Сборник сказок о волшебном мире

Яна Егорова

Сборник сказок о волшебном мире

Привет, странник! Ты держишь в руках не просто книгу, а волшебный ключ. Он откроет тебе путь в волшебный мир – мир, спрятанный за сияющей дымкой утреннего тумана, там, где реки поют серебряные песни, а деревья шепчут древние заклинания. Здесь живут легкокрылые феи, мудрые и таинственные эльфы и волшебники, чьи сердца полны и света, и тяжких раздумий. Каждая история здесь – это капелька росы на паутинке, переливающаяся всеми цветами магии. Читай, верь и, может быть, однажды ты сам услышишь зов волшебного мира…

Сказка о камнях, что звенели, и девочке, что слышала тишину

Жила-была в деревушке у озера Бездонного Стежка девочка по имени Арина. Озеро это было не простое. Оно не кишило рыбой, как соседние, и вода в нем была темной, почти черной, а на дне, поговаривали, лежали не сокровища, а камни, умевшие петь. Но слышать их песню мог лишь тот, кто умел слушать саму тишину. А еще Озеро было… живым. Оно дышало холодными утренними туманами, вздыхало рябью в безветренный день и иногда, очень редко, забирало то, что ему нравилось. Не из злобы, а как ребенок тянется к блестящему – бездумно и властно.

Арина озера боялась. Страх этот был тихим, глубоким, как само озеро. Она не подходила к самой воде, предпочитая собирать ягоды и грибы в лесу, подальше от черной глади. Ее младший брат, озорной Мирон, наоборот, озеро обожал. Он бросал в воду плоские камешки, пытаясь добиться большего количества "лягушек", и кричал: "Эй, озеро! Покажи свои камушки! Спой!"

Однажды, в предрассветный час, когда туман стелился по воде густым молоком, Мирон убежал к берегу. Он нашел необычный камень – гладкий, иссиня-черный, с прожилкой, похожей на молнию. Взяв его, он радостно закричал: "Смотри, Арина! озеро подарило!" Но Арина, только что вышедшая из дома, увидела нечто иное. Туман у берега сгустился в странные, неясные силуэты, а вода, беззвучно вздыбившись, как черный шелк, обвила Мирона и утянула вглубь. Без всплеска. Без крика. Только синий камень остался лежать на мокром песке.

Рыбаки ныряли, соседи искали, колокол звонил – все напрасно. Мирон исчез. И только Арина знала: озеро взяло его. Не утонул, а именно взяло. И лежал на песке тот синий камень – немой свидетель и, как вдруг поняла Арина, ключ.

Страх парализовал ее. Подойти к воде? К этой черной бездне, забравшей брата? Но любовь к Мирону была сильнее. Взяв синий камень (он был холодным, как лунный свет, и слегка вибрировал в руке), Арина подошла к самой кромке воды. Она смотрела в темную гладь и не видела своего отражения – только бездну.

"Отдай его" – прошептала она. Вода не ответила. Только легкая рябь пробежала.

Тогда Арина вспомнила старую байку бабушки-знахарки: "Чтобы говорить с Бездонным Стежком, нужны три камня с его дна. Те, что поют. Найди их голос, и озеро услышит твой".

Но как найти камни, не ныряя? Как услышать песню под водой? Арина села на корточки, положив синий камень перед собой. Она закрыла глаза и попыталась не думать о страхе, о черной глубине, о брате. Она слушала. Сперва – только стук собственного сердца. Потом – шелест камыша. Потом – крик чайки вдали. Она отсекала все звуки, погружаясь в тишину за ними. Минуты тянулись в часы. Ноги затекли, холод от камня проникал в ладонь.

И тогда, сквозь толщу тишины, она услышала. Не ушами, а всем существом. Глубоко-глубоко под водой, в самом сердце озера, зазвучало что-то. Не мелодия, а скорее… вибрация. Три разных тона: один – низкий, гулкий, как стон земли; другой – серебристый, как удар хрусталя; третий – едва уловимый, как эхо. Звенели камни!

