скачать книгу бесплатно
В субботу, двенадцатого ноября густые хлопья снега повалили так, что уже в десяти метрах впереди не было ничего видно. Но Егор назначил для себя именно эту дату, и никакие форс-мажоры его теперь не могли остановить. Слишком долго он ждал и успел накрутить себя до состояния сжатой пружины, в любую секунду готовой либо распрямиться, сокрушая всё на своём пути, либо просто лопнуть, так и не осуществив и половины потенциала. Он выехал ещё затемно, в половине седьмого утра. Даша понимала его состояние и решимость и не пыталась отсрочить эту поездку. Она была словно копией этой отцовской пружины, только размером поменьше и намного гибче. Девочка тоже устала ждать и больше всего на свете хотела поставить точку в этой до конца так и не понятной для неё истории. Егор осознавал всю свою ответственность за неё. Прокручивая назад события, случившиеся за последний месяц, он пытался найти способы, которыми мог бы избавить Дашу от этой её роли, но не находил. Либо он был глуп, либо действительно звенья цепи имели такую фатальную последовательность, что сложить их как-то иначе не представлялось возможным. Они с Дашей защищали себя как могли. И помощи ждать было не откуда. Мысль о преждевременном вмешательстве полиции выглядела ещё глупее. Егора просто сочли бы истеричным и мнительным с его необоснованными обвинениями к совершенно незнакомому человеку. А может, даже и сумасшедшим, приславшим самому себе письмо якобы от покойной жены и подменившим её обручальное кольцо. Ведь чего только не сделаешь и куда только не сползут извилины, когда настигает такое горе.
До Торшаково добирался полтора часа. В свете фар летящие навстречу хлопья, разгребаемые с лобового стекла дворниками, делали дорогу похожей на туннель, конца и края которому не было видно. Просто сон. Страшный сон – и его следовало прервать. На летней резине машина, казалось, чудом не скатывалась в кювет. Хорошо, что Дашка ещё не знакома с такими нюансами, иначе слезами остановила бы Егора, и пришлось бы ждать ещё какое-то неопределённое время.
Дом на Садовой, 23 располагался в конце одного из переулков. К тому моменту, когда Егор его наконец нашёл, стало уже светло, и снег перестал валить, открыв взору сказочную картину пригородных построек, укутанных белоснежным ковром, на котором к этому времени не отпечаталось ни одного следа прохожего или автомобиля.
Кряжистый одноэтажный дом с мансардой встретил Егора мрачным холодом тёмных окон. Низенький деревянный частокол забора, скрип калитки, в прозрачной тишине показавшийся недовольным кряхтением разбуженного чудовища. Стук сердца не участился. Дыхание было ровным. Во всём теле гудел только жар, будто от раскалившейся до красна печки. Ярость закипала в Егоре, такая ярость, какой он в себе никогда раньше не находил. Он поднялся на крыльцо и нажал кнопку звонка. Потом ещё. И ещё. Внутри дома послышалась возня, и через минуту дверь отворилась.
Аркадий собственной персоной. Только без этой своей дебильной ухмылки. Заспанные испуганные глаза, приоткрытый от удивления рот. Больше не в силах себя сдерживать, Егор сделал шаг назад и изо всех сил ударил кулаком Аркадию прямо в нос. Тот чуть слышно охнул и отлетел к противоположной от двери стене, роняя с полок гремучие вёдра и лейки. Егор только теперь подумал, что в доме мог ещё кто-нибудь находиться. Может, жена или ребёнок. Он ничего не знал об Аркадии, кроме того, что тот заведовал когда-то моргом и был больным на всю голову мерзавцем. Впрочем, мысль о жене и ребёнке сразу показалась ему смешной. Если бы и был у него ребёнок, но он непременно держал бы его на цепи у себя в подвале. Да и жены у этого человека быть не могло. Какая женщина захочет связывать свою жизнь с этим козлом? Но ведь Марина же… Образ Марины породил новую волну гнева. Егор двинулся на Аркадия. Но тот оказался весьма шустрым. Воспользовавшись секундным замешательством нежданного гостя, он успел подняться на ноги и убежать из сеней в дом, оставляя за собой дорожку из капающей из носа крови.
