скачать книгу бесплатно
– Хоть бы детей постеснялась, – укоризненно произнёс он, отстранив Светланку и взявшись за ручку чемодана.
– Что мне их стеснятся? Я перед ними ни в чём не провинилась! Пусть знают, какой кобель их папочка!
Каземиров не оглядываясь, открыл дверь и вышел на улицу. Визгливый плачь младшей дочери ещё долго доносился до его слуха, врезался глубоко в сознание и червоточиной вкрадывался в душу.
«И как я мог прожить с этой женщиной столько лет? – подумал Олег Николаевич. – Ладно, что фигуры никакой, так ведь ещё и не образованная, не интеллигентная. Обабившаяся дурёха!»
Грузно опустившись на заднее сиденье чёрной волги, Каземиров слегка тронул за плечо водителя.
– Поехали, Василий, – сказал он доброжелательным тоном.
– Всё нормально, Олег Николаевич? – спросил водитель, плавно трогаясь с места.
– Нормально, Вася. Поехали…
– К Ольге Александровне? На северные квартала?
– Разумеется, – коротко ответил Каземиров. – На северные конечно…
– По Ленинградке прокатим, или через Семёновское озеро?
– Мне всё равно, – отмахнулся Олег Николаевич.
– Тогда по Ленинградке…
Водитель какое—то время вёл машину молча. Он лишь изредка смотрел в зеркало на осунувшееся лицо начальника и не решался нарушить воцарившуюся тишину.
– Что замолчал, Василий? – неожиданно спросил Каземиров.
– Думаю, Олег Николаевич.
– О чём?
– О вас, – бесхитростно ответил Василий. – Не пожалеете, что от жены ушли?
– А что мне жалеть? Ольга Александровна, сам знаешь, птица высокого полёта.
– Не понимаю я вас, Олег Николаевич. Ведь вы уже от второй жены уходите…
– Допустим, – задумчиво ответил Каземиров и тут же спросил: – Тебе что, сорока на хвосте принесла эту новость?
– При чём тут сорока, среди людей живём. Я даже знаю, что у вас ещё одна дочка есть. От первого брака.
– Она уже взрослая. Год, два и замуж выйдет.
– Вы свою семью завели, ваша первая жена тоже, а дочка, вроде как, сиротой растёт при живых родителях.
– У родной бабки она воспитывается, – буркнул Каземиров и тут же добавил: – Я смотрю, ты много о чём знаешь.
– Да вообще-то я стараюсь свой нос в чужие дела не совать. Моё дело за баранкой сидеть. Разговаривают в машине, а я ведь слышу.
– Тогда понятно, – недовольно согласился Олег Николаевич. – Значит ты, Василий, не одобряешь моё решение. Что ни говори, а я новый отсчёт в семейной жизни начинаю.
– Как бы ваш отсчёт обратным не оказался…
– А всё ж таки?
– Не одобряю! Ваша Елена Петровна может и не слишком привлекательная женщина, но зато она простая русская баба. С ней и по душам можно поговорить, и не нужно бояться, что она твои слова на изнанку вывернет.
– Ничего ты в женщинах не понимаешь, Васька! – возразил Каземиров. – Говоришь, что бесхитростная? А ведь это она меня от первой жены увела…
– На чужом несчастье – счастья не построишь! – отозвался Василий.
– Да с ней же в люди выйти совестно. Даже не знает как нужно себя в ресторане вести. Нож в левой руке держит. Вот Ольга Александровна…
– А что Ольга Александровна? – вспылил Василий. – Баба она и есть баба. Две руки, две ноги и вся спина сзади. Ничего особенного в ней нет.
– Значит я прав. Ничего ты в женщинах не смыслишь, как я погляжу, – ответил Каземиров. – Ольга Александровна женщина с большой буквы!
– А вы её без парика видели? – неожиданно спросил Василий.
– Без парика? – нахмурившись, протянул Каземиров.
– Это она перед вами из себя стройную молодушку изображает, а меня ей стесняться незачем. Я ведь для неё никто и звать меня никак. Иной раз позвоню в дверь, – Ольга Александровна… – говорю. – Машина подана, А она стоит передо мной – лахудра лахудрой. Настоящие волосы то у неё седые и редкие.
– Это ты перегибаешь, Вася, – обиделся Каземиров. – Ольга Александровна такая замечательная женщина…
– Обыкновенная она женщина, Олег Николаевич, – не унимался Василий. – Вы её привыкли припудренной видеть, да речи её умные слышать на собраниях. Хотя, слова она говорит красивые, а только легче от них ещё ни одному человеку не стало. Вы конечно правы, Олег Николаевич, Ольга Николаевна хлебушек двумя пальчиками возьмёт, но ведь баба она и есть баба…
– Ну, ты уже пошлишь! – забурчал Каземиров.
