Голос бездны

скачать книгу бесплатно

Голос бездны
Yustiniana Bonna

Несколько недель назад дедушка Яна бесследно исчез из поселка, как и многие люди до него. Легенды о нечистых, что окутывают это место, многие считают пустым звуком, а опасения дедушки Яна – безобидным старческим увлечением, из-за которого весь его дом увешан записками с неизвестными символами. По приезде туда парень всячески пытается спасти осенние каникулы от неминуемой скуки, впоследствии чего знакомится с местными ребятами, тамошними нравами, легендами и кое-чем еще…

Yustiniana Bonna

Голос бездны

Глава I

Пока мы с отцом несколько часов стояли в дорожной пробке, я успел достаточно устать и к моменту нашего прибытия в крохотный поселок, где регулярно работал отец, я хотел только размяться и вдохнуть свежего, влажного воздуха. Сидя в не самом удобном положении в нашей старенькой «Ниве», задние сиденья которой были завалены пустыми, но нужными, как говорил отец, ящиками, инструментами и прочим барахлом, мое тело просто требовало от меня привычной подвижности. Благо, когда мы, наконец, добрались, дождь кончился, и ничего не мешало мне отправиться на короткую пешую прогулку.

Я был в этом поселке не впервые, но ранее никогда не гулял по нему, а потому это был бы мой ознакомительный «выход в свет». К слову, приехал я сюда тоже не просто так. У отца был вызов на работу – с ним все понятно, а вот свое тело я потащил так далеко от города потому, что мой дедушка, отец моего отца, несколько недель назад бесследно пропал. Совсем недавно расследование прекратилось и все порешили, что тот просто умер где-то в лесу, куда он и отправился в последний раз. Оно и понятно, ведь списать все на слабость и болезненность старого человека проще всего. Весть о пропаже, а затем и смерти дедушки, заставила меня несколько дней просидеть в своей комнате не выходя. Мне не хотелось разговаривать даже с отцом, который, впрочем, тоже нуждался в поддержке после гибели единственного родителя. Но тогда я до этого не дошел, возможно, из-за депрессивного состояния и шока.

Дед мой был отличным мужичком и, несмотря на свой возраст, активности ему было не занимать. Когда отец был на работе в поселке, дедушка сам ездил к нам в город и жил со мной. Мамы у меня нет, и я никогда не видел ее вживую, только на стареньких фотографиях, судя по которым я унаследовал ее черные, отливающие синевой волосы, синие глаза, белую кожу и довольно симпатичную родинку под глазом, которую, казалось, можно было заметить даже в темноте – настолько контрастировала она с моей бледностью. Именно из-за отсутствия матери дедушка оставался со мной, когда я был еще маленьким. Кроме того, он отлично разбирался в естественных науках, что немало помогало мне с учебой в школе, которую я любил просто прогулять. Меня больше всего привлекала музыка, нежели все эти формулы, строения клеток и правила языка. Именно поэтому у меня всегда за спиной была акустическая гитара и пара-тройка затертых пластиковых медиаторов в кармане. И хотя я яро настаивал на том, что вполне смогу обойтись в городе один в отсутствие отца в таком возрасте (на самом деле отчаянно выбивая свободную площадь для того, чтобы пригласить туда знакомых девчонок), он, образно говоря, схватил меня за воротник и легким движением руки отправил в развалюху.

И получалось так, что, пока отец будет пропадать на работе, я буду помогать приводить дом в надлежащий вид для последующей продажи. Как-никак, за несколько недель его запустения там было чего убирать. Да и дедушкины странные записки нужно было ликвидировать наконец со стен. Да, он был мужиком что надо, однако его единственная странность была масштабной и заключалась в том, что он все время боялся чего-то. У него всегда при себе был какой-то причудливый амулет, и когда он приезжал ко мне, то сразу раскладывал такие в моей комнате или подбрасывал в рюкзак. Один из них мне даже приглянулся и я с удовольствием носил его на шее, как украшение. Так вот, возвращаясь к теме «странных записок на стенах», у себя дома он расклеивал на стенах листочки с бессмысленными значками, больше похожими на какие-то иероглифы. Он никому не говорил, что они значат. А может и говорил. Отцу, например. Но мой отец, скорее всего, не верил ему, а потому не рассказывал небылиц мне, а дедушка, в свою очередь, предполагая, что и я ему не поверю, мне уже не рассказывал – не доверял. Но, скорее всего, он просто об этом не говорил никому.

