скачать книгу бесплатно
Глава 4
В голове моей… опилки, да-да-да… Деревня… Лодка со щитами, похожая на драккар… Убийцы в костюмах викингов… Бабы в костюмах, хм, баб… Сын десятника… Куча трупов вокруг…
Похоже, что я, все-таки, попал. Ну вот не зря такие ощущения были неправильные. Ладно, пора представиться, а то невежливо как-то, Варяжко ждет, что я отвечу.
– Я Хельги Скогатт, Олег Лесной Кот по-вашему, – эх, была не была. – Но я нурманн только наполовину, мой отец, тоже Хельги, был варягом, а мать – нурманнка. Долго жил у нурманнов.
Варяжко понимающе кивнул.
– Тогда понятно, почему так чудно? говоришь. Будь моим гостем и другом, Хельги Хельгисон Скогатт! – и поклонился в пояс.
– Спасибо, Варяжко! Буду твоим гостем, и ты будь мне другом! – я поклонился в ответ, надо привыкать играть по местным правилам. – Расскажи теперь, кто эти люди и что здесь произошло?
– Пойдем к отцу, вместе поговорим, – Варяжко указал на очнувшегося мужика, который встал уже на ноги с помощью женщин.
Мы подошли и представились друг другу. Мужика звали Доброгой. На вид ему было лет тридцать пять – сорок, был он среднего роста, атлетического телосложения, бородатый, волосы тоже светлые, длинные, перехваченные кожаной лентой. Он рассказал, что после тяжелого ранения ноги, полученного в крупной битве с лесовиками-весянами, его, во главе большого десятка, сюда, в эту деревеньку, поставил ладожский князь, для охраны рубежей княжества.
– Где же твои люди, Доброга?
Доброга вздохнул и махнул рукой.
– Не ждали мы, что кто-то сюда заявится так рано, только недавно снег сошел и лед, в лесу еще сугробы не стаяли, а эти уже грабить пришли. Вои-то мои с холопами на охоту ушли, да на болото за железной рудой. Будем железо добывать, кузницу поставим скоро.
– Кто они? – указал я на пленных.
– Эсты, кто ж еще. Рабов набрать пришли, похоже.
Я показал рукой на убитого копьем паренька и осторожно спросил, кто он.
– Глухарь это, холоп мой. Жалко паренька, смышленый был, я его на зимнем торгу в Ладоге купил, – вздохнул Доброга.
Теперь мне стало понятно, почему никто из женщин по нему не плакал, спокойно отнеслись к его смерти. Ну, убили раба и что? Убыток, да и только…
– Ладно, Доброга, давай теперь убитых приберем, добычу посмотрим, а потом пленников допросим. Запереть бы их пока надо где-нибудь.
– Это мы мигом! Варяжко, давай пленников раздень до нательных рубах и портков, да в сарае запри. Да свяжи покрепче!
Под нашим присмотром Варяжко сноровисто раздел троих выживших эстов, связал заново по рукам и ногам, и пинками загнал в небольшой дровяной сарайчик.
– Ловок ты с оружием обращаться, Хельги Скогатт, да только, как я погляжу, меч твой тупой совсем. Как же так? – Доброга оказался очень глазастым.
– Так получилось, не доделан меч еще, – буркнул я. – Вот разгребем дела и займусь сразу.
– Сам, что ли, доводить будешь? В кузнечном деле разбираешься? А то могу подсобить, кузнец есть у меня хороший, да и сам кое-что умею, – Доброга вопросительно посмотрел на меня.
– Спасибо, позже займемся, я тоже немного умею по кузнечному ремеслу. Да и только заточить его как следует надо, так-то готов меч. Сначала добычу посмотрим и пленников разговорим.
Доброга кивнул в ответ.
– Трофеи все твои, спасибо тебе, Хельги Скогатт, крепко выручил! Пропали бы мы все тут, меня бы порешили, а Варяжку с бабами да детками в полон бы увели.
– Все, что у вас выгребли, себе оставь, не мое это. Да и эстов двоих сын твой зарубил, так что ему тоже причитается. Даже не спорь! – повысил я голос, видя, что Доброга собирается возразить. – Смелый воин у тебя вырос, Доброга!
– Воин! – хмыкнул десятник. – Отрок он покуда, неопоясан еще. А то, что смелый – то правда. Только думает пока мало, все больше руками помахать горазд.
– Ничего, научится, молодость быстро проходит.
– Так может ты его и поучишь искусству воинскому? Ты-то, я смотрю, опытен в бою, ловок да умел. Возьмешь сына моего в обучение?
