скачать книгу бесплатно
* * *
Время – чертовски пластичная вещь, способная сокращаться и растягиваться, вопреки твоему желанию. Бежишь, к примеру, марш-бросок с полной выкладкой, сердечко барахлит, пот ручьем. Еще немного, еще… Хлоп-не успел! Лишняя минута, курсант Богуславский! Еще точнее – пятьдесят… э-э… семь секунд. Мало, скажешь? Несерьезно? Хренушки, Богуславский! За эти вот пятьдесят… э-э… с тобой может случиться столько всякого-разного! Рванула, к примеру, где-то штуковина мощностью Х мегатонн, прошлась по полям-лесам взрывная волна в сопровождении проникающей радиации. Всё как учили. Еще пару дней спустя, в этих самых местах оказались вы Богуславский, один или сотоварищи. Зачем оказались – вопрос десятый. Погулять вышли. Внимание, задача – преодолеть полосу радиоактивного заражения шириной в …надцать километров, набрать на заполосной стороне грибов и назад. Не забывай только, что каждая лишняя минута в зоне заражения увеличит твою дозу на столько-то рентген. А ты, Богуславский говоришь – минута, мол, немного. В самый раз! Убедил я тебя? Нет? Тогда вот тебе продолжение: место встречи, на котором в момент Х тебя ожидает некий доброжелательный собеседник. Только тебя и только в момент Х. Десять секунд спустя, не дождавшись, доброжелательный собеседник превратится в равнодушного и занятого местного жителя, развернется и уйдет. Работа у него такая. Догоняй, потом, перестревай, пароли выкрикивай («Это у вас продается славянский шкаф?!») – бесполезно. Вскинет брови, выскажет тебе на чистейшем английском-немецком-иврите-хинди-пушту что-нибудь, к делу совсем не относящееся. Контакт не состоялся, товарищ Богуславский (или что у вас там в документах записано). По вашей вине не состоялся. Запасайтесь вазелином и ждите оргвыводов. А ты говоришь – пятьдесят семь секунд! Отдышись, курсант, морду лица умой, да готовься на второй круг. С полной выкладкой.
Что ж, тех присной памяти инструкторов Богдан не раз потом помянул добрым словом. Не раз, не два и не три. Тяжело, как говорится, в мучении, легко в раю. Говоря по чести, для работы «лошадиный спорт» оказался не очень-то и нужен – редко там доводилось бегать. Все больше шагом, или на авто. Костюмчик цивильный, джинсы с рубашкой, фуфайка рабочая, на худой конец. Города, метро, людские толпы. Иногда джунгли, но тоже все больше в благопристойном туристическом обличье. Хотя, бывало и по-другому – раз несколько, но полной мерой. Что пригодилось с курсантских годов, так это любовь к точному времени. Даже если секунды кажутся сделанными из тягучего каучука. Когда сам ждешь, например, в роли того самого «доброжелательного собеседника». Кто-то где-то бежит, торопится, мгновенья считает, а ты ждешь. В кафе, на пляже, на бульваре. Люди вокруг то же самое делают, местные жители и туристы. Тебе в местного жителя, равнодушного и занятого, превращаться нельзя, потому как время не вышло. Х часов Х минут Х секунд, в которые (и только в которые) может состояться контакт. Стой (лежи, ходи) и жди. Уф-ф! Не зря самым приятным (хоть и адреналиновым) видом контактов считаются «моменталки»! Пришел в оговоренный срок через оговоренную подворотню, а то и просто по улице, столкнулся с незнакомцем, сунул ему в руку, или взял нечто. Не останавливаясь, друг на друга, даже не глядя. Приятный контакт, но увы, не всегда возможный. Трудно и долго течет время в большинстве кафе-бульварно-пляжных скитаний.