Арина открыла глаза. Она знала, где искать. Не в воде, а вокруг. Озеро выплевывало свои сокровища на берег, нужно лишь уметь их видеть. Она пошла вдоль кромки, не глядя на пугающую глубину, а вглядываясь в гальку под ногами. Синий камень в ее руке начал теплеть и тихо гудеть, когда она проходила мимо определенных мест.

Первый камень – Горловой – она нашла у корней старой ивы. Он был тяжелым, темно-бурым, пористым, как пемза. Когда Арина коснулась его, низкий гул внутри камня отозвался в ее костях. Второй – Звонкий – блеснул ей из-под прибрежного куста. Белый, почти прозрачный кварц, холодный и отзывчивый. При прикосновении он издал тонкий, чистый звук, заставивший вздрогнуть капли росы на траве. Третий – Эховый – был самым трудным. Маленький, невзрачный, серый камешек, затерявшийся среди других. Но синий камень в руке Арины замерцал ярче, когда она к нему наклонилась. Эховый камень не пел сам, он лишь чуть вибрировал, повторяя отголоски песен двух других.

Собрав три поющих камня и держа в другой руке синий ключ, Арина снова подошла к воде. Страх сжал горло, но она поставила камни на мокрый песок у самой кромки: Горловой слева, Звонкий справа, Эховый посередине. Синий камень она положила сверху на Эховый.

И запела. Не голосом – у Арины не было слов. Она позволила тишине внутри себя, той самой, что научилась слушать, резонировать с камнями. Она сконцентрировалась на их вибрации – глубоком гуле Горлового, чистом звоне Звонкого, тихом эхе Эхового – и соединила их в своем сердце. Синий камень вспыхнул мягким лунным светом.

Вода перед ней заколебалась. Не волной, а будто бы задышала. Черная гладь стала проясняться, становясь темно-синей, как ночное небо. В глубине замерцали огоньки – не русалочьи, а словно светящиеся капли, как роса на паутине. И посреди этого сияния Арина увидела силуэт. Мирон! Он был словно в прозрачном пузыре воздуха, недвижимый, но живой. Его глаза были широко открыты, он смотрел вверх, на поверхность, прямо на Арину.

Из глубин поднялся не голос, а мысль, тяжелая и древняя, как само дно: "Мой… Блестящий… Мой шумный…"

Арина поняла. Озеру понравился веселый, "блестящий" (для его восприятия) мальчик. Оно не хотело зла, оно просто… забрало понравившуюся игрушку. Синий камень в ее руке горел теплом. Арина снова соединилась с песней камней, но теперь вложила в нее всю свою любовь к брату, всю свою тоску, всю нежность.

"Он не твой" – донеслось из глубины ее мысли в ответ водной тяжести. "Он земной. Он шумит для солнца и ветра, а не для твоей тишины. Отдай его. Возьми вместо него песню".

Арина усилила вибрацию камней. Звонкий камень запел громче, Горловой – глубже, Эховый – звонче повторял их дуэт. Синий ключ излучал сияние, которое лучами касалось воды. Арина мысленно показывала Озеру образы: Мирон, бегущий по полю; Мирон, смеющийся под солнцем; Мирон, дарящий ей лесной цветок. И вплетала в песню камней обещание: она будет приходить. Не шуметь, как Мирон, а сидеть у воды. Слушать его тишину. Слушать песню глубины. Делиться тишиной своей души.

Вода вздохнула. Глубинная мысль дрогнула: "Тишина… Песня… Новая…" Пузырь с Мироном медленно поплыл к поверхности. Вода у берега расступилась, как занавес, и пузырь мягко выкатился на песок рядом с поющими камнями. Он лопнул с тихим хлопком.

Мирон вдохнул полной грудью, закашлялся и открыл глаза. "Арина?" – прошептал он, дрожа. Она бросилась к нему, обнимая, чувствуя его живое тепло.

Когда они подняли головы, камни на берегу лежали обычные. Синий ключ потускнел, став просто красивым камнем. Но Арина знала: связь установлена.

