скачать книгу бесплатно
У небес остаются на дне.
На пушкинских дорогах
Красавица моя, экскурсовод!
Вели водителю помедленнее ехать.
Буран в пути. А главная помеха —
На пушкинских дорогах гололед.
На пушкинских дорогах гололед.
Друзья мои, теперь остерегайтесь.
Веселый черт и златокудрый витязь,
Что вас за новым поворотом ждет?
На пушкинских дорогах гололед.
Гелионы
Гелионы плывут на солнце.
Слышу палубу под ногами.
Озираюсь вокруг сонно:
Это мы с тобой? Это с нами?
У кормы, похожей на замок,
Спит невольник, как ворон черен.
А из трюма доходит запах
Ароматных кофейных зерен.
На штурвале – твои руки,
А глаза уже сбились с курса
И вот-вот с моими столкнутся.
И тогда не станет разлуки.
Только с курса тебе не сбиться —
И мы так приникнем друг к другу,
Как зарей подожженные птицы
Приникают к воде с перепугу.
Для тебя – это только сказка,
Да и мне это только снится,
Но взгляни, – как меняют окраску,
Вдоль зари пролетая, птицы!
Гелионы плывут на запад,
Где меня тишина разбудит.
Это, может быть, будет завтра,
Может быть, никогда не будет.
Небесные дороги
Невидим глазу звезд неспешный ход:
Бредет над головой земных прохожих
Одна луна – небесный пешеход,
Да юркают проворно в подорожник,
Растущий возле Млечного пути,
Метеориты, ящерки небес.
Я выберу одну и рядом с ней
Замру и, спинку гладкую потрогав,
Подумаю: куда же мне идти?
Я в городских запуталась дорогах —
Небесные и проще, и ясней.
Сентябрь 1973
После Цветаевой
Полюбил ты разлуку
Горячее любви.
На дорожную муку
Благослови!
Как боишься нечаянно
Ты меня удержать.
Но качается маятник,
И пора уезжать.
Пожелай же пространства
Голубого очам[2 - В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Моим синим очам». – Примеч. ред.],
Одиссеевых странствий —
Моим хрупким плечам.
Мои предки – варяги[3 - В опубликованном варианте (Грани № 108 1978 с. 35): «Наши предки – варяги». – Примеч. ред.],
А не грек Менелай:
Пожелай же отваги,
А любви не желай.
Черных вишенок горстка,
Словно яд на устах.
Тяжелей перекрестка
Не бывает креста.
Поручи меня Богу —
Без Него не снести,
Ты меня на дорогу
Перекрести.
Какая глупая морока
Считать, кому и в чем беда.
Любовь и ненависть – до срока.
Одна разлука – навсегда.
Я все предугадала наперед
Врастаю в вечность мерзлоты,
Оставив ветви над Невою,
Я позабыла ветку
С одним цветком и с бабочкой немою.
Прикручивая жизнь свою беспечно,
Я прорастаю в мерзлоту и вечность,
Одну лишь ветвь оставив над Невою
С одним цветком и бабочкой немою.
Цветок был странен, бабочка – пестра
И рисовала. И была еще сестра.
Сестрица! Заводной мой соловей,
Нацелившийся в нимб моих ветвей!
Остерегала я мою сестру:
«Не будет гнезд на этаком ветру,
Не обманись! Железный мой цветок, —
И тот весной умчится на восток
Вернется к дереву, а бабочка умрет». —
Я все предугадала наперед.
Ленинградский прайд
«Прайд» – львиная стая
Зверий рык, но запах – бронзы.
Не сафари, но – работа.
Не кругами, но – дозором.
Полночь. Град. Парад зверей.
Выход прайда.
Кто с крылами,
Кто с кольцом в ноздре гранитной,
Кто проносит в львиной гриве
Женский сумеречный лик.
…А российский император
Не волчицею был вскормлен —
Зубы пробовал цареныш
О крутую бабью грудь,
Но – любил зверье.
И город
Сторожам чугунногривым
Смело царь-градостроитель
Доверяет по ночам.
Объезжает их дозором.
И встает над Ленинградом
Запах бронзового пота
Императорских коней!
В лесу Казанского собора
В лесу Казанского собора
Брожу среди стволов замшелых,
Наощупь замшевых. Шмели
Трамвайные гудят в сторонке,
Ползут по каменным дорожкам
Зеленоглазые такси.
Фонарных ландышей семья
Произрастает у фонтана,
И электрическим нектаром
Вечерний воздух напоен.
Лес полон жизни и движенья:
Исходят соком автоматы,
Щекочет ноздри аромат
Витрин больших и переспелых.
Горят рекламные цветы,
Посвистывают постовые,
Везде оград чугунных хворост
Похрустывает на ветру…
А во дворах, а во дворах,
В кустах кирпичных и бетонных
Живут коричневые крысы
И камень гложут по ночам.
Сентябрь 1973
Грохочущий ветер
Он на полночном рандеву
Срывает с дерева листву
И над трамваем леноватым
Вдруг провода закоротит,
И по глазам кариатид
Сверкнет огнем зеленоватым.
Он беспощадно материт
Весь ленинградский материк
За полумертвую истому
И воет, воет всем назло.
Ему пока не повезло
Поэта выкинуть из дому.
Закипает молнии аркан,
В соборный прогудит орган
И, изрыгнув победный зык,
С Исакия рванет на площадь
И там, над площадью, полощет
Багровый дьявола язык.
Октябрь 1974