И в джунглях тоже трудно. Даже если лежишь себе в гамаке (собственность Хоксли), под москитной сеткой и ничего не делаешь. Скучаешь просто. «Где бы ни работать, лишь бы не работать» – афоризм, приписываемый русскому человеку клеветниками и злопыхателями. Немец, мол, с рабочего места минутой раньше не уйдет, американец, по своей инициативе, еще лишку задержится, Япона-мать вообще сплошными трудоголиками населена. Не учитывают злопыхатели, что отдых тоже имеет границы, особенно если условий для него никаких. Жара, хижина с чьим-то амбре, свиньи, собаки, москиты. Цель-минимум – дождаться вечера. Цель-максимум… Не будем загадывать, господа и вы леди, тоже. Большая полосатая кошка вряд ли учтет ваши пожелания.
«А ведь все это наверняка скоро закончится», – мысль, родившаяся в глубине скучающего мозга, не принесла ни печали, ни радости. Так себе, констатация. Абсолютно не годится страна Сайбан для разгульного отдыха российских магнатов. Тигра добыть и домой, домо-ой! Может, даже завтра.
– Вечереет, – произнес задумчиво Дмитрий Константинович. -Скоро пойдем, наверное.
Расположившись на чурбаке, Суханов строгал что-то большим охотничьим ножом. Задумчиво строгал. Судя по белым, холеным рукам бизнесмена, на подобное занятие его могла подвигнуть только нестерпимая скука, в чем Богдан с клиентом был полностью солидарен.
– Пора нашего охотника будить, – согласился Богуславский. -Пока глаза протрет, пока умоется…
– Разумный человек, не то, что мы с тобой. Понимает, что для бессонной ночи нужно выспаться заранее, – Суханов положил на стол нож и деревяшку, легко поднялся с чурбана. – Лежи, я его сам растормошу.
Богдан спорить не стал – предпочел потратить время на короткую зарядку. Нелишне после целого дня расслабухи. Десяток-другой разминочных движений, десяток прыжков и кульбитов, сотню раз на кулаках отжаться. Бой с тенью – быстрый и функциональный без лишних красивостей. Хватит, пожалуй.
– В республике Сайбан восемь часов пополудни, -провозгласил со стола сухановский приемник, на сей раз приятным женским голосом. Почти как у той стюардессы в «Боинге».
– И то хлеб, – константировал Богдан, убеждаясь, что на сей раз его хронометр не подвел. Двадцать ноль-ноль, если по «континентальной», 24-часовой системе.
– Передаем последние новости. Сегодня глава государства генерал Пхай Гонг выступил с торжественной речью… Продвижение по пути рыночных реформ под бдительным руководством… На плантациях республики собрано более тысячи тонн риса… Новое преступление террористов именующих себя «краснокосыночниками» – взрыв в центре столицы нашей республики, городе Кухьяб…
Подойдя к столу, Богдан разглядел, наконец, изделие господина Суханова и хмыкнул невольно. Толстенная палка отстругана в виде угловатого фаллоса с зазубринами по всей длине. О причинах столь причудливой направленности Сухановских мыслей остается догадываться.
– Что это? – Кира дремавшая доселе в хижине, соизволила показаться на свет Божий и выглядела сейчас вполне миролюбиво. – Сам что-ли выстрогал?
– Естественно. Хочешь, подарю?
– Дурак! Что было в новостях?
– Новости. Хотя, я бы их так не назвал.
– В смысле?
– Да, по-моему, несвежие они. Вчера что-то подобное уже слышал, и кажется теми – же словами. Говорить им больше не о чем?
Солнце коснулось вершин деревьев, готовясь кануть в лес и раствориться без следа. До наступления полной темноты оставалось не более двух часов.
Глава восьмая.
Неразрывно связанная с умением ждать и догонять
Ночь в джунглях для непривычного человека – серьезное испытание на крепость нервов. Родился ты, скажем, на Брянщине-Тамбовщине, а то и в Первопрестольной, леса если и видел, так наши, мирные: то береза, то рябина. Забредай хоть в самую глушь, палатку ставь и спи себе спокойно. Если и подберется какая живность, так не крупней ежа, ну лисица, максимум. Волки с медведями, окажись таковые в чаще, первыми не нападут – сытые они летом, да и побаиваются лишний раз с человеком пересечься. Спи спокойно, дорогой товарищ, спи. Ночь в тропическом влажном лесу подавляет европейца мгновенно, воздействуя на все органы чувств и пробуждая в подсознании давно, казалось, забытые страхи. Звезд над головой не видать – кроны деревьев небо закрывают. Темно, сыро, душно. Запахи одуряющие, незнакомые и чужие. Звуки таят угрозу – непрестанные шорохи, клекот какой-то вокруг, свист, стрекотание. Липкие прикосновения к открытым частям тела – то ли паутина, то ли лапки насекомого, то ли вовсе язычок змеиный. Не разглядеть. Ветку большую задел – уронил себе на голову НЕЧТО. Отшатнулся, к стволу древесному прижался – ан, и там кто-то есть, живой, недоброжелательный. Усни тут, попробуй! Высиди, попробуй, до утра!