Егор зашёл вслед за ним. В глазах его стало мутнеть от избытка злости. В большой комнате Аркадия не оказалось. Но что-то загромыхало, судя по всему, в спальне. Егор направился туда. Увидел Аркадия. Решительно было двинулся на него, но вдруг замер. Аркадий стоял, упёршись левой рукой о стол, а в правой держал ружьё. Знакомая ухмылка снова исказила его лицо. В кровавых подтёках она выглядела особенно зловещей. Аркадий сделал какое-то неуклюжее движение, и со стола на ковёр упала стеклянная бутылка, на донышке которой ещё оставалось какое-то содержимое. Откатившись за спину Аркадия, она остановилась недалеко от его ног.
– А я тебя ждал, – басисто произнёс он. – Долго ждал. Думал, что уж не решишься приехать. Правда, в такой снегопад не предвидел, что ты сядешь за руль. Как же ты меня, надо полагать, ненавидишь.
Егор молчал, думая, что ему делать дальше. Но, так ничего и не придумав, просто сделал шаг вперёд, глядя в глаза Аркадию. Тот напрягся, схватился второй рукой за ружьё и попятился, но левой ногой наступил на притаившуюся сзади бутылку. Та под стопой его покатилась вперёд, и Аркадий, хватаясь за воздух, мешком грохнулся на пол. Но то ли намеренно, то ли случайно, он нажал на курок. Выстрел был громким. Комната моментально наполнилась дымом и пороховой гарью. Левый бок Егора в области живота пронзила резкая боль. Но до того, как почувствовать её, Егор каким-то образом смог всё же добраться до Аркадия, ударить его ещё пару раз и даже прихватить выпавшее из его рук ружьё. Теперь он стоял у стола и целился в сидящего на полу Аркадия. Тот громко рассмеялся, прислонился спиной к кровати и сквозь эти истерические всхлипы, произнёс:
– Да-да. Именно так и должно было случиться. Давай. Чего ждёшь? Жми на курок.
– Только дёрнись, мразь, – со злобой выдавил из себя Егор, – и нажму, даже не сомневайся.
– А мы с тобой так близко знакомы, что ты с такой уверенностью записал меня в мрази?
– Мне достаточно было письма и кольца в почтовом ящике. Но твой фокус с открытым люком развеял мои последние сомнения.
– Да ты, я смотрю, мой фанат, – продолжал язвить Аркадий. – Трюк с канализацией оценил. Только финал должен был получиться не таким. Сгнить тебе было назначено в этом отстойнике. А ты оказался везунчиком. Этого я не учёл. Да и как такое можно учесть. Вон и ружьё теперь у тебя.
– И зачем? – воскликнул Егор. Злость его слегка улеглась. Боли в окровавленном боку он почти не чувствовал. Теперь ему хотелось только одного – получить все ответы на вопросы, которыми он мучился целый месяц. – Зачем весь этот спектакль? Какой смысл?
– Смысл? – Аркадий снова засмеялся. – А в жизни вообще есть какие-нибудь смыслы? Есть только чувства, есть эмоции, есть желания. Страсти правят нашими судьбами. Без всякого смысла. Какой смысл был в том, что Марина выбрала в итоге всё же тебя?
При упоминании жены Егор снова вскинул ружьё.
– А ты не кипишуй, – спокойно продолжил Аркадий, – если хочешь получить все ответы. Остынь. Выслушай. А потом делай что хочешь.
– Я слушаю.
– Я только закурю. Не возражаешь? – спросил Аркадий, шаря окровавленной рукой по карманам.
– Кури.
