Нюся

Нюся

Юлия Забалуева

© Юлия Забалуева, 2022

ISBN 978-5-0055-8976-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Нюся

– Нюююсь, нажарь кабачков! – лениво вытянувшись на диване, простонал Егорка, мужчина лет 47, схватившись за бок, – А чай-то уже остыл, простудить, что ли меня хочешь?! – плаксивым голосом добавил мужчина, – И сахару мне надо было класть три с половиной ложки! А ты только три положила!

Потом он процедил сквозь зубы без всякой злобы: – Ну, бабы, вечно всё напутают.

Нюся носилась по небольшой кухоньке от плиты к столу, от стола к раковине и обратно. Огромный рыжий кот терпеливо ждал своей очереди, чтобы его покормили вкусной рыбой, или курицей. В семье Веничковых поесть любили все: и люди, и животные. А уж особенно глава семейства, Егор.

Часы, что висели в кухне на стене, пробили одиннадцать часов дня.

– Нюся, как там пирожки? Пожарились? А?! Как беляши делаешь? Блин, Нюська, давай быстрей?! Зачем я тебе купил четырёх конфорочную плиту? Чтобы ты на ней готовила, или чтобы она просто красовалась там без дела и простаивала?

В зале показалась Нюся в старом домашнем халате в мелкий цветочек, косынке и переднике, на ногах красовались тапочки, из которых виднелись пальцы с остатками прошлогоднего лака на ногтях.

– Ай, мой хороший? Кабачки-то я уже пожарила! Несу-несу! И чайник почти вскипел! А пирожки я тебе завтра, в воскресенье сделаю! Сегодня уж побалуйся беляшами, Егорушка! Ешь, давай, ешь! – чуть ли не нараспев говорила жена, пытаясь угодить Егорушке.

– Компот там ещё, вроде, был? Я видел! – гордо сказал Егорушка, почёсываясь, – В холодильнике он стоял.

Нюся ойкнула, стукнув себя по голове. И ведь точно. И как могла забыть.

– Точно-точно, Егорушка, точно! Сейчас погрею тебе компотика клубничного!

Егорушка капризно замотал головой, сморщившись.

– Не надо греть, не вкусно, хочу холодный! Холодный компот вкуснее, чем подогретый. Подогретый – бурда.

– Бурда-бурда! – закивала Нюся, спохватившись, что нужно бежать на кухню, убавить огонь на плите.

– И воды, Нюсь, воды мне дай! М-г, – вместо спасибо промычал Егорка. – А сын-то у нас где? – опустошив стакан, спросил Нюсин муж.

– Глеб уехал к бабушке, к маме моей. Ещё с утра уехал, и беляши захватил для неё.

Егорка приподнялся на диване, опираясь на локоть, слегка нахмурился, озадачился

– Хоть не все, надеюсь? – обеспокоено проговорил он, а потом сладко-сладко потянулся.

Мобильный телефон у Егорки зазвонил, завибрировал под подушкой.

– Кому там ещё не спится… – лениво почесал он за ухом, доставая устройство.

Пока он говорил по мобильному телефону, Нюся вернулась в зал с подносом.

– Вот тебе, Егорушка чай горячий, вот тебе компот холодный, вот тебе кабачки жареные с беляшами! Всё с пылу-с-жару!

Егорка озадаченно кивал головой и цокал, слушая собеседника по мобильному телефону. Он раздражённо махнул Нюсе рукой, давая знак, чтобы она ставила поднос на маленький журнальный столик, стоявший возле дивана, где, собственно, и развалился Егорушка.

Нюся рассеянно кинулась к столику, чуть не разлив чай по подносу.

– Компот подсластила? – оторвался он от телефонного разговора, – Одну ложку? Так, хорошо. Холодец ещё, Нюсь, притащи. Как закончился? – испуганно-разочарованно сказал он, – Подожди, мамань, я тут с Нюськой разбираюсь! – бросил он в трубку, – Сгоняй за холодцом, а? – скривился он, – Тут у нас есть же рядом с домом магазинчик.

Нюся распаря лоб побежала на кухню, чтобы доваривать, всё, что у неё было на плите.

Потом она наспех начала одеваться, поспешно скидывая с себя дырявые тапки, и уже принялась, было, за халат.

– Да чего ты переодеваешься, Нюсь! – нетерпеливо проговорил Егорка, ковыряясь вилкой в жареных кабачках.

