе окажется дерево или, скажем, здание, то оно тоже переместится?
Рут поправила очки, стараясь собраться с мыслями:
– Насколько я смогла понять, это всё артефакты четвёртого измерения. Изначально Петля была четырёхмерной. Нам трудно это представить, но я пыталась. Это как пульсирующий мир, формы которого постоянно перетекают друг в друга. Убрать лишнее для нас измерение получилось не до конца, оно осталось в виде порталов. Где-то блуждающих порталов больше, где-то меньше. Я думаю, что самые богатые получают самые безопасные зоны. Ещё я видела видео, как портал минус встречается с порталом плюс. Там такой яркий сгусток получается, как шаровая молния. Потом он трещит и так дыщщщ, уау… Розовый обруч быстро-быстро улетает вверх, в небо.
– Думаешь, нам попадётся такое?
– Ну это вряд ли. Патрули всегда в поиске и начеку. Но есть дикие зоны, и их всё ещё больше, чем облагороженных для туристов. Вот там жесть. Попади туда – и тебя уже вряд ли когда найдут. Мисс Готи ещё так мягко обрисовала картину, когда рассказывала о Гималаях.
Стоило упомянуть гида, как тут же её голос снова навис над головами девушек. Смолк радостный смех, хруст печенья и даже треск догорающих веток. В вечернем воздухе он казался ещё громче, так что удивил даже саму женщину. Мимолётная улыбка, промелькнувшая на её губах, сменилась прежней строгостью, и уже чуть тише она сказала:
– Мы тут с вами засиделись. До конечной точки, где будет портал, нам добираться минут сорок. Так что, если у вас ещё остались неоконченные дела в отеле, стоит поторопиться. Давайте девочки, хоп, хоп… – она похлопала в ладоши, глядя на то, как образуется привычная для неё шеренга.
– И не вздумайте расслабляться, – добавила мисс Готи. – Причину я вам уже пояснила. Я всех вижу, – и опять зачем-то строго посмотрела на Рут.
– Я так и не поняла, – переспросила Ника, обернувшись на ходу к Рут. – Что же со зданиями и деревьями?
– Со зданиями?.. – Рут опять задумалась. – А чёрт его знает. Нигде не видела, чтобы с ними что-то случалось. Моя идея такая, что порталы реагируют только на то, что пришло из нашего, трёхмерного мира и что там же было и произведено по трёхмерным технологиям.
– Хм… Логично. Похоже на то.
Плюсовой портал в комнате Ники располагался перед самым зеркалом (от пола почти до самого потолка), но почувствовать его иначе, как с противоположной стороны, было нельзя. К тому же это был необычный портал, а многослойный. Семь плюсов, наслоённые друг на друга, каждый из которых имел минус в тех точках туристического маршрута, которые были оговорены в путёвке. Времени до обнуления по возвращении с Ликийской тропы было ещё достаточно. Ника успела поужинать в кафе на первом этаже, потом они с Рут ещё сыграли партию в бильярд и искупались в бассейне. Перед обнулением рекомендовалось лечь в постель и расслабиться. Многим во время этого снились сны. Приснился сон и Нике. Будто они с Рут бегали по огромному полю, усеянному голубыми цветами, и сачками ловили шаровые молнии. На них совсем не было одежды, а сачки были двух цветов: у Рут жёлтый, а у Ники красный. И так это было здорово, забавно и легко. «Может и мне стать патрульной?» – подумала Ника. И открыла глаза.
Было новое утро вчерашнего дня. На часах 8:00. Это её первое обнуление. Ощущение странное: тело было воздушным, будто его и вовсе нет; в голове прекрасная пустота. Медленно наполняясь кровью и памятью о прошедшем дне, Ника зашла в душ, нажала на красную кнопку тёплой воды и подставила лицо под её нежные, щекочущие струи. Сегодня их с группой ждало новое путешествие в Луксор.
2
Ли знала намного больше, чем могла бы позволить себе при иных обстоятельствах. И знания эти совсем не были для неё необходимостью, но больше обузой, своего рода проклятием, перевернувшим её жизнь радикально и бесповоротно. И даже если бы она хотела обо всём позабыть, то никто не позволил бы ей этого сделать, по крайней мере до сегодняшнего дня.
