скачать книгу бесплатно
– Потому что его убили, – равнодушным тоном сообщил Крутилин, отодвинув кресло так, чтобы одновременно видеть и купца, и его помощника.
Что-то в их поведении сыщика настораживало.
Оба вздрогнули, потом испуганно переглянулись, затем дружно развернулись к иконам и перекрестились. Купец двумя перстами, Рыкачев – тремя.
– За что его убили? – спросил Пятибрюхов.
– Не знаю. Но выясню. Обязательно выясню. Затем и приехал.
– Помогу, чем смогу. Где сие произошло?
– Где-то здесь, недалеко, тело выловили напротив Колтовской слободы. Не знаете, куда от вас Костик направился?
Федор помотал головой:
– Обычно он домой по Левашевскому проспекту…
– Где такой? – удивился Крутилин незнакомому названию.
– Дорогу, где моя лесопилка, так назвали. В честь генерала, что прокладывал, – объяснил Пятибрюхов.
– Костик по ней всегда шел до Гисляровского переулка, сворачивал на Бармалееву улицу, с нее – на Большой проспект, оттуда – на Каменностровский. И уже по нему – к Троицкому мосту. Так быстрее, чем через Биржевой, – обрисовал обычный путь домой Гневышева Федор.
Крутилин записал его слова в блокнот:
– Поручу агентам всю дорогу прочесать. И опросить рабочих с твоей лесопилки, Степан Порфирьевич.
– За них ручаюсь. Все – единоверцы. Не пьют, не курят, даже не сквернословят.
– На воротах тот же человек стоит, что и вчера? – уточнил сыщик.
– Хотите опросить? – догадался Пятибрюхов.
Крутилин кивнул.
– Федор, ну-ка сбегай за Николаем.
Ивану Дмитриевичу опять показалось, что купец с помощником быстро переглянулись. Нет, они явно что-то скрывают. Что? Имеет ли сие отношение к убийству Гневышева?
– Не надо. Опрошу его, когда уезжать буду, – сыщик вытащил из жилетки часы. – Собственно, мне уже пора. Если что вспомните, прошу без промедления сообщить.
Крутилин встал. Пятибрюхов вышел из-за стола и протянул ему руку. Федор, кивнув головой, скрылся за дверью.
– Анна Сергеевна про смерть Костика знает? – уточнил Степан Порфирьевич.
– Да.
– Боюсь, эту смерть она не переживет, – произнес Пятибрюхов, продолжая сжимать ладонь Ивана Дмитриевича.
Крутилин понял, что купец тянет время, дает Федору возможность добежать до человека на воротах. Значит, тот видел нечто, о чем Крутилин не должен узнать. Что?
Неужели Пятибрюхов замешан в убийстве гимназиста?
– А Капа как? Держится?
– Разве не знаете?
– Что? – купец сжал руку так, что Иван Дмитриевич едва не закричал.
– Она пропала…
– Как пропала?
– Ушла из дома и не вернулась.
– Когда?
– Позавчера.
– Что? До сих пор не вернулась?
– Нет.
Купец схватился за грудь:
– Что же с ней случилось?
– Почему ты так волнуешься?
– Из сострадания к Анне Сергеевне. Муж умер, сын погиб, дочь пропала. Ужас-то какой!
– Мы ищем Капу. Вчера я опрашивал Костика. Думаю, он был замешан в исчезновении сестры. Но скрыл от меня правду. Это его и сгубило.
Охранник, глядя в сторону, сообщил, что Костика вчера видел, что ушел он в семь, а куда, ему неизвестно:
– Мое дело – ворота.
Иван Дмитриевич сел в ожидавшую его пролетку – отпускать «ваньку» не стал, потому что по будням Колтовская набережная пустынна. Только по воскресеньям и в праздники, когда горожане выезжают на Острова, здесь бурлит жизнь.
– На Большую Морскую, – скомандовал он.