Богдан в свое время адаптацию к джунглям прошел с трудом – слишком богатое воображение имел от природы. Днем еще куда ни шло – пробирались себе по амазонской сельве до полного отупения и равнодушия, но как стемнело… Как поставили Богдана в боевое охранение, наедине с ночной природой… Как припомнилось ему все, что читал когда-то в книжках научно-популярных и по телеку смотрел – про бесчисленное многообразие тропической живности, чешуйчатой, волосатой, ядовитой, кусучей, заразной… А воображение работает, картины рисует одна другой краше!
Трудной была та ночь. И еще одна, и еще. Потом привык. Красоту научился видеть и романтику, недоступную восприятию того самого перепуганного европейца. Обоняние различало в общем терпком букете запахи экзотических цветов, слух улавливал пение птиц, каких днем не услышишь. Зрение… Вот тут сложнее. Темноту никакой привычкой не рассеять – так, разве что самую малость. Сгустки мрака – деревья, общий фон, чуть менее черный – просветы меж деревьями. Что еще помогает, так это фосфорирующие предметы и организмы: светляки, гниющая древесина, колонии грибов. Позволяют сориентироваться, где именно мрак вертикальный (деревья и воздух) переходит в горизонтальный (землю, как таковую).
– Богдан, ты не спишь? – шепот коллеги-телохранительницы показался обостренному слуху недопустимо громким, заставил Богуславского изменить положение. Чуть сдвинувшись влево по длинному настилу из жердей, оказался к девушке почти вплотную.
– Что?
– Да так просто. Жутковатая ночь, дикая, будто ты одна на целом свете.
– Это пройдет. Расслабься и вдыхай экзотику всеми фибрами души. Большинство россиян за всю жизнь в таких местах не побывают, а тебе повезло. Абсолютно бесплатно.
– Да уж…
Новый звук родился в ночной тиши, стремительно разрастаясь и заполняя собой все вокруг: «Куа-о-о-ау-унг!» На мгновение показалось, будто источник, ЭПИЦЕНТР находится где-то тут, совсем рядом. За твоей спиной находится! Волосы на затылке ощутимо шевельнулись, пытаясь встать дыбом, ладони вспотели, сжимая сталь карабина. Смелость или отсутствие таковой тут ни при чем – реакция родилась на подсознательном уровне, пробив тысячелетние наслоения цивилизации. Не было больше городов, машин, компьютеров, кризисов, инфляций. Лес был. Первобытный, древний. И реакция была – естественная реакция потенциальной жертвы на рев могучего хищника. «Затаись, спрячься, сделайся невидимым!»
Через пару мгновений, иррациональный страх отпустил: включились защитные механизмы мозга, напомнив, кто здесь охотник, а кто жертва, у кого ружье и разум, а у кого – только зубы, когти да инстинкты. Нет, что ни говори, а принадлежность к цивилизации – чертовски приятная штука!
– Кто это был? – Кира неведомым образом успела оказаться почти вплотную, и пальцы ее больно сжимали Богданово плечо.
– Кто это? Тигр?
– Он самый. Надо полагать, на охоту вышел и хочет, чтобы все об этом знали.
– Зачем?
– А просто так, для понта. Привычка дурная. Эй, господа охотники, как вы там? – последняя фраза относилась к Суханову и Хоксли, занимающим позицию на дальнем конце махана. В ответ скрипнули жерди, но слов не последовало – профессиональный охотник решил не рисковать. Засада все-таки. Пара неосторожных звуков в ответственный момент…
– Молчат. Последуем их примеру.
Отодвинулся от девушки, ложась поудобнее, карабин к плечу пристроил. Внизу, метрах в трех, под деревьями светятся зеленью давешние грибы, рядом с которыми лежит ЭТО. Лежит, наполняя застойный воздух различимым приторным запахом.
Когда-то, еще до службы Богдану впервые довелось побывать в прозекторской. Первый курс мединститута, практикум по анатомии. Обширный зал в метлахской плитке поразил Богуславского раз и навсегда, с порога. В ваннах, наполненных вонючим формалином, плавали белые тела, их нужно было вынимать, укладывать, на металлический стол. Рассматривать, одолевая естественную брезгливость, запоминать, учиться… Медиком Богдан так и не стал, ушел со второго курса, хотя причиной стали вовсе не трупы. Понял, просто, что жизнь – штука слишком короткая, чтобы посвящать ее нелюбимой профессии. Родители были в шоке (престижнейший ВУЗ-экзамены по блату- блистательные перспективы-а дальше что?!), но переубедить сынулю так и не смогли. Упрям был сынуля. В ту пору сам еще не ведал, чего хочет от жизни, а потому активно создавал себе трудности, чтобы после с большими потугами одолевать. Максимализм, наверное, юношеский или просто ветер в голове – назовите, как хотите. Место студенческой скамьи закономерно заняла армия – два года «срочки». И Высшая Школа после была, но это, товарищи, уже совсем другая история.
Из философских раздумий вынырнул внезапно, уловив в окружающей обстановке перемену. Совсем близко, не далее полусотни метров ожили попугаи, разбуженные кем-то, зашелестела, разбегаясь, мелкая живность. Ага, вот и обезьяны встревожились, уловив с верхнего яруса деревьев близкую угрозу.
Хищник где-то рядом.
Шелест кустарника на окраине поляны, мгновенный взблеск глаз-катафотов… Вопреки обывательскому мнению, лупалки животных не могут «гореть» сами собой, они лишь отражают чужой свет, даже слабый и рассеянный. От гнилушек, например. Или от грибов.
– Это же не он, – прошептала Кира разочарованно, но Богдан уже сам понял ошибку. Судя по высоте расположения «катафотов», зверь, подобравшийся к останкам, не крупнее собаки.
«Кто бы это мог быть? Волков тут не водится, гиен с шакалами тоже. Леопард? Только бы Суханов не лоханулся, не бахнул этой зверюге промеж глаз! Вся надежда на Хоксли!»
Зверь на поляне зарычал – уловил, наверное, запах живых людей. Скользнул прочь неразличимой тенью, зашуршали кусты, исчез. Кто следующий? Так, глядишь, повадятся целыми табунами приходить, и любуйся на них! Нашарив фляжку с водой, Богдан сделал пару глотков, ребристая крышечка крутнулась в пальцах, вздохнул глубоко.
И вдруг увидел.
Глаза. Еще одна пара «катафотов», но куда более крупных, в дальнем конце поляны. Неподвижно светят – зверь прилег, не спеша подходить к приманке. Видят ли его Суханов с «гидом»!?
Или это опять не тигр?
Короткий язык огня полыхнул во тьме, грохот ударил по ушным перепонкам, оглушив на добрых несколько секунд – голос нитроэкспресса калибра 14.65 мм трудно с чем-то спутать. Вмиг пробудившись, подняли вой-крик-шум живые твари, затрещали кусты, зашелестели кроны, крылья захлопали. Дурдом, короче. Основным шумовым фоном после выстрела был голос Дмитрия Константиновича, давшего, в полной мере, волю эмоциям.
– Йеха! – завопил пятидесятилетний магнат, вскочив на ноги и едва не сверзившись с махана. – Я его достал, бля, достал!
Вот и не верь после этого про чертей в тихом омуте.
– Сэр, зверь может быть жив! – голос Хоксли если и не охладил Суханова, то заставил тормознуть на низком старте – у самой лестницы.
– Что вы сказали?! Но если ранен, то почему молчит?!