По мере приближения к тому самому поселку, который даже не был поселком городского типа, я стал отмечать изменение состояния дороги. Когда мы свернули с основной трассы и направились уже конкретно к этому месту, минуя близлежащую работу отца, асфальтированная, и такая привычная мне дорога сменилась грунтом, проезжая по которому, было невозможно ни вздремнуть, ни даже насладиться музыкой, ведь шума от колес было так же много, как и тряски от крупных камешков и вымытых дождем ямочек. Однако это была только та дорога, что вела к поселку – в нем самом она оказалась куда хуже. Мокрая после долгих дождей грунтовая дорога представляла собой грязь с примесью камней и дырами таких же грязных, темно-коричневых, чуть рыжеватых луж. И все это теперь было на нашей некогда белой машине. Куски глины и брызги грязной воды с луж окутывали практически всю ее, доставая до самой крыши. Это ужасное зрелище даже изнутри машины угнетало меня почти так же, как и сам вид поселка. Во-первых потому, что мыть потом весь этот кошмар придется нам с отцом, а во-вторых потому, что настолько серого места, как это, раньше мне даже не приходилось воображать. Этот унылый и в какой-то степени жалкий пейзаж редких ярких деревянных домиков с примесью серых и покосившихся, вросших в холодную землю, среди голых деревьев и такого же темно-серого, тяжелого неба, никак не вязался с тем, что отпечатался в моей голове с последнего визита сюда позапрошлым летом. Наверное, из-за обилия зелени и цветов различных оттенков, что буквально окутывали собой эти серые, старые заборы и стены домов, я и не мог найти сходства этого с тем.

Но даже так, моей радости не было предела, когда машина остановилась, и через пару секунд наконец-то заглох шумный мотор. Схватив с заднего сиденья гитару и набитый необходимыми, по моему скромному мнению, вещами, рюкзак, я пулей вылетел из душной и тесной «Нивы», на которой отец ездил только в поселок по работе. Мои затекшие за время пути и так привыкшие к комфортному транспорту ноги тут же дали знать о своей усталости, резко возникшей болью в мышцах.

– Ты куда? – увидев, как я накинул на плечо лямку от чехла с гитарой и отвернулся от машины, спросил отец.

– Да пока никуда – в дом. – удивленно ответил я, развернувшись к нему и претерпевая микроскопические холодные капельки воды на своем лице, именуемые моросью.

Дом, кстати, с виду был незаурядной ветхой избушкой из деревни из-за своих двух этажей, один из которых дедушка выстраивал, еще не имея седых волос на голове. Мокрое деревянное крыльцо, краска с которого уже лет двадцать как слезла, выглядело не очень крепко. Надо полагать, что из-за месячного дождя доски изрядно пропитались водой и вскоре начнут гнить. Их, скорее всего, придется заменить перед тем, как продавать дом. Кроме того, у этого доисторического строения были деревянные оконные рамы с такой же облупившейся краской. Радовала целостность стекол, – и то, если не считать трещины в окне небольшого коридорчика, где мы обычно разувались, дабы не тащить грязь внутрь дома. Но даже несмотря на этот недочет, дедушкин домик был одним из самых приличных частных здесь. Конечно, большую роль тут сыграло наличие чердака, погреба, второго этажа и довольно большого, ухоженного участка, который выглядел лучше самого дома. Было видно, что сараи, баня, дровяник и деревянный тротуар от калитки к дому были относительно новыми. Дерево, из которого они были построены, имело светло-желтый, а не классический здесь серый цвет. К тому же, при моем последнем летнем визите их не было. Правда, немного огорчило отсутствие беседки, о которой я грезил несколько приездов сюда. Она бы была отличным местом для отдыха и просто красивым дополнением хотя бы сейчас, когда все деревья уже сбросили свои пестрые наряды и перестали украшать это гиблое местечко. Листвы, конечно, с них налетело до жути много за время отсутствия дедушки дома, а все крыльцо было опутано засохшим серо-коричневым плетуном. Дедушка никогда не сдирал его даже на зиму, а уже к лету здесь были красивые зеленые листья крупного размера, которые, как рассказывал сам дед, я безумно любил срывать, будучи еще маленьким пакостным ребенком. Мало что изменилось с тех пор… разве что, я теперь не маленький.

Приблизившись к старой двери с мягкой потрепанной обивкой выцветшего бледно-фиолетового цвета, которая вся была в ржавых потеках от гроздей, что держали ее, я остановился.

– Ключ над дверью, за доской. – крикнул мне отец, открывая багажник машины.

Кивнув, я поднял руку. Верхняя часть дверной рамы как бы слегка отходила от стены так, что между всем этим делом имелось достаточное расстояние для хранения ключей. Почти сразу после того, как я укололся о торчащий там, за доской, гвоздь, мои пальцы нащупали сверху углубление, в котором было что-то твердое и холодное. Это была небольшая связка из нескольких ключей. Наверняка некоторые из них предназначались новеньким сараям, погребу и тому подобному.

