скачать книгу бесплатно
– Нет, правда? – сказал он и в который раз почувствовал, что Кей – девушка одна на миллион, и если бы самая мысль о браке не наводила на него такого черного ужаса, так стоило бы рискнуть и посмотреть, какой будет результат, если он попросит ее выйти за него замуж.
– И речь звучала прекрасно.
– Правда? Знаешь, я вдруг испугался, что у меня не хватит голоса.
– Его вполне хватает, – убедительно ответила Кей.
Тучи, было согнанные ее комплиментами с чела мистера Брэддока, вновь там сгустились.
– Знаешь, Кей, честное слово, тебе надо как-то обуздать эту… ну… Клару. Она невозможна, то есть швырять в человека луковицами…
– Не обращай внимания. Выкинь ее из головы, а то позабудешь свою речь. А сколько минут ты должен говорить?
– Думаю, десять. Ты знаешь, это меня убьет.
– А ты выпей шампанского. И побольше.
– Я от него делаюсь пятнистым.
– Так будь пятнистым. Я ничего против не имею.
Мистер Брэддок задумался.
– Так и сделаю, – сказал он. – Отличная мысль. Ну, мне, пожалуй, пора.
– Ключ не забыл? Вернешься ты, конечно, очень поздно. Я пойду предупрежу Клэр, чтобы она не запирала дверь на засов.
Войдя в кухню, Кей увидела, что ее преданная служительница перешла со страниц «Ромео и Джульетты» на страницы «Макбета». Она нагибалась над котлом и бросала в него всякую всячину. Юная кошечка, теперь относительно сухая и обескремленная, с живейшим интересом наблюдала за ней с полки буфета.
– Это новый суп, мисс Кей, – объявила Клэр со скромной гордостью.
– Пахнет чудесно, – сказала Кей, слегка поморщившись, когда ей в ноздри ударил смрадный аромат горелого. – Послушай, Клэр, не надо все-таки бросаться луковицами в мистера Брэддока.
– Так я сходила наверх и подобрала ее, – утешила Клэр свою хозяйку. – Она уже в супе.
– Все равно не надо. Что скажут соседи? – осведомилась Кей добродетельно.
– Так соседей же никаких нет, – логично указала Клэр, и ее задорное лицо погрустнело. – Хоть бы кто-нибудь въехал в «Мон-Репой», – добавила она. – Не нравится мне без соседей. Весь день одна, и поговорить не с кем.
– Ну, когда ты разговариваешь с мистером Брэддоком, не кричи, сделай милость. Пойми, пожалуйста, мне это не нравится.
– Ну вот, – сказала Клэр просто, – вы на меня сердитесь.
И без дальнейших прелиминариев она разразилась бурными слезами.
Именно эта ее чувствительность и представляла главный камень преткновения для госпожи «Сан-Рафаэля» в управлении штатом своей прислуги. Кей была добросердечной девушкой, а добросердечные девушки не способны чувствовать себя беззаботно, когда кухарки рыдают из-за них. Потребовалось десять минут, чтобы вкрадчивыми уговорами вернуть эмоциональной мисс Липпет ее обычную бодрость духа.
– Я теперь с ним громче шепота разговаривать не буду, – сказала она виновато к завершению этого срока. – Ну а все-таки…
У Кей не было ни малейшего желания возобновлять спор о Брэддоке.
– Хорошо, хорошо, Клэр. Собственно, я пришла сказать, чтобы ты на ночь не запирала входную дверь на цепочку, потому что мистер Брэддок вернется очень поздно. Он войдет тихонько и не потревожит тебя…
– Ему же лучше, – мрачно заявила мисс Липпет. – А то у меня есть револьвер.
– Револьвер!
– А! – Клэр таинственно наклонилась над своим котлом. – В такой глуши только и жди грабителей. Девушка в «Понтресине», дальше по дороге, рассказывала, что у них с крыльца унесли пару молочных бидонов только вчера. И вот что я вам еще скажу, мисс Кей. По-моему, кто-то вламывался в «Мон-Репой».
