скачать книгу бесплатно
Зато, когда они наводили порядок после ее пробуждения, Марина вдруг нашла на полке в шкафу скомканную синюю мужскую футболку. Похоже, она лежала там с тех самых пор, как Нина переехала. Марина, застыв с футболкой в руках, долго стояла в оцепенении, оживляя в памяти события, которые та напомнила. Она как наяву увидела бездонные синие глаза мужчины, которого не стало благодаря им. После этого все покатилось по наклонной. Все остальные вещи Антона Нина куда-то подевала, а вот футболку так и хранила на полке. Марина сунула ее в сумку. Эту футболку Нина точно не должна найти, мало ли какие воспоминания потянутся следом. Лучше ее, конечно, уничтожить.
Может, и к лучшему, что Нина будет считать своим возлюбленным Максима. Это ее еще сильнее запутает и отвлечет. Вначале Марина противилась и долго спорила с Ладой, которая убеждала ее, что иначе Кис-Кис помогать не станут. Но не приняв их помощь, пусть и с корыстью, они сразу бы оставили бывшую подругу в открытом доступе для тех, кто так старательно разыскивал ее. Скрепя сердце, Марина согласилась на странную сделку.
Оксана была довольно спокойной и молчаливой и во всем соглашалась с братом – вспыльчивым, нетерпимым и явно привыкшим верховодить. Максим был очень хорош собой и прекрасно об этом знал. Оксана же не обладала яркой внешностью и напоминала его блеклую тень, словно к тому моменту, когда ее зачали, всю возможную красоту и гармонию мать уже отдала старшему брату и для сестры ничего не осталось. «Терпеть таких мужиков не могу!» – каждый раз думала Марина при виде Макса. Красота его была холодной и как будто отталкивающей. Марина тут же вспомнила Варю. Хорошо, что она сейчас не с ними. Эта и за ним бы потянулась. «А вообще, везет же Нинке на красивых мужиков! – подумалось ведьме. – Вот с этим ей даже знакомиться не пришлось, сам нарисовался. Вопрос только, зачем?»
Она вдруг снова подумала о человеке, которого нашли лежавшим неподвижно рядом с Ниной в тот трагический день. Не то чтобы красивый, но лицо интересное, благородный профиль, и фигура… Марина постаралась поскорее отогнать воспоминания о двух застывших обнаженных телах в засохших лепестках роз. Сколько раз еще в мыслях она будет возвращаться к тому моменту, сколько раз этот страшный миг будет представать во снах? Марина с тех пор часто видела кошмары о потайной спальне в особняке, только не хотела никому рассказывать.
Глава 3. Поиски и потери в тонких мирах
– Я ее потеряла…
Голос Вадомы был растерянным и испуганным. Она прерывисто дышала, то и дело прикладывая пальцы к вискам и закрывая глаза. Черные брови трогательно поднялись у переносицы, и между ними пролегли две тоненькие складки. Затряслись губы. Ее качнуло, и она сделала шаг в сторону, чтобы сохранить равновесие. Михаил, сидя в кресле, подался всем корпусом вперед, готовый в любую секунду подскочить и подхватить жену.
Он все еще никак не мог привыкнуть и тревожился за нее, хотя после возвращения силы и ритуала слияния с каждым днем она все крепла и словно молодела. Выпрямилась спина, и хромота исчезла. Разгладилось лицо, заблестели глаза, и стал звонче голос. К ней начали возвращаться отблески былой красоты. Все изменения происходили постепенно и очень медленно, и поэтому ни она, ни Михаил долго не замечали их. Только когда она не так давно буквально вспорхнула утром с постели и первым делом посмотрелась в зеркало, вместо того чтобы долго растирать больные ноги, с глаз мужа словно упала пелена, и он уставился на свою помолодевшую жену, будто не узнавая ее. Как же он не замечал, что она так похорошела? Что походка ее стала более легкой, осанка – стройной, и Вадома перестала жаловаться на боли в спине.
В то утро они сели рядышком на кухне и стали смотреть фото прошлых лет. Совсем редкие снимки, которые муж с трудом уговаривал сделать, потому что Вадома, старея, разлюбила фотографироваться. С фотографий четырехлетней давности смотрела на них мрачная старуха с худым изможденным лицом и тоской в глазах. Снимок был сделан прямо перед слиянием, когда она уже вернула свою силу. Их новый друг и благодетель Эрик наконец добыл старинный медальон, в котором очень много лет назад белые ведьмы заточили ее магию, обманом заставив согласиться на ритуал. Вадома со слезами на глазах вспоминала тот день, когда увидела свой талисман из потемневшего серебра. Ей страшно было прикоснуться к нему, она давно похоронила свои надежды вернуть силы и долгие годы пыталась прогнать от себя Михаила, чтобы шел по жизни своей дорогой. Муж остался рядом, и вместе они дождались этого дня. Но Вадома боялась, она привыкла жить так, как живет, ожидая близкого конца, и вдруг в одночасье все могло повернуться вспять.
Вадома знала, что достаточно только коснуться медальона и вся сила сразу потечет к ней. Не нужно никаких ритуалов. Это только чтобы отнять у нее самое ценное, требовался целый процесс, а для того, чтобы вернуть свое, нужно одно касание. Но как же страшно было дотронуться! Привычная тихая жизнь рядом с близким и верным Михаилом, тихое угасание, забытье. И вместо этого – словно прыжок в неизвестность.
Михаил аккуратно держал за цепочку ее талисман, избегая прикосновения к самому медальону: его способности забирать чужую магию сразу бы заработали, опустошив источник. Но это была сила Вадомы, она должна была вернуться к ней. Он никогда не терял надежды, что этот день настанет, хотя не знал, чем ей помочь. Он знал, что ее отец перевернул бы землю, чтобы помочь дочери, но тот скончался, не успев найти место, где ведьмы спрятали заветный клад. Цыган-священник несколько раз уже настигал их, но каждый раз они меняли тайник, и он так и не дошел до своей цели. Знал бы он, как иронично сыграет судьба, сделав последним пристанищем медальона Дом ведьм, расположенный так близко от церкви, где когда-то он служил.
Вадоме хотелось остановить все это, уйти, укрыться где-нибудь с головой теплым колючим пледом, но она не могла так поступить со своим мужем. Человеком, который оставался рядом все эти годы, отпустив надежду о слиянии магических сил до бесконечности. Теперь же был шанс исполнить эту забытую мечту. Старуха зачерпнула воздух вместе с медальоном сухонькой сморщенной рукой и зажала источник своей магии в кулаке что было сил. Ладонь словно пронзил электрический разряд, перед глазами женщины все поплыло, и Михаил едва успел подхватить ее и медленно опустить на пол, чтобы она не ударилась. А тем временем медальон вернул все богатство, спрятанное в нем, истинной хозяйке силы.
* * *
Когда случилась эта внезапная одновременная кома, цыганка с мужем почти не удивились. Все ждали окончания ритуала слияния Эрика и Нины, который затянулся, и то, что процесс идет не по плану, в противоречии с четкими шагами ритуала, вызывало у соратников большую тревогу. Как видно, не зря. Жаль, ни у кого не было последних страниц в ритуальной книге, возможно, они помогли бы понять, что случилось на самом деле.
Но возлюбленные не погибли, и Вадома, еще не объединив силы с мужем, но уже получив свою, попыталась узнать, что же произошло. Они оба еще были живы, значит, можно было попытаться найти их за пределами тел. Вопрос только, в каком из слоев? И куда вообще получится у нее дотянуться?
В ближних слоях, среди привычной для людей обстановки, хоть и затуманенной слегка астральным зрением, их не оказалось. Выйдя из тела впервые за много-много лет бездействия, Вадома почти сразу потерялась, хотя сам выход дался ей на удивление легко. Но она не знала, что ей следует делать дальше. В то время Эрик и Нина еще находились в одной больнице, куда их отвезли после вызова. Они были очень близко друг к другу, и Вадома решила, что это облегчит поиски. Мужчину уже перевели в одиночную палату по распоряжению попечителя, и старой цыганке с мужем удалось остаться наедине с коматозником. Она расположилась на жесткой и неудобной танкетке, подложив под голову вязаную кофту, и очень долго пыталась сосредоточиться и уловить вибрации. Михаил вышел за дверь и караулил вход, чтобы никто не тревожил жену во время выхода. Наконец у нее получилось отделиться, и она, поднявшись к потолку, оглядела комнату. Эрик лежал с каменным лицом, опутанный проводами и трубками, и ничто не указывало на то, что его астральное тело где-то поблизости.
Бестелесная Вадома в растерянности кружила по больничной палате, пытаясь найти связь, но у нее не получалось нащупать нить, которая могла соединять материальное тело Эрика с астральным. Она прошла сквозь несколько комнат до общей палаты реанимации, где к аппарату была подключена Нина, лежавшая с таким же бесстрастным и бледным лицом. Тут тоже не чувствовалось никакой связи. Может, дело в том, что Вадома утеряла свои многие способности за время, пока ее медальон перепрятывали с места на место? Когда-то она с легкостью находила нужных ей людей или сущностей через астральный мир, этот дар достался ей в наследство от отца. Можно ли его вернуть?
Цыганку резко потянуло назад, и она вернулась. Поднялась с кровати, потирая затекшую от неудобной позы шею: это ее и вытащило. Пора было соединять их с Михаилом силы и после этого снова искать. Если понять, почему это случилось с Эриком и Ниной, возможно, получится их спасти.
Их ритуал соединения прошел там же, где и у Эрика. Он сразу пообещал, что отвезет их в дом на озере, правда, теперь добираться пришлось самим. Все было сделано по той самой книге, Михаил и Вадома прошли все те же шаги, что и Эрик с Ниной до них, с одной лишь разницей, что слова «эго эт вос коммуникантес васа» они произнесли практически в унисон и ритуал сразу соединил магические силы в одну, бесконечную, буквально вдохнув в изможденную, исстрадавшуюся Вадому новую жизнь.
В ту ночь над одним из озер в Карелии неожиданно прогремела ранняя апрельская гроза, разразившаяся впоследствии сильным ливнем, смывшим остатки тающего снега с берегов. Разноцветные молнии крест-накрест пересекали синий купол неба над озером, били в лес и в воду, разрывали пространство на части. Старик со старухой стояли в вихре коричневых осенних листьев, спавших всю зиму под снегом и взметнувшихся под властью никому не ведомой стихии, которая кружила листву вокруг пары, державшейся за руки, подставляющей лица ветру и дождю. По озерной воде разбегались сверкающие змейки отражавшихся молний, озеро волновалось, как море во время шторма, страдальчески шумел лес. Ритуал завершился правильно, по всем канонам, как и должно быть. Вадома и Михаил получили доступ к силе друг друга, обменялись ею навечно и образовали собой сообщающийся сосуд, наполненный магией.
