скачать книгу бесплатно
Я пыталась спросить дорогу, но те, к кому я подходила, проходили мимо меня, даже если я начинала танцевать перед ними, как жираф на льду. С танцами у меня, увы отношения не складываются, не понимаю, почему никто не обращает внимания на этот ужас.
В конце концов, я вышла из себя:
– ЭЙ, ЛЮДИ, Я В ЭТОМ МИРЕ НОВИЧОК! НЕУЖЕЛИ ВАМ ТАК СЛОЖНО МНЕ ПОМОЧЬ? ЭЙ, ВЫ ЧТО СЛЕПЫЕ, Я ЧТО ПРОЗРАЧНАЯ ЧТО ЛИ?! ВАМ СЛОЖНО ДОРОГУ ПОКАЗАТЬ?! АЛЕ?! – Я схватила какого – то парня за руку, а он просто прошел сквозь меня, и еще два человека за ним. – Я что умерла? – Тихо спросила я.
Ноги и руки дрожали, от сильно испуга и шока, я присела на нижнюю ступень крыльца детского дома. Взявшись за голову, я перечисляла всевозможные варианты развития событий, после того, как я вышла из детского дома, мозг очень энергично работал. В последний раз я так долго и напряженно думала год назад, тогда я обдумывала очередной план побега, который все равно провалился.
Перебирая варианты, я пыталась понять: что могло случиться? Что пошло не так? Мысли спутались в непонятную паутину событий, я так и не смогла понять, что привело к такому эффекту, все слишком странно и непонятно.
Я не умерла, так? Я чувствую себя, вполне живой. Или все же умерла? А если я умерла, то где мое тело? И если это правда, то от чего, меня все – таки съел Цербер? Как чувствует себя призрак? Он чувствует себя живым, или никаким? МОЙ МОЗГ ТАК КИПИТ, КАК НИКОГДА НЕ КИПЕЛ!
Что мне делать? Куда идти? Святой чердак, почему я такая глупая? Почему подобные вещи случаются со мной? Святые камни дайте мне просто лечь и ничего не делать!
В любой непонятной ситуации, делайте как я, встаньте, или если уже стоите – стойте, начинайте ходить кругами, увеличивая радиус с каждым повторным кругом. От очень важного дела меня отвлек странный звук. Звук колес и копыт, странно. Я обернулась, передо мной стояла черная карета, запряженная лошадьми с окрасом цвета, таким же темной и отливающим серо – голубоватым отблеском.
Я подошла ближе, дверца кареты резко открылась, перед моим лицом, появилась рука в черной, полупрозрачной перчатке, жестом она приглашала меня в карету.
– Смерть, это ты? Выглядишь ты чуточку пострашнее, я думала ты скелет в черной мантии, а по сути, ты просто морщинестая рука с какими – то нарушениями пигментации, так ведь не интересно.
И лучше бы это была смерть, а не та женщина, что сидела в карете:
– Нет, дорогуша, я не смерть. Почему ты так решила? Я лишь хотела забрать пироги, которые испекла для своих друзей. Разве я настолько стара, чтобы говорить мне такие вещи?
Этот голос я узнаю, где угодно, противный, с нотками притворного сожаления и какого – то величия – миссис Генриетта. Приехала она, не вовремя, ведь я отдала ее пироги Церберу, вышла из комнаты, сбежала из детского дом а еще…
– Вы что, меня видите?
– Конечно, вижу, ты же не прозрачная, хотя если будешь продолжать так мало есть, возможно станешь призраком, – сказала она, словно читала какую – нибудь скучную газету.
– Ха-ха, как смешно, вы не поверите, но эти люди меня не видят, представляете?! – Сказала я, сложив руки крест накрест.
– Странно, не так ли? В этом ужасном, странном и скучном мире, очень много необъяснимых нам явлений, да? – Спросила она. – А теперь можешь помочь мне выйти? – Сказала она, протягивая мне свою длинную, худощавую руку.