– Зачем бы это им понадобилось? Он же стоит пустой.
– А вчера ночью там пусто не было. Я в окошко смотрела, у меня опять моя невральгючая головная боль разыгралась, где-то между двумя и тремя ночи, так там по лестнице вверх-вниз шастали таинственные огни.
– Тебе померещилось.
– Прошу прощения, мисс Кей, ничего мне не мерещилось. Так и мелькали, яснее ясного. Может, это были электрические фонарики, какими пользуются преступные классы. Если хотите знать, мисс Кей, так «Мон-Репой», по-моему, это, как говорится, таинственный дом, и я не пожалею, когда в нем поселятся порядочные люди. А так в одно прекрасное утро мы проснемся в собственных постелях с перерезанными горлами.
– Не нервничай так.
– Нервничать? – негодующе возразила Клэр. – Чтобы я занервничала, грабителя будет маловато. Я ж сказала только, что приготовилась.
– Ну так не застрели мистера Брэддока.
– А это уж, – заявила мисс Липпет, не желая связывать себя никакими обязательствами, – а это уж как выйдет.
3. Морякам все равно
Примерно через пять часов после того, как Уиллоуби Брэддок вышел из калитки «Сан-Рафаэля», по Вильерс-стрит прошагал молодой человек, свернул на Стрэнд и медленно направил свои стопы в восточном направлении. Стрэнд, поскольку наступил час опорожнения театров, представлял собой ревущий поток из людей и транспортных средств. Молодой человек созерцал эту бурлящую жизнью сцену одобрительным взглядом зрителя, который находит лондонскую суматоху привлекательной новинкой. Он был молодым человеком приятной наружности, но больше всего в нем поражала убогость его одежды. Оба его башмака просили каши, руки были засунуты в карманы грязных, видавших виды синих брюк, а по сторонам он поглядывал из-под полей фетровой шляпы, какую могло бы носить любое пугало, не вызвав ничьего осуждения.
Такой поразительной была его внешность, что два щеголя, покинувшие отель «Савой» и остановившиеся на тротуаре в ожидании такси, поглядели на него с болезненным неодобрением, а когда он приблизился, уставились на него в полнейшем изумлении.
– Боже мой! – сказал первый щеголь.
– Боже великий! – сказал второй.
– Ты видел, кто это?
– С. П. Шоттер! Делил кабинет с У. Брэддоком.
– Капитан футбольной команды, когда я был в выпускном классе.
– Но послушай, этого же не может быть! Так одеваться, хочу я сказать.
– Однако он одет так!
– Боже великий!
– Боже мой!
Эти двое в вопросах одежды придерживались самых суровых принципов. Сами одевавшиеся с живейшей и добросовестнейшей оглядкой на моду, они строго судили своих ближних. Впрочем, даже самый снисходительный критик не удержался бы и скорбно покачал головой, обозрев Сэма Шоттера, когда он в этот вечер шагал по Стрэнду.
Дело в том, что молодому человеку, любознательному любителю приключений, трудно сохранять элегантность, путешествуя на грузовом судне. «Араминте», которая встала у Миллуолского причала в этот день, понадобилось четырнадцать суток, чтобы пересечь Атлантический океан. Сэм рьяно вошел в многостороннюю жизнь судна в течение этого срока. Много времени он проводил в замасленном машинном отделении; помогал боцману с необходимой покраской; сопровождал старшего механика в его инспекции угольных ям; и неоднократно завоевывал симпатии утомленных кочегаров, забирая лопату и шуруя в топке. Невозможно проделывать все это и оставаться зерцалом моды.
Тем не менее он весьма удивился бы, узнав, что его наружность подверглась разносной критике, ибо он пребывал в том счастливом расположении духа, когда мужчины забывают, что у них есть наружность. Он отлично пообедал, угощая своего старинного друга Фарша Тодхантера. Он посмотрел фильму рассиропленно сексапильную. А теперь, посадив Фарша в трамвай, движущийся в восточном направлении, он преисполнился той блаженной радости бытия, которая нисходит на человека, когда в мире все в самый раз. И потому, нисколько не стесняясь убогости своего экстерьера, Сэм прогуливался по Стрэнду во власти приятной иллюзии, будто купил его. Он чувствовал себя молодым помещиком, вернувшимся из дальних странствий и обозревающим фамильные владения.