– Недосолила! – капризно выговорил он, – Сейчас три часа одеваться будешь, иди в халате и тапках, кому там надо на тебя смотреть! Нормальный халат! Моя мать фигню не подарит. Тем более, она сама этот халат до тебя носила! Как от сердца оторвала – тебе отдала!

– Да уж, – проворчала себе под нос Нюся Веничнова, – Спасибо Алле Петровне за халат!

– И не только за халат! – услышал её Егорка, – Она тебе не только халат пожаловала, но и пару платьев, и кофты, и юбки! Так, нам с тобой тратиться не пришлось, готовые у тебя вещи были! – поднял указательный палец вверх Егорка, – О как, низкий ей поклон.

– Да пошла я уже! – махнула рукой Нюся, оставаясь всё в том же халате и тапках, – Не засмеют меня люди-то? – и она показала руками на своё одеяние.

– Да пофигу. Засмеют, не засмеют, иди уже за холодцом, мужик твой жрать хочет, – лениво проговорил он, жуя беляш, и запивая его компотом.

– Ой! – заскулил Егорка, хватаясь за щеку.

– Что?! – в ужасе спросила Нюся, кидая вязаную котомку на стул.

– Зуб заломило! Компот ледяной, поэтому и заболели зубы-то! Иди уже! – раздражённо добавил он, – Запиши меня к зубнику-то, Нюсь!

Жена закивала головой, и пулей унеслась в магазин за холодцом любимому мужу.

На обратном пути Нюся столкнулась с соседкой Людмилой, женщиной лет сорока пяти, в меру упитанной, но фигуристой, и в отличии от Нюси, одетой более современно и опрятно.

– Здорово, Людочка! – помахала ей рукой Нюся, теряя тапки на ступеньках, от чего споткнулась, и чуть не выронила из не цепких рук вязаную котомку с холодцом для Егорушки.

Людочка вскинула руки, и с хохотом принялась поднимать Нюсины тапки.

– Ты куда это, Нюська, в таком виде бегала? Мусор выбрасывала? – звонким голосом спросила она.

– Нет! – запыхавшись, ответила Нюся, – В магазин ходила. Егорка холодца захотел, мой-то, Егорка! – жестикулируя руками, говорила Нюся, – Пойду дальше готовить, Людочка!

Людмила кивнула ей, поправила причёску, расправила плечи, как всегда, вскинула голову, и гордой походкой куда-то направилась, цокая каблуками по ступенькам.

Нюська восторженно оглядела соседку, вздохнула, потом махнула рукой. Она открыла ключами дверь, так как Егорушка ворчит всё время, что ему приходится вставать с дивана, или из-за стола, чтобы открыть ей дверь.

Егорка с важным видом стоял в прихожей перед зеркалом с двумя рубашками в руках, прикладывая к себе то одну, то другую.

– Что так долго? – пробурчал он, не взглянув на Нюсю. – Мама приезжает сегодня вечером! – важно сказал он, приподняв брови, и выпучив глаза. – Надо ещё готовить, она ведь с собой бабу Надю, и тётю Ладу приволочет! Так что, прибирайся, давай, а то ворчать все трое будут, что я не жену себе выбрал, а белоручку!

Нюся так и выронила пакет с котомкой из рученек.

– Какая ж я белоручка, Егорушка! – слегка обиженно произнесла она, – Через день тебе и блины, и пирожки, и картошечка жареная, и закусочка, и соленья разные! А мясом, разве, я тебя не кормлю, Егорушка?

– Да кормишь, кормишь! – махнул рукой Егорушка, – Ты же знаешь тётю Ладу! Она меня будет сантиметром всего измерять, не похудел ли я с тобой! Ещё и весы напольные с собой приволокут! Так уж ты не оплошай, Нюся! И Глеба надо возвращать, чтобы бабушки на внука полюбовались.

– Так он же худой у нас! – всплеснула руками женщина, – Ну, по вашим меркам, по Веничковским!

– Ну не получится сына откормить за пару часов! – покачал головой Егорка, – А может, и не надо его показывать? Позвоника – ка парню, пусть у твоей матери сидит.

– А я что, плохо сына кормлю? – насупилась Нюся, – Ему уже двадцать лет, девочками интересоваться начал, самостоятельный стал…

– Не повышай на мужа голос, – недовольно проныл Егорушка, который выбрал светло-зелёную рубашку, и протянул её жене.

