скачать книгу бесплатно
Смешно мне не было совершенно. Даже, несмотря на полное отсутствие логики в этом дурацком послании. Самым диким образом я купился на собственный розыгрыш! Мне действительно удалось убедить себя, что я, прежний, тот, что писал эти строки в тропическом бреду, уже умер. И получил от самого себя письмо «с того света».
Мнительность – не самое лучшее из моих качеств. При желании, наверное, я смогу убедить себя перестать дышать – не дай бог возникнет такая навязчивая идея.
В том, что я умер, нет твоей вины. Так вышло. Ты – в настоящем, я в прошлом. И еще… Ради твоего же блага – не пытайся узнать, как я покинул этот мир.
Просто постарайся прожить свою жизнь, лучше, чем я…
Стоит ли удивляться, что с этого момента я день и ночь мучался вопросом: как я, тот, что послал открытку, ушел из жизни? Где произошло разделение – меня, умершего в прошлом, и меня, живущего в настоящем?
Дошло до того, что я стал сниться сам себе в кошмарах: то стоял, мрачно, ухмыляясь, в тени каких-то развалин, то с выпученными глазами рвал себе вены авторучкой, а однажды даже принялся сам себя душить. Честно говоря, мне до сих пор интересно: что было в голове у того придурка, который перед смертью отправил мне эту идиотскую открытку? То есть, у меня в голове…
Это я с виду самоуверенный красавчик. Иногда я даже не узнаю себя в зеркале. Потому, что внутри меня – мрак, хаос, помойка из сопливых рефлексий и никому не нужного философского нытья. Сейчас уже все улеглось, но тогда…
Тогда я случайно столкнулся на улице с Надей. Не помню, о чем мы говорили. Помню только, что ныл и заискивал, теша себя какими-то иллюзиями, не понимая, что тем самым загоняю крепкий осиновый кол в остатки отношений. Похоже, она даже обрадовалась поводу легко, чуть небрежно бросить напоследок: «Тряпка…»
Это вышло особенно эффектно на фоне хорошо одетого, крепкого мужчины средних лет. Он терпеливо ждал в сторонке, насмешливо поглядывая на нас и покуривая в кулак. Он никуда не спешил, ни в чем не сомневался и, вроде бы, даже ничуть не ревновал. Уверенный в себе на сто процентов, добротно скроенный анимал. К таким, в конце-концов, уходят все женщины – как бы ты ни старался, сколько бы ты не покупал им шмоток, в какие бы страны ни возил. Чем они притягивают к себе? Видимо, больше всех прочих благ женщины ценят спокойную, размеренную силу и стабильность.
Что было после – помню лишь рваными кусками.
Вот тупо пялюсь в собственную открытку, пытаясь разобраться, кто я: живущий здесь и сейчас, или тот, исчезнувший при загадочных обстоятельствах?
Вот бреду куда-то по вечерней улице, а прохожие с опаской поглядывают на меня, невольно уступая дорогу: видимо и с лицом у меня не все в порядке…
Вот я на крыше какой-то многоэтажки. Даже не помню, как попал сюда – все словно в горячке, и тяжело дышится… Подхожу к самому краю, смотрю вниз. Там, на крохотной детской площадке хохочут дети. Только мне не до смеха. Снова, щурясь, вглядываюсь в невнятный текст, и мне кажется, что я нашел ответ. Надо сделать всего один шаг – и увижу того себя – ушедшего чуть раньше. Он встретит меня, все разложит по полочкам – и наступит покой…
В какой-то миг понял: мне осталось совсем немного до последнего шага. Я уже готов…
– Развлекаешься? – насмешливо окликнули сзади.
Досада – первое, что я почувствовал. Ведь это так непросто – подойти к последней черте! Зачем же мне мешать?!
Вдруг отчетливо понял, что стою над пропастью, и ощутил ужас – ведь я почти уже сделал шаг!..
Отшатнулся, попятился назад, споткнулся и упал на пыльный рубероид – неуклюже, позорно. И только после этого взглянул на незнакомца.