– То письмо, – Аркадий чиркнул зажигалкой и затянулся. – Писала его Марина за несколько дней до аварии. С её стороны это был просто благородный порыв. Она всегда срывалась в романтику, если ей приходилось принимать какие-нибудь трудные решения. Словно прокручивала в голове прочитанные в юности книги и искала в них что-то вроде инструкций. А как бы поступила Аглая? А как бы поступила Скарлетт? В общем, не собиралась она отправлять тебе это письмо. Просто оставила мне что-то вроде залога. Сказала, что впишет дату, когда примет окончательное решение. Или не впишет. Попросила время на размышление. Как будто до этого времени ей было недостаточно. Ведь мы встречались уже больше года. Пару дней ещё хотела подумать, чтобы окончательно определить будущее наших с ней отношений.
В тот вечер она была подавлена. Не могла даже сесть за руль, чтобы доехать до дома. Я вызвался её довезти. На её машине. Потом вернулся бы на такси. Она даже отказалась сесть впереди. Я чувствовал, что после этого письма образовалась трещина между нами. А я ведь не настаивал на этом. Она сама это письмо выдумала. Дорогу тогда подморозило. Настроение портилось с каждым километром. Я тоже слишком ушёл в себя. Утратил внимательность. Чёрт, – Аркадий схватился руками за своё лицо и стал раскачиваться из стороны в сторону.
У Егора всё похолодело внутри. Аркадий мог уже не продолжать свой рассказ. Подробности той трагедии стали вполне ясны. Ему захотелось влепить наконец дробью в этого кающегося убийцу. Пусть и невольного, но всё же убийцу. Но холод в теле был не только следствием этих новых открывшихся подробностей, но и результатом вытекавшей из раны крови. В глазах продолжало мутнеть, мысли начинали путаться в голове.
– Я испугался, – продолжал Аркадий. – Не думал никогда, что способен на такое малодушие. Подушка безопасности на руле не сработала, меня спас только пристёгнутый ремень. А Марина… Марина просто вылетела через лобовое стекло. Я был довольно сильно контужен. Действовал исключительно на инстинктах. Затащил её в машину, посадил на водительское место. А сам ушёл. Сначала брёл вдоль дороги. Потом, когда увидел впереди фары, свернул в лес. Дальше совсем не помню, каким образом добрался до дома. Первое время порывался пойти в полицию и рассказать, как всё было на самом деле. Но не смог. Струсил. И постепенно этот мой страх, моя вина и моё малодушие превратились в ненависть к тебе. Таковы, наверное, законы психики. Во всём виноватым я назначил тебя. Эта ненависть спасала меня от саморазрушения. Я подпитывал её каждый день чем только мог. Сначала отправил тебе письмо. Потом то колечко, которое подменил похожим перед тем, как закончить с приготовлениями похорон. И не спрашивай меня о смыслах. Не было их, не было. Просто нестерпимая потребность питать ненависть. Она угасала. Всякий раз угасала. И чтобы раз и навсегда покончить с этими качелями, я решился на последний шаг. На самый страшный. Мне хотелось просто уничтожить тебя. Физически уничтожить. На заброшенной дороге я отыскал нужное место и всё продумал до мелочей: замаскировал дыру, вынудил тебя побежать за мной, захлопнул ловушку… И ты знаешь? Целых три дня я был счастлив. Пока не узнал, что ты, сволочь, умудрился выжить. Все последующие твои шаги я знал уже наперёд. Знал, что ты отыщешь мой адрес и явишься ко мне в гости. Приготовил ружьё. Оно всегда было рядом. Какой-то ненормальный врывается в мой дом, и я в целях самозащиты убиваю его. Простой план. Должен был сработать. Но и в этот раз тебе просто повезло.
Аркадий замолчал. Егор услышал вой полицейских сирен. Значит, Дашка всё сделала, как договаривались. Он проверил свой телефон. Тот продолжал работать на громкой связи. Выходит, что и весь разговор был записан. Теперь дело за малым. Дойти как-то до выхода и встретить полицейских.
Аркадий тоже услышал сирены. Смутился на секунду. Потом улыбнулся, покачал головой и достал из пачки новую сигарету. На Егора он даже не смотрел, словно того и не было в спальне.