Краем глаза я заметил, что подошедший к нам Варяжко, аж слюни пустил и щенячьи глаза сделал. О как! Так сразу и в обучение?
– Ты же меня совсем не знаешь, Доброга! Сразу готов мне сына доверить?
– Все что нужно, я уже узнал, остальное ты сам расскажешь, если захочешь. Вижу, что ты добрый человек, зла в тебе нет, за Правду сразу в бой кинулся, чтобы нас выручить. Да против такой силищи, не побоялся. И не сдуру, а умело. Хорошим наставником будешь. Возьми его, не пожалеешь. Я его всему, что сам знаю, научил уже.
– Хорошо, Доброга, будь по-твоему! Только сразу предупрежу – слушаться меня должен беспрекословно! – я строго посмотрел на молодого, но уже бородатого парня.
Доброга с Варяжкой синхронно кивнули, десятник хлопнул меня по плечу.
– Быть по сему! А теперь пошли трофеи собирать.
Трофеев оказалось на удивление много. Восемь комплектов кожаных с железными бляхами курток и колпаков, обитых железными полосками, четыре длинных копья, три, на мой взгляд, среднего качества, меча, пять тесаков и один приличный меч, принадлежавший главарю. Его же кольчуга и шлем. Кинжалы и ножи были у всех эстов, так же, как и поясные сумки с бытовыми наборами, ложками, иголками, кресалами и так далее. В кошелях нашлось разного серебришка, монетами и обрезками, почти на килограмм общим весом, немного разных женских серебряных украшений – серег, колец и браслетов, и красивая нитка бус из крупного янтаря. С главаря я снял толстую серебряную цепь и пару серебряных же браслетов, еще граммов на пятьсот. Еще на его груди обнаружился небольшой кожаный мешочек на шнурке, в котором были запрятаны шесть небольших золотых монеток с арабской вязью, грамма по три каждая, и одна квадратная, побольше, граммов на пять. С пальца главаря я также снял серебряный перстень с крупным красным камнем. По ободу перстень был украшен надписями на латыни, которой я, к сожалению, не знал, и крестами.
Сложив трофеи в одну кучу, мы приступили к осмотру лодки, или все же, ладьи, которая оказалась очень вместительной, рассчитанной, наверное, на перевозку человек пятнадцати и солидного груза, на четыре пары весел и одной мачтой с прямоугольным парусом. На каждом борту ладьи были закреплены по пять круглых щитов, которые я заметил еще из леса.
К нашему удивлению, на дне ладьи лежали три связанных полуголых человека. Один мужичок лет тридцати на вид, совершенно лысый, мелкий и худющий, как скелет, в рваных портках. Второй мужик был ярко рыжим, коротко стриженым, веснушчатым, но таким же мелким и худым, как и первый. Третьей пленницей была молодая взлохмаченная девка, на первый взгляд, симпатичная, белобрысая и упитанная, одетая в какую-то рвань, типа длинной рубахи. Успели уже где-то рабами разжиться эсты. Мы развязали их и отдали на попечение жене Доброги и младших детей, чтобы те их отмыли и приодели. Разговаривать потом будем, не до этого сейчас.
С помощью остальных женщин и детей мы разгрузили ладью от мешков, свертков и тюков и оттащили награбленное в доброгиной деревеньке в отдельную кучу. Это не трофейное, возвращаю, как и обещал, так что и смотреть туда не стал.
В ладье обнаружилось три лука, завернутых в кожу, с колчанами, полными разных стрел, с боевыми и охотничьими наконечниками, связка небольших сулиц, покороче, чем моя, но с более длинными и узкими наконечниками, два больших железных котла, костровые треноги, несколько круглых котелков поменьше, два широких и глубоких черпака на длинных ручках. Нашелся и запасной льняной парус.
В трофейных мешках, видимо награбленных эстами в другом поселении, оказалось много зерна и муки, были овощи, разделанная лосиная туша, десяток ощипанных куриных тушек, берестяной туес с куриными яйцами, мешки сушеной рыбы, один маленький бочонок с белым воском и два таких же с медом. Были мешки с сушеными яблоками и ягодами, и даже кадушка соленых грибов, отборных мелких боровичков. Нашлись три бочки покрупнее, наполненные свежей водой, а два бочонка, литров на пятнадцать каждый, оказались с пивом. Обнаружился даже небольшой, на пару килограмм, мешочек с солью, что, как я помнил, было особенной ценностью в древние времена.