Деваться было некуда, и я помогла ей выйти. Сначала из кареты появились ее длинные, бледные ноги в черных, замшевых туфлях на шпильке, а затем и вся миссис Генриета, не забыв ни одной части тела. На ней было одето черное, длинное платье, подол, которого почти касался мокрого асфальта. Волосы заплетены в тугой узелок, на голове красовалась шляпка с черной фатой, которая перекрывала пол лица.
Ее образ вызвал у меня недоумение, и как любая невоспитанная девушка, я спросила:
– Вы что, на свадьбу собираетесь? Если да, то извините, но на свадьбах невестам вроде как принято носить белые платья, а в черном вы просто сливаетесь с цветом вашей души.
– Нет, я ездила на похороны, разве по мне не видно, как я скорблю? Изо всех сил стараюсь не разрыдаться на глазах у столь глупой, юной девушки, – сказала она, театрально вытирая несуществующие слезы.
– Интересно, и на чьи же? Раз даже ваше, черное сердце смогло выдавить скорбь на вашем идеальном лице, – ответила я, покачиваясь с носка на пятку.
– На твои конечно. А на чьи же еще? Ох, девочка, я так к тебе привязалась, и тут такое горе, – говорила она, притворно изображая дрожащий от рыданий голос.
Неужели, я была права, и все же смерть настигла меня? Но даже если это так, то почему миссис Генриетта меня видит? Может она является олицитворением зла, и хочет снова запереть меня в детском доме, чтобы я пугала спящих сироток?
О, обо мне бы слогали легенды, и рассказывали страшилки на ночь. Мне поплохело, от этих мыслей заложило уши, ноги стали ватными, парализовав меня, с трудом я смогла заставить себя говорить:
– Вы что шутите? Если это шутка, то совсем не смешная, с чувством юмора у вас всегда какая – то беда была, – я пристально смотрела на нее, пытаясь не упасть. Что задумалаэта женщина?
– Возможно. К моему счастью и твоему сожалению, мне нужно от тебя избавиться, ты занимаешь много места, своим бесполезным существование, мне это уже надоело, – сказала она, рассматривая свои длинные ногти, кажется мое присутствие ее совершенно не волновало, и она просто разговаривала сама с собой.
– Вы смеетесь? Это я то много места занимаю? Да у вас поехала крыша многоуважаемая миссис Генриетта! Как я могу занимать много места, проживая на дурацком чердаке, на который кроме вас и Софи никто не заходит?! Я ведь даже снаружи не бываю! И вы меня даже не кормите, меня кормит Софи, вы только приходите и ждете похвал в вашу сторону, о том какая вы замечательная директрисса.
– Знаешь, а ты ведь права, но каким бы гением ты не являлась, мне все равно нужно избавиться от тебя. Мне нужен этот чердак, для своих целей, а ты же знаешь, что остальные комнаты заняты. Будущее не неизбежно, ты должна исчезнуть из моей жизни и жизни детского дома, для твоего же блага, и моего богатства, – прошипела она.
– А не легче было бы, просто отпустить меня, и забыть про мое существование? Дать мне исчезнуть из вашей жизни, и не мешать вашим коварным планам? – Расслабившись, я надеялась что директор послушает меня и отпустит, потому что в своей правоте я была уверена.
– Да, действительно, можно так сделать, – сказала она, и задумчиво почесала подбородок.
– Давайте пожмем друг другу руки и распрощаемся на веки вечные, для моего же блага и вашего богатства, – сказала я протянув руку, ожидаявзаимного жеста.
– Можно, но, нет, – отрезала она.
– Почему нет?! Вы же колебались в положительную сторону! Неужели вы хотите, чтобы я раздобыла телефон и написала о вас гневный отзыв в блоге?! А потомпожаловалась всему миру о том, какойу вас ужасный детский дом, и в каких условиях вы держите детей! Ваш детский дом сразу же закроют!
Что не так с этой женщиной? Все ведь шло как по маслу! Вот зачем нужно портить планы по моему побегу?! Вот бы превратить ее в таракана и бегать за нейменя предметы в руках, как это делала Софи.