Больше всего тот напоминал вешалку, на которую небрежно накинули мятый серый плащ до пят, да напялили широкополую шляпу. Из-за этой шляпы он сразу показался мне странным и даже загадочным – разве в наше время нормальные люди носят шляпы?
Незнакомец ухмыльнулся, неловко присел на корточки рядом со мной. Принялся разглядывать, как экзотического зверька.
Так в мою жизнь вошел Хиляк. Вместе со своей уродливой и потрясающей тайной.
– Смотрю я на тебя и удивляюсь, – сказал он. – Никогда еще не видел, чтобы слабак так здорово маскировался…
– О чем вы? – пробормотал я, медленно приходя в себя. – Кто это слабак?
– Выглядишь крутым парнем, а внутри – труха, мусор… – задумчиво сказал мой таинственный собеседник.
И я даже не обиделся. Потому, что тот сказал правду. Попал в самую точку.
Ну а потом Хиляк предложил:
– Раз ты все равно должен лежать там, на асфальте, значит, у тебя полно свободного времени? Пойдем, пройдемся. Мне кажется, нам есть, о чем поговорить…
3
…Мы ушли не так уж далеко. Устроились на маленькой железной карусели – прямо под домом, с которого я собирался спуститься со скоростью свободного падения. Детей поблизости уже не было – слишком поздно. В окнах горел свет, давая вполне сносное освещение. Меня тихо колотило – сказывался стресс, Хиляк курил, глядя в сторону.
Думаю, Хиляк – а он сразу так и представился – специально притащил меня сюда. Чтобы обстановка на меня давила. Это я потом понял, что мой неожиданный спаситель сам чувствовал себя неуютно: моя внешность действовала ему на нервы. Он привык иметь дело с обычными слабаками, чья сущность прекрасно прописана на физиономии.
– Как вы узнали, что я собираюсь прыгнуть? – спросил я.
– Долго шел за тобой, – пояснил Хиляк. – Все никак не мог поверить своей удаче.
– Удаче? – я озадаченно пожал плечами.
– Именно, – сказал Хиляк. – Такой, как ты, очень нам нужен.
– Кому – нам?
– Клану.
Я ощутил смешанное чувство интереса и разочарования. Похоже, что этот парень – псих. Но с другой стороны, он спас мне жизнь…
– Клану, значит… – мрачно проговорил я. – Вы что, в секту меня вербуете?
Хиляк захихикал и довольно мерзко. Шляпа, видимо была не по размеру – она подпрыгивала в такт содроганиям его тела.
– Не вижу ничего смешного, – сказал я и поглядел наверх: вон с того края крыши я должен был отправиться в последний полет.
Меня передернуло. Даже слегка затошнило.
– Ладно, я пошел, – стал слезать с карусели. Это было непросто: я довольно плотно уселся в маленькое железное креслице.
– Суровый мужчина! – насмешливо сказал Хиляк. – Прямо, тайный брат Джеймса Бонда. Близнец-неудачник… О, вот тебе и ник нашелся…
– Какой еще «ник»?
– Обыкновенный. У каждого в Клане есть прозвище. С этого дня нарекаю тебя Близнецом!
– Не смешно, – сказал я, и был оборван новой волной мерзкого Хилячьего смеха.
Может, он и прав, и я действительно близнец-неудачник какого-нибудь подлинного героя. Только все равно не люблю, когда мне лапшу на уши вешают. Слез с карусели, повернулся…
– Сядь! – приказал Хиляк.
Внутри похолодело. Это действительно был приказ. И я с удивлением понял, что не в силах ему противиться. Медленно вернулся на неудобное сиденье. С тоской уставился на Хиляка, ожидая продолжения.
– Теперь ты понял? – криво улыбнулся Хиляк. – Ты – слабак. Когда тебе приказывают – ты повинуешься. Или прыгаешь с крыши – в знак протеста. Больше ты ни на что не способен.
Я чувствовал, как на меня накатывается волна безысходности. Хиляк видел меня насквозь. И это делало меня совершенно бессильным – при всей моей внешней уверенности.
– Расслабься, – уже мягче сказал Хиляк. – Я тоже из слабаков. Только знаю чуть больше.