Через минуту с улицы донёсся голос из мегафона, предлагающий, как и положено, выйти из дома с поднятыми руками. Егор еле-еле доплёлся до сеней, поставил ружьё в угол и открыл дверь. Двое крепких парней в масках подхватили его под руки и потащили прочь от дома. Ещё трое бросились внутрь. Ему что-то говорили. Но он уже не понимал смысла их слов. Просто улыбался и твердил:
– Позвоните моей дочке. Скажите, что всё нормально. Дочке моей позвоните. Даша её зовут. Слышите? Даша.
Его передали фельдшеру из скорой, которая стояла уже тут же. Женщина помогла Егору забраться в фургон, усадила на кушетку, расстегнула куртку и внимательно осмотрела рану.
– Нормально, молодой человек, – улыбнувшись, сказала она. – Органы не задеты. Крови только много потеряли. Уверяю вас, жить будете. Долго и счастливо.
Это были последние слова, которые услышал Егор. Силы совсем покинули его, и он то ли уснул от внезапно отхлынувшей от него тревоги, то ли просто потерял сознание. Впрочем, в последнее время терять сознание стало для него делом вполне привычным.
9 октября 2022 г.
Ловушка
Роман «Солнце над городом» получил, наконец, заслуженное признание. Его напечатали довольно большим тиражом, и тот не лежал мёртвым грузом на магазинных полках, как это бывало раньше с другими книгами Павла. Роман раскупали как горячие пирожки. Даже один режиссёр, молодой, но перспективный, подписал с Павлом контракт на экранизацию. Ставший известным писатель впервые за последний год дышал полной грудью, исполненный гордостью за самого себя. Краешком ума он понимал, что успех истории, по большому счёту, был своего рода подарком от его издателя, по собственной инициативе решившего вложиться в пиар-кампанию по полной программе. Такая щедрость была следствием трагических событий в жизни Павла Астахова – полгода назад погибла в автокатастрофе его жена Оксана. Издателю захотелось подбодрить Павла, который сразу после похорон сник и перестал писать, прячась от людей и от самого себя в случайных гостиницах и отелях. И угадал. Как только о романе заговорили изо всех утюгов, Павел воскрес и сделался почти прежним.
Да, всё это он понимал, но подобные мысли внутренне коробили его. Ему не нужны одолжения. Он был убеждён, что «Солнце над городом» и без всей этой благотворительности мог бы покорить сердца читателей. Просто так уж совпало. И свою ключевую роль сыграла в этом одна незабываемая поездка – его внезапное бегство на край земли, за океан, в Гватемалу. Иначе он и не смог бы дописать этот роман. Последние четыре главы были дописаны именно там, в отеле «Ла Каса Дель Мундо», с террасы которого открывался вид на озеро Атитлан. Сразу за ним в голубое небо вздымались вершины двух вулканов – Сан-Педро и Толиман.
После трагедии, случившейся с Оксаной, Павел не мог оставаться один в их старом доме. Жилище будто вытесняло его из своего холодного чрева, беспокоя по ночам странными стуками, скрежетом за стеной и мелькающими тенями пугающих до жути призраков. Конечно, он ещё отдавал себе отчёт в том, что всё это имеет вполне рациональное объяснение, что за всем этим стоит единственно его надломленная психика и писательское воображение. Но с безотчётной своей тревогой, грозившей вылиться в самую настоящую депрессию, он ничего не мог сделать. Тогда и убежал из своего собственного дома, на десятый день после смерти Оксаны. Снял номер в гостинице на краю города и всерьёз задумался о том, как строить свою жизнь дальше. Теперь воспоминания о тех днях терялись в густом тумане последующих событий, и Павел с трудом мог бы описать то, что тогда чувствовал: ледяной холод, потерю хода времени и абсолютный ступор во всём. Само собой, о романе он тогда не мог думать и минуты. Он думал только о том, как выжить, как убедить себя в том, что всю эту пустоту можно чем-то заполнить. И это неотступное чувство вины… Оно пульсировало в каждой клеточке тела, жгло, словно сдирая живьём кожу и желая продемонстрировать всему миру истинный облик Павла – облик чудовища, облик монстра, которого все отныне должны чураться. Сложно описать, каким образом он смог собрать в кучу свои последние силы, но каким-то чудом ему это всё-таки удалось – на все оставшиеся деньги купил путёвку в Гватемалу и улетел прочь.
Это был апрель месяц – гватемальское лето, ясное, жаркое, с пронзительным голубым небом и великолепными видами на Атитлан, на дне которого покоилась древняя деревня загадочного народа майя.
Павел провёл там без малого пятьдесят дней. Пятьдесят дней, которые всё, казалось, поставили на свои места. Его созерцательное спокойствие омрачила только встреча со старой знакомой, Катей, с которой близко дружила при жизни его супруга. Даже и не встреча вовсе, а её возможность, не осуществлённая по каким-то не ясным причинам. Но об этом Павел вспоминать не хотел – потому и не вспоминал.
Несмотря на изжитую тревогу и боль, по возвращении жить в своём собственном доме он так и не смог. Снова пришлось скитаться по номерам. Но настроение всё равно было уже совсем другим. Успех романа изменил его жизнь. С ним все теперь хотели встретиться, приглашали на интервью; его социальные сети не справлялись с потоком поступающих сообщений. Павел опять утратил чувство времени, но теперь это было иначе, не так, как раньше. Мир не вытеснял его из себя, а, напротив, пытался затянуть в водоворот непривычных страстей, в которых Павел уже боялся утонуть с головой. Только спустя два месяца страсти по «Солнцу» несколько улеглись. На скорую руку снятый и выпущенный на большие экраны фильм, в общем-то, если посмотреть правде в глаза, провалился. Затраты на его производство были, конечно, окуплены, даже прибыль копеечная получилась, если учесть мутные схемы обхода налоговых платежей. Но сам Павел смог посмотреть только первые двадцать минут ленты – плюнул и зарёкся отныне никогда не связываться с молодыми, пусть даже и перспективными, режиссёрами.
Издатель засуетился. На волне угасающего успеха нужен был во что бы то ни стало новый роман. Даже средненький теперь можно было бы неплохо продать. Павла начали тормошить. Сначала намёками, потом убеждениями и, наконец, требованиями, что было вполне логично, исходя из пунктов подписанного с издательством контракта – в ближайшие пять лет выдавать на-гора, как минимум, в год по роману. Аванс был ему выдан. Дело оставалось за малым – взять ручку, бумагу и сесть за рабочий стол. Печатать сразу в компьютере Павел не мог, потому что не доставало скорости – пальцы не успевали за разгорячённой мыслью. Сначала он писал на бумаге и по пятнадцать-двадцать страниц отдавал своей приходящей секретарше – и дело в таком тандеме ладилось быстро. Но в этот раз мысль Павла едва шевелилась. Да и видеть никого возле себя ему не хотелось. Поэтому он сам решил сразу писать в электронном виде.
Временами мистика становилась в тренде. Вот и этим летом продажи триллеров с присутствием потустороннего показывали хорошие продажи. И следующую книгу издатель заказал Павлу именно в этом жанре. Но это ведь не совсем его ниша. Он мог писать неплохие детективы, даже фантастика околонаучная получалась вполне сносной. Но чтобы чисто мистика – такого он никогда не писал. Но в конце концов, подумал Павел, не важно, о чём писать, а важно как. И он напишет. И в голове сложился сюжет о полтергейсте, который преследовал одну несчастную семью, куда бы она от него ни сбегала. При этом всех тех, кто пытался этой семье помочь, нечисть тоже начинала донимать, так что в конце концов желающих соваться в дела семьи совсем не осталось. И между её членами участились раздоры. Нервы и ресурсы были истощены настолько, что в пору стало идти побираться. Но как-то в один прекрасный день… Нет. В одну прекрасную ночь… И дальше Павел придумать ничего не мог. Но финал должен быть грандиозным, непредсказуемым и отчасти возвращающим читателя от фантазий к реальности. Но уже первая глава сразу пошла вкривь и вкось. Пять вариантов нача?ла были безжалостно стёрты и удалены даже из корзины. Издатель стал интересоваться ходом работы дважды в неделю – на дворе начало июля, и лето ускользнёт вместе с текущим трендом. Автограф-сессии всё ещё приходилось устраивать. Знакомые и незнакомые люди продолжали написывать в соцсетях и обрывать телефоны. Своим собственным литературным агентом, который решал бы такого рода проблемы, Павел обзавестись не успел. Он стал уставать от успеха, предчувствуя свой грядущий провал. Что-то нужно было предпринимать. И он решил скрыться от людских глаз – за выданный аванс купил дом в какой-то глуши, предупредил всех, чтобы не вздумали трогать его хотя бы в ближайшие два месяца, и уехал, прихватив с собой только постельные принадлежности, ноутбук и три ящика пива.
Прибыв на место, где его встретил агент по недвижимости, занимавшийся сделкой от начала и до конца, Павел не поверил своим глазам. Это был тот редкий случай, когда в реальности всё выглядит куда лучше, чем на фото. Дом был прекрасен. Из города к нему вела окружённая хвойным лесом дорога, плотно прилегавшая к крутому берегу огромного озера. Берег не имел ограждений, и агент предупредил, что в особо дождливую погоду ехать следует осторожно, потому что можно соскользнуть и пролететь метров пятнадцать вниз прямо на камни.
Недалеко от нового дома Павла находилось ещё строение, о котором его раньше никто не предупреждал.
– У меня будут соседи? – удивился он, недоумённо уставившись на агента.
– Да их здесь почти никогда не бывает, – успокоил его тот. – Дом этот они тоже собираются продавать. Так что, уверяю вас, в ближайшие полгода никто вас беспокоить не будет. С документами у них там проблемы. Пока то да сё.
– А сейчас они здесь?
– Ни разу не встречал, пока занимался с вашей покупкой. Потому и беспокоить по этому поводу вас не стал. В любом случае, это самое тихое из всех мест, которые только возможны в этой округе. Учитывая, само собой, удобство и красоту пейзажей. До города всего двадцать километров. В хорошую погоду за час обернётесь туда-сюда, если что-то понадобится. Туристы облюбовали противоположные берега, здесь для них доступных площадок нет. Продуктов я вам, как и просили, купил на неделю. Всё по списку. Что-то в холодильнике, что-то в подвале. Я вам всё покажу.
– Хорошо. Спасибо.
– И это место, позволю заметить, – продолжал убеждать Павла агент, – выбрано с перспективой. Для вас. Однажды вы сможете выкупить и соседний участок – и тогда не останется ни одной помехи. Вы ведь известный писатель?
– Уже навели справки?
– Ну как же. Своих клиентов положено знать в лицо. Я ваше «Солнце над городом» прочитал.
– Из профессиональных соображений?
– Ну что вы, Павел Александрович. Обижаете. Чисто из интереса.
– И как вам роман?
– Объективненько.
– Объективненько? И как это понимать?
– Очень тонко схвачены все детали городской жизни. То, как измельчал обитатель каменных джунглей, насколько сделался инфантильным и внушаемым. И всё это на фоне детективной истории. Просто блеск.
– Ого, – искренне поразился Павел. – Да из вас получился бы превосходный книжный обозреватель. Не пробовали вести блог?
– Бросьте. Я от чистого сердца. Меня недвижимость кормит. А чтение – просто хобби. Пойдёмте же в дом.
– Пойдёмте.
***
Обговорив все детали с агентом и, наконец, избавившись от его бесконечных любезностей, Павел остался в доме один. Когда шум мотора скрывшегося за поворотом автомобиля умолк, Павла оглушила такая тишина, которой он никогда не знал. Удивительно. И бывает же такое. На улице стояла безветренная погода. Сквозь мрачные могучие ели и сосны пробивалось яркое солнце, уже клонившееся к западу. Не было слышно ни птиц, ни скрипа стволов, ни шелеста красных клёнов и молодых дубков, разросшихся возле дома. Только слегка постанывали половицы, когда Павел ходил по комнатам, убирая в шкафы бельё и подготавливая для будущей работы письменный стол. Даже мурашки иногда бегали по спине от странного чувства собственного почти несуществования, будто мир вдруг потерял его из вида и не собирался искать.