В остальных тюках были уложены различные товары – железная и бронзовая кухонная утварь, льняное полотно в рулонах, мешки с овечьей шерстью, пара коробов с деревянными ложками и мисками, кожаные тючки с плотно упакованными мехами, короб с ценной «рыбьей» костью, как называли раньше моржовые клыки.
Несколько особо прочных мешков из толстой кожи были заполнены кузнечными инструментами, клещами, молотками, мехами для раздувания огня, какими-то крючьями и крючками. Нашлась даже небольшая, но тяжеленная, наковальня. На самом дне лодки лежало несколько десятков крупных криц железа. Видимо целую кузницу разорили где-то, паршивцы.
Я отметил, какими жадными глазами смотрел именно на кузнечные принадлежности Доброга, и решил, что все это оставлю для него, мне то оно совсем не к чему.
Когда мы сложили все выгруженные из ладьи трофеи на площадке перед домами, из леса появилась группа людей, состоящая из нескольких десятков мужиков и баб и множества детей, подгонявшая приличное стадо коров и коз. Это оказались деревенские работники, а также холопы Доброги, которые прятались со скотиной в лесу. Все они работали в поле за деревней, дети пасли скотину, когда заметили вошедшую в залив ладью, и успели сбежать и спрятаться от грабителей в лесу.
Доброга тут же раздал им указания о наведении порядка в селении, и мы приступили к разбору трофеев.
Все съестные припасы я отдал жене десятника, справедливо рассудив, что пока живу здесь, сам готовить пищу не буду. А я уже принял для себя такое решение – пожить в деревне какое-то время и присмотреться к местной жизни, привыкнуть, тем более, что предложение от Доброги учить его сына я принял.
Из оружия я оставил себе только снаряжение главаря эстов – его хороший меч с крупным, прозрачным, розоватого оттенка камнем на оголовье, кольчугу, шлем, несколько рубах и штанов приличного качества. Остальное оружие и доспехи предложил выкупить Доброга, который планировал приодеть своих дружинников. Он объяснил мне, что у его гриди[4 - Гридь – дружинники.] воинское облачение попроще, а так десяток сможет усилиться. Я не стал отказываться, мне столько не нужно, а серебришко пригодится, когда в Ладогу пойду, да и нести его легче, места не занимает.
Кузнечные принадлежности я торжественно вручил Доброге, на что он отреагировал очень бурно и пытался меня обнимать, целовать и хлопать по разным местам, пока я не начал кричать.
– Да с этими инструментами Викула-кузнец сразу работать начнет! И железо уже есть! Можно воев с болота вернуть, которые руду пошли добывать! – размахивал руками Доброга. – Да я теперь должник твой навеки, Хельги!
Доброга даже всплакнул от счастья и, размазывая рукавом рубахи слезы по бородатому лицу, снова полез целоваться.
– Так! Прекратить эти сопли, десятник! Обслюнявил уже меня всего! Ты мне друг, я тебе тоже друг, на этом и порешили! Давай лучше с освобожденными людьми поговорим и пленных допросим. А потом пожрать надо, голодный я совсем что-то.
Варяжко метнулся в избу и вывел оттуда плюгавых мужичков из ладьи. Их уже успели вымыть и переодеть в чистые некрашеные рубахи и портки, но выглядели они все равно печально, какие-то пришибленные, трясущиеся.
– Кто такие? – рявкнул я, – сурово глядя на них.
Мужички одновременно бухнулись на колени. Лысый тонким гнусавым голосом, очень похожим на голос актера Вицина, запричитал:
– Мы – трэли[5 - Трэль – раб у викингов.], рабы, всегда ими были. Рыбу ловили, когда эсты нас захватили.
Оказалось, что оба мужичка были потомственными рабами, были собственностью какого-то крупного землевладельца по имени Грам и жили в поселении в пяти днях пути по воде отсюда. Рано утром вышли на маленькой лодке ловить рыбу, когда и попались эстам, проходившим мимо на своей ладье. Воспользовавшись густым туманом, пока их не увидели с берега, эсты захватили в плен обоих мужичков, чтобы потом продать. Рыжий быстро кивал головой, подтверждая слова лысого.
– Не убивай нас, господин! Мы хорошие рабы, много умеем!
– Как вас зовут?
– Я Фрут, – быстро ответил лысый.
– Я Грейп, – прошепелявил рыжий, голосом Бабы-Яги в исполнении актера Милляра.
Меня настолько рассмешили их голоса и имена, что я заржал, как конь. Проржавшись, я строго сказал им:
– Значит так, фруктовые братья, никто вас убивать не собирается. Пока будете мне служить, раз уж я вас освободил, а там видно будет. Если и вправду много умеете, то и продавать вас не буду.