– Глупая деточка, у тебя проблема с документами, по ним тебя вообще не существует, конечно, я могу тебя отпустить и забыть на веки вечные, но каковы последствия? Где ты будешь жить? Где ты раздобудешь деньги на одежду, жилье и пропитание? Ты будешь скитаться по улицам, пытаясь найти пропитание, тебя будут разыскивать, как сумасшедшую девочку, сбежавшую из детского дома. А когда они заметят, что тебя по документам не существует, будет нечто ужасное, нечто невероятно ужасное, и мне придется признать тебя незнакомой мне девочкой, потому что мне не нужны проблемы.
– Возможно, вы правы, но избавляться от меня из – за каких – то документов, это очень не разумно, мы хоть и ближайшие родственники обезьян, но я считала, что в силу вашего возраста, мозги у вас минимум как у гориллы. А документы сделать не проблема, соврав про пожар в доме. Софи хотеля взять меня к себе, и жить я буду с ней! Что насчёт денег? Я устроюсь на работу и буду помогать Софи по дому!
– Чтение книг пошло тебе на пользу, – сказала она, и села обратно в карету, но снова развернулась в мою сторону.
– Благодарю, – ответила я, поклонившись в элегантном па.
– Но у меня есть идея намного лучше, и она тебе совсем не понравится, – она похлопала рукой по соседнему сиденью рядом с ней.
– Нет, я с вами, никуда не поеду, – сказала я, снова сложив руки крест накрест. Возможно так, я выгляделакруче, чем было на самом деле.
– Думаешь, у тебя есть выбор? Либо ты садишься в карету добровольно, либо… – ответила она и щелкнула пальцами левой руки.
– Это что? Вы ритм, какой – то уловили, или позвали своего дворецкого? Если хотите я могу похлопать в ладоши, мы создадим мега крутую группу, и будем ездить по миру с гастролями! И вам не придется от меня избаляться, – ответила я, подмигнув.
– Заманчивое предложение, только ты все равно не угадала, обернись, – сказала она, указательным пальцем указывая на что-то за моей спиной.
Обернувшись, я поняла, что сделала это зря, прямо передо мной, возникли два призрака.
Первый – высокий и тощий призрак во фраке с цилиндром на голове, на его призрачном лице красовался монокль, аристократично прикрывающий один глаз. Крючковатый нос напоминал клюв коршуна, отчего вид его был грозным и очень серьезным, с такми шутить нельзя, пикнуть не успеешь, как сидишь с ним и слушаешь его скучные и нудные рассказы.
Второй призрак, значительно отличался от первого, его скрасила полнота и небольшой рост, в похожем фраке и цилиндре, его лицо напоминало поросячью мордашку, в ожидании радостново «Хрю» перед кормежкой.
Меня бросило в дрожь только от одного их вида, чиать о привидениях уже скучно и банально, но видеть их в живую… эм, в мертвую просто непередаваемые, ужасающие ощущения.
– Выбирай Оливия, либо ты добровольно поедешь со мной, либо ты поедешь со мной под наблюдением Кевина и Синди. Выбор за тобой, я тебя не тороплю, но чем быстрее ты решишь, тем быстрее все закончится.
К своему же удивлению, я громко расхохоталась, пытаясь не избавиться от своих легких.
– Что смешного? – Недоумевая спросила миссис Генриетта.
– Кто из этих чудаков Синди? – Спросила я, наконец остановившись.
Смутившись, толстячок поднял руку, по призраку трудно понять, какую эмоцию он испытывает. В мультиках, что показывала мне Софи на своем планшете, когда персонаж смущался, у него горели щеки, но призрак нечто особенное и уникальное, не имеющий абсолютно никаких внешних признаков.
– Кевин и Синди, вот это наборчик странноестей и непонятностей, – расхохотавшись сказала я, вытирая слезы с щек.
– Я может и не молода по твоим меркам, но ведь даже человек, который читает эти строчки сейчас не понимает, что происходит. Я ведь права, дорогой читатель?