В голове по привычке начал составлять список дальнейших разыскных действий: во-первых, послать агентов опросить местных жителей. Во-вторых, надо вызвать осведомителей из местных шаек – Костик мог стать жертвой их разбойного нападения. Для мелкой шпаны, что тут промышляет, честно заработанный гимназистом рубль – неплохая добыча. Конечно, убивать бы за него не стали, но Костик был юношей нервным, мог и нагрубить, и сопротивление оказать. В пылу драки его и убили, а потом попытались спрятать концы в воду.
Так, так… На Петербургской стороне орудуют четыре шайки: «гайда», «рощинские», «дворянские» и «ждановские». Пятибрюхов построил дом на территории последних. Только вот осведа среди «ждановских» у Крутилина сейчас нет. Был до недавнего времени, Колькой Киселем звали, но весь вышел – перебрал водки на Масленицу и замерз в сугробе. «Дворянские» про дела «ждановских» вряд ли знают, слишком далеко они друг от друга. Может, «рощинские» что-то сообщат?
Уже пересекая Гисляровский, Иван Дмитриевич вспомнил, что на Резной, буквально в ста саженях[38 - 1 сажень равна 2 метрам 13 см.]от Крестовского моста, ныне обитает Кешка Очкарик, знаменитый некогда бирочник[39 - Изготовитель (уст. делатель) фальшивых паспортов.]. Одни говорят, что от дел уже отошел, другие, наоборот, утверждают, что ремеслом своим промышляет по-прежнему, только стал более осторожен и подозрителен.
– А ну, разворачивай, – скомандовал начальник сыскной извозчику.
Первый же встречный указал на деревянный с мезонином дом, в котором проживал мещанин Иннокентий Луцев. На скамеечке у входа «бил баклуши» здоровенный мужик. Едва Крутилин спустился из пролетки и пошел к воротам, тот вскочил, перегородив путь.
– Кешка дома? – спросил его Иван Дмитриевич.
– Кем будешь?
– Передай, Крутилин его видеть желает.
Мужик испуганно отшатнулся, оглядел с ног до головы, пытаясь понять, не разыгрывают ли, затем постучал в ворота. Калитка приоткрылась на щель, в которую разве лезвие ножа можно всунуть. Мужик быстро сказал отворившему пару слов, и калитка снова захлопнулась. Иван Дмитриевич отошел на пару шагов, поднял голову на окна. В одном из них раздвинули занавеску. Буквально на миг. И тут же, словно по волшебству, калитка распахнулась, из нее вышел еще один здоровяк.
– Ждут. Только оружие приказали сдать.
Крутилин усмехнулся – раз Кешка с охраной, значит, при делах. А стало быть, и за окрестностями приглядывает. Ивана Дмитриевича провели через сад в беседку с разноцветными стеклами. В ней на столе стояли запотевший графин, пара серебряных стопок и легкая закуска.
– Сколько зим, сколько лет, – поприветствовал его вошедший следом сутулый мужчина лет этак за пятьдесят. Ни очков, ни пенсне Луцев не носил, прозвище «прилипло» к нему от его изделий[40 - Очки на воровском арго обозначали паспорт: липовые очки – фальшивый, линковые очки – настоящий паспорт, принадлежащий другому человеку.].
– Не так и много, – добродушно заметил Крутилин, разливая водку. – Если бы я лично тогда у тебя обыск делал, проживал бы ты ныне в Тобольской губернии.
– Если бы у бабушки был дедушка, не умерла бы она старой девой. Со свиданьицем, Иван Дмитриевич.
– Будь здоров, – мужчины чокнулись.
– Из-за гимназиста пожаловал?
Крутилин кивнул.
– То не фартовые.
– А кто?
– Парнишка тот ходил к Пятибрюховым, мальца ихнего латыни учил. Да, видно, плохо учил, раз вчера его Степан Порфирьевич вытолкал пинками.
– Да ну? – удивился Крутилин. – Сам Степан Порфирьевич?
– Именно.