Чтобы открыть дверь, нужно было сильно навалиться на нее и со всей силы повернуть ключ несколько раз. С выступившим от усилия потом под челкой я открыл дверь, вошел в коридор и бросил связку на пыльную тумбу, которая будто в отместку моему грубому обращению недовольно взвизгнула, резанув тем самым мне по ушам резким звуком, отразившимся от стен помещения. Следом за этим раздражителем раздался мой громкий вздох. Запах внутри дома был, конечно, не таким свежим, как на улице после долгих дождей, но и старостью, как это обычно бывает в квартирах у стариков, не пахло. Воздух здесь просто был тяжелым. Дому, всего скорее, нужно было просто проветриться и как следует просушиться. Последнее обычно делалось с помощью растопки печи. Дедушка еще при постройке второго этажа позаботился об установке чугунных батарей, поэтому при растопке одной только печи на кухне тепло проникало чуть ли не в каждый уголок дома.

– Сходишь, заплатишь за электричество, пока я тут выгружаюсь? Там, как выйдешь на главную дорогу, пойдешь налево и так прямо, пока не увидишь выкрашенное темно-зеленое здание. – безрезультатно щелкнув выключателем, сказал отец и поставил первые коробки в коридоре.

На улице было пасмурно – без света дом изнутри выглядел мрачновато и совсем неуютно в сочетании со странными записками, что покрывали чуть ли не каждый сантиметр всех внутренних стен дома. С моего последнего визита их стало больше примерно в полтора раза! Я даже было начал думать, не сошел ли мой праотец с ума в последние дни…

– Хорошо. Кошелек в бардачке? – уже на пути к машине спросил я.

Кивнув, отец продолжил таскать пустые коробки в дом. Взяв его кошелек, я направился к «главной» дороге. Дедушка жил в своем доме, а частные сектора располагались чуть дальше основного городка, который представлял собой десяток доисторических трехэтажек. Про пятиэтажки тут никто даже и не слышал, должно быть.

Еще минут десять я шел практически по лесу, где изредка попадались домики, похожие на дедушкин. Однако большинство из них было либо заброшено, либо просто так худо выглядело. Некоторые оказались настолько плохи, что действительно являлись непригодными для жизни, но даже в них кипела жизнь, что было не так странно, как то, что заброшенными (это я определил по заросшему двору и грязным окнам) были и такие дома, которые выглядели в десятки раз лучше некоторых жилых в этом месте. Многие из них были совершенно новыми, отремонтированными, даже с пластиковыми окнами (а такого не было даже у моего дедушки). Я силился вообразить, что могло заставить кого-то покинуть такие жилища, даже не продав их, но быстро оставил это. От подобных мыслей меня слегка передергивало от отвращения. Я бы, наверное, не смог жить в таких условиях, да еще и в таком месте. Природа, свежий воздух – я все понимаю, – однако красиво и хорошо здесь было только летом, быть может, поздней весной и ранней осенью, но точно не сейчас.

Под ногами неприятно хлюпала грязь, в ушах играла любимая музыка, а еще вчера новые кеды превратились в грязные тряпки. Вскоре хлюпало не только под ногами, но и в самой обуви. Ходули стали подмерзать – конец октября как-никак, на улице уже не так тепло, чтобы мочить ноги. Я старался идти быстрее, чтобы скорее все закончить, вернуться домой, наконец согреться и не видеть всю эту утомительную картину. Но от быстрой ходьбы задняя часть моих джинсов оказалась забрызгана все той же зловредной грязью. Первое впечатление от осеннего поселка складывалось далеко не лучшее. Прибавьте ко всему этому еще и то, что я забыл, куда мне идти!

– Ай! – послышалось позади меня, а после четкий звук падения тела в грязь. Моя музыка как раз закончилась в этот момент и уже начиналась новая. Я машинально обернулся скорее от страха, вызванного неожиданностью, поскольку из-за музыки я не слышал шагов. Я шел по пустынной лесной дорожке, над моей головой угрожающе стягивались, сплетаясь костлявыми, истлевшими пальцами черные ветви лысых деревьев, а тут вдруг это. Этим, кстати, оказалась девчушка, на вид примерно моего возраста, не совсем красавица – это я заметил сразу. Она лежала передо мной на животе, а рядом с ней небольшой контейнер и почти потонувшие в жидкой грязи очки. Просто из вежливости, сняв наушники, я, уже не жалея своей одежды (ей хуже не станет), приблизился к девочке:

– Ты в порядке? – протянув ей руку, я из любопытства взглянул повнимательнее на контейнер. Там было что-то темное и круглое. Я не совсем успел разобрать, что именно это было, потому что потерпевшая крушение протянула мне свою испачканную грязью руку в ответ. Хоть это и было неприятно, но сам я сейчас был не лучше, а потому помог ей подняться, после подобрав ее очки и контейнер. Вернув ей последнее, я стряхнул с очков жидкую грязь и вопросительно посмотрел на девочку – не будет же она надевать их такими. Я хотел было спросить это у нее, но мои мысли тут же сменились другими. Девочка оказалась очень низкой. Под словосочетанием «очень низкой» я имел в виду совершенно точно детский рост. Я никогда раньше не видел таких низких людей относительно меня. Конечно, если это не второклассники. Очкастая была мне по грудь, хотя я был и не таким уж гигантом. В моем классе самым высоким являлся Гоша, рост которого был почти сто девяносто, а уже после него шел ста восьмидесятисантиметровый я. Может она и есть второклашка?

– Да… спасибо. – кивнув, тихо сказала она.

Я был очень внимателен к голосам людей из-за любви к музыке и вокалу, а потому сразу для себя отметил, что певицей ей не быть. Голос был не ужасен, даже забавен своей хрипотцой в хорошем смысле, однако не такой, каким стоило бы петь.

– Вот, – чуть помедлив, я протянул ей очки.

– Спасиб. – произнесла она, взяв их.

– Пожалуйст, – также без последней буквы сказал я. Честно, я не хотел высмеять ее, что было мне свойственно, наоборот, я хотел превратить это в шутку, однако она, видимо, восприняла это иначе, ведь в следующую секунду ее глаза стыдливо опустились к земле.

Во влажном воздухе повисла тяжелая тишина. Я уже было хотел развернуться и продолжить свой путь, дабы не делать хуже ни мне, ни мелкой замарашке.

– Из-за меня, – подняв глаза, начала снова мямлить она, едва мысль об уходе посетила меня, – ты испачкал руки.

– В качестве извинений можешь показать мне, где здесь можно заплатить за электричество. – пытаясь стряхнуть оставшуюся на руке грязь, ненавязчиво предложил я. Хоть я примерно (не более того) и понимал, куда мне надо идти, все же наставления местного жителя были бы куда вернее. А в том, что она местная, я не сомневался – было в ее простой одежде и простом взгляде больших зеленых глаз что-то такое, чего явно не было у других, городских, например, девушек. Она смотрела, разговаривала, даже двигалась как-то иначе, более глупо что ли.

– Прямо так?.. – она осмотрела свою грязную спереди одежду. – Я же живу вон там, – будто бы только вспомнив это, девочка вытянула руку вперед, указывая куда-то мне за спину. – Если ты торопишься, тебя проводит мой брат, – выжидающе посмотрев на меня, предложила она.

– Брат так брат. – я пожал плечами и направился с ней к авантажному домику, разрисованному цветочками. Когда мы зашли в небольшой дворик, меня приятно удивила его ухоженность, обилие всяческих деревянных декораций в виде зверушек, заборчиков, лавочек и столиков, выкрашенных в довольно яркие для такого места цвета. Мы не спеша прошли по бетонной дорожке к металлической, на мое удивление, двери.

– Артем! – легко открыв дверь, крикнула девочка в дом, который точно так же был приятно оформлен и совсем не походил на стандартный в моем понимании поселковый сарайчик. Даже дом моего деда в сравнении с этим был чисто деревенской избой. Может я поторопился, называя его чуть ли не самым лучшим в округе?

Спустя какое-то время на пороге появился паренек моего возраста, очень похожий на эту девчонку. Он с недоверием взглянул на меня, а затем на перепачканную сестренку, которая и ему была также по грудь.

– Возьми Полину и покажи ему, где почта, пожалуйста. Мне нужно помыться. – ловким движением стянув с ног грязные резиновые сапоги, коротышка растворилась в глубине дома. Поставив контейнер с какой-то, как я понял, Полиной, Артем накинул на себя легкую осеннюю куртку, обул такие же резиновые сапоги и вышел ко мне на крыльцо.

– Артем, – он протянул мне руку. Голос у него был таким же сипловатым, как и у девочки. Петь ему тоже не следовало.

– Ян, – кивнув, я пожал ему руку. – Твоя сестра упала, а я помог и в качестве благодарности попросил показать, где можно заплатить за электроэнергию.

– Неудивительно, – усмехнулся Артем, – она всегда где-нибудь да падает.

Я лишь улыбнулся на это, не зная, что сказать.

– Ну, а ты откуда тут? – видимо поняв, что я далеко не местный, спросил он.