– Я могу слезть первым и проверить, – предложил Богдан без желания («Наше дело – традиционные опасности. Местные факторы в нашу компетенцию не входят»), приближаясь к лестнице по зыбкому настилу. Сложный вопрос – обязан, не обязан? В подъезд заходить раньше клиента, киллеров там просекать и нейтрализовывать – работа, естественно, телохранительская. Машину осмотреть на предмет взрывчатки, офис обезопасить – тоже из этой оперы. А к тигру в пасть? Ставим вопрос конкретный – кто именно должен в сложившейся ситуации, рисковать своей жизнью (степень риска примерно 50/50)? Хоксли? Так он, извините, не дурак – предупредил об опасности, долг свой выполнил, а там хоть не рассветай. Одно дело – добирать подранков белым днем (прямая обязанность охотника-профи при клиенте), а другое – вот так. Когда не видно ни зги. На его, Хоксли, век тигров хватит, и за смерть клиента в такой ситуации не спросит никто.
– Стивен, подстрахуйте меня, на всякий случай, – сказал Богдан на пути к лестнице, да Суханов дальше не пустил.
– Это мой зверь, добуду его самостоятельно! – заявил Дмитрий Константинович все тем же бодрым тоном и сразу полез на ступеньки.
– Сэр!..
–Тс-с, – Богдан хлопнул охотника по плечу, призывая молчать, вгляделся до боли. Пожалел запоздало о приборе ночного видения – что ж ты, господин миллиардер, такого пустячка не припас?!
– Из чего они эту лестницу собирали?! – ворчал тем временем Суханов. – Палки, понимаешь, не струганные!..
Такая вот какофония: клиент ворчит, лестница стонет, джунгли вопят, никак успокоиться не могут.
А тьма движется.
Богдан не сразу это заметил и глазам поверил не сразу. Может обман зрения?
Нет!
Огромный сгусток тьмы, почти неразличимый приближается медленно, но верно. Ползет. Абсолютно беззвучно. Прямо к лестнице, к тому месту, куда должен вот-вот спрыгнуть беззаботный Суханов!
Богдан пальнул от пояса, не целясь, два раза подряд, и джунгли обезумели окончательно. Кто не слышал вблизи тигриного рыка, тому не понять, какой удар наносит сия мелодия по ушным перепонкам, и какое впечатление производит на цивилизованных горожан.
– Шеф, наза-ад!– орал Богуславский, пытаясь заглушить первобытную песню боли и ярости. Орал, матерился, руку вниз протягивал. Хоксли выстрелил еще раз – на звук – совершенно оглушив телохранителя, а клиент уже взбирался по лестнице, безо всякой сторонней помощи, раскачивался и никак не мог найти последнюю ступеньку.
– Давайте помогу, – поймал его Богуславский за локоть, подтянул. – С вами все в порядке?!
– Почти, – даже в темноте бизнесмен выглядел более чем сконфуженным, но лицо старался сохранить. – Ружье вот уронил туда!
– Ничего с ним не будет, – ответил Богдан решительно, вспомнив, правда, чей-то покусанный автомат. – Поваляется до утра. И тигр поваляется, если он того…
На сей раз возражений не последовало – аргумент, предъявленный зверем, оказался убедительным.
* * *
Рассвет принес разочарование – пусто на поляне. Почти пусто, не считая человеческих останков, да ружья стоимостью в лимузин.
– Лежит себе как на витрине, – прокомментировал Богуславский, спускаясь первым. – Нашей законной добычи не видать почему-то, хотя следок имеется. Полюбопытствуйте-ка, мистер Хоксли.
– Действительно, зверь ранен, но, судя по всему, легко, – присев на корточки, охотник коснулся пальцами негустых бурых потеков на траве, уходящих пунктиром прочь, поморщился. – Не ошибусь, если скажу, что пуля прошла навылет. Небольшой калибр, высокая скорость полета и заостренное навершие – наверняка карабин. Ваше ружье, сэр, вырвало бы зверю целый фунт мяса, – последняя фраза адресовалась, естественно Суханову. Деликатный охотник забыл добавить, что для подобных результатов ружье должно находиться в достаточно метких руках.