В малом зале оказался камин. Агент заверил Павла в том, что он рабочий. Даже охапка сухих дров лежала возле него. Ради интереса Павел открыл заслонку, кинул в очаг пару поленьев, подложил под них газеты, в которые был завёрнут ноут, и чиркнул спичкой. Огонь занялся быстро. Тяга была отличной. Шикарно. По ночам он будет сидеть именно тут, разрабатывая в уме сюжеты и попивая пиво. Пока сидел в кресле возле камина, понял, что нестерпимо хочется спать. Всё же сборы, дорога и перемены утомили его довольно сильно. Застелив кровать новым бельём, Павел, не раздеваясь, прилёг сверху на одеяло и уже через минуту забылся глубоким сном.
Разбудили его доносившиеся снаружи дома крики. Были они не такими уж и громкими, но на фоне тишины слышались отчётливо. Спросонья Павел подумал было, что приехали какие-нибудь нежданные гости. Но своего нового адреса он никому не давал, именно чтобы избежать подобных визитов. Он встал, вышел на веранду и осмотрелся. Никого на лужайке перед домом не было. Стояла только его машина. Солнце уже давно зашло. В тёмном небе, не подсвеченном здесь отблесками городских фонарей, ярко горели звёзды. В траве стрекотали кузнечики, которых не было слышно днём. И снова эти крики. Только теперь он определил их источник – они доносились из дома напротив, из комнаты первого этажа, в окне которой был едва заметен красноватый свет лампы. Спорили двое – женщина и мужчина. Павел не мог разобрать слов, но повышенные тона указывали на то, что дело движется к драке. Этого ещё не хватало! Агент, болван, утверждал, что соседей здесь почти не бывает и что он ни разу их тут не видел. Вот же прохиндей. Да… В его сентиментальные планы вторглись неожиданные нюансы, с которыми как-то придётся считаться.
Павел снова зашёл в дом, достал из холодильника пиво, сел за письменный стол и открыл ноутбук.
«Семья Фростов была самой обыкновенной американской семьёй, ничем не лучше и не хуже других», – написал он.
И услышал уже совсем громко и отчётливо:
– И не вздумай больше лезть в мою жизнь! Я знаю, что это ты убил…
Павел вздрогнул. Он последних слов фразы сердце его учащённо забилось. Это женщина сказала уже на улице, судя по всему, выбежав из того дома. Потом послышался звук захлопнувшейся автомобильной дверцы, глухой рык заведённого мотора и шелест шин, разметавших по сторонам мелкий гравий.
Павел посмотрел на часы – половина первого. Достал из холодильника ещё пива. Посидел у камина, думая о чём-то далёком от перипетий задуманного романа. В три часа запищал электронный будильник, напугав его и снова вернув в реальность. Забыл его выключить. В городе Павел всегда вставал в три ночи, пока все, кто мог бы его потревожить, ещё спали. До восьми утра он успевал что-нибудь накидать на бумаге. А в восемь приходила секретарша и забирала написанное.
После смерти жены он продолжал вставать по будильнику, внутренне сопротивляясь изменившимся обстоятельствам. Брал бумагу, но кроме каракуль и перечёркнутых вдоль и поперёк абзацев у него ничего не выходило. Сопротивление было бесполезно, только отнимая последние силы у творческого процесса. Секретарша Стелла первое время тоже приходила, молча ждала час, не желая как-то заявить о своём присутствии, и так же тихо исчезала, понимая, что работы для неё снова не будет. И через месяц уволилась, хотя оклад Павел ей продолжал выплачивать, независимо от наличия или отсутствия загруженности. Будильник не забывал звенеть ровно в три, и Павел, подобно привидению, потерявшему память, привычно садился за стол и до восьми честно отыгрывал роль писателя.
Первая ночь на новом месте не принесла особенных результатов – четыре страницы сбивчивого текста, полного стилистических и смысловых ошибок.