Вскоре старая цыганка продолжила свои попытки отыскать Эрика или Нину в астральном мире. Правда, Эрика незадолго до этого они перевезли в особняк, со всей медицинской аппаратурой и работавшими посменно сиделками. С радостью забрали бы и его суженую, только рядом с ней постоянно маячили ее подруги, и Вадома быстро поняла, что девицы эти не из обычных людей. Впрочем, ничего страшного в том, чтобы оставить Нину в больнице под присмотром врачей и подруг, она пока не видела. В конце концов, она знает, где находится девушка, и это главное.
– Давай перевезем его в Карелию. Там само место вернет его к жизни, ты же понимаешь, что он с ним связан, – убеждал Михаил. Но цыганка боялась расстояния между Эриком и Ниной. Надо было понять, что с ними происходит, прежде чем решаться на какие-то изменения.
В один из выходов ей повезло. Они с мужем находились в особняке. Эрик беспробудным сном спал на кровати за книжным шкафом, сиделку на время отослали: все медсестры, что ухаживали за Эриком, были надежными и молчаливыми, но не только в силу профессиональной этики, а и с помощью гипнотических чар, которые наложил на каждую Михаил. Вадома, как обычно, улеглась на диван в кабинете, муж сел в ногах, наблюдая за ее состоянием. Очутившись рядом с Эриком, Вадома наконец увидела едва заметную астральную нить. Двигаясь по ней, как по нити Ариадны, она все сильнее удалялась и от Эрика, и от собственного тела. Перемещаясь по воздуху, чувствуя легкое сопротивление стен на пути, она следовала за своим путеводителем, не понимая его направления. У нити словно и не было этого направления, либо оно указывало куда-то вне привычной нам пространственной системы координат, уходя по совершенно незнакомой оси. Поэтому в какой-то момент все те предметы, мимо которых проходила Вадома в астральной проекции, просто куда-то делись, и она очутилась в темноте, держась за свой ориентир. Нить была невидима и неосязаема, но цыганка чувствовала ее и легко скользила полупрозрачной рукой вдоль. Темнота Вадому окружала странная: она была кромешной в привычном для человека понимании, но внутри нее было очень хорошо видно. Просто вещи, принадлежащие тонкому миру и предстающие перед взором Вадомы, являлись настолько незнакомыми и чужеродными, что проще было списать их на обман зрения или восприятия, чем понять, что же тебя окружает.
А прямо перед Вадомой находилось нечто необычайное и прекрасное, не поддающееся описанию словами и состоящее из одной энергии, бушующей и переливающейся. В этот сверкающий разноцветный клубок света вела астральная нить Эрика. Близко к сгустку энергии нить становилась видимой и слегка светилась. С другой стороны в энергетическое скопление уходила еще одна такая же нить.
Цыганка приближалась, завороженно глядя на беснующиеся электрические разряды внутри светящегося клубка, и вдруг остановилась, потому что ей стало почти больно. От этого сияющего сгустка исходила такая энергия, что буквально обжигала, и боль эта была почти телесной. Энергия пульсировала, периодически захватывая то больше, то меньше пространства, и Вадома подумала, что новичок в астральных путешествиях, попавший нечаянно в такое поле, может уже не вернуться в тело, как погибнет и неумелая юная сущность, поглощенная, сожженная этой энергией, как бабочка, подлетевшая слишком близко к огню. До этого момента она еще не встречала подобного зрелища. Но раньше никто и не совершал ритуал слияния, находясь в астральной проекции.
Вадома почему-то сразу все поняла. Увидев бушующую энергию и две астральные нити, сходящиеся в одной точке, она догадалась, что это значило. Именно так и завершился тот затянувшийся ритуал. Сейчас здесь сосредоточилось неимоверное количество магии, и это было страшно и опасно для тех, кто находился рядом. Ей не суждено поговорить с ними, но она хотя бы их нашла. Теперь надо было придумать, как их разделить, но только сейчас, при взгляде на беснующуюся энергию, это казалось невозможным. Вадома вдруг почувствовала почти физическую боль и поняла, что находится уже недопустимо близко к слившимся астральным телам Эрика и Нины. Видение, то переливающееся как северное сияние, то полыхающее как пожар, завораживало и приманивало, как змея своим гипнотическим взглядом, и жертва добровольно приближалась к месту заклания. Ужаснувшись происходящему и своим ассоциациям, ведьма попыталась вырваться из магнетической силы живой энергии. Ее астральное тело горело, но вдруг она почувствовала, как нечто с силой потянуло ее назад, все дальше и дальше от этого прекрасного и страшного места.
* * *
Очнувшись, Вадома долго не могла успокоиться и отойти от увиденного. Здесь, в обычном мире, слитые астральные проекции Нины и Эрика вспоминались ей несколько иначе, чем по ту сторону, и сейчас она могла вызвать перед внутренним взором только нечто сверкающее, похожее на северное сияние. В тех слоях, где она их нашла, были цвета непривычного человеку спектра, их невозможно было различить человеческим глазом и описать, хотя в тот момент цыганка понимала, что она видит и из чего состоят эти оттенки. Одни из них были прекраснее всего, что она встречала в своей жизни, другие вызывали ужас и почти физическую боль, они колебались, смешивались, растворялись друг в друге, перетекали из одного в другой, манили и затягивали внутрь переливающегося клубка. Сейчас же женщине удавалось представить только общую пестроту красок энергетического сгустка, и то эти цвета были слишком бедны по сравнению с реальными.
То, что разделить пару слившихся астральных тел у нее не получится, Вадома поняла почти сразу. Они с Михаилом недавно получили общую силу и пока только делали первые шаги, учились управлять ею. Но то, что пылало там, в астральном мире, было намного сильнее. В момент полного соединения Нине и Эрику не мешали телесные оболочки, поэтому связь была крепче, чем у кого-либо из ранее совершавших этот ритуал, и разрушить ее было невозможно.
– Что ты там увидела? – Михаил с ужасом глядел на ее искаженное лицо. Вадома тяжело дышала, медленно приходя в себя. – Ты нашла их?
– Нашла…
Это слово далось ей с трудом, в горле пересохло. Вадома замолчала, подбирая фразы, которыми она должна поведать мужу, что натворила суженая Эрика с собой, с ним и со всеми остальными.
– Она предала его, Миша. Она выдернула его из тела и соединилась в тонком мире. Эту связь невозможно разорвать. Я боюсь, они останутся там.
На ее глаза навернулись слезы, и Михаил трясущейся рукой осторожно стер их, прижимая старушку-жену к себе.
– Я не верю, что нет выхода, – пробормотал он. – Мы что-нибудь придумаем.
Вадома горько качала головой и не отвечала.
– Как она могла о таком узнать, как только додумалась это сотворить? – продолжал старик. – Как же он ошибся в ней!
– Мне кажется, она не знала, – ответила цыганка. – Она не могла знать, ты прав. Она просто рискнула, и у нее получилось. И ведь они сейчас там вместе. Ах, если бы ты видел то, что видела я!.. Наверное, именно так выглядит любовь.
– Да что ты такое говоришь?! – возмутился Михаил. Он не мог принять и понять поступка Нины, и то, что Вадома словно оправдывала ее, испугало его. – Я знаю, что нужно делать. Мы можем отключить Нину, убить ее! Она перестанет его там держать, и он вернется к нам.
– Нет, – твердо ответила ему жена. – Нельзя. Мы не знаем, поможет ли это. А если он вернется, он нам не простит. Их соединила судьба, они связали свои жизни. Я уверена, что она не желала ему зла. Она просто была не готова.
На какое-то время между супругами прополз холодок. В тот раз Михаил, убедившись, что жене уже лучше, встал с дивана и ушел в кухню. Молча налил Вадоме прохладной воды, молча принес ей стакан и снова исчез за потайной дверью. Женщина долго сидела, погрузившись в свои мысли и пытаясь придумать хоть какой-то выход из положения. Пока все было тщетно. Им с Михаилом нужно было обуздать свою общую силу, научиться управлять ею и понимать, где заканчиваются ее границы. Сделав свою магию бесконечной, они стали во много раз сильнее большинства других ведьм и колдунов, однако понимали, что у волшебства есть пределы. Да, они могут намного больше, чем все остальные, и им не нужны ведьминские круги, в которые те сбиваются, чтобы колдовать. Каждый из таких магов, прошедший обряд слияния, сосредотачивает в себе силу пяти стихий, и больше не нужны заклинания или ритуалы и прочая ведьминская мишура. Но никто не способен перенести с места на место горы одной силой мысли, или взлететь как птица, или превратиться в иное существо. Не бывает такого волшебства, как в сказках. Есть просто очень сильно развитые способности, которые иногда могут воздействовать на некоторые законы физики, вносить некие погрешности, временно искажая их действие. А еще есть тонкие миры, множество их слоев, где совершенно иные правила, и есть определенные люди, способные туда попадать. Но двери в эти миры не односторонние, и если туда кто-то может войти, то кто-то может оттуда и выйти.
Потянулись дни, затем месяцы. Долгое время ничего не происходило, ничего не менялось. Эрик спал в своем особняке, его суженая, которую Михаил считал безумной, осталась в больнице. Вадома с мужем не потеряли надежды на невозможное и все пытались найти способ вернуть их обоих. Эрик был им очень нужен. На самый крайний случай Вадома согласилась, что можно будет пожертвовать Ниной, хотя от мысли об этом, к ее собственному удивлению, сердце обливалось кровью.
Вадома молодела, крепла и набиралась сил, Михаил не отставал. Спустя несколько лет они перестали походить на семидесятилетних стариков. Сейчас им можно было дать немногим более пятидесяти, но моложе теперь они не становились. Они достигли желаемого. Даже Вадома не хотела больше молодеть, ей нравилось смуглое красивое и умное лицо с частой сеточкой легких морщин и горящими молодыми глазами, которое она видела теперь в зеркале.
Все это время супруги методично и тщательно искали нужные им места, продолжая дело, начатое Эриком. Они записывали все данные – Вадома в тетрадь, красивым круглым почерком, а Михаил в ноутбук, заодно систематизируя информацию. Мест с огромной негативной энергией, подобных проклятой церкви или заброшенному дому, который показала Эрику Нина, было не так много, но постепенно их «коллекция» пополнялась. Они изучали информацию в интернете и в старых газетных подшивках, хранящихся в библиотеках. Общались с разными людьми, выводя их на разговоры и собирая полезные сведения. Где-то какая-то легенда, чья-то вроде бы вымышленная история – все это стекалось к ним. Затем они ехали и проверяли, насколько много вымысла в той истории и нет ли в ней хотя бы ниточки правды.
Вадома изредка наведывалась к Нине, чтобы убедиться, что ничего не изменилось, но это скорее уже стало формальностью. Она научилась чувствовать ее, поддерживать незримую связь. Точнее, это была не связь, а невидимая нить, ведущая к ней, что-то вроде постоянного контроля. Вадома всегда чувствовала два астральных тела, которые застряли по ту сторону, слившись практически воедино. У нее давно уже вошло в привычку проверять, прощупывать наличие этой нити, мысленно дергая за нее астральные тела, как собачку на поводке. Поэтому она сразу поняла, что Нины там больше нет, как опытный рыбак, потянув натренированной рукой удочку, по едва заметному изменению веса чувствует, что наживка слетела с крючка. Исчезло натяжение нити, на том конце никого уже не было.
* * *
Вадома при первой же возможности вышла в астрал, чтобы понять, что произошло. Пройдя по обычному своему пути, держась за нить Эрика, она достигла тех слоев, где сияли слившиеся астральные тела, и с тревожным предчувствием и удивлением увидела, что здесь что-то изменилось. То ли цвета стали иными, то ли колебания света, излучаемого клубком энергии. Тут было странно и страшно, и она не почувствовала той любви, о которой рассказывала Михаилу. Астральное тело Вадомы двинулось дальше, по нити, ведущей к Нине. Покинув чуждые и пугающие места, Вадома вернулась в слои, расположенные в обычном мире, и с ужасом увидела обрыв нити. Она таяла и укорачивалась на глазах, как подожженный шнурок динамита. Вадома заметалась, надеясь обнаружить второй конец, но, видимо, было уже поздно. Нить Нины истончалась, и через какое-то время осталась только та, что вела к Эрику, а сгусток энергии перестал сверкать и переливаться всеми красками немыслимого спектра, потускнел и стал монохромно-синим.
Очнувшись, Вадома как могла объяснила мужу произошедшее, и они быстро собрались и поехали в больницу, где держали Нину, только там ее больше не оказалось. И найти они ее не смогли, несмотря на свою бесконечную магическую мощь, словно нечто не менее сильное противостояло их поискам. А может, Нины просто больше не было на этом свете.
– Теперь Эрик должен прийти в себя, – почти с ликованием повторял Михаил, пока они добирались из больницы в особняк. – Раз ты видела разрыв, значит, все, она его отпустила. Я не знаю, что произошло и осталась ли между ними связь, но он теперь проснется!
Вадома качала головой, сдерживая слезы: она боялась, что Нины больше нет, и почему-то чувствовала из-за этой утраты душевную боль. Так не должно было случиться. Она всегда проверяла ее, и все было хорошо. Что-то ужасное произошло, кто-то вмешался. Только не было этому ни единого подтверждения. Но, может быть, Эрик знает. Если он очнется, то, возможно, все объяснит.
Но Эрик так и не пришел в сознание, и приборы не зафиксировали никаких изменений. Сиделка, правда, сказала, что какое-то время назад у него случился резкий приступ тахикардии, но быстро прошел, и с тех пор больше ничего не происходило.
Глава 4. Запомни меня молодой и красивой…
Нина
Утонув в мягком и уютном кресле-груше, которое я недавно купила, чтобы оживить прилизанную до фальши маленькую комнату, я листала фотографии в своем новом простеньком смартфоне. Хорошо, что хоть за шесть лет гаджеты почти не изменились. Функций добавилось, конечно, памяти и резвости тоже. В размерах подросли: вон какая лопата теперь у меня, еле в руке умещается. Но учиться заново не пришлось.
Я рассматривала фото, которые скинул мне Максим. Накануне мы встретились с ним совсем ненадолго, точнее, он заглянул к нам с девчонками на огонек. Весь май стояла очень теплая погода, и многие кафе уже открыли свои летние дворики. Вот и мы с одной подругой, которую я помнила хорошо, и с двумя, которых не помнила совершенно, расположились в одной из таких уличных кафешек. С моего согласия девчонки сообщили Максиму, что я не против увидеться, и он приехал к нам.
Кажется, мы оба чувствовали себя не очень уютно. Максим сидел с прямой спиной на краешке стула, хотя мне представлялось, что он далеко не из стеснительных. Держался он почти отстраненно, не делая попыток сблизиться, словно боясь спугнуть и оттолкнуть меня, и я это оценила. Он только робко посматривал в мою сторону иногда с искренностью и теплотой и тут же отводил глаза, замечая, что я перевожу взгляд. Побыл Максим с нами совсем немного, просто выпил кофе и засобирался уходить.
– Я нашел в ноутбуке несколько наших фотографий, решил, что они должны быть у тебя. Может быть, это поможет вспомнить, – сказал он напоследок. – Если ты не против, я тебе сейчас их перешлю.
Конечно же, я очень хотела получить эти фотографии и теперь листала их по кругу, разглядывала очень внимательно, пытаясь хоть что-то вспомнить. Оторвав наконец взгляд от телефона, я в очередной раз обвела глазами комнату. Она мне не нравилась. Можно сказать, раздражала. Чужая какая-то, пустая, не родная совершенно. Я же все-таки не полностью память потеряла, прежние-то годы в ней сохранились, и вот не припоминается мне, чтобы раньше меня эта комната не устраивала. Что-то, наверное, было тут не очень хорошее в последние два года, которые стерлись. Надо будет сделать перестановку, чтобы избавиться от неприятных ощущений. А может, вообще ремонт затеять. И мебель заменить. Начала я с кресла-груши, настолько удобного и уютного, что из него вообще не хотелось вылезать. Кстати, странно. Не помню, чтобы когда-то раньше в таких сидела, но ощущения комфорта очень знакомые. Тактильная память исчезнувших лет?
Дальше кресла дело пока не пошло: я осторожничала с лишними тратами. Оказывается, у меня сохранились какие-то небольшие сбережения, да и Максим сказал, что без средств меня не оставит, но к нему за этим мне обращаться было уж совсем неудобно. Надо было найти какую-нибудь работу, все равно, что, хотя бы на первое время. Я бы попробовала даже вернуться на старое место, но фирма, к сожалению, разорилась.