Радость, которую испытала Ли, когда её, выпускницу Гонконгского политехнического университета, выбрали для первой миссии «Артемиды» в качестве биоинженера, совсем скоро переросла в отчаяние и страх. Главное событие, ставшее вектором перелома, запомнилось Ли меньше всего. Она помнила, как модуль удачно приземлился на тёмной стороне Луны, недалеко от терминатора. Помнила, как вступила на поверхность спутника вместе с ещё двумя астронавтами; как сделала несколько шагов… А потом была яркая вспышка…
Очнулась она уже на обратном пути, когда модуль пристыковался к носителю и её онемевшее тело перенесли в медицинский отсек. Все суетились вокруг неё, задавали вопросы, на которые у Ли не было ответов. Она сама хотела бы что-то узнать о том, что случилось, но на её собственные вопросы все только отводили глаза и говорили, что ей нельзя волноваться. Так длилось ещё несколько дней, даже после того, как уже на земле девушку поместили в одну из экспериментальных медицинских лабораторий в Балтиморе, в Университете Джона Хопкинса.
Дней через пять после пребывания Ли в этой лаборатории в палату к ней зашёл средних лет мужчина, не по возрасту седоволосый и с аккуратной, сохранившей ещё рыжий цвет, бородкой. Заострёнными чертами лица и цепким взглядом он походил на Ван Гога, портрет которого висел когда-то в кабинете директора университета. Так Ли и прозвала его про себя – Ван Гог.
– Как вы себя чувствуете? – приятным, мягким басом проговорил он.
Ли уже не терпелось съязвить, и она почти выпалила на одном дыхании:
– Чувствовала бы лучше, если бы мне объяснили хоть что-нибудь!
Мужчина улыбнулся:
– Вы же должны понимать, что «Артемида» – на восемьдесят процентов миссия засекреченная. А уж после того, что там случилось, так и на все сто. Улаживание секретных протоколов – дело не быстрое.
Мужчина сделал паузу, на секунду нахмурился и продолжил:
– Я расскажу вам то, что знаю сам. И я уверен, что больше, чем я, вам уже вряд ли кто-то расскажет. Имейте в виду, что наш разговор записывается, и по выходе из нашего центра вам придётся, разумеется, подписать соответствующие документы.
– Я понимаю, – сказала Ли, с нетерпением ожидая продолжения.
– При высадке на Луну ваша команда попала под негативное влияние неких существ… – «Ван Гог» закашлялся, видимо, с трудом пытаясь подобрать правильные слова. – Мы называем их «тёмные»…
– Что? – это вырвалось из уст Ли непроизвольно, и она поспешила извиниться. – Нет, нет, продолжайте. Это я просто от неожиданности.
– Понимаю, – снова заулыбался доктор. – Возможно, последнее, что вы запомнили, было яркой вспышкой. Так всегда происходит. Происходило раньше… С одной только разницей. После этой вспышки никто к жизни, в отличие от вас, не возвращался. Но это не было случайностью или провидением. Вас спасли другие существа, которых мы называем «светлые». До банального логично… – как бы сам себе сказал мужчина, коротко рассмеялся и замолчал, ожидая от девушки каких-то вопросов.
Ли только пожала плечами, не находя подходящих слов.
– Но тут главное не в самом факте спасенья, – продолжил доктор, – что для вас, разумеется, важно. Главное в том, КАК вас спасли. Главное в том, ЧТО теперь из себя представляет ваше тело.
– В смысле? – заговорила наконец Ли. – Что с моим телом?
– В плане функционирования и самоощущения ничего. Но… Видите ли… Теперь вы наполовину существо синтетическое. Вы же биоинженер по специальности, поэтому должны понять это правильно.
Ли всё это время сидела на краю кровати, одетая в тонкий белый больничный халатик. После этих слов она не на шутку испугалась, вскочила, подбежала к зеркалу и распахнула одежду. Тело её было прежним. Никаких шрамов, никаких странностей. Разве только грудь стала более подтянутой, и кожа на животе казалась глаже обычного.
– Я не понимаю, – выговорила она, полуобернувшись в сторону доктора.
– Не волнуйтесь, – успокоил её мужчина. – Внешних признаков вы тоже не обнаружите. Позже я принесу все отчёты с исследованиями относительно вашего «обновлённого» тела. Уверен, что вы разберётесь что к чему. Вам ещё предстоит объехать не один исследовательский институт, поскольку технологии, заложенные в вашем теле, имеют теперь особую ценность для человечества. К тому же, будучи биоинженером, вы сами станете одновременно и объектом исследований и их субъектом… Если, конечно, захотите. Простите, что не представился вам. Это всё по той же причине: я лишь незримый оттенок в вашей жизни. Представляете, сколько интересного вас теперь ждёт?!