И хотя по натуре он был общительным молодым человеком и любил общество себе подобных, то обстоятельство, что сейчас он был один, его не угнетало. Как ни нравился ему Фарш Тодхантер, он не грустил, что расстался с ним. Обычно увлекательнейший собеседник, в этот вечер Фарш был несколько зануден, так как все время сводил разговор на собаку своего друга, владельца пивного заведения, каковая на следующее утро должна была принять участие в собачьих бегах в Хэкни-Маршиз. Фарш, видимо, поставил на это животное все свои сбережения и, не удовольствовавшись этим, горячо уговаривал Сэма одолжить ему всю оставшуюся у него наличность, чтобы увеличить вложенный в пса капитал. И хотя Сэм без труда сохранил твердость, всегда неприятно повторять «нет, нет, нет». Два щеголя тревожно переглянулись.
– Полный вперед, пока он нас не подоил? – сказал первый.
– Вперед абсолютно полный, – согласился второй.
Но они опоздали. Товарищ их школьных лет поравнялся с ними, чуть было не прошел мимо, но остановился, щурясь на них из-под полей этой жуткой шляпы взглядом, пронзавшим их словно кинжал, на манер человека, пытающегося определить, где он видел эти лица.
– Бейтс и Тресиддер! – наконец воскликнул Сэм. – Ах, черт!
– Привет, – сказал первый щеголь.
– Привет, – сказал второй.
– Ну-ну! – сказал Сэм.
И наступило одно из тех неловких молчаний, какие так часто сопровождают такие встречи старых школьных товарищей. Оба щеголя, тоскуя, ждали, когда наступит неизбежный миг доения, а Сэм только сейчас вспомнил, что это те два поганца, которых он in statu pupillari[1 - В положении несовершеннолетнего (лат.).] терпеть не мог. Тем не менее этикет требовал хотя бы малой толики беседы.
– Чем это вы занимались? – спросил Сэм. – Вид у вас праздничный.
– Обедали, – сказал первый щеголь.
– Банкет райкинских выпускников, – сказал второй.
– Ах да, конечно! Его же всегда устраивают в это время года, верно? И наверное, много ребят собралось?
– О да.
– И хороший обед?
– Недурной, – сказал первый щеголь.
– Неплохой, – сказал второй.
– Но речи были жуткие.
– Ужасные!
– Не понимаю, откуда они выкапывают таких субъектов!
– Да.
– Этот Брэддок!
– Ужасно.
– Да неужели старик Брэддок произнес речь? – радостно сказал Сэм. – И скверно?
– Хуже всех.
– Абсолютно.
– Этот анекдот про ирландца.
– Гнусь!
– И вся эта чушь про милую старую школу.
– Ужас!
– Если хотите знать мое мнение, – сокрушительно сказал первый щеголь, – так я считаю, он допился до белых слонов.
– Под завязку, – сказал второй.
– Я следил за ним во время банкета, так он всасывал шампанское, как пылесос.
Наступило молчание.
– Ну, – сказал первый щеголь неловко, – нам пора.
– Торопимся, – сказал второй щеголь.
– У нас ужин в «Гневном сыре».
– Где-где? – спросил Сэм.
– В «Гневном сыре». Новый ночной клуб на Пэнтон-стрит. Ну, увидимся, э?
– Непременно, – сказал Сэм.
Новое молчание уже сгущалось в желе, когда подползло такси и оба щеголя с энтузиазмом прыгнули в него.
– Страшно, как человек способен опуститься, – сказал первый.
– Ужас! – сказал второй.
– Хорошо, что мы вовремя убрались.
– Да.
– Он уже созрел для дойки, – сказал первый щеголь.
– Уже рот раскрыл, – сказал второй.