– В конце этой улицы жил мой дедушка. – я неопределенно махнул рукой в сторону.

– А-а, Михаил Петрович? – открыв калитку, спросил он.

– Да. Знаешь его?

– В деревне все всех знают, – слабо усмехнулся Артем. – Я сочувствую твоей потере…

– Да… – я кивнул, все еще будучи удивленным. У нас, если хотя бы два человека окажутся хоть как-то знакомы друг с другом, уже будет большой удачей, невероятным совпадением – чем угодно, но только не обыденностью.

– Тут вообще часто пропадают люди. Особенно мужики. – снова первым заговорил Артем.

– Это заметно по количеству брошенных домов. Разве кто-то будет покупать дом, из которого пропал человек? – стараясь поддержать разговор, я стал развивать тему бессмысленными фразами без особого энтузиазма.

– Делать-то больше нечего некоторым. – пожал плечами парень. – Ты один тут?

– Нет. С отцом приехал около получаса назад. Он тут работает, поэтому до конца каникул я застрял здесь.

– Да ладно тебе, не все тут так уж плохо. – заметив мое недовольство, с котором я произнес последнее, подбодрил меня собеседник. Я думал, что он обидится и перестанет говорить, но не тут то было: – А кем папа работает? – кивая, продолжал разговор Артем.

Я не совсем понимал цель его общения со мной, а вопросы по типу того, с кем я, где я, что я, и вовсе настораживали.

– Механиком. – чуть помедлив, ответил я.

– Правда? А ты можешь на работу с отцом ездить? – внезапно возбудившись, спросил Артем и с какой-то надеждой посмотрел мне в глаза. Только теперь я ясно смог разглядеть, что глаза его были такими же ярко-зелеными, как и у его сестры.

– Наверное… с чего бы я туда ездил?

– Я бы очень хотел с вами… Посмотреть, как это все происходит. – почесав затылок, глупо растянулся в улыбке он.

– Механиком хочешь быть?

– Надеюсь, что буду.

– Тогда… я поговорю с отцом. – слабо улыбнувшись одними губами, сказал я.

В остальном наше путешествие до почты обошлось без приключений. Мне удалось получше узнать Артема. Хотя, вернее будет сказать, что ему удалось получше узнать меня, ведь инициатором диалога был он. Однако не могу сказать, что это было чем-то плохим. Появилась реальная возможность не тухнуть дома все осенние каникулы. Общение с кем-то из местных сулило неплохие перспективы, а особенно, если эти местные были из деревни. Немало интересных историй происходит именно с этими людьми. Помимо этого, я наконец узнал имя той коротышки – София. И нет, ей было не десять лет, как я подумал изначально. Несмотря на свой рост, ей было почти четырнадцать, а это всего на два с половиной года младше меня и самого Артема, с которым мы оказались одногодками. Ну, а заплатив по счетам, я взял номер домашнего телефона Артема и отправился домой. На улице к тому времени снова начинался дождь. От этого мне даже стало как-то проще дышаться. Люблю, когда воздух наполнен влажностью.

***

– Бедные… – со скорбью взглянув на кеды, которые я стягивал со своей промокшей ноги, понуро сказал отец.

– Это мне еще повезло. Одна девчонка вообще в грязь шмякнулась. Почти на моих глазах. – наконец сняв с себя этот кошмар, я бросил кеды в таз. Стиральной машинки тут не было, а потому мыть обувь пришлось по старинке, в тазу с водой.

– Ты что, уже с местными девчонками познакомился? – усмехнулся отец, продолжая чистить картошку. Ножом. Снова по старинке – никаких тебе специальных приборов.

– Пап… – я закатил глаза и принялся неумело избавлять свои бедные кеды от грязи. Вся вода моментально стала похожа на ту, что была в углублениях дороги. Я невольно скривился, но продолжил это мерзкое действо. – Но вообще, я познакомился с ее братом.

– Это как? – он изогнул брови.

– Очень просто. Я помог ей встать и попросил ее показать мне, куда нужно идти. Ну, а так как это сейчас было не для нее, она запрягла своего брата. Он мой ровесник, кстати. И, что не менее важно, увлекается машинами. Я обещал ему поговорить с тобой насчет работы. Возьмешь его подмастерьем к себе?

– Звучит неплохо. – почти не думая ответил отец.

– Так что, я ему перезваниваю?

– Ну перезванивай, – он неопределенно пожал плечами, явно пытаясь думать о чем-то своем, от чего я отвлек его своей болтовней.

Закончив, наконец, с помывкой моей единственной здесь обуви, я повесил ее над печью, которую отец успел растопить в мое отсутствие, после чего порадовал Артема новостями по поводу работы с отцом. Что не говори, а радовать людей – это очень приятно. И вот с таким позитивным настроем я отправился в комнату дедушки и сел за гитару. Новое место, новые люди, новые ощущения – все это преобразовывалось моими пальцами в музыку через струны гитары. Однако чего-то мне не хватало в этом звучании. Я даже допускал, что это из-за распухших от воды пальцев. Ранее мне не приходилось так долго мыть что-то вручную: посуда мылась в посудомойке, обувь (почти вся) в стиральной машине. Исключением становились только трудно выводимые пятна, которые приходилось замачивать, но и этим занимался в основном отец, если не химчистка.

Сон долго не шел ко мне в ту ночь. Я никогда не ложился спать раньше четырех, а то и пяти утра. Без компьютера и интернета жизнь казалась неимоверно скучной и затянутой. Лишний раз я порадовался, что отец не решил жить со мной здесь, а уехал в город, несмотря на работу. Когда-нибудь надо его за это поблагодарить.

Глава 2

Воздух покидал мою грудную клетку и устремлялся вверх, принимая неидеальную шарообразную форму, какая могла быть у него только здесь, под водой, поистине самой волшебной стихии из возможных. В легкие стала стремительно набираться жидкость, охлаждая тело изнутри и уничтожая в нем все теплое, воздушное, человеческое. Казалось, я стал единым целым с самой водой. Не осталось ни малейшего дискомфорта, ни даже частички миллиметра расстояния, которое отдаляло бы меня от синей стихии.

Когда последние пузыри воздуха достигли далекой поверхности, казавшейся мне тогда вымышленной, полной несовпадений и несправедливости, я смог осмотреться. Чернота, что укрывала дно под водой, внезапно начала куда-то исчезать, будто бы я стремительно привыкал к темноте. Стали отчетливо видны подводные камешки, неизвестная мне доселе растительность и кое-что еще… Мимо меня проплывало что-то большое, совсем не похожее на известных людям обитателей пресноводных глубин. Кем бы оно ни было, я знал лишь то, что мне некого и нечего было бояться здесь. Я чувствовал себя так, словно все проблемы, страхи и опасности остались там, куда от меня сбежали последние пузыри воздуха. Легким движением остывшего тела продвинувшись чуть вперед, я заметил величественный камень, что расположился на дне. Он был настолько большим и заостренным по краям, что становилось ясно его простое происхождение – эта громадина обвалилась с близстоящей скалы, что черной стеной символизировала конец водных владений.

Приблизившись еще, я уже отчетливо смог разглядеть некое подобие каменного трона. Он выглядел поистине невероятно: высокие, заостренные края спинки, покрытые будто бы сказочными наростами, больше похожими на крупную чешую, что отсвечивали от кое-как пробивавшихся сюда солнечных лучей. Какая-то сила будто влекла меня к камню, и я не стал сопротивляться этому новому чувству. Казалось, что трон – сердце этого места. Заняв его, будто бы свое законное место, принадлежащее мне по праву рождения, я приподнял голову и внимательно посмотрел вперед. Ожидая увидеть прекрасные виды и еле достающие сюда лучи света с поверхности, я замер, увидев совершенно иную картину. Передо мной белели десятки… нет! – сотни женских лиц. Все они были просто неописуемо прекрасны, прекрасны до той невозможности, которую сложно даже вообразить! Их глубокие, сверкающие сказочной голубизной глаза, бледная, чистая кожа, отражающая свет и будто светившаяся от этого, бесподобные волосы, расплывавшиеся по хрупким плечам, по рельефу ровных ключиц, и… рыбьи хвосты?

Что-то в моей груди сжалось с такой силой, что сначала я почувствовал боль, а после внутри завыло от жуткой, невыносимой человеческому духу тоски, отдаваясь болью в висках и потемнением в глазах. Вдруг я начал задыхаться, давиться, но точно не водой – она не могла предать меня. Я неосознанно хватал руками воду вокруг себя, не понимая, почему она так поступает со мной после того, как приручила. Силуэты женщин с хвостами вокруг меня становились все ближе и ближе. Темнота вновь стала укрывать собою дно, не давая ничего рассмотреть, кроме сотен сверкающих презрением глаз среди жидкой черноты. Я чувствовал страх. Да, именно он душил меня, он заставлял задыхаться, но точно не вода! Рыбоподобные существа оказывались все ближе и ближе ко мне, помогая моему страху и отчаянию расти, затмевая разум. Я хотел было закричать, но без воздуха в легких сделать этого было нельзя. Теперь нельзя! Вода отвергла меня и лишила чудесного дара, узрев мой страх перед своим истинным лицом. Я был не готов принять то, что она хотела показать мне, то, что я должен был увидеть, я чувствовал это, но я…

Подскочив на кровати, я не сразу понял, где нахожусь. Крик застрял где-то в сухом горле, а перед глазами все еще стояли жуткие образы. Машинально протянув слегка трясущуюся руку влево, я нащупал в темноте полулитровую бутылку с водой. Открыв ее, я выпил не меньше половины за раз, после чего продолжил жадно глотать воздух. Я оставил там воду на подобный случай. И я всегда оставляю рядом с собой бутылку воды. Не проходит и ночи без того, чтобы я не воспользовался ею.

Сев на край кровати, я закрыл горячее лицо руками и громко выдохнул. Мне снились всякие сны, но такие странные и жутко реалистичные по ощущениям – впервые. Было довольно иронично, что в воде я мог дышать, поскольку сильно в ней нуждался и в реальности. Это заставило меня улыбнуться на мгновение. Должно быть, новые впечатления и бурное воображение дали такой пугающий результат. Не было никаких причин для паники. Не было… Я опустил руки и мой взгляд уперся в черный прямоугольник ободранной стены. Перед тем, как лечь спать, я снял все эти бумажки и вынес их во двор в тех самых ящиках, что мы привезли. Без них комната не была такой жуткой, однако стены выглядели совсем непрезентабельно. Из-за того, что я ободрал скотч и клей, на которые были плотно прикреплены записки, слезла и побелка. Придется нам либо белить стены, либо клеить обои. Ни то, ни другое мне особо не нравилось, но решив, что побелка все-таки лучше поклейки, я смочил руки водой и протер ими лицо. Мне стало легче. И всегда становилось. Сделав еще пару глотков, я наконец вернулся в кровать. Прямо над моей головой, под потолком, располагалось маленькое и единственное в комнате круглое окно. Свет, попадающий сюда через него, освещал стену прямо напротив меня. Так, смотря на ободранную часть стены и думая то о ремонте, то о кошмаре, я все же уснул. Наутро перед моими глазами все еще вспыхивали яркие образы из снов, мешая сосредоточиться на реальной жизни. Опустошив бутылку воды, я кое-как спустился вниз, несмотря на раннее время. Я был приучен вставать рано, вместе с отцом. Наверное, в этом была виновата школа, которую мне приходится посещать шесть дней в неделю с первой смены, за исключением, конечно, каникул и праздников. Но я не жалуюсь. Из-за таких ранних подъемов я стал помогать отцу с завтраком и наконец-то научился готовить хоть что-то, кроме яичницы с противной корочкой внизу, которой я всегда давился до слез.

***

– Что там? – увидев через окно коробки, в которые я вчера смиренно поскидывал дедушки амулеты и записки из комнаты, спросил отец. Вчера он весь вечер провозился на кухне с печью, пылью, да готовкой, а потому ни одну из подобных вещиц он и пальцем еще не тронул. Не успел. Вот и сейчас он стоял у плиты, жарил фирменную яичницу и непринужденно глядел в мутное от разводов и пыли окно, пока я резал небольшие помидорки для легкого салата.

– Ну так я хлам выбросил из комнаты вчера. Как-то не хотелось спать с этими значками на стенах… Вдруг еще какой-нибудь черт придет. Я к такому еще не готов.

– Настолько не хотел с ним встретиться, что вынес ящики за пределы дома?

– Ага, – я усмехнулся. – А к тебе никто там не приходил? Вдруг я уже общаюсь не с настоящим тобой, а… каким-нибудь выходцем из преисподней. А ну-ка, соли яичницу, чтобы я видел.

– А-а, нечисть не может есть соль, да? – он улыбнулся и посолил еще не готовую еду.

– Вроде бы да, – я пожал плечами. – В одной песне слышал «И поляжет от соли Ночная Царица…».

– Кто подразумевается под этим именем?

– Может, вампирша? Самая крутая из всех. – без особо интереса предположил я.

– Мне было бы жалко убивать солью женщину.

– Я бы не хотел себе мачеху-вампира… – я невольно поморщил нос.

– Причем тут это? Мне соли жалко.

Закончив с завтраком, отец ушел на работу и поручил мне убраться на кухне. Я, конечно, рассказал Артему, что и как на работе, но мы планировали встретиться прямо на месте, а теперь выходило, что он там будет один, без меня. Я рассчитывал, что так мне удастся поближе познакомиться с ним, втереться к нему в доверие, а там, быть может, какие-нибудь деревенские «экспириенсы» появятся на туманном темно-сером горизонте. Еще до начала моей грандиозной уборки я набрал Артема, дабы предупредить о моем отсутствии в обители механиков. Он же совсем не расстроился, но даже попросил меня после уборки прийти к ним и помочь Соне с конструированием своеобразного террариума. Я не видел ни единой причины для отказа, а потому охотно согласился. Это было бы неплохой альтернативой к сближению с Артемом. К тому же, мне было интересно узнать, для кого же этот самый террариум предназначался. Не думал, что деревенские держат в доме животину, помимо банальной облезшей кошки и цепной псины у калитки.

Уборка кухни вместе с помывкой посуды заняла у меня менее получаса, ведь основную часть работы отец выполнил еще вчера. Это радовало. Но только это. Как оказалось, мои кеды так и не высохли после вчерашнего купания сначала в грязи, а затем в воде. Надевать их сейчас было бы глупо и больше похоже на мазохизм. По закону деревни, у всех дедушек в сараях хранятся различные снасти и приспособления для рыбалок, ну и тому подобное. Учитывая тот факт, что мой дедушка любил не только по ягоды ходить, но и рыбку ловить, у него точно должны были быть резиновые сапоги или болотники. И я не сомневался, что это хранится в его новеньком сарае.

Схватив связку ключей, которую я вчера тут же и бросил, я вышел на улицу в домашних дедовых тапочках – все равно собирались их утилизировать. Пройдя по все еще мокрой дощатой тропинке, я убедился, что мои джинсы чисты, и с облегчением выдохнул. Не хотелось явиться в гости в грязной одежде. Не без труда подобрав нужный к сараю ключ, я отпер дверь и осторожно заглянул в темноту. В нос сразу ударил едкий запах сырости. Воздух внутри был прохладнее, но менее насыщен влагой, нежели снаружи, несмотря на то, что солнца там, в сарайчике, не было никогда. Я щелкнул выключателем, который белым квадратом выделялся из темноты прямо рядом с дверью, и сарай наполнился тусклым, противным желтым светом самой дешевой лампочки, что низко свисала с потолка на черном корявом проводе приличной толщины. Осмотревшись, я обнаружил в углу те самые рыболовные снасти, о которых грезил. Пробравшись к ним сквозь нагромождения хлама, я уже хотел было ловко схватить резиновые сапоги, но задняя часть моей кофты, видимо, за что-то зацепилась, и уже в следующее мгновение на меня посыпался пыльный и одновременно пропитанный влагой хлам в виде полупустых ящиков, мешков и прочего. Из-за этого погрома в воздух поднялось больше количество пыли, которая не обращала внимания на недельные дожди, находясь под хорошо выполненной крышей. Я закашлялся и не смог без слез открыть глаза. С трудом выбежав из сарая, я стал жадно глотать свежий, влажный воздух. Я уже было подумал, что мне снова придется пить воду, но все обошлось. Отдышавшись, я понял, что у меня побаливало плечо и пощипывала щека. Протерев кулаками влажные глаза, я снова заглянул внутрь. Хламом, что чуть было меня не прибил, оказались старые газеты, журналы и какие-то тетради. Я решительно не понимал, для чего нужно было хранить эту макулатуру, если можно было ее сжечь в той же печи дома или бани. Это ведь двойная польза: и печь натоплена, и хлама меньше. Отец всегда отвозил сюда мои школьные тетради и дневники в конце учебного года, потому что тут они использовались с пользой, нежели у меня на полке.

Наконец добыв себе сапоги, я переобулся, взял из дома гитару, закрыл дверь и направился к жилищу Артема. Благо, я еще помнил, где оно. Дедушкины сапоги были мне велики, а потому чувствовал я себя в них не супер комфортно. Спустя, наверное, минут семь, я уже открывал хлипкую деревянную калитку, что закрывалась на черную от ржавчины щеколду, с которой свисали капли холодной воды. Видимо, в поселках все было основано на доверии, раз никого не смущали такие ненадежные конструкции. Но, если не считать хлипкого и убогого деревянного заборчика, двор этот был очень красивым, как я и замечал ранее. Только теперь я задумался о том, что это вполне себе могли быть ручные работы. Неужели недомеханик занимался вырезкой из дерева?

После нескольких легких постукиваний в дверь я уже было приготовился скромно ждать, но дверь открылась чуть ли не сразу. Я едва ли успел принять удобную позу для ожидания и намочил ладони, которыми оперся о мокрые деревянные перила, дешевая голубая краска на которых неприятно впивалась в кожу своими неровностями.

– Привет. – как-то недружелюбно сказал я, когда София открыла дверь. Тут же я жутко постыдился своего ледяного тона – из-за дискомфорта ладоней и неожиданного открытия двери, я произнес это так, будто увидел приведение, а не коротышку.