С тех пор Мирон осторожнее играл у воды. Арина же часто приходила к озеру Бездонное Стежко. Она садилась у кромки, клала перед собой три невзрачных камешка (никто, кроме нее, не знал их силы) и синий камень-ключ. Она закрывала глаза, погружалась в тишину и слушала. Слушала глубокий гул земли под озером, серебристый звон подводных ключей и тихое эхо древних тайн. Иногда вода перед ней светилась изнутри мягким сиянием, и ей казалось, что озеро тихо отвечает ей вибрацией, понятной только их двум. Оно больше не забирало людей. Оно обрело новый, тихий диалог. А Арина поняла, что самый сильный страх можно преодолеть не силой, а умением слушать – даже самую бездонную тишину.

Сказка о Луноцвете и Хранительнице Тишины

В самой глубине Вечнолесья, где солнечные лучи превращаются в золотистую пыль, а воздух звенит от пения невидимых крыльев, жило племя Лесных Эльфов. Их звали Листосветами. Их дома были не домами, а живыми дуплами древних дубов, сплетенными с ветвями и украшенными светящимся мхом. Они разговаривали с деревьями шелестом листьев, а с птицами – на языке ветра.

Среди них была юная эльфийка по имени Алира. У нее были волосы цвета молодой ивы и глаза, меняющие оттенок, как лесное озеро под разным светом. Но отличала Алиру не красота, а ее слух. Она слышала не только песни ручьев и шепот корней, но и сам ритм леса – глубокое, медленное биение его древнего сердца. За это ее прозвали Хранительницей Тишины, ибо она лучше всех слышала тишину между звуками – ту самую, где рождается волшебство.

Раз в сто лет, в ночь самого яркого полнолуния, в Сердце Леса расцветал Луноцвет. Его лепестки были сотканы из лунного света и серебряной росы, а аромат обещал здоровье лесу и мудрость эльфам на целый век. Цветение длилось лишь несколько часов, и весь народ Листосветов собирался, чтобы почтить это чудо тихой песней благодарности.

Вот и настала столетняя ночь. Воздух трепетал от ожидания. Эльфы в легких одеждах из паутины и лепестков собрались на поляне у древнего камня, на котором должен был явиться Луноцвет. Королева Илмарис, седая, как лунный луч, но сияющая вечной молодостью духа, подняла руку, готовясь начать Песню Рассвета, которая должна была пробудить цветок.

Но Алира стояла не спокойно. Ее острые уши уловили неладное. Сквозь привычный гул ночи – стрекотание сверчков, уханье совы, шелест листвы – пробивался странный, чуждый звук. Тик-так. Тик-так. Он был глухим, металлическим, словно из-под земли. И этот звук нарушал гармонию, сбивал ритм Леса. Сердце Вечнолесья билось тревожно.

«Ваше Величество!» – прошептала Алира, подбежав к королеве. – «Я слышу… сбой. Глухой стук. Он мешает Песне!»

Илмарис нахмурилась. Она доверяла слуху Алиры. «Найди источник, Хранительница Тишины. Быстрее! Луноцвет не раскроется, если ритм Леса нарушен!»

Алира помчалась, как тень олененка, сквозь заросли папоротников, минуя светлячков, застывших в тревоге. Звук тик-так вел ее все глубже, к самым старым корням Великого Вяза, хранителя памяти Леса. Там, под сплетением могучих корней, чернел провал в земле. Из него и доносился тот самый, ненавистный стук.

Спустившись в темноту (эльфы видят в темноте, как совы), Алира увидела нечто удивительное. В небольшой пещерке, заросшей кристаллами, похожими на застывшие слезы земли, стоял… механизм. Он был древним, покрытым пылью веков и паутиной, но его шестеренки все еще медленно поворачивались, издавая тот самый тик-так. Это была забытая временем штуковина, оставленная то ли людьми, то ли гномами-рудокопами, давным-давно покинувшими эти места. Он врезался в корень Великого Вяза, нарушая ток его соков и посылая боль по всей сети корней Леса.

Алира поняла: механизм нужно остановить. Но как? Он был крепким, из неизвестного металла. Силы эльфийки не хватило бы сдвинуть его.