– Погладь, – коротко сказал он Нюсе.

Глава 2

В гостях у бабушки

Глеб с удовольствием попивал горячий чай, который налила ему любимая бабушка, закусывая вишнёвым вареньем, сготовленным заботливыми руками Степаниды Михайловны. Бабуля сновала по кухне туда-сюда со сковородками и кастрюлями в руках.

– Сейчас, отмою сковородочку, и рядом с тобой посижу, – улыбнулась бабушка внуку. – Как там мамка-то, как Егор? – поинтересовалась она про дочь и зятя.

– Нормально всё, – ответил как обычно Глеб, – Отец ворчит, как всегда, на диване валяется, телик смотрит, мамка по кухне бегает, как угорелая, – сказал парень, накладывая себе пельменей.

– Что-то я добавки захотел…

– Ох, Глебка, да я б тебе наложила, чего ты суетишься! – всполошилась Степанида Михайловна, увидев, как внук сам за собой ухаживает. – куда ж ты, родненький?!

– Ба, да не паникуй, сам я справлюсь, мне ж не пять лет! – успокоил её внук.

– Так зачем, зачем, ты же парень, Глебушка…

– Сам я, не надо, бабуль. Надо мной все друзья ржут, и над моей семьёй!

– А чего ржут, чего ржут-то?! – удивилась бабуля, уставившись на кровиночку, – Что не так-то им?

– Да потому что, мать бегает за мной, как за младенчиком! – объяснял ей внук, негодуя.

– Вот, недавно, весной мать из окна мне кричала, чтобы я капюшон на шапочку надел, чтобы в ушки не надуло, а я с пацанами как раз шёл! А мне уже двадцать лет. Теперь они угорают надо мной! И не раз подобные ситуации были в присутствии друзей. А если баба Алла приедет со своей компанией к нам в гости? Всё, меня больше пацаны никуда не позовут, хоть делай вид, что мы не знакомы с родственниками!

– Да они же это всё любя, – умилительно посмотрела на внука Степанида, еле сдержалась, чтобы не потрепать его за щёчки. А там и трепать-то не за что, совсем исхудал парень.

– Чего это ты такой тощенький, Глебушка… – вздохнула она, – Ты как стал дружить с Кариной этой, совсем на себя не похож. Ни кожи, не рожи!

– Бабуль! – возмутился Глеб, – Не неси пургу! Какой я по твоему должен быть? В дверь не пролезать, как твой сосед Митька?

Степанида фыркнула и залилась звонким хохотом.

– А уж Митюнька-то чересчур упитанный, как хомяк, хомячище! – потом немного успокоилась, перестала смеяться, – Но тебе бы надо поправиться, уж на лицо особенно, а то приедет баба Алла, дрищём тебя назовёт, а мамке твоей втык даст.

– Ты знаешь, бабуль, это, конечно, не хорошо, – тихонько сказал Глеб, – Но меня иногда баба Алла… Раздражает! А ещё больше нервируют папа с мамкой, она с отца пылинки сдувает, а на себя забила полностью. Ты видела, в чём она дома ходит? А в чём на улицу, а на работу? На работу еще, куда не шло, и то, можно было бы обновку купить.

– Так она ж для тебя старается, копеечку бережёт… – втолковывала ему Степанида, – Ты раньше-то не заводил таких разговоров, – слегка удивилась бабуля. – А за мужем, и вправду, ухаживать надо, он же муж! – развела руками Степанида, – Это долг её бабий, жена – это хранительница очага. Встречать с улыбкой, не пилить, не ругать, нет не говорить. – вздохнула Степанида.

– Эх, сейчас таких, как твоя мать, днём с огнём не сыщешь. Так что смотри, ищи себе такую же девку! – наставляла его бабуля.

– В старом халате и рваных тапках? – пробубнил себе под нос Глеб.

– А Каринку твою я видала! Волосья крашены! Одна прядь розовая, вторая фиолетовая, серьга в носу! Она не сектантка? – подозрительно спросила Степанида.

– Нет, – поперхнулся пельменем Глеб, – Всё с ней нормально, просто она такая, своеобразная. Но ты, бабуль, ничего плохого про неё не подумай, она хорошая, умная, начитанная, не курит.

– И не пьёт? – подняла одну бровь бабуля.