– Вы умеете манипулировать людьми? – бесцветно поинтересовался я. Не столько из любопытства, сколько желая слышать собственный голос. Мне казалось, что я попал в какую-то другую реальность, что все это происходит не со мной. Может, я, действительно, прыгнул с крыши? Я мертв, а все происходящее – просто посмертные метания души…
– Людьми? – переспросил Хиляк и покачал головой. – Нет. Только слабаками. Такими, как ты.
– Почему вы все время зовете меня слабаком? – спросил я. Мне вдруг стало ужасно обидно, до слез.
Не хватало только разреветься. Но я знал, что на моем лице сейчас – презрительная улыбочка. На время она обманет кого угодно. Только не Хиляка.
Хиляк смотрел на меня одобрительно: наверное, он ждал этого вопроса.
– Потому, что все люди делятся не только на мужчин и женщин, и не только на белых и черных. Все делятся на сильных и слабых. На тех, кто лезет наверх, набивая шишки, кто хочет управлять другими, кому нужно все и сразу. И тех – кто сдался. Сразу и навсегда. Кто на всю жизнь останется исполнителем чужих решений, кому просто на роду не написано добиться хоть чего-то в этой жизни. Вот мы-то и зовемся слабаками.
– Разве вы – слабак? – не поверил я.
– Конечно, – солидно сказал Хиляк, слегка приподнимая шляпу – будто представился только что доктором юриспруденции. – Слабак – это, как клеймо. От него не избавишься, накачай хоть груду мышц. Можно быть жалким уродливым коротышкой – и при том обладать огромной жизненной силой, харизмой лидера. Наполеон, Сталин, Гитлер… Примеров тьма… А слабаки встречаются и среди хорошо сложенных, обаятельных красавчиков, вроде тебя. И, поверь мне – ничего с этим не поделаешь. Ты всегда будешь в проигрыше – так уж устроен мир…
– Но вы… Вы не похожи на слабака… – проговорил я.
Хиляк важно поднял к небу указательный палец.
– Для того-то и создан Клан, – сказал Хиляк. – Мы слабаки лишь в среде более многочисленных анималов…
– Кого?
– Анималов. Так мы называет нормальных людей – сильных и не очень. Тех, кто не родился законченным слабаком… В том-то и заключается маленькое, но светлое чудо: в среде себе подобных слабак чувствует себя совсем иначе. Ему хочется жить, бороться, побеждать – других слабаков, конечно. Среди нас появляются свои лидеры, свои успешные люди…
– Свои слабаки… – вставил я.
– Близнец! – восхищенно произнес Хиляк. – Ты все видишь в мрачном свете! Впрочем, ты прав. Есть такая категория слабаков, которые все время поглядывают в сторону намыленной петли. Между прочим – это идеальные камикадзе…
– Вы – террористическая организация? – я напрягся.
– Упаси бог! – замахал руками Хиляк. – Мы – Клан слабаков. Террор не для нас – в нем мы можем быть только исполнителями. А главное – большинство из нас очень хочет жить. И жить лучше, чем в обычном человеческом обществе. Для этого и создан Клан…
Продолжить Хиляку не дали. В нашу сторону направлялись какие-то неулыбчивые подростки. Головы накрыты капюшонами, под которыми тлели огоньки сигарет, с их стороны неслась агрессивная музыка – наверное с мобильника. В общем-то, обычные ребята, которых, я, на всякий случай предпочитаю обходить стороной. Впрочем, меня такие не трогают – спасибо «правильной» внешности.
Но Хиляк оборвал свою тираду и суетливо сполз с каруселей. Дернул меня за рукав. В этот момент он, пожалуй, вряд ли смог бы мною командовать. Я даже не успел поразиться такой перемене – просто последовал за новым знакомым.
Теперь мы в каком-то невзрачном, задымленном сигаретным дымом кафе – будто вынырнувшем из начала девяностых. Полуподвальное помещение, каменные своды, столы с грязноватыми скатертями. Похоже, Хиляк здесь уже бывал. Теперь он напротив – так и сидит, не снимая дурацкой шляпы, словно боится выйти из придуманного себе образа.
Едва мы уселись, рядом возникла потасканного вида официантка. Даже не глянула на Хиляка – обращаясь исключительно ко мне, она изо всех сил старалась выглядеть милой:
– Здравствуйте, э-э… Чего-нибудь желаете? Вот, меню, пожалуйста! Как что-то выберите – дайте знать. Я буду у стойки… Может, воды, сока? Кофе?
Я неопределенно дернул плечом. Официантка, улыбаясь, попятилась к барной стойке. Под полками с нехитрым выбором напитков маячила рожа, вполне достоянная заведения, – жаль, что ее не видел Родригес, когда искал образ бармена для своего кино. Поймав мой взгляд, рожа приветливо оскалилась.
Да, выпить не помешало бы…
Хиляк нервно огляделся и сказал:
– Теперь понимаешь, зачем ты нам нужен?
– Нет, – сказал я. – Не понимаю.
– Тебя все принимают за мачо.
– За кого?!
– За эдакого самоуверенного брутала. За анимала, черт возьми! Не спорь – это же очевидно! Ты нравишься женщинам – правда, тебя быстро бросают. Тебя охотно берут на работу – и сразу же стараются повесить на тебя всех собак или уволить… Что, угадал, ха-ха?
Смех у Хиляка вышел какой-то нервный.
– Вы что, досье на меня собрали?
– Просто я хорошо знаю слабаков… – загадочно сказал Хиляк и поставил на край стола, предмет, название которого я вспомнил не сразу. Только, когда послышалось негромкое, размеренное тиканье, я вспомнил, что это за предмет.
Метроном.
Я слишком много пережил за этот вечер, чтобы интересоваться странной причудой Хиляка, потому сразу же перестал обращать внимание на это ровное «так-так-так».
Взяли по чашке эспрессо. Кофе оказался подстать заведению: я с сомнением глядел в чашку, не решаясь допивать до конца. Поймал себя на мысли, что продолжаю находиться в полубредовом параллельном мире. Почему я все еще сижу рядом с этим психом, который рассказывает мне небылицы, заставляет пить отвратительный кофе и дышать сигаретным дымом, который он не стесняется пускать мне в лицо? Только ли потому, что недавно остановил меня на краю пропасти?
Нет, дело в другом. Просто я вдруг почувствовал надежду.
Надежда – вот, товар, который пытается всучить мне этот мошенник. И я не только повинуюсь его непреодолимой воле.
Я хочу ему верить.
Жестом подозвал официантку, попросил коньяку. Вспомнил про местный кофе – и попросил водки. Посмотрел на Хиляка. Тот покачал головой.
Выпил пятьдесят грамм, закусил кружком деревянной колбасы. Подумал – выпил снова.
– Расскажите об этом… Клане, – попросил чуть севшим голосом.
Хиляк окинул меня долгим, задумчивым взглядом, вздохнул, словно снова приступал к важному, но изрядно поднадоевшему делу.
– Все началось давным-давно, – грустно улыбаясь, заговорил Хиляк. – Так давно, что никто и не помнит когда. Ведь сильные и слабые были всегда. И никогда у слабаков не было шансов. Но жить-то они хотели не меньше, чем те, что покрепче. И, по возможности, жить не хуже… Помнишь, как в сказано в Библии – «блаженны нищие духом»…
– Так, все-таки, религиозная секта?
– Не угадал. Просто случались в истории такие моменты, когда слабость вдруг действительно становилась силой. Ты понимаешь, о чем я?
– Первые христиане?..
– Ну, назовем это так. Там было много слабаков – ведь Он давал надежду. Он и пришел-то, прежде всего, к слабым… Но, как это всегда бывает в нашем мире, и в этом случае нас быстро потеснили сильные – просто потому, что Он любил всех, всех без исключения. Ну, и некоторое время спустя, все стало с ног на голову: посмотри – на иконах нет слабаков. Одни герои. Это, наверное, правильно – ведь слабака не заставишь гореть на костре. И пыток вынести он не в состоянии. Слабак не может произвести впечатления на толпу, понимаешь? А, значит, мы не нужны борцам за веру. Просто потому, что мы не борцы в принципе…