– Отчего же? – не согласился Василий. – Вы олицетворяете её как святую, а она, между прочим, помимо того, что в ресторане себя показать умеет, после этого туалетом пользуется. Уверяю вас, точно так же как и мы все грешные…
– Всё! Немедленно прекрати, Василий! – строго произнёс Каземиров. – У меня с Ольгой Александровной серьёзные отношения…
– Да я ведь и замолчать могу, – ответил Василий. – Только у меня такое ощущение, что я один чемодан везу, который вы в багажник положили. А вас, будто и нет вовсе. Душа—то ваша, всё равно дома осталась.
– Молод ты ещё! – огрызнулся Каземиров, и небрежно отвалился на мягкую спинку сиденья.
Василий пожал плечами, но больше не произнёс ни слова.
Буквально через пять минут он свернул с Ленинградки и въехал в северную часть города. Каземиров забрал чемодан, дал указания, чтобы Василий подъехал на следующий день к восьми утра и неуверенной походкой вошёл в подъезд. Он немного потоптался у двери, потом перевёл дыхание и нажал на кнопку звонка.
– Входи Олег Николаевич, – в лёгком смущении, прочирикала Ольга Александровна. – Мы тут, с Верочкой уже заждались. Поставьте пока, чемоданчик в прихожей. Кофейку выпьем, потом разберём что к чему.
– Она повернулась в сторону комнаты и громко воскликнула:
– Верочка! Доченька! Иди сюда, детка, поздоровайся с Олегом Николаевичем…
Она перевела свой голос на полушёпот и, помогая Каземирову повесить на вешалку пальто, сказала:
– Она у меня уже большая девочка. Шестнадцать лет. Уже всё понимает. Я объяснила ей ситуацию. Проходи, Олег Николаевич, всё будет нормально. Немного почурается, а потом привыкнет.
– Здравствуй, Верочка! – войдя в комнату, сказал Каземиров.
– Здравствуйте, дядя Олег! – окинув его недобрым взглядом, ответила Вера.
Сделав на слове «дядя» такое ударение, что Олег Николаевич засомневался в том, что когда-нибудь сможет наладить с ней дружеские отношения.
– Проходите в гостиную, Олег Николаевич, – суетливо предложила Ольга Александровна. – Я тут кое-что на стол накрыла. Отметим, так сказать, ваше новоселье…
Она подошла вплотную к Каземирову, и вновь перейдя на полушёпот спросила:
– Как дома, всё нормально? Без скандала?
– Всё хорошо, Оленька! – тяжело вздохнув, ответил Каземиров.
– Верочка! Ты не посидишь с нами? – заискивающе, спросила Ольга Александровна. – Иди, кофейку с тортиком попей.
– Я уроки делаю, – на высоких тонах, ответила Вера.
Она наглухо прикрыла дверь своей комнаты.
– Ну, ничего, – вновь обращаясь к Каземирову, сказала Ольга Александровна. – Ничего Олег, хочет, пусть фордыбачит. Как надоест, успокоится. – Давай выпьем по рюмочке, за наше с тобой семейное счастье. Чтобы у нас с тобой, всё как у людей было. Чтобы жили мы долго и счастливо…
– Не откажусь, – поддержал Олег Николаевич. Тем более, на душе у меня немного муторно. Такое ощущение, будто кошки скребутся.
– Я понимаю, Олежек, – тронув его за руку, сказала она. – У тебя там дети остались. Я ведь не запрещаю тебе с ними встречаться. Ты им отец, и я тебя действительно прекрасно понимаю. Ты мужчина ещё сравнительно молодой, сильный, да и зарплата у тебя приличная. Если половину отдашь, то всё равно у нас денег больше чем предостаточно останется.
– Если по закону, то на двоих детей тридцать три процента выплачивать положено… – ответил Каземиров.
– Да это, наверное, мало будет? – возразила Ольга Александровна. – Если бы у тебя мальчики были. На девочек, куда больше затрат. Я вон, по своей Верке судить могу. То одно платье, то другое… Нет, Олежек, я на это не согласна. Твои дочки не должны ни в чём нужды знать…
– Вот за такие слова, огромное тебе спасибо, Оленька! Я ведь сам об этом не раз думал, – сознался Каземиров. – У меня сейчас где-то около ста пятидесяти тысяч в месяц выходит. И моим дочерям, и нам с тобой вполне достаточно будет. Правда, у меня жена пока не работает, постоянно с младшей девочкой дома сидит. Почки с раннего детства дают о себе знать. Может, придётся операцию делать…
– Так вот, я и говорю, что ты им помогать должен. Тысяч восемьдесят можешь смело выделить. Нам ведь с Верочкой от тебя ничего не нужно! Мы с ней и на мою зарплату неплохо проживём. А то и тебя прокормим. Оставляй себе на сигареты, да на всякую мелочь…
– Спасибо, Оленька! Спасибо… Прямо камень с души сняла, – растроганно произнёс Каземиров. – Я знал, что ты поистине святая женщина…
– Перестань, Олег, – скокетничала Ольга Александровна. – Я ведь тебе искренне добра желаю. Ты не ругайся, но ведь и подарочек тебе приготовила, в честь нашего маленького праздника…
– Мне? – изумился Олег Николаевич. – И какой же?