– И не нюхает, – с сарказмом ответил внук, – Всё окей, бабуль, – щёлкнул он пальцами, – Вот я когда познакомился с семьёй Карины, с тех пор и задумался, у неё – то всё по-другому с родителями. Отец Каринки к её матери очень внимательно относится, бережно, даже может сам себе чай налить, бабуль!

– Сам, себе? – спросила она, подкладывая внуку ещё пельменей, и лучку.

– И даже другим, бабуль может сделать, и бутерброд маслом намазать, и после этого не будет выпендриваться. С работы её иногда встречает, убираться помогает, не ворчит, матери комплименты делает. А от моего отца что слышно? – и он изобразил Егора, – Нюююсяя! Ты скоро там? Я жрать хочу! Куда это ты намылилась? Иди в халате! Чего ты смеёшься, бабуль? Вот, оказывается, это даже не смешно! Ну разве так можно с женщиной? Со своей женой! Я вот так – никогда.

– Но зато не уведёт никто Егорку, отца-то твоего! Сейчас за мужиками глаз да глаз нужен! Сколько баб безмужних развелось? Как собак. Того и гляди, схватят, да утащат мужика! Как твоего деда… А тут Егор, вроде, домашний, не прихотливый… Почти не прихотливый. Да и Нюська не хорохорится, не рядится, как незамужняя, а она хозяйственная, попусту деньги не тратит на себя, экономит, о семье заботится.

– Ага, акция: надень дырявые тапки, позаботься о семье! Так, что ли? Отец-то себе покупает одежду. А мамка донашивает после бабы Аллы.

– А вот не смей мать обвинять, она для тебя старается! Вертится, как может, и дома, и на работе! Вот заработаешь, купишь матери новые тапки.

– Да уж не сомневайся, куплю.

«Дилинькнул» смартфон Глеба, пришло СМС-сообщение.

– Кто там? – с улыбкой спросила Степанида, – Не Каринка ли сама первая пишет тебе, а? А то сейчас девчата такие пошли, что и первые звонить и писать станут.

– Это папа, – коротко ответил Глеб, откусывая от тёплой хрустящей хлебной корки. – Просит, чтобы я тут сидел, у тебя.

– Это почему? – поинтересовалась бабуля, гремя посудой в раковине. – Забилось, вода плохо уходит… – проворчала она, вытирая руки собственноручно вышитым полотенцем.

– Вечером баба Алла приезжает. С родственниками… Вот и накаркали мы с тобой, бабуль, накаркали! Надо ехать, выручать мамку. Затюкает её бабуля та, хоть мама и привыкла ко всему, как глухая и слепая.

Степанида, наконец, села за стол рядом с внуком, устало вздохнула, и вспомнила, что забыла налить себе чаю.

– Бабуль, а ты сама-то ела? – поинтересовался внук, чем немного удивил Степаниду. И обрадовал.

– Да сейчас положу, Глебушка, и себе положу. У нас соседи были такие… – задумчиво произнесла она, – Любо-дорого посмотреть на них, всё время за ручку ходили, он и с детьми гулял, и в магазин ходил, и даже бельё вешал. Бабки старые, что в подъезде жили, хохотали над ним, мол, подкаблучник.

– Завидовали просто, – фыркнул Глеб.

– А может и так, внученек, может и так… Ведь я перед твоим дедом крутилась, вертелась, блины, пироги, борщи варила, разве что, с опахалом не стояла. – покачала головой Степанида, А Василий, что кот, как весна, на лево бегал. Так ведь меня потом все обвинили! – чуть не всплакнула она, ударившись в воспоминанья.

– А тебя за что обвинять? – широко раскрыл глаза Глеб.

– И родственники, и соседи, все судачили, что только от непутёвой бабы мужик уйдёт.

– Так, ты же, бабуль, путёвая! – ответил ей внук, покачав головой, Никогда не понимал деда Васю, и сейчас не пойму. Так ведь, он и сейчас он жён своих бегает, и от второй, и от третьей.

– Да Бог ему судья, – серьёзно сказала Степанида. И правда, обидно что-то стало за Нюську, обидно. Не хочу я ей такой судьбы, как у меня. Ты, Глеб, езжай к матери с отцом.

***

Егоркина мать, Алла, поспешно тащилась с большими сумками за родственницами – за матерью и сестрой Ладой. Баба Надя, несмотря на тёплый июнь, куталась в цветастую шаль, недовольно бросала взгляды на своих дочерей.