Я вернулась к фотографиям Максима. На некоторых он был один, позировал на фоне каких-то достопримечательностей. Неужели это я его снимала? И было несколько совместных фото, их я особенно тщательно разглядывала. На многих снимках он улыбался или даже смеялся, и улыбка просто подкупала, украшая его невероятно. При встрече он был слишком серьезен и напряжен и только поджимал нервно губы, а здесь выглядел совсем другим человеком. Однако улыбка не была дружелюбной и открытой, как бывает, когда человек искренне смеется, показывая истинное свое лицо, обнажая душу. Нет, она хоть и казалась естественной и глаза тоже смеялись, но при этом в улыбке присутствовала некая хитреца и снисходительность. Максим представлялся мне этаким пройдохой и баловнем судьбы. А в голову снова пришло слово «мерзавчик», а еще почему-то «алчная улыбка».
У него была забавная привычка капризно поджимать губы, складывая их уточкой, но то, что жутко выглядело на миллионе фотографий девушек в Инстаграме, у него выходило органично и мило. Он был чертовски хорош собой, и я все недоумевала, как же я умудрилась такого увлечь, да так, что он ждал меня четыре года. Что такого во мне особенного? Я снова попыталась вспомнить или хотя бы представить нас вместе. Даже воображалось с трудом.
Снимки запечатлели нас на каком-то пляже, затем на многолюдных улицах с вывесками на английском и немецком языках, еще на двух за нашими спинами сверкали под солнцем горы, укрытые снегом. Я не помнила ни одно из этих мест. Как ластиком стерли. А ведь это ужаснее, чем можно себе представить. В кинофильмах люди, потерявшие память, выглядели растерянными, дезориентированными, но я чувствовала настоящую панику. Это же часть моей жизни! Мне не так жаль было четырех лет, что я пролежала в коме, как этих двух, во время которых столько всего произошло. Можно ли это повторить? Захочет ли Максим пройти снова этот путь со мной? Как он вообще меня дождался, где нашел на это силы? Я с невольным уважением подумала о своем незнакомом мне возлюбленном. Вряд ли, конечно, он, с его внешностью и манерой рисоваться, хранил мне верность, но я совершенно на него за это не злилась. В конце концов, я могла и не очнуться. К тому же, боль ревности по отношению к нему была совсем мне не знакома. Я же ничего к нему не чувствовала.
На фотографиях я была еще со слегка взъерошенным каре выше плеч, с которым себя и помнила: волнистые пряди путались, не желая укладываться в аккуратную прическу, и я махнула на них рукой. Каждый раз забываю спросить у девчонок, когда меня так коротко постригли и откуда седые волосы. Скорее всего, это все же в больнице. Да и ладно, пусть хоть наголо меня бы побрили. Помню, в детстве мы все передавали друг другу байку, искренне в это веря, что, если побриться наголо, волосы потом будут расти густыми и кудрявыми. Я тоже верила, хотя проверить не могла: они и без того у меня были густые и кудрявые. А пока я, пожалуй, похожу со стрижкой. Очень удобно, и мне идет. Во время комы я все-таки похудела, плюс эта стрижка. Глаза теперь просто огромные. Красивая такая!
Жаль, что так мало общих снимков, но Максим сказал, что я не любила фотографироваться. Странно, мне помнится, раньше любила. Правда, в соцсетях меня не было. Я все собиралась завести аккаунт в одной из них и даже подумывала о блоге с каким-нибудь броским названием вроде «Записки коматозницы» или «Выхожу однажды я из комы», но как только я намеревалась это сделать, мне становилось до чертиков лень. Казалось, руки словно наполняются свинцом, и голова делалась туманной. "Да ну его, в самом деле, что мне даст этот блог? – одергивала себя я. – Нинка-блогерша. Придумала ж".
Максим после той встречи деликатно молчал: мы договорились, что я первая напишу или позвоню, а сама я все тянула с ответом. Мне даже стыдно было, ведь он так долго ждал меня, и вот я наконец пришла в себя, а толку никакого. Сколько можно его держать в подвешенном состоянии? Стоило, конечно, хотя бы куда-то с ним сходить, постепенно привыкая друг к другу. Но вдруг тянуть не нужно? Может, лучше наоборот, с места в карьер устроить встряску своей психике, и тогда получится вспомнить? Может быть, прикосновения и запахи разбудят то, что не смогли оживить звуки и картинки?
Я закрыла глаза, снова пытаясь представить нас вместе. Принялась рисовать в уме откровенные картины нашей близости, воображая, как Максим обнимает меня, а его лицо склоняется к моему так, что я чувствую его дыхание, и почти ощутила, как он запускает руки мне под футболку и медленно ведет ладони вверх, едва касаясь кожи горячими пальцами… Заколотилось сердце, снизу доверху по всему телу мгновенно прошла волна жара, кровь прилила к лицу, и что-то сладко кольнуло в солнечном сплетении. Я непроизвольно заулыбалась в предвкушении и вдруг словно упала в ледяную воду. Я увидела перед собой его лицо, и оно было настолько чужое, незнакомое, далекое. Холодный взгляд, ядовито-хищная улыбочка, красивая до головокружения и вместе с тем отталкивающая и неприятная. Я представила, как он прикасается к моей коже этими чужими губами, и мне стало почти страшно.
В чем же дело? Возможно, мы ссорились или он обижал меня, и мое подсознание помнит об этом. А может, все это потому, что я представляю себя с незнакомцем, что для меня несвойственно. По крайней мере, раньше я не была сторонницей одноразовых отношений, мне нужно было узнать человека, проникнуться к нему симпатией, чтобы он завел сначала мой мозг, а только потом тело.