– Мы не братья, – загнусавил лысый, шевеля красным носом.
– Это мы еще посмотрим, – сказал я загадочным голосом и снова заржал. – Нет, ну надо же, Грейп-Фрут! Шутка года, блин! Ладно, – успокоился я. – Доброга, пристрой их пока к работе, а мы с третьей спасенной пообщаемся. Варяжко, приведи к нам девушку, будь любезен!
На крыльцо избы, в сопровождении Доброгиных дочерей, вышла умытая и расчесанная блондинка с толстой косой до пояса, одетая в белую рубаху и длинный синий сарафан. Высокая, совсем не худая, очень даже фигуристая, с пронзительными голубыми глазами. По ее взгляду было понятно, что она не рабыня и никогда ей не была. Чуть приподняв подбородок, она вызывающе смотрела на нас.
– Ничего себе, вот это красотка! Принцесса Брунгильда прямо, валькирия! – подумал я про себя, а вслух сказал:
– Здравствуй, красавица! Мое имя Хельги Скогатт, сын Хельги. Кто ты, как тебя зовут и как ты попала к эстам?
– Я – Бажена, дочь Ратибора. Мой отец был хускарлом полоцкого конунга[6 - Конунг – король, князь у скандинавских народов.] Всеслава. Мои родители умерли, мне пришлось поехать к тетке в Альдейгью[7 - Альдейгья – так скандинавы называли Ладогу.], по дороге я со своей нянькой и холопами остановилась в деревне на ночлег, там на нас эсты и напали. Всех жителей деревни и моих сопровождающих они перебили, а меня забрали в полон, – коротко ответила она тихим голосом, используя в своей речи скандинавские слова, что я не мог не отметить. Видимо, сразу решила, что я нурманн.
– Теперь я в твоей власти, Хельги Скогатт, но наложницей или твоей тир[8 - Тир – рабыня у викингов.] не стану, лучше руки на себя наложу! – гордо вскинула голову Бажена, но в ее глазах читался страх.
– Не беспокойся, уважаемая Бажена, никто тебя неволить не станет, ты свободна, обещаю тебе! И даже предлагаю свою помощь и защиту, могу проводить тебя до города, если пожелаешь! – я приложил руку к сердцу и степенно поклонился.
Доброга нахмурился, но ничего не стал возражать, просто сказав, признавая ее право на свободу:
– Иди в дом пока, дочь дружинника Ратибора, помоги моей жене на стол собрать.
Бажена благодарно кивнула, соглашаясь на мое предложение, плавно развернулась и гордо пошла обратно в избу.
Ну какова красавица, а! Ее, связанную, только что из лодки вытащили, чуть в рабство не продали, а она права качает. Да, характер тот еще, не дай Бог такую жену. А я-то тоже хорош, попался сразу же, слюни распустил, повелся на красотку, помощь ей предлагаю, хотя сам тут ни черта еще не понял и ни в чем не разобрался. Но теперь все, назвался груздем, придется в город ее везти, тем более и сам туда собирался. Не сейчас, конечно, месяцок здесь покантуюсь, попривыкну, пооботрусь, язык и знания подтяну, с Доброгой и Варяжко плотно пообщаюсь, потом и дружинники их появятся, с ними познакомлюсь. Да и форму поднабрать бы надо, здесь времена суровые, чуть что – и башку снести могут на раз.
– С пленными давай поговорим, – предложил я Доброге.
– И то дело. Варяжко, тащи сюда первого.
Варяжко выволок из сарая одного из пленников, таща его за шиворот, и поставил перед нами, заставив того стоять на коленях.
– Кто такой? Как твое имя? Откуда пришли? – начал я допрос.
Эст, а это был тот, которого я оглушил первым в самом начале моей атаки, мотнул головой и сплюнул на землю.
– Ничего не скажу, нурманнский пес, хоть режь меня! – как будто харкнул он.
Я пока был как-то не готов резать и бить связанных людей, гуманизм двадцать первого века, видимо, не позволял мне этого, поэтому я перехватил руку замахнувшегося было Доброги, и попросил Варяжку привести следующего.
– Ты кто такой? Зачем пришли сюда? Будешь говорить?
Второй разбойник тоже оказался упрямым, да еще и попытался боднуть меня своей косматой башкой в живот, за что получил пинка от Доброги и свалился на землю, хватая ртом воздух.
Ладно, попробуем с третьим, тем, который сам сдался.
Варяжко уволок обоих эстов обратно в сарай и вывел последнего.