После слов об "оттенке" доктор ещё более "овангогился" в представлении Ли. Непонятно, зачем он вообще об этом сказал. Неужели на секунду позавидовал девушке?
– Да, вот ещё что, – напоследок добавил доктор. – Скоро вы заметите отсутствие менструальных циклов. Но не беспокойтесь. Во всём остальном по женской части у вас полный порядок.
Вот так началось это медленное падение в бездну. Даже почти с плясками и присвистыванием в душе от чувства избранности и от предвкушения открывающихся человечеству перспектив. Целый год после описанного выше диалога вместе со своей командой Ли колесила по миру. Все светочи биоинженерии были теперь в постоянном контакте с ней. Кто бы мог подумать, что когда-то предметом её исследований будет она сама! Через год Ли даже защитила кандидатскую по одной из побочных тем, не подпадавших под гриф секретности. И как раз тогда по военному ведомству пошли первые эксперименты с Петлёй. В Петле был создан исследовательский институт, куда Ли со всеми лучшими специалистами была перемещена. Согласитесь, что куда практичнее исследовать за один бесконечный день то, что при земных условиях заняло бы многие годы. В конце концов все точки над «i» были расставлены, и технология приобрела промышленные масштабы. Правда, для избранных. Для среднего класса и чуть повыше предлагались полностью синтезированные организмы: для помощи по дому, для ухода за больными в госпиталях, для некоторых чисто военных миссий, ну и – как же без этого – для сексуальных утех.
Когда военные передали Петлю гражданским, то центр по производству «синтетических организмов» переместился в обычный земной бельгийский городок Синт-Никлас. Так этих полностью синтезированных людей и стали называть «синтами» (и в честь самой технологии, и в честь городка). Когда все исследования были прикрыты, Ли оказалась не у дел. Все былые связи постепенно растаяли. А в душе накапливалось какое-то вселенское разочарование от вихря того безумия, которое породила череда последних открытий. Возможно, немалую часть начавшейся дистимии занимало необъяснимое нежелание Ли заниматься сексом. Ей было всего лишь двадцать пять лет, а чувствовала она себя в плане сексуальности на все шестьдесят. Одну маленькую аномалию во внутренней области гениталий, на которую когда-то указал ей ещё «Ван Гог», не удалось расшифровать до конца никому. Впрочем, её посчитали не столь существенной, поскольку она имелась только у Ли, и в новых, созданных на основе её те?ла технологиях, не передавалась никаким другим моделям. Поначалу Ли списывала свою асексуальность на действие Петли, но и в течение целого года, проведённого на Земле, ничего не менялось. И было в этом что-то странное: где-то глубоко в душе она хотела найти друга, хотела страстно, но… Повсюду ей попадались какие-то странные парни, отталкивающие от себя при одной только мысли о близком с ними контакте. Всё это время, от закрытия института в Петле и до того дня, когда Ли начала искать новые пути для обретения внутреннего покоя, словно бы скомкалось в одну бесформенную субстанцию, внутри которой потерялись следствия и причины. Ли уволилась из гонконгского политехнического, где по инерции ещё продолжала преподавать, и почувствовала, что и к науке её интерес увял. От этого становилось ещё обиднее. Круглосуточные слежки, которые были неизменным атрибутом её жизни, тоже внезапно прекратились. Ведь она знала слишком много о миссии «Артемиды», и не только её молчание было важно для служб безопасности, но и её сохранность от враждебных интересантов. Вездесущие «люди в чёрном» раньше прямо-таки лезли в глаза, так что хотелось уже дать им по морде. Но теперь и они пропали, поскольку посвящённых в секретную информацию и помимо неё становилось всё больше в результате масштабности технологического прогресса. И даже это Ли раздражало. Она почти никому не была теперь интересна. Ни в какой роли. Родителей своих она не знала, потому что росла в детдоме. В десять лет была отдана в спецшколу для одарённых детей. Потом учёба, учёба, учёба…
Однажды в объявлении Ли прочитала, что в Петлю требуются отчаянные люди для контроля за блуждающими порталами. Работа была опасная. В патруле должно было быть четыре синта и один старший наблюдатель-человек. Ли это показалось заманчивым, и она без труда прошла отбор и на два года переместилась в Петлю. Это было славное время. Общаться с синтами было куда приятнее. Они не задавали лишних вопросов, исправно исполняли свои обязанности и адекватно реагировали на настроения окружающих их людей. Синты оказались настолько естественны в своём поведении, что Ли часто забывала о том, что они не люди. Однако она и сама наполовину не была человеком, что странным образом повышало её самооценку. На «выходные» она возвращалась в Гонконг, в вечер того же дня, в который отправлялась на предыдущую смену. Но и здесь случилось непредвиденное.