– Ты построже с Нюськой, построже будь! – наставляла она Аллу. – Не будь нюней, не раскисай перед сношкой, а то, на шею сядет! Я уж не вижу так, как ты с Ладкой, так что сама Егора разглядывай, как он выглядит, не исхудал ли, и правнука моего проверь.

– Знаю я, мама, знаю! – деловито отвечала ей Алла. – Затем и едем к ним. Уж за Егоркой я прослежу.

– Да чего ты там проследишь! Когда в последний раз была у них? То-то и оно. Кофту мою старую взяла для Нюськи? К лицу она ей будет, к лицу… – промямлила бабка, поправляя очки на носу.

– Правильно! – вклинилась Лада, которая была младше Аллы на два года, и полнее на двадцать килограмм, как будто не в худосочную мать пошла, – Нечего Нюське деньги наши… То есть, Егоркины тратить. Пусть рядится в наши вещи. Хорошие ведь они, не с помойки же мы их приволокли.

– А даже если и с помойки, ничего страшного, – проскрипела-прохихикала противным голосом баба Надя. – Не прынцесса, не помрёт без обновки. Уж сорок один год бабе, пожила уже, – снова расхихикалась старуха.

– А наш Егорушка – просто прынц! – добавила Лада.

– Королевич! – уточнила баба Надя, снова поправляя очки в чёрной оправе. – Точно, королевич.

– Лада, возьми у меня хоть одну сумку, – недовольно проворчала Алла, протягивая сестре баул.

– Куда мне! – всплеснула руками Лада, – Мне с моим весом тяжело! А маме уже нельзя в её возрасте такие тяжести таскать.

– А мне можно! – с сарказмом сказала Алла.

– К твоей снохе едем? К твоей. Ты и тащи.– проговорила Лада, и для пущей уверенности топнула ногой.

– Да?! Но жить две недели у них собрались вы тоже. Я вот только Егорке не сказала об этом, что мы поживём у них.

– И не надо им говорить! – гаркнула громогласная Лада, заливаясь оглушительным смехом. – Сюрприз им будет.

– Ладушка, потише, – проскрипела баба Надя, – У меня слуховой аппарат на максимуме, – и она слегка подёргала своё ухо. – Ну вот, совсем, кажется, оглохла я. Не ржи, как конь, Ладка.

К остановке подъехал автобус, и женщины дружно забрались в него, затаскивая свои котомки и дорожные сумки.

– Лада, ты мне встала на ногу! – прошипела Алла, пожалев, что позвала её с собой.

– Ты же говорила, что правая ступня у тебя меньше левой на один размер? Так теперь они сравнялись, – загоготала на весь автобус Лада.

– Так ты мне на левую ногу встала! – скрывая гнев, ответила Алла.

Люди с интересом оглядели их, и с улыбкой отвернулись.

– На нас люди оборачиваются, тише говори. Прибереги свои голосовые связки для племянника и Нюси.

– А меня на всех хватит! – сказала Лада, и плюхнулась на сиденье, рядом с худосочным пареньком.

Глава 3

Соседка Людочка

Нюся, вооружившись ведром с водой и тряпкой, мыла коридор в подъезде, старательно собирая весь мусор, чтобы родственники мужа наконец-таки оценили её, а то всё им вечно не нравится, особенно тёте Ладе. Вечно родственница мужа подкалывает её, прищурив глаза, да пальцем грозит, мол, умыкнут красавца мужа из-под Нюськиного носа, та и глазом моргнуть не успеет. Нюся вытерла пот со лба, продолжая свою работу, которую делала всегда на совесть, чтобы не осудили никто и пальцем в неё не тыкнули.

Тяжёлая подъездная дверь открылась, и по лестницам послышался стук каблучков.

– Людка, небось, – прошептала себе под нос Нюся, – Бедная женщина, мужа нет, как же она живёт! – подумалось ей. – Бедная, бедная Людка! Дочь то у неё замуж вышла, и живёт отдельно. И ухаживать-то ей не за кем, хозяина у неё нет! – пожалела её про себя женщина. – И встретить то ей не кого с работы, беляшами накормить, чаем напоить!

И точно, Людка! Идёт баба, цокает высокими каблучками, улыбается во весь рот счастливая и весёлая, как будто и не действует на неё это самое страшное одиночество.