– Сейчас увидишь, – загадочно ответила она, и тут же воскликнула: – Верочка! Принеси, пожалуйста, Олегу Николаевичу наш подарочек…
– Сама неси! Я ему не прислуга… – послышался голос её дочери.
– Не красиво так, Верочка! Олег Николаевич очень хороший человек! Он тебе обязательно понравится, вот увидишь…
Она сконфуженно взглянула на Каземирова.
– Извини, Олеженька! Возраст у неё такой. Переходный период… Я тебе сама принесу. Ну-ка, закрой глаза…
Она вышла в маленькую комнату, о чём-то пошушукалась с дочерью, сделав ей нарицательный выговор, а потом вернулась обратно, держа в руках чёрную кожаную куртку.
– Вот, Олеженька! – сказала она громким вызывающим голосом. – Это от нас, с Верочкой.
– Оленька! Ольга Александровна… – растерянно заговорил Каземиров. – Разве можно? Вы что? Это же, для вас дорого…
– Примерь, Олеженька…
Ольга Александровна помогла надеть ему куртку, потом восхищённо произнесла:
– Теперь настоящий начальник! Я, как только увидела, так сразу решила, что куплю её для тебя. Прямо у самой глаза загорелись…
Такая куртка сумасшедших денег стоит…
– Пустяки, Олег, – возбуждённо проговорила Ольга Александровна. Всего каких-то несчастных сорок семь тысяч. У меня тридцать семь на книжке лежало. Мы Верочке на зимнее пальто копили.
– Так получается, ещё десять кусков не хватало… – сконфуженно произнёс Каземиров.
– У подруги занять пришлось. Ну да это пустяки. Постепенно рассчитаюсь.
Ольга Александровна изобразила на своём лице дежурную вежливую улыбку.
– А как же Верочка? – полюбопытствовал он.
– Мы ей на следующий год пальто купим. Я уже с Верочкой поговорила на эту тему. Пока она в стареньком пальто походит. Хочется, конечно, девочке обнову, но переживёт. В крайнем случае, ещё подзайму. Как-нибудь выкручусь…
– У меня ведь тоже зарплата будет, – вспыльчиво вставил Олег Николаевич. – В крайнем случае, возьму из кассы…
– Было бы не плохо. Долги бы раздали, да Верочке новое пальто смогли бы справить… Но, я право не знаю, – озадаченно произнесла Ольга Александровна. – Я бы конечно хотела, чтобы ты основную часть своих денег дочерям отдал, но смотри сам… Ты мужчина, Олеженька! Деньги твои, тебе и решать, куда их и на что потратить!
Она прижалась к нему и чмокнула в правую щёку.
– Ты мужчина, тебе и решать! – повторила она настойчиво, и тут же добавила: – Курточка, как по тебе сшита! Завтра на работе, все так и ахнут от восторга! За деньги не расстраивайся! Придётся мне на дом работу взять. Может, кофту кому свяжу, или ещё что-нибудь. Выкручусь как-нибудь…
– Я сам за всё рассчитаюсь! – запальчиво выговорил Каземиров.
– Если будет возможность, – уклончиво сказала Ольга Александровна. – Ты теперь в этом доме хозяин, тебе и решать. А мы что? Мы женщины… Ты мужчина, Олеженька, сам и принимай верное решение…
– Вот именно! – не без гордости, произнёс Каземиров.
Пока Ольга Александровна суетилась на кухне, он мысленно прикинул:
«Как только получу деньги, необходимо помочь Оленьке, чтобы в долгах не сидела. Да и Верочке пальто нужно справить. Я буду новую куртку носить, а она в старом пальто? Так не дело. Себе немного оставлю на сигареты да прочую дребедень. Жене тысяч пятьдесят на дочек передать нужно. Впрочем, – подумал Олег Николаевич, – дома ещё запасы продуктов есть, ну и девочки не раздетые ходят. Пожалуй, тысяч пятнадцать им вполне достаточно. А то и десяти хватит…»
– Олег Николаевич! – громко, из кухни, воскликнула Ольга Николаевна, нарушив ход его мыслей. – Мы тебе ещё новый костюм справим, да и галстучек подходящий подберём. Ты у нас с иголочки будешь одет. А как возможность появится, может, и мне сапожки купим. Я недавно такие сапожки видела! До сих пор перед глазами стоят. Не удержалась, померила. Прямо как в тапочках. И тепло, и на ногах совершенно не чувствуешь…