На вторую и третью ночь крики у соседей только усилились. Они продолжались с двенадцати до четырёх утра и заканчивались одним и тем же: женщина кричала напоследок какую-нибудь запоминающуюся фразу, хлопала дверцей автомобиля и уносилась куда-то прочь. Работа над книгой снова застопорилась.
Утром после третьей беспокойной ночи Павел решил всё-таки навестить неугомонную парочку и серьёзно с ними поговорить. В конце концов, он имел полное право предъявить им свои претензии – статьи 6.3 и 6.4 КоАП РФ никто пока не отменял, даже если учесть, что на участке у озера имелись только одни соседи. Но на звонок в дверь никто из дома не вышел. Он пытался заглядывать и стучать в окна, но те были плотно занавешены шторами – никаких признаков жизни двухэтажное здание не проявляло. Удивило и то, что машина, на которой уезжала всякий раз женщина, никогда не появлялась на единственной дороге, ведущей в город. Эта дорога хорошо просматривалась из окна Павла. Но другого пути, чтобы покинуть эту лесную опушку с двумя строениями, Павел нигде поблизости не обнаружил. Было непонятно, каким образом машина умудрялась выехать с территории, ускользнув от внимания Павла. Возвращающейся вечером обратно он её тоже не видел. Может быть, это происходило днём, пока он спал. Сегодня специально просидел на веранде до самого заката, стараясь заметить хоть какие-то признаки движения на соседском участке – но всё было тихо, как и в тот первый день, когда он здесь появился. Один раз только вздрогнула занавеска в окне первого этажа, словно кто-то мельком посмотрел и тут же скрылся.
Однако ночью всё повторилось по той же схеме: крики, грохот падающих стульев, звон бьющейся посуды. Даже показалось, что к дуэту подключился ещё один голос, детский. Павел не выдержал и позвонил в полицию.
– Полиция. Капитан Карелин. Слушаю.
– Здравствуйте, – стараясь говорить спокойно и ровно, начал Павел. – Хочу заявить о нарушении общественного порядка. Соседи очень сильно шумят, уже четвёртую ночь подряд.
– Адрес подскажите, пожалуйста.
– Это у озера. Адреса я толком ещё не знаю. Недавно здесь поселился. Но тут только два дома на всю округу – мой и этих буйных соседей.
– Так. Ага. Я понял где это. А вы живёте в доме поменьше или в двухэтажном?
– В том, что поменьше. У меня только мансарда.
– И крики доносятся из двухэтажного?
– Ну, соответственно.
На другом конце воцарилось молчание.
– Алло, – громко сказал Павел. – Вы ещё здесь? Вы меня слышите?
– Да-да, слышу. А вы говорили с бывшим хозяином дома?
– О чём? – Павла слегка удивил вопрос.
– О чём-нибудь. Он вам о доме что-то рассказывал?
– Покупкой занимался агент. Я общался только с ним. А какое это имеет значение?
– Понятно, – вздохнув, сказал капитан Карелин.
– Что понятно? – Павла уже начинала бесить странная логика разговора.
– А вы уверены, – в том же духе продолжил капитан, – что это не какие-нибудь туристы?
– Какие ещё туристы? Это частная территория. Нет здесь никаких туристов. Женщина ругается с мужчиной. А сегодня ещё слышал голос ребёнка. Свет горит в окне первого этажа. Зачем бы туристам заходить в чужой дом и орать на всю округу?
– Это да, это да, – согласился капитан. – Ладно. Мы разберёмся.
– Так вы приедете? Как вы собираетесь разобраться? А то днём соседей не бывает на месте.
– Сейчас все машины у нас задействованы. Заварушка в городе небольшая. План «Перехват» объявлен. Но вы не переживайте. Как только появится возможность, мы сразу предпримем меры. А вы… Я всё-таки советовал бы вам поговорить с бывшим хозяином дома.
Павел отключил связь и бросил на стол мобильник, даже не попрощавшись. Странный какой-то капитан.
Подумав немного, набрал номер агента.
– Павел Александрович? Что случилось? – голос в трубке звучал сонно и слегка напугано.
Павел посмотрел на часы – два ночи. Чёрт! Совсем не подумал, который теперь час.