– Ну, понимаете, его зовут Синди – это девчачье имя, если бы он стоял сейчас в бальном платье, я бы не смеялась, – повизгивая расхохоталась я, – а Кевин наоборот, такой серьезный, что невозможно поверить, что его зовут Кевин! Потому что, Кевин ассоциируется у меня с птицей из мультика «Вверх»[7 - Полнометражный мультипликационный фильм анимационной студии Pixar, о том, как мужчина пожилого возраста решил исполнить свою мечту, но все оказалось, не так, как ему бы хотелось].
Кевин испепелял меня своим серьезным, грозным взглядом, но от этого я только сильнее расхохоталась.
– Твои объяснения мне ни о чем не говорят, я все равно не понимаю, что тут смешного. Оливия, прекрати смеяться, и быстро садись в карету!
– Нет, за пределами чердака, вы не сможите заставить меня делать то, что вы хотите, – ответила я, от смеха схватившись за живот, и согнувшись пополам.
– Не хочешь по хорошему значит, ну смотри, сама потом пожалеешь о своих действиях. Синди и Кевин, глупые истуканы, хватайте девчонку и поехали, у нас мало временя!
Услышав такие смешные имена, таким серьезным тоном, мои легкие чуть не выскочили, от такого сильного смеха.
Призраки хоть и выглядели легкими и невесомыми, но подхватить меня, вцепившись в предплечья им не состовляло труда. Подняв меня метра два над землей, они потащили меня к карете. Как только мы приблизились к карете, я поняла, что происходит и упираясь ногами, пыталась противостоять призракам. У меня получалось, пока к призракам не подключилась миссис Генриетта, она схавтила меня за ноги и с нечеловеческой силой затащила меня в карету. Дверца захлопнулась, карета тронулась и мне пришлось сесть на единственное свободное место, напротив миссис Генриетты.
Оказавшись в карете, смех, как рукой сняло. Мы мчались куда-то вперед, казалось, будто проходит вечность. Поездка до ужаса скучная, мы едем в полном, гробовом молчании. Я выглянула в окошко, и не смогла оторвать глаза от великолепнейших городских пейзажев, которые словно в калейдоскопе менялись на нечто новое, и непохожее.
Жаль, что мой первый вздох на свободе, и мой последний выдох за пределами чердака, произошли в один день. Я всматривалась в пейзажи так, чтобы запомнить каждую деталь, каждый фонарик, каждое окошко, всех людей, что суетились на улице мимо которых мы проезжали.
Призраки сидели рядом со мной. Когда мой скучающий вид надоел миссис Генриетте, он посадила коршуна Кевина слева, а поросюшку Синди справа.
От скуки, или может от того, что у меня поехала крыша, я то и дело поглядывала на призраков, с привизгом хихикая.
Миссис Генриетта раздраженно дергала подол своего платья, потопывая каблуками, за час поездки ее еще никто не похвалил ее за красоту и неописуемую щедрость. А без этого наша дражайшая миссис Генриетта жить не может.
Закатив раздраженно сказала:
– Как твои дела Оливия? Нравится моя карета? Как тебе поездка, правда ведь пейзажи невероятнейшие? – Говорила она так, будто читала скучную газету и пересказывала написанное. Спросила она весьма обыденным тоном.
«Как мои дела? Окей, на меня напал Цербер пытаясь сделать меня своим ужином, люди проходят через меня, но я не призрак, от меня хочет не лучшим способом избавиться директор адского детского дома, а рядом со мной сидят привидения с глупыми именами. Интересно, что по ее мнению, я должна сейчас чувствовать?».
– Сносно, могло быть и лучше, а у вас как?
– Весьма недурно, принимая тот факт, что я скоро избавлюсь от тебя скоро избавлюсь, – ответила она, при этом улыбаясь как пес, которому почесали пузо.
– Поздравляю вас, ваша мечта скоро сбудется, вы как всегда великолепны и великодушны, – ответила я, и снова уставилась на толстячка.
– Мистер Синди, – обратилась я к призрак, стараясь не хохотать, называя его имя. – Можно задать вам один, не скромный вопрос?
– Конечно можно, я люблю давать интервью.
От его голоса по моей коже побежали мурашки, он издавался будто издалека, словно сейчас я слышала эхо, а тот, кто говорил со мной, находился очень далеко.