– Сам видел?
– Мне сие не по чину. Сбитенщик Васька аккурат в сей момент мимо пятибрюховского дворца проходил. Гимназист чуть с ног его не сбил.
– И что потом было?
– Мальчонка встал, отряхнулся и как побитый пес побрел.
– По Левашевскому?
– Все верно. Только вот что дальше с ним случилось, увы, узнать не удалось. Сбитенщик Васька по набережной пошел, в слободу.
Крутилин снова разлил водку:
– Давай за упокой мальчика. Я с его отцом в гимназии учился.
– Ах, вот оно как… Теперь понятно, почему лично пожаловали.
В этот раз не чокались.
– Может, предположение имеешь, кто убийца?
– Может, и имею.
– Буду признателен, – веско произнес Крутилин.
– Тогда слушайте. На Глухой Зелениной в доме Кочневой живет отставной солдат, Пашкой звать – горький пьяница. Пенсии ему на выпивку всегда не хватает, выходит по ночам в Невку, а улов утром продает. Я у него частенько покупаю, потому что рыба у Пашки всегда калиброванная. Видать, места, шельмец, знает. Вчера сигов ему заказал, но сегодня он пришел с пустыми руками, мол, клева не было. Что ж… И такое случается. И в такие дни Пашка сильно страдает, клянчит аванс, а если везде отказывают, слоняется у трактира в надежде, что кто-нибудь да угостит. Но сегодня он гуляет с самого утра. И всех угощает. Отсюда и вопрос: где деньги раздобыл?
Лодка! Рыбак! А ведь верно! Пашка ограбил и убил гимназиста. А ночью, дождавшись удобного момента, вышел на лодке и выкинул тело в воду.
– Где он лодку держит?
– За лесопилкой дегтярные бараки, за ними – рощица, если сквозь нее пройти, выйдете к затоке. Там Пашкину лодку и найдете. Когда приподнимете, много интересного увидите…
– Благодарю, – встал из-за стола Крутилин. – Ты знаешь, в долгу не останусь.
– Очень на это рассчитываю, Иван Дмитриевич.
Пристав второго участка ротмистр Лябзин начальнику сыскной не обрадовался – после дела Муравкина[41 - Подробнее – роман В. Введенского «Приказчик без головы».] Крутилина недолюбливал.
– Труп ваш где выловили? Ах, на Крестовском? Туда за подчасками и ступайте.
Крутилин чертыхнулся, пообещав, что подобную наглость без последствий не спустит. И поехал обратно.
А вот уже знакомый читателю пристав четвертого участка Петербургской части капитан Феопентов, наоборот, просиял, увидев Крутилина:
– Как здорово, что вы лично занялись этим делом. Просто гора с плеч. Боялся, что свалят его на меня. А я в сыске как свинья в апельсинах.
– Вскрытие произвели?
– Да, вот протокол.
Крутилин быстро его прочел: кроме смертельной раны на темечке и синяков на лице доктор обнаружил множество прижизненных кровоизлияний на теле. С кем же Костик подрался? С отставным солдатом Пашкой или купцом Пятибрюховым? Почему Степан Порфирьевич не признался, что Костика видел, и не только видел, но и руки против него распустил?
Лодку нашли там, где указал Очкарик, лежала на берегу днищем вверх. Когда городовые ее приподняли и перевернули, Крутилин обнаружил на земле груду опилок, часть из которых была окрашена в бурый цвет. Кровь? Частный доктор Долотов, который вызвался ехать с Крутилиным, достал склянку с перекисью водорода и капнул на опилки. Сразу появилась шипящая белая пена:
– Кровь, – заключил эскулап.
Пашка был сильно пьян. Когда городовые его растолкали, полез к ним обниматься. В его кармане обнаружили четыре красненьких[42 - Кредитные билеты достоинством в десять рублей.].
– Где ты их взял? – спросил его Крутилин.
– Бог послал, – сладко улыбнулся пьяница.