Богдана сейчас другое занимало – то, что вчера еще было нельзя, а хотелось. Ужасно хотелось. Природное любопытство искателя чужих секретов. Жаль, что объект приложения интереса, мягко говоря, неэстетичен.
– Ты чего там забыл? – поморщился Суханов. -Мародерствуешь?
– Почти. Страна должна знать своих героев, – сдерживая дыхание, Богдан расстегнул уцелевший накладной карман на униформе трупа, запустил туда пальцы, и наружу явилась пачка дешевых сигарет. Тех самых, возможно, чье амбре осталось давеча в хижине.
– Курить – здоровью вредить, – пробормотал Богуславский, срезая пуговицы на обрывках кителя. Как и следовало ожидать, с внутренней стороны имелся еще один карман, а в нем – куда более интересное содержимое. Пачку кулатов, деформированную от крови, вернул покойному, а вот тряпицу треугольной формы осмотрел очень внимательно.
– Поздравляю, мистер Бокуславски, вы, похоже, раскрыли и этот секрет! – донесся из-за спины голос Хоксли. Глазастый потомок европейцев разглядел Богданову находку влет и так же сходу ее идентифицировал.
– Это бандана, головная повязка. Судя по цвету, ее покойный владелец был членом вооруженной оппозиции, именующей себя «краснокосыночниками».
– Л-любопытно, – процедил телохранитель сквозь зубы, обнаружив на лицевой стороне тряпицы пятиконечную звезду с серпом и молотом. – Они что, коммунистической ориентации?
– Насколько мне известно, вообще аполитичны. Повязки помогают этим парням грабить на «законном» основании. Здесь слишком многие еще помнят времена товарища Джуй Вэна и не рискуют сопротивляться.
– Ясненько, – растянув бандану за углы, Богуславский уложил ее поперек тела. По-хорошему, надо бы похоронить, да больно уж неохота – после суточного нахождения останков под ласковым местным солнышком.
– Боже, как ты это выносишь?! – Кира ожидала спутников на дальнем конце поляны, морщась брезгливо.
– Ты мне льстишь,– ответил Богдан без тени улыбки на лице. -Я не Боже, хоть и именуюсь созвучно. А что до запаха, то все мы там будем однажды.
О словах не задумывался, нес всякую ересь – голова была занята другим. Анализ, сопоставление, вопросы…
– Я предлагаю вам, господа, попытаться выследить тигра не дожидаясь местных следопытов. Вам, леди, разумеется, тоже, хотя…
– Что он говорит? – поинтересовалась Кира нервно.
– Он стоит на позициях твердолобого мужского шовинизма и всячески дискредитирует твои законные права. Не бабское, мол, это дело…
– Какое? Котика по кустам выслеживать? Так я и не напрашиваюсь, – хмыкнула Кира, стрельнув взглядом на охраняемую персону.
– В самом деле, поди-ка ты в деревню, – общее настроение сухановской фразы выглядело почти нецензурно, но забота в ней читалась трогательно-отеческая. Иди ка ты, дочка…
– Посидишь, новости послушаешь.
– Есть, – ответила девица на полном серьезе и козырнула даже – по-импортному, с вывертом ладони. – Разрешите идти!
– Вместе пойдем, – проворчал Дмитрий Константинович, пребывающий теперь в состоянии стойкой хандры. – До мало-мальски цивилизованной местности распыляться не будем.
***
В течение следующих минут двадцати стало ясно, что быстрое возвращение к цивилизации Кире не грозит. Избегал людоед легких путей, не приближался ни к дорогам, ни к полям, углубляясь все дальше в джунгли.
– Он нас кружит, – догадался наконец Хоксли, выискивая очередной бурый потек на листьях. – Дальше начинается сырая низина, там зверю не отлежаться. Не нравится мне это, господа!
– Что именно, – уточнил Богдан, которого быстрая ходьба и постоянная напряженность уже слегка утомили. На плече телохранителя висел теперь чужой автомат с пустым магазином, карабин в руках «гулял» вправо-влево, отслеживая подозрительные шорохи.