Мне стало тоскливо и тревожно, я уже устала переливать из пустого в порожнее, обдумывать по нескольку раз одно и то же, не приходя ни к каким выводам, смотреть и не узнавать. Что же делать? Знакомиться с ним заново и ждать, пока появится влечение, или нырнуть с головой в омут в надежде, что всколыхнутся забытые чувства? Но это все нужно ему, это он ждет моего «возвращения». А для начала, может, стоит понять, чего желаю я сама?
Я не хочу его, но мне очень нужно вспомнить. Если буду сидеть и пялиться на фото, все останется на месте. Мне надо хотя бы провести с ним какое-то время. А там посмотрим. Если бы между нами происходило что-то плохое, хоть кто-то из подруг должен был знать. Они бы предупредили, уберегли бы меня. Ведь так? У меня, признаться, даже пару раз мелькнула странная мысль, что все это неправда. Но не верить не было резона. В моей квартире были его вещи. Очень мало, но они остались. Две зубные щетки, бритва и пена, две пары мужских носков, какие-то еще мелочи. Наверное, он редко у меня оставался. Да и сам он сказал, что мы чаще бывали у него. Он жил где-то в районе проспекта Мира.
Я долго сидела с телефоном в руке, то набирая, то стирая сообщение для Максима. Оно было совершенно невинным: я предлагала, точнее, соглашалась на встречу. Но мне почему-то казалось, что, отправив его, я сделаю последний шаг, после чего обратной дороги уже не будет. Я словно запущу невидимый гигантский механизм, движение которого мне будет неподвластно. Странное чувство, даже глупое. Что такого-то? Может, это предчувствие, но я не замечала за собой таких способностей.
«Я вроде оклемалась. Давай куда-нибудь сходим», – мой палец застыл над экраном, выбирая кнопку: отправить или снова удалить. Глубоко вздохнув, я нажала на отправку.
Глава 5. Так близко и так далеко
Посреди ночи, в самый час быка, чуткий сон Вадомы был нарушен тихой трелью, которую издавал мобильный телефон спящего рядом Михаила. На этот телефон должен был поступить сигнал, если в состоянии Эрика что-то кардинально изменится, и сейчас, по всей видимости, эти изменения наступили. Цыганка взяла телефон и, с ужасом увидев информацию, что у спящего пропал пульс, стала трясти мужа. Тот проснулся быстро, подскочил на кровати, с тревогой глядя на Вадому, а она, нажав уже кнопку дозвона, дрожащей рукой держала трубку у уха, пытаясь соединиться с сиделкой. На том конце провода никто не отвечал.
– Что, что там? – одними губами спросил Михаил. Расширенные черные глаза, которые быстро наполнялись слезами и безысходностью, ответили за Вадому. – Надо ехать, срочно!
– Но мы все равно не успеем, Миш, – прошептала цыганка. Плечи ее вздрагивали. – Да что ж там эта медсестра, почему она трубку не берет?!
– Может быть, она сейчас как раз с ним, пытается откачать, – как можно спокойнее сказал ее муж. – Выйди, найди его, посмотри, что случилось.
– Я сейчас не смогу, не смогу расслабиться, у меня сердце из груди выпрыгивает, – покачала головой Вадома, все еще безуспешно пытаясь дозвониться до сиделки.
– Тогда поехали, – обреченно сказал Михаил, и они быстро собрались и вышли из квартиры.
* * *
Надомная медсестра, следившая в эту смену за состоянием Эрика, сняв, как обычно, все показатели приборов, от которых тянулась сеть проводов, опутывавших больного, и не обнаружив изменений, отложила планшет на прикроватную тумбочку, приглушила в спальне свет и перебралась в кабинет. Там она вытащила из огромного книжного шкафа потрепанный том «Джейн Эйр», расположилась с ним на мягком и удобном клиентском диване, включила свет в торшере и погрузилась в чтение. Из спальни через открытый проем в книжном шкафу доносилось мерное тихое пиканье приборов, негромко тикали часы с кукушкой. Монотонные звуки, мягкий свет из-под абажура, спокойная книга – все это убаюкивало, и сиделка задремала. Проснулась она от того, что умиротворяющее спокойствие было нарушено врезавшимся в него новым звуком – резким и пронзительным. Аппарат, к которому был подключен Эрик, непрерывно пищал на раздражающей ноте, и это могло означать одно: у пациента остановка сердца. Женщина неловко вскочила с дивана, толстая книга со стуком упала с ее колен. Медсестра почти бегом достигла двери спальни. С бешеной скоростью в голове крутились мысли, что же теперь будет, если это она просмотрела больного, провалившись в сон, и теперь не успеет его спасти.
На пороге спальни она вдруг встала как вкопанная, потому что в дверном проеме возвышалась высокая темная фигура. В сумрачной комнате человека было плохо видно, но сиделка различила его очень худое, бледное, заросшее густой черной щетиной лицо с полубезумным взглядом голубых, почти прозрачных глаз. Он стоял, тяжело опершись руками на дверные косяки, словно распятый внутри прохода, и его взгляд вызвал у женщины почему-то почти сверхъестественный ужас. Сердце ее застучало так сильно, что с каждым его ударом перехватывало горло. Перед глазами все померкло, и она упала в обморок на входе в спальню.
* * *
Супруги буквально ворвались в квартиру на втором этаже особняка. В кабинете горел торшер, на полу валялась раскрытая книга, секция книжного шкафа была сдвинута, и оттуда доносился резкий непрерывный писк аппарата. Вадома бросилась внутрь и чуть не споткнулась о распростертое на полу тело сиделки. Торопившийся следом Михаил успел поддержать жену под руки. Они обошли лежащую без сознания медсестру, не отвлекаясь на нее, и быстро проследовали в спальню, на ходу зажигая свет. Вадома была готова к тому, что увидит сейчас их предводителя мертвым, после чего на всех мечтах и планах можно будет поставить жирную точку и спокойно и беспросветно доживать свои жизни. Но кровать Эрика была пуста.
Провода и трубки безжизненно свисали с аппарата, и из него доносился все тот же раздражающий писк. Михаил отключил приборы, и в квартире наступила тишина. Быстрым шагом мужчина прошел в бывшую магическую комнату, но там тоже оказалось пусто. Вадома на всякий случай проверила ванную. Эрика в квартире не было.
Несмотря на то, что пока они не знали, где его искать, муж с женой молча взглянули друг другу в глаза, и губы обоих тронула торжествующая улыбка. Эрик проснулся. Еще пять минут назад они готовились фактически признать поражение, предполагая, что их друг скончался, так и не приходя в сознание, а теперь были уверены, что он жив. Вадома вдруг вспомнила про лежавшую у дверей спальни сиделку. Цыганка нагнулась к женщине, проверила пульс, приложила ладонь ко лбу, и та вскоре вдруг зашевелилась и пришла в себя. Она с трудом встала, испуганно озираясь вокруг и потирая ушибленный локоть. Скосив глаза, сиделка оглядела пустую спальню и с виноватым видом уставилась на супругов, ежесекундно переводя взгляд с одного на другого и обратно. Дрожащие руки мяли краешек форменной блузки.
– Как вы себя чувствуете? – спокойно спросила Вадома. – Мы вас в обмороке нашли.
– Да вроде уже нормально, – промямлила она и, судорожно сглотнув, тихо добавила: – А где… пациент?
– А мы об этом как раз у вас хотели спросить, – вступил Михаил. – В квартире никого, кроме вас, нет. Что тут случилось?
Медсестра захлопала глазами, вспоминая страшную темную фигуру в проеме, словно восставшую из мертвых. Ледяные глаза будто запечатлелись у нее на сетчатке, как слишком яркий свет, и даже опуская веки она видела этот след.
– Я была в кабинете, читала, – начала женщина. – Раздался сигнал тревоги, и я побежала к больному, а он стоял на пороге… Дальше я не помню. Наверное, я просто не ожидала, люди после комы так сразу не встают.
– Голова не болит? – участливо спросила Вадома. Она легко коснулась плеча женщины.
– Нет, я совершенно нормально себя чувствую, – в недоумении пожала плечами сиделка, удивляясь, почему ее об этом спросили, ведь она только что пришла на собеседование. С ней хотели обсудить уход за лежачим больным, но пока к нему не проводили.
– Посидите, пожалуйста, тут. – Вадома аккуратно под локоть вывела сиделку в кабинет и указала ей на диван. Та в каком-то оцепенении подошла к дивану, подняла свою книгу и спокойно стала читать. Вадома вернулась в спальню, где в застывшей позе стоял Михаил с закрытыми глазами.
– Ты нашел его?
– Эрик где-то близко, и он совершенно точно живой и невредимый, – ответил мужчина, открывая глаза. Только сейчас супруги увидели на полу возле гардероба ворох одежды, словно кто-то что-то спешно искал, сбрасывая все подряд с полок. – Слушай, я второпях не обратил внимания, но теперь мне кажется, что у подъезда не было его машины.
– Прости, уж я-то точно не посмотрела, – вздохнула цыганка. – Что с медсестрой делать будем?
– Давай подождем, если Эрик в порядке и уход ему не требуется, то тогда отпустим. Пусть пока немножко тут побудет. – С этими словами Михаил направился в кабинет, Вадома последовала за ним. Медсестра все так же сидела на диване, полностью погрузившись в чтение. Михаил подошел к массивному столу из красного дерева и выдвинул правый ящик. Там все эти годы хранился органайзер с документами Эрика, его телефон и ключи от дома и машины. Сиделки регулярно заряжали мобильный, на случай, если пациент вдруг придет в себя и захочет позвонить. Сейчас ящик был пуст. Колдун выглянул в окно: машины действительно не было.
– Мне думается, он сразу к Нине рванул, – произнес Михаил. – Если ты говоришь, он оттуда не уходил, потому что безуспешно пытался ее разыскать, то, может быть, узнал, что она все-таки здесь и жива?
После обрыва нити и исчезновения эфирного тела Нины Вадома несколько раз наведывалась туда, где находился Эрик. Пугающее опасное сияние энергии давно прекратилось, и теперь цыганка могла видеть астральное тело колдуна, который оставался там и, похоже, не думал возвращаться в обычный мир, хотя здесь его уже ничего не держало. Она всегда находила его по астральной нити в одном из тонких слоев, и каждый раз в разных. Он искал свою половинку и не мог отыскать.
Сначала Эрик не отвечал на вопросы Вадомы, словно даже не замечая ее. Но когда она буквально принялась умолять его, пытаясь коснуться и передать все чувства, что копились в душе, он отстранился и не позволил ей больше приблизиться. Вадома услышала или, точнее, почувствовала его ответ, что пока он не найдет Нину, он не вернется в тело. Цыганка рассказывала ему все, что произошло, и молила вернуться, чтобы вместе искать Нину на земле.