Сейчас я разглядел его получше. Молодой, лет двадцати на вид, эст был крепким высоким парнем, худым и жилистым, с покатыми плечами и длинными руками, светловолосый, с узким лицом и аккуратно подстриженной бородкой. Смотрел прямо, не отводя глаз, но без вызывающего выражения лица, без наглости. Короче, не так, как первые двое.
– Как твое имя? Кто вы такие и что сюда пришли? – продолжил я допрос, уже не надеясь на простой разговор.
– Мое имя Иво. Я был дренгом ярла Скьельда, до тех пор, пока Асгейр не обесчестил и не убил мою сестру. Я все расскажу, если обещаешь принять меня к себе в хирд, господин, – неожиданно заговорил пленник.
– Не много ли ты себе позволяешь, ты, почти мертвец? – грозно рявкнул Доброга. – Какие еще обещания тебе дать, собака?
– Погоди, Доброга, – остановил я его. – Пускай говорит. Продолжай, Иво, расскажи, кто вы? Почему напали на деревню? Как звали вашего вожака? Говори, и я подумаю, стоит ли оставлять тебе жизнь.
Парень кивнул и продолжил:
– Тот, в кольчуге – Асгейр Кабанье Брюхо – был вожаком у них, ты его убил. Под его началом еще пять дней назад было пятнадцать воинов. Он был сильным, удачливым, еще немного – и стал бы морским ярлом. Но ты его убил…, – повторил Иво грустным голосом.
Неожиданно Иво встряхнул головой, как будто отгоняя мрачные мысли, и заговорил быстрее:
– Когда я отправился в вик[9 - Вик – боевой поход викингов, по сути – грабительский рейд.] с ярлом Скьельдом, Кабанье Брюхо с двумя своими дренгами[10 - Дренг – младший воин у викингов, типа нашего отрока.] пришел в мой дом и стал требовать страндхуг[11 - Страндхуг – обычай у викингов, по которому они могли бесплатно брать провизию у свободных бондов-земледельцев для обеспечения своего похода.]. Жили мы небогато, земля моя, оставшаяся от отца, многого не приносила. Я только мечтал разбогатеть после вика с ярлом, отдать припасы сестра не могла, она бы просто умерла с голоду. Поэтому мои люди вступили в драку с Асгейром, но он как будто этого и ждал, ему просто был нужен повод. Оказалось, что остальная его шайка притаилась неподалеку от моего дома и только ждала сигнала для нападения. Они перебили всех, а мою сестру Кабанье Брюхо изнасиловал и перерезал ей горло, когда она попыталась пырнуть его ножом. Ей было всего пятнадцать…
– Вик был удачным, я вернулся с кучей серебра и большими планами, – продолжил, глубоко вздохнув Иво. – Но, вместо моего дома и родной сестры, меня встречало пепелище и могильные холмы. Мне повезло, что в живых остался один трэль, который мне все и рассказал. Я дал ему свободу. Тогда я поклялся, что не буду иметь женщин и пить хмельное, пока не отомщу Асгейру! Я долго искал его, мне удалось настичь его в Хедебю, куда он приплыл на зимовку. Кабанье Брюхо был очень силен и ловок, поэтому я не мог просто вызвать его на поединок, он бы меня точно победил и месть не свершилась бы. Да и конунг ему благоволил, у меня не было доказательств злодеяний Асгейра, поэтому требовать справедливости не было никакого смысла. Тогда я придумал план – втереться ему в доверие и при удобном случае убить. За зиму я наладил отношения с его дренгами и мне удалось войти в его шайку, когда весной Асгейр набирал викингов для похода в Альдейгью. Он хотел по пути грабить прибрежные деревни, не оставляя в живых свидетелей, а в Альдейгье распродать награбленное и наняться на службу местному конунгу. Я решил, что, при удобном случае, может быть ночью, пока все спят, мне удастся прирезать убийцу и сбежать. Но Кабанье Брюхо был очень подозрительным, всегда выставлял на ночь караульных из своих старых воинов. Мне только оставалось ждать удобного момента, чтобы свершить месть.
Иво попросил воды, так как от волнения и длинного рассказа его горло пересохло.
Варяжко принес ковшик с водой, и я решил, что можно развязать Иво, чтобы он попил. Доброга напрягся и неодобрительно заворчал, на что эст, грустно усмехаясь, сказал:
– Я в вашей власти, никуда не сбегу, клянусь. Тем более, я навсегда теперь должник господина, – Иво кивнул в мою сторону. – Прости, не знаю твоего имени. Ты убил всех моих врагов и свершил мою месть.