Софи как-то рассказывала мне, что голос призрака кажется эхом, потому что он находится далеко от своего тела. Интересно, может Софи знала, что произойдет, и готовила меня к этому? Нет, ерунда какая-то.
– Извините, но как вы умерли? Если вам несложно об этом говорить.
Наверно, такие вопросы не стоит задавать приведениям, но мне было очень интересно, что будет со мной потом, как выглядит смерть, и что я буду чувствовать.
Он глубоко вздохнул, хотя как он может дышать? Может, это старая привычка? Или может, призракам тоже нужен доступ к кислороду? Столько вопросов, а времени задавать их совсем мало.
– Я утонул, не умел плавать, а они кричали, повторяя одно и то же: «Давай! Синди мы в тебя верим! У тебя все получится! Если ты не утонешь, я подарю тебе свою собаку!», я не хотел позориться, и прыгнул, не сумев выбрыться, я утонул.
– Это ужасная и мучительная смерть, мне очень жаль, что вы так и не получили ту собаку. Но вот вопрос, если вы утонули, то почему вы во фраке?
Толстяк выглядел так, будто будь он жив, то покраснел бы от стыда:
– Я, к своей великой глупости утонул в нем, – ответил он, рассматривая свои колени, засунув руку в карман своих брюк, он достал носовой платок. Дрожащей от волнения, или великой грусти, призрачной рукой он протер лоб, якобы от пота, или от капель воды.
– Не расстраивайтесь, все уже позади, и ничего не вернуть. И ваша смерть совсем не глупая, я вот тоже плавать не умею, Если не считать дурацкие игры в ванной, изображая русалочку или подводного монстра. – С грустью в голосе ответила я.
– Главное не поддавайся насмешкам со стороны, это чревато последствиями, и конечно не утони, деточка, и не пытайся доказать, что умеешь. – Ответил он, дрожащим от волнения голосом.
– А вы, Кевин, как умерли вы?
Призрак медленно повернулся ко мне:
– Я умер весьма благородной смертью, и считаю, что я не обязан рассказывать о ней всяким неопрятным девчонкам. – Сказал он, с гордо поднятой головой. Его голос заставил меня вздрогнуть от испуга, и покрыться с ног до головы мурашками. Голос его, также появлялся издалека, наверно из того места, где было погребено его тело. Он был противней голоса толстяка, скрежещущий звук, как будто пилят, то, что нельзя распилить, но эти ребята не из робкого десятка, и не сдаются, упорно пилят и пилят.
В этот раз расхохоталась не я, а толстячок. Надрываясь от смеха, он схватился за свой большой живот:
– Да, весьма благородной, ага, как же! – Он так хохотал, что я могла позавидовать таким легким, которых у него уже не было. – Сказать от чего умер этот «благородный призрак»? Его смерть можно назвать нелепой, но никак не благородной!
– Замолчи! Ты не имеешь права рассказывать о том, что я тебе запрещаю! Вы ведете себя неблагоразумно мистер Синди! И ваша смерть, глупа, нелепа и даже не благородна! – Проговаривал он предложения так, словно выплевывает каждое слово, к счастью мне не довелось узнать, что такое призрачные слюни.
– Отчего же, вы называете свою смерть благородной? Вы ведь умерли из-за того, что хохотали так, что вас застал в расплох сердечный приступ! Это же как надо смеяться, чтобы дожить, ой простите, умереть до такого?! – Все еще хохоча и держась за живот говорил Синди.
И вдруг меня осенило:
– Поэтому вы мистер со смешным именем Кевин такой серьезный?! – Сказала я, повернувшись к нему.
Толстячок снова расхохотался:
– Да, у него было такое имя, потому что он всех кругом смешил! А потом он умер от смеха и стал серьезным! – Хохотал, похрюкивая Синди.
– Я промолчу про человека, у которого благородное девичье имя! Который утонул чтобы доказать всем, что он умеет плавать, да еще и в дорогом фраке! – Парировал тощий, едва улыбнувшись. Обидевшись, толстяк уставился в окно.
– Мистер Синди, а почему родители вас так назвали? – Спросила я.
Он снова грустно вздохнул:
