скачать книгу бесплатно
– А что они пили? Стеклотара где?
– Почём я знаю. Выбросили наверно.
– Такой уровень следов не оставляет. Короче, остались мы без отпечатков пальцев, без записей. Упустили русских товарищей. Выговор вам строгий, товарищ Ядвига.
– Есть выговор!
– И персональную пенсию покамест притормозим…
А вот последнее уж совсем зря.
4.
– А что, Карловна, эти люди были с зубами?
– Интересный вопрос. А что?
– А то, что в цветочнице на балконе обнаружены челюсти!
– Что такое! Не может быть. Челюсти? Змеиные? То–то Манька сверху исчезла.
– Как же, змеиные! Кобра ещё скажите. Протезы, дорогая. Мужские. Фирма Roott, из титана. Прокуренные насквозь. Закопаны наполовину.
– И что теперь?
– Что–что, вернём… если ихние, – и Паллаврентич хитро улыбнулся.
– А за серпентарием пущай лучше следят. Шеф команды не давал.
5.
– Кстати, после этих господ из России ничего интересного не осталось?
– Как же не осталось, – сказала Ядвига, – вот, вот эту кружку оставили.
***
«А что, интересненькая кружечка», – сказал Паллаврентьич, повертев кружку в руках. Кружка для пива из белой латуни с крышкой.
– И надпись на ней интересная. Жаль, аудио у нас хреново получилось. Слов не разобрать.
«Однако ж, растяпы эти русские», – сказала Ядвига.
– Может, растяпы, а может и вовсе наоборот… слишком у них как–то оригинально что ли. Отключили технику, притом самым примитивным способом. Играют с нами, черти! Будто дети…
– Так вы их это…, – посоветовала Ядвига, – на границе–то и… это самое… .
Полчаса в кармане таможни
«Все сдохнут, а они будут жить, и моя жена, и тёща, и все будут жить, а все мужики – на кладбище, на кладбище, на кладбище.»
В.В. Жириновский
На границах Бим сама скромность. Его не отпускает мисс Фрустрация. Обхватила обеими… нет, шестью руками, и держит. И трясёт Бима. А морда крааасная у неё! А руки хваткие. Пальцы с когтями. И перстнями увешаны. Сфоткать бы её в обнимку с Бимом. Но не придумали ещё таких фотоаппаратов: только словами можно описать. Такими точными, как взгляд Кирьян Егорыча – будущего писателя, а пока что вояжёра из графоманов, и слегка чертитектора. Только без копыт и хвоста. А рожки–то имеются. Под причёской, правда, не видно. Но мы–то насквозь знаем Кирьян Егорыча! И знаем его способность видеть жизнь насквозь.
Вот и видит Кирьян Егорыч, что к мисс Фру, ухватившей Бима, добавились Лю (Любезность – отличная деваха, слегка голая) и Пэ (Послушание – это непонятного пола, может гей). эЛь – белая, а Пэ в крапинку: держат Бима: одна за язык, а другой, который гей, за горло. Чтоб не орал ерунды.
Ни белорусы, ни поляки не учуяли в Биме следов распития славных брестских напитков.
Что уж говорить о «назально–горловом средстве от путевого бешенства», применённом известными врачевателями, более суток назад. Оно не оставило цветных отпечатков на лице Бима.
А болотное лицевое имущество? А болотное лицевое имущество… а, может, оно всегда было таким…
А на поведении… А что поведение? Поведение не равно послушанию – его к делу не пришьёшь. Прилипшие к Биму твари руководят Бимом.
Бим это такой тип незаметного человека, особенно теперь, способного мимикрировать не только на таможнях друзей и партнёров, но, даже, не приведи господи, в общагах Гуантанамо или Алькатраса[25 - Гуантанамо и Алькатрас – известнейшие тюрьмы США.].
«Если бы какие–нибудь русские шпионы типа Вована, Лексуса или Петрова с Бошировым, во время погони за ними, выкинул бы в окно (бешеного «Reno», «Мерса», «Москвича») челюсти со встроенным радиопередатчиком, то, после их поимки, чтобы вычислить неладное в этой части, и при этом не разрушить дипотношений с российским государством, нужно, чтобы тестируемые показали гланды, сказав долгое «а–а–а», или широко улыбнулись. Для последнего нужно всего–то: по морде, по морде, по морде. И всё получится».
Чен Джу.
«Андахуайлас. 2–я часть»
А Бим вовсе не шпион. Правда, никто не уверен на сто. И по морде никто не додумался его отоварить.
Во–вторых, он рта не открывал – работал обет молчания, данный коллегам намедни.
И не улыбался – не с чего улыбаться фискальным организациям. Твари держат Бима за язык и горло.
Что же касается имплантантов, то любимые челюсти Roott из швейцарского титана Бим, кажется, оставил на родине в Угадайке, не исключено, что в мотеле «Развесёлые подружки», из окон которого виден Свияжск. А возможно, что в походной пивной кружке «Makao» – на подоконнике у Ядвиги Карловны[26 - /– И не исключено, – считают французские монашенки, – что челюсти выкрали враги, которых вокруг Reno образовалось как грязи в их любименьком Нью–Джорске он же Угадайка. Хватает и кротов… среди своих: каждый второй – потенциальный крот, и никаких априори, никаких презумпций. С 2020–х презумпция (без всяких трусливых хайли лайкле) стала одна: если ты русский, то виновен»./].
– «Если вам при обыске попадутся какие–нибудь челюсти, то непременно скажите», – такая вертелось у Бима фраза. Но смолчал. Слово «обыск» не являлось корректным, а замену «обыску» Бим не смог подобрать. И твари держат его за горло, И за части, что во рту.
Бимовский софт – после его встречи с золотками в казанском поезде – в первой серии видения и изнасилования Эйфелевой башни, – работал на… мумилейной[27 - Тут Егорыч снова отсылает читателя к своему рассказу «Мумилей». – Этот гениальный, по мнению Егорыча, рассказ поначалу назывался «Телефон с тихим дозвоном». Название «Мумилей» это составное слово, содержащее корни от слов «мумия» и «юбилей».] оперативке с древнеегипетским интерфейсом, пропитанный троянами и тормозной жидкостью.
***
Ну да ладно с тварями, которых видит только Кирьян Егорыч.
Надо отметить тут, чисто для читателя, которые, возможно, когда–нибудь появятся не смотря ни на что, и прочтут записки Кирьян Егорыча, …что битком набитый автомобиль Reno взору лукашенковских таможенников понравился больше остальных.
Ровно так, как предположил на вечерней планёрке в хате Ядвиги Карловны, Бим.
Машину подняли в значимости, выдернув из общего потока.
Велели вырулить на спецстоянку, устроенную в укромном уголке задворок.
Четверо вооружённых чинов в фуражках, не считая пятой, позже подошедшей дамы, с поводком, но без положенной собачки, – чему Малёха несказанно обрадовался, – начали досмотр.
Напоминал он полицейский шмон в засвеченном наркопритоне.
Фэйсконтроль остановленных лиц не дал таможне ничего, кроме убеждённости в наличии у них (не раскрытых до поры) преступных замыслов.
Испытанному в пьянствах и потому наиболее адекватному Егорычу за всеми действиями таможни чохом не усмотреть.
И он сосредоточился на главном: за передвижением денежных масс, особенно возвратом личных накоплений.
Деньги были отняты таможенниками у каждого путешественника персонально, под странным предлогом, называемом «покажите бумажник».
Их считали и пересчитывали, по нескольку раз, передавая из рук в руки. Не доверяли один другому?
Деньги порой исчезали из виду Егорыча – как кролики в цилиндре.
Потом появлялись снова, но в другой конфигурации и очерёдности листажа.
– Настоящие напёрсточники, – Егорыч восхищён ловкостью рук, – как пить дать, нагреют!
Таможенники с погранцами на служивых не тянут. Напоминают Егорычу весёлый цыганский табор, который увлечён делёжкой – только что дарованных им денег.
Содержимое набитого ерундой багажника заинтриговало лучше бабла.
К плохо скрываемому сожалению таможни, ничего этакого снаружи найдено не было.
Даже шины, бамперы и днище, даже салон с бардачками лишнего не содержали.
Засучить русские рукава, чтобы проверить целостность вен, попросить постеснялись. Да и получили бы фигу с дрыгой, как говорят в подворотнях России.
***
Лёгкое недоумение (как и планировалось путешественниками разгильдяями) вызвал сосновый пень (полено, бревно) [28 - Персонаж «Пень, Мистер Пень» (он же бревно, полено) это вполне оригинальная литературная находка, имеющая под собой реальное основание, разумеется, что приукрашенное в процессе написания недоромануса.]:
– Это что?
Тут не мог не проявиться хозяин пня – Бим: «Полено!» – процедил он сквозь губы. Сквозь зубы процедить он не мог: зубы его исчезли заодно со швейцарскими челюстями.
Фру ослабила хватку, а Лю с Пэ решили, что с них достаточно и оставили пост.
Был бы пень пеньком, полено поленцем, или палкой, или кучей хвороста, Бим бы и их преуменьшил.
«Похоже на пень», – согласилась таможня.
Ага, когда дерево спиливают у комля, то от него остаётся пень.
– Пусть будет Пень, – и Бим заулыбался. Забыв об отсутствии челюстей.
Они угадали, вот следопыты, нюхачи, сволочи! Эту громадину – полено–бревно–палку–папу веток, листьев и хвороста на родине Бима звали «Мистер Пень»[29 - О Мистере Пне подробно рассказывается во втором томе книги под названием «Парижъ». Это одно из сюжетных ответвлений, которое писатели 1/2Эктов и Егорыч толком не проработали. Мистер Пень это один из обещанных, притом важных «фантомов». А бесславный конец Мистера Пня мелькнёт где–то коротким фрагментом. Авторы без угрызений совести «уничтожил персонажа» за ненадобностью.].
И Бим добавил искренне: «Он мой товарищ».
Дама незаметно для Бима – чисто для своих – покрутила пальцем у виска.
– Куда везём товарища?
Хором: «Никуда».
Нашёлся предатель: «Это для костра».
Кто–то поддержал: «Мы туристы».
Печаль. Недоверие. Усмешки.
Мудрый Егорыч: «В России в мае холодно».
– Почему не использовали?
– Холодно ещё ночевать в палатках.
– Что, и палатка есть?
– А как же.
– Где?
– Вот.
Ощупали багажник. Нашли на дне.
– Можем развернуть, если что, – подсуетился Ксан Иваныч.
Не желают:
– Что в железном ящике?
– В алюминиевом. Самое ценное, еда и питьё.
– Откройте.
Открыли. Покопались. Вкусно и много. Конечно, в Европе голод. Тупые русские. Белорусам стыдно за славян.
– Деньги, маршрутная карта есть?
– Деньги есть. У вас на руках. Маршрута нет. Мы свободно путешествуем.
– Куда?
– По Европе.
– Какие страны?
