скачать книгу бесплатно
Оборотни
Валерий Семенович Вычуб
Программист Борис Вараксин возвращается домой в 1828 год. С ним его любимая жена, юная княжна Полина Гагарина. Молодая пара скитается по лесам, охотясь на зайцев и кабанов. Героев подстерегают браконьеры и медведи шатуны. Неопытным охотникам угрожает голодная смерть. Шкура линяет, леший в лесу отказывается им помочь. Поможет ли Борису знакомая ведьма Анюта, это еще большой вопрос. У ведьмы с Борисом чрезвычайно сложные отношения.
А дома ждет героев бабушка, графиня Апраксина: Где же мой Боренька, куда убежала Полиночка?!
Развратная горничная Авдотья тоже вспоминает барина. Из-за неё-то и начались эти ужасные события. Дура ты Дуняшка, но очень красивая дура.
Вторая книга романа “Кладоискатель”.
Содержит нецензурную брань.
Валерий Вычуб
Оборотни
Глава 1. Снова дома
– Ах ты чучело подлое, огородное! Ты что ж нашему барину сделал?! Мужики в десять кулаков волтузили зеленоглазого урода. Тот довольно умело отмахивался и пока почти не пострадал. Моё появление поодаль от избы народ сначала не заметил. Полинка тряслась рядом со мной. Двойной переход крепко ударил и ей и мне по мозгам. Мы вернулись в то же место, откуда и начали свой долгий путь в будущее. Подарочная деревенька, Данайский конь в нагрузку. Мы снова дома.
– Барин!!! Барин здесь!
Народ, наконец, узрел меня. Подлец трясинник вырвался из цепких лап избивающих и устремился в лес. Не без его вредного умысла произошел наш неожиданный полет. Знал гадина, где граница расположена. Непременно знал.
– Что мужики, соскучились по барину? Отвел вам глаза каналья сосед. Никакой он не сосед, а нечисть болотная. Сегодня же приглашу батюшку из Карбусели, пусть освятит избу сего безбожника. Вряд ли он рискнет вернуться, а если уж вернется, то пусть ведет себя тихо! Оброк на него наложу двойной!
Народ воспринял мою речь с нескрываемым восторгом и бросился целовать барину ручку. Ох, и запахи. Узнаю тебя Русь, принимаю. И поспешу воспользоваться одеколоном.
– Боренька. Мы вправду дома? Шепчет мне Полинка. Не понятно, рада она возвращению или о чем-то жалеет. Да, графиня, придется вам отвыкать от ванны и шампуней.
– Скорей, поедем домой к бабушке. Она, наверное, испереживалась, сколько мы дней уже пропали…. А сколько нас не было?
Мужики объяснили, что нас не было минут десять, пятнадцать. Пока они хлопали глазами, что барин вот был, и вот барина с барыней и нету. Пока хохотал и хлопал в ладоши зловредный трясинник. Пока, наконец, патриотично настроенные поселяне не взялись бить колотить злодея трясинника в десять кулаков. С учетом темпов девятнадцатого столетия как раз пятнадцать минут и прошло. Ну, может быть двадцать.
Успокоенная Полина, засмеялась, потом заплакала и потащила меня к повозке.
– Скорей уедем из этого места. Шептала мне на ходу. Все боюсь, что опять провалимся неведомо куда. А ты потеряешься, и я останусь одна одинешенька в том мире. Только вот книг жалко Боренька….
Отдохнувшие лошадки бодро несли нас к дому. Там ждала нас бабушка, вкусный обед, милые будни дворянской усадьбы 1828 года. Ни тебе холеры, ни войны. А в будущем году посадим картошку.
………………………………………………………………………………….
– И не узнала тебя Боренька. Съездил, с лица изменился. Что, так плохо всё там? Ну не молчи, не томи.
– Ни плохо, ни хорошо бабушка. Обычная деревенька. Бедно живут люди, надо им помочь в обустройстве. Один там отыскался хулиган, наглец. Надо будет его продать на сторону, такой крестьянин нам не нужен. А в остальном, нормально съездили.
– Странно изъясняетесь вы граф. Ну что это за слово такое “нормально”?!