Кто знает, кому и зачем это понадобилось, – человек существо непредсказуемое в своих желаниях – но синты стали уже столь совершенны, что некоторые люди заключали с ними брак. Как следствие, появилась потребность в том, чтобы синты смогли и рожать. А спрос, как известно, рождает предложение. Если раньше человеку пересаживали синтетические органы и ткани, то теперь синту стали имплантировать человеческие. Первые синты-роженицы не сходили с новостных лент в течение месяца. Мир усложнялся. Когнитивный диссонанс человечества медленно перетекал в неостановимое отрицание всего и вся. Намечался некий социальный регресс. Большинству уже хотелось вернуть прежние времена, когда мир казался более-менее простым. Крепло протестное движение по любому поводу. Иногда погромы устраивались и вовсе на пустом месте. Не остались в стороне и защитники традиционных семейных ценностей, хотя семья уже несколько лет как перестала быть привычной ячейкой общества. Сам институт брака переживал тяжелейший кризис. Никто не хотел возлагать на себя обязательства, если они превышали уровень удовольствия. Власть всё это понимала, но прогресс остановить уже не могла. Приходилось идти навстречу общественным капризам как одних, так и других, даже если первые были прямо перпендикулярны вторым. С синтами поступили так: постановили, что процент «человечности» не должен у них превышать уровень 60. Фабрики, ещё полгода назад не успевающие за спросом, одна за другой разорялись. Когда-то по разумности равные человеку, роботы стали превращаться в машины для охраны, для уборки или для санитарных услуг в обсерваторах при разгуле очередной вирусной пандемии. Буйным цветом расцвёл чёрный рынок услуг по защите синтов «старого образца» от перепрограммирования. Разумеется, и сексуальные услуги этого «старого образца» тоже переместились в теневой сектор. В воздухе витал дух революции, совершенно невозможный при теперешнем уровне контроля и от этого делавшийся ещё более терпким.
Поначалу Ли просто расстраивалась, когда одного за другим из её патрульной бригады забирали на перепрошивку синтов. Но потом забеспокоилась и о самой себе. По большому счёту, её мозг на девяносто процентов был синтетическим, потому как лунный инцидент в первую очередь повредил его. Всю технологию синтетической нейронной модели копировали именно с Ли. В этом смысле она была синтом почти в чистом виде. Да и многие из обновлённых команд в секретных ведомствах были бы не прочь «перепрошить» мозг Ли, в особенности ту его часть, в которой хранилась память. Ходило множество слухов о том, что объединённое правительство Конфедерации заключило сделку с «тёмными». В чём была суть этой сделки, не знал никто из непосвящённых, но Ли отчасти всё же была посвящена в некоторые немаловажные детали, отчего её страх за свою жизнь день ото дня делался всё сильнее.
Ей повезло. Её начальник – главный над всеми патрулями – был мужиком что надо. Он ещё помнил узкоколейки, по которым носились механические дрезины с оборудованием для установки порталов. Пожалуй, это был в Петле единственный, кому Ли доверяла и кого уважала буквально за всё. Чувствуя это, босс платил ей той же монетой. Сегодня голос босса по рации показался Ли чересчур тревожным. Он просил зайти её после смены в офис для «очень серьёзного разговора». Когда смена закончилась и с предчувствием беды она постучала в дверь кабинета, дверь ей открыл сам начальник.
– Давай заходи, – с опаской заглядывая в коридор, тихим голосом произнёс он. – Садись… Будешь текилу?
Ли вопросительно на него посмотрела. Она ни разу не видела его столь встревоженным и уж тем более предлагающим ей текилу.
– А… – махнул рукой мужчина, – поверь мне, тебе надо прежде выпить. Так что будешь.
Он направился к бару, достал из него початую бутылку «Эсполона» и разлил по рюмкам, расплёскивая по столу капли драгоценного алкоголя.
– В общем, – даже не чокнувшись, он одним глотком опустошил рюмку, – в общем, дело такое… Штат у нас, как ты видишь, становится весьма специфическим. Кризис на рынке синтов создал много проблем. Многие из них теперь не находят себе применения. А штука эта дорогущая, чтобы прямо вот так взять и утилизировать её с концами. Давай ещё по одной…