Бабушка уже успокоилась и взялась за свое привычное дело, учила меня правильному русскому языку. Права, во всём права. Наш русский и язык моей бабушки, два разных языка. Со своими достоинствами, и со своими недостатками. Кстати, подметил, что некоторые перлы, которыми я украшал свою речь, теперь, ничтоже сумняшеся, вставляет в разговор бойкая Дуняшка. Да что Дуняшка, бабушка пару раз обмолвилась. Потом плевалась и смеялась.
А вот что она сказала, что я изменился. Ведь полгода дома не был, где только не ездил. Австралия как сон в голове, там сейчас, поди, как в романе Жюль Верна одни бандиты да дикие туземцы.
Я смотрел на себя в зеркало, из рамы глядела та же безмятежная пышущая здоровьем физиономия. Полинка ушла к себе в комнату, побеседовать с горничной и верной наперсницей Дуняшей. Стыдно сказать, но Дуняшке я больше всего рад, скучал без неё там, в блаженных палестинах интернет века. Дуреха чего-то заподозрила, посмотрела на меня с удивлением.
– Ой, чавой-то вы барин, какой-то вы не такой. Ай, сглазили в дороге?. Куда барыня смотрела?!
– Барыня смотрела туда, куда ей надо смотреть. А вот Дуняшка иногда смотрит совсем не туда. Вот выдам замуж Авдотья Ивановна!
И опять испуг и слезы. Приходится утешать и обещать, что без неё никак, что с Дуняшей никто расставаться и не думает.
– А вы барин сегодня с барынею будете спать или как…?
Тьфу на тебя Дуняша.
…………………………………………………………………………….
Вечером вышли с Полинкой в беседку, в наш комариный, предосенний рай.
– Не верится Боренька, всё никак не верится. Утром там, в нашем новом доме, вечером здесь. А знаешь, мне немного жаль его, нашего дома. Только сумели бы мы там спокойно жить? Как сам думаешь?
Я вспомнил все навалившиеся на нас хлопоты, новых гостей, опасно странных и непонятных.
– Боюсь, что нет Полиночка. Боюсь, что нет. Здесь, в нашем лесу и нечисть лесная какая-то приятная и более менее безопасная.
– Да уж, безопасная. Шмыгнула носом Полинка.
– Ой, Боренька, я кажется, простудилась.
– От свежего воздуха?
– От него родимого. Отвыкла, понимаешь. Надышалась вашего ужасного, как вы его называете, бензина.
– Здесь тебе его не видать, любимая. Будешь опять глазки у свечки портить.
– Над чем?! Над чем портить?! Я не дочитала Войну и мир, Боря. Я столько оставила там, в нашей библиотеке.
Она рыдала, я утешал её. Истерика, нормальная реакция организма на чудеса нашего возвращения.
Я уж собрался её лечить своими травами. Но она собралась, улыбнулась мне своей доверчивой улыбкой.
– А знаешь Боренька. Мне вдруг ужасно захотелось поколдовать. Ну хотя бы в кота превратиться. Позволишь?
У меня мороз по коже прошел. Боже, неужели?! Моя жена ведьма. Читал, смотрел, смеялся. Но чтобы с моею Полинкой, с моею женой. Не дай нам бог.
Сразу вспомнилась Анютка, сумасшедшая ночь перед нашим отбытием в будущее. Две ведьмы на одного гусара?! Да до этого даже Пушкин, даже “наше всё” не могло додуматься. Да ну. Какая из Полинки ведьма. Никакой ведьмы из неё не может быть. Ведьмы злые, а она у меня добрая.
Замяучила кошка в кустах, напоминая о наших заботливых соседях: козлах, воронах и прочих активных деятелях потустороннего мира. Ну что ж, надо быть готовым к труду и обороне. Труду на благо мирных поселян и обороне от агрессивных помыслов Врага рода человеческого. Надо сходить в церковь, помолиться о нашем благополучном спасении от прелестей мира иного.
– Конечно, сходим Боренька. Я незаметно сказал последнюю фразу вслух.
– А давай на ночь помолимся вместе перед нашей общей иконой.
Грешные мысли ушли на дно души, рука, гладящая нежную талию и подбирающаяся к обольстительным выпуклостям, поменяла направление и легла на плечо подруги.
– Ты права Полина.
Возмущенно взвыл кот где-то на территории сада. Надо прояснить этого кота.
…………………………………………………………………………………
– Какое у нас скверное мороженое здесь! Но варенье просто замечательное.
– Где это здесь, Полинушка?! И никакое не скверное у нас мороженое, самое отличное. Повар в Петербурге у француза учился. Что-то ты сегодня который раз странности говоришь, душа моя. Как съездили вчера в деревню, словно вас подменили.
Прокололась Полинка, опять прокололась. Я, как опытный попаданец, смотрю на её усилия со снисхождением. У меня это пройденный этап. Ей приходится привыкать. Снова они. Ужасные ночные горшки и мытье из тазика. Привыкает человек к хорошему.
Глажу Полинку по ладошке. Сидим рядом за столом, вкушаем утренний завтрак. Презренное деревенское мороженое растаяло и будет съедено прожористой Авдотьей Ивановной. Варенье действительно хорошо. Морошка, спелая морошка из наших болот. Королевское варенье.
………………………………………………………………………………..
– Скоро репу копать барин. Роса уж на траве. Капуста в этом году уродилась! И не сажать бы эту картоху, барин….
Еще один solanumtuberosum диссидент. Не первый и не последний. Сколько их ни корми жареной картошкой, ничем не проймешь. С голоду сдохнут, но от нового будут морду воротить. Ничего поганцы, не можешь, научим, не хочешь, заставим. Только так.
Мои чудесные трудовые будни, как я скучал о вас среди ужасов моей жизни олигарха и тунеядца. Вот сейчас навоз на поля повезём. Поэтичненько этак, ароматненько. Боратынского бы сюда, Александра нашего Сергеевича сюда. Да где там.
Вчера случилось непредвиденное событие, моя жена познакомилась с моим приятелем из мира нежити, с моим собеседником, говорящим черепом. Я, достав череп из ящика стола, вел с ним умную беседу, радуясь его скупым репликам. Дескать, я и возмужал, и наглости прибавилось, и что скоро стану настоящим инкубом. И тут кто-то дыхнул мне в затылок:
– Так вот вы чем граф за моей спиной занимаетесь. Познакомьте меня.
Как лязгал зубами мой череп. Какие комплименты отпускал. Восточные мужчины и после смерти останутся бабниками и краснобаями.
– Поделитесь своей мудростью и со мной, уважаемый. Позвольте мне иногда присутствовать на ваших беседах. Сегодня я невольно пришла без приглашения. Дверь была не заперта, супруг, я слышала, с кем-то разговаривает. Женское любопытство, увы, свойственно и мне. Простите меня.
– Приходи хауд. Ты нежна и стройна мамкура. Ты исполнена всех достоинств и лишена недостатков. Увы, мне остался только череп и способность оценить твою красоту. Счастлив твой муж, каждую ночь припадающий к источнику неземной радости. Ты краснеешь красавица. Я должен со смирением окончить свои речи.
И слава бог. Вогнал мою Полинку в краску. Но каков череп, какова старая пыльная костяная коробка. Силен.
Глава 2. Катастрофа
И когда схлынула радость от возвращения, понял я, что, в сущности, радость эта, радость дурака. К одному заключенному в одиночной камере добавился второй. Полинка вместе со мной будет отбывать пожизненное в лесах моих владений. Или не будет? Успокаивал я себя. Она ведь местная, плоть от плоти своего века. Не может её выбросить обратно в чужой для неё век. А если может? А если выбросит? И бедняжка станет скитаться среди ужасов очередной пандемии и внеочередных выборов.
Не станет скитаться. У неё миллиард, у неё особняк в нашем лесу. Захочет, вернется. Кто её пустит?!
И так далее и тому подобное.
……………………………………………………………………………….
Весть о том, что ссыльный пьяница и шалопай, гусар Апраксин женился на самой богатой невесте империи разнеслась по всему Петербургу. Маменьки охали и ругали своих сыновей. Великовозрастные оболтусы отговаривались, что они и слыхом не слыхивали о такой, Полине Гагариной. Её и в свет не вывозили, никто её замарашку видом не видывал. И не увидите, констатировали мамаши и желали счастливому мужу богатой невесты всего наилучшего и по возможности поскорей. Чтобы он шею свернул у себя в деревне. Чтоб его там волк загрыз.
Государь Император в беседе с генералом Бенкендорфом изъявили желание еще раз побывать в имении этого шалопая Апраксина. Поохочусь по первому снегу, погляжу на его молодую жену. Кобелина ты, Николай Павлович, надеешься, что Полинька тебе даст? Разевай варежку.
Завтра первое сентября. Лето бежало, бежало и прибежало. Недалеко до первых заморозков. Богатейшая невеста России, выйдя замуж за шалопая попаданца, будет зимовать в глуши лесов, под вой северо-западных волков и вздохи балтийских ветров. И почитать то бедняжке будет нечего.
– Боренька. А я одну книжечку у себя на груди вынесла из вашего мира. Тоненькую, в несколько листиков.
– Что за книжка?
– Дама с собачкой. Чехова Антона Павловича сочинение.
Крым наш, любовь модна и в начале девятнадцатого века. Никаких парадоксов вроде не может быть. Разве что поезд железной дороги в Крыму. Но лучше раньше, чем позже.
– Не показывай никому Полиночка, говорю на всякий случай.
……………………………………………………………………………………..
День прошел в нашем новом-старом мире, за ним другой. Мы вспомнили все неудобства, милые и не очень. Вкусили прелестей естественных продуктов, как раз и репку стали убирать. Стоило попробовать её, голубушку, приготовленную в русской печи. Дни погожие, теплые. То ли бабье лето, то ли просто еще лето. Дуняшка крутилась вокруг молодой барыни, но, то и дело, по старой памяти забегала ко мне в комнату:
– Барин. А ничего, что я….
Но попытки я прерывал с ходу. Шлепок по заднице, угроза отсылки на конюшню, пока действовали. Но мина рано или поздно взорвется.
………………………………………………………………………………………..
Начали копать свеклу. Яблоки в этом году поспели на диво. В бабушкином саду отличная антоновка, но ей еще не время. Я с утра уходил на поле и следил за ходом работы. Возвращался домой усталый и довольный. Это тебе барин не програмки штамповать, ухмылялся про себя. Полина сегодня не появлялась на публике. Где-нибудь, наверное, гуляет с Дуняшкой, подумал я, заходя в беседку.
Вопль кошачьей битвы рассеял мирные думы. Это кто же дерется? Знакомый, слишком знакомый черный кот вывалил из кустов бука. На него налетел следом незнакомый мне белый кот, и сражение развернулась у самой беседки. Белый кот рвал и драл когтями черного. Тот искусно оборонялся и пытался выцарапать белому глаза.
– Так ему! Бей его беляш! Подначивал я. Нечисть нарушала заключенные договоренности, и вмешательство постороннего белого кота я мог только одобрить. Но пора и человеку вмешаться. Из лейки с водой, стоявшей на полу беседки, я обильно полил компанию драчунов, стараясь, чтобы больше попало черному. Коты зашипели и бросились в разные стороны.
К обеду Полина не вышла из комнаты.
– У барыни головка болит. Барыня будет у себя в комнате кушать. Важно сообщила Дуняшка. Морда при этом у ней была самая продувная. Тут что-то не так.
Но и после обеда меня не пустили в палаты госпожи моего сердца. К чему б ты занемогла голубушка? Уже начал я беспокоиться.
– Её Сиятельство слегка занемогла. Её Сиятельство просят её не беспокоить. Извините господин граф.
Промяукала мне её новая горничная, вобла в юбке.
Я лег спать в гордом одиночестве и всю ночь ворочался с одного бока на другой. Ну Полина, погоди.
А ночью кто-то скребся мне в окно. То ли ветка липы просилась в натопленную комнату от осеннего холода, то ли ночная птица надумала заглянуть погреться….
– Где ж вас угораздило сударыня?!
У Полины на лице красовался здоровенный синяк. На щеке заметная царапина.
– Признавайся Дуняша, ты барыню так изуродовала. Исцарапать свою госпожу, какой ужас. Надобно покарать её бабушка. Ведь это мятеж! Ты Дуняша настоящий Пугачев.
