скачать книгу бесплатно
– Да. Кстати, доктор, у меня есть карта Европы, давайте-ка мы с вами подумаем над маршрутом.
Когда через час Дженни появилась из кухни с большим горшком ароматной ухи, Ланселот и доктор сосредоточенно намечали карандашом путь на карте, расстеленной на столе.
– Убирайте со стола вашу карту, пилигримы, ужинать будем, – скомандовала Дженни.
– М-м-м, что за уха! – воскликнул доктор, попробовав варево Дженни. – Дженни, волшебница, откуда у вас картофель, петрушка и вообще все эти приправы?
– Вы забыли вкус настоящей картошки, доктор, – засмеялась Дженни, – это всего лишь корни лопуха! А петрушка, любисток и сельдерей – с грядки. У Ланса есть настоящий огород, только очень маленький. Но он утверждает, что у него были и картофель, и лук, и чеснок.
– Были! Только я все это за зиму съел.
– Но в этой ухе абсолютно точно присутствуют и чеснок, и лук! Их божественный вкус и запах ни с чем не спутаешь, – сказал доктор.
– Доктор, это медвежий лук! Я нашла его, когда мы ездили на соседний остров за сеном для Патти.
– И у вас много этого замечательного лука?
– Нет, всего один пучок.
– В нем полно фитонцидов. Непременно прихватите его в дорогу и кормите им Ланса.
– Хорошо, так и сделаю. Я ужасно рада, доктор, что вы плывете с нами!
– А я благодарен вам, Дженни, что вы именно ко мне обратились тогда в Тронхейме и я смог вылечить Ларса. И как это вы нашли меня?
– Адрес дал чиновник в Центре питания, у которого вы лечили жену, а дорогу к вашему дому показал рыбак, которому вы вместо эвтаназии спасли руку.
– А, Йенсен! Помню, как же… Представьте, является в Медицинский центр рыбак, которому прошило руку лопнувшим тросом, а врач, к которому он обратился за помощью, вместо того, чтобы просто зашить рану, предлагает ему эвтаназироваться «по медицинским показаниям». Абсурд! Конечно, я принялся его лечить. Ну а когда же мы сможем выйти в море?
– Вы опасаетесь ареста, доктор? – спросил Ланселот.
– Нет, об этом я теперь не думаю, ведь я уже в бегах. Просто не терпится выйти в плаванье.
– Мы сможем выйти уже завтра на рассвете, если эту ночь целиком посвятим сборам в дорогу.
– А спать ты когда собираешься? – возмутилась Дженни. – Доктор, скажите ему, что он должен выспаться перед дорогой!
– Ну вот что, дорогие мои, – сказал Ланселот, – давайте сразу договоримся. Поскольку я капитан судна, то и командовать всем, что касается нашего плаванья, буду я.
– Но здоровье команды будет под моим надзором, поскольку я судовой врач.
– А я, бедная, и матрос, и кок, и стюард… В общем, вся судовая команда и все мною командуют! – воскликнула Дженни.
– Судно, на котором есть капитан, врач и такая команда, просто обречено на счастливое плаванье! – сказал доктор Вергеланн.
– Вы забыли про пассажира, доктор! У нас на судне будет и пассажир – мой ослик Патти. Правда, Ланс?
– Гм. Я думал, мы его отвезем крестьянам на соседний остров и там оставим на время.
– Ланселот! Патти не вьючная скотинка, а мой друг: я не могу оставить своего друга в чужом хлеву. Ты знаешь, однажды я поехала с матерью в гости к нашим соседям на несколько дней. Патти пришлось оставить дома, мама не хотела его брать ни в какую: это не принято, и все тут! Знаешь, что было?
– Что?
– Он лег у ворот и не вставал и не съел ни соломинки до тех пор, пока я не вернулась, только воду пил. Ну как его можно оставить?
– Решено, мы берем Патти в качестве пассажира.
– У тебя в сарае есть коса, Ланс, – сказала обрадованная Дженни. – Давай прихватим и ее. Мы ведь сможем иногда сходить на берег, чтобы накосить травы для Патти? Ты, конечно, умеешь косить?
– Дженни, ты меня идеализируешь! Я многое могу делать руками без помощи ног, но вот косить…
– Косить умею я, – сказал доктор.
– Ну вот, я же знала, что все уладится! А меня научите косить, доктор?
– Охотно, Дженни.
– Я думаю, мы будем каждый вечер для ночлега приставать к берегу, так что Патти сможет пастись самостоятельно, – сказал Ланселот. – А косу возьмем, будете делать для него запас травы на время плаванья. Итак, нас будет трое в лодке, не считая осла.
– «Трое в лодке, не считая собаки», – задумчиво проговорил доктор Вергеланн. – Вы читаете книги, Ларс Кристенсен?
– Да. И Дженни тоже.
– Теперь понятно, отчего вы мне оба понравились с первого взгляда! Вы не из тех молодых болванов, которые годами торчат в Реальности, не интересуясь ни жизнью, ни книгами.
Дженни и Ланселот переглянулись. Дженни чуточку смутилась, а Ланселот ухмыльнулся.
– Вот тут вы не угадали, – сказал он, – мы с Дженни тоже выходили в Реальность и очень это любили. У нас была своя собственная Реальность. Дженни, как ты считаешь, мы можем теперь открыть доктору нашу тайну?
– Ладно уж, открывай!
– Наша Реальность называлась «Старый замок короля Артура». И знаете, кто был королем Артуром? Дженни, не смущайся!
– Неужели Дженни?
– Вот именно, доктор! И еще каким королем! Разве вы не заметили, что я по сей день исполняю при ней роль преданного и послушного рыцаря?
Дженни фыркнула.
– В таком случае вы, Ланс, не кто иной, как сэр Ланселот Озерный. Я угадал?
– Угадали, доктор! А теперь давайте перейдем от Реальности к реальным проблемам. Я поехал к «Мерлину». Дженни, ты собирай одежду, спальные мешки и продукты. Доктор, вы осмотрите нашу аптечку, отберите лекарства в дорогу, а потом приходите мне помогать на катамаран. Если удастся до утра подготовиться к плаванью, я еще успею немного поспать этой ночью. Завтра я выведу катамаран из залива, а потом поставлю к штурвалу Дженни и досплю остальное. Прогноз на завтра передали хороший, так что ты, Дженни, справишься, когда мы пойдем по открытой воде.
– Сэр Ланселот, у вас в команде не только Дженни, – сказал доктор, поднимаясь из-за стола и поводя широкими плечами. – Я, между прочим, как и вы, норвежец и с детства выхожу в море – на лодке, на катере и под парусом. Кстати, а парус у вас есть?
– Есть старый парус в сарае, но после смерти отца я его ни разу не ставил, мне это оказалось не под силу. Но это было бы неплохо – с попутным ветром идти под парусом, так можно экономить батарейки. У нас их очень мало.
– Мой катерок оставим здесь или возьмем на буксир?
– Лучше оставить.
– Я это к тому, что в таком случае надо взять из него батарейки. У меня их две – одна в гнезде и вторая запасная.
– Отлично, доктор! Нам ведь нужна еще батарейка для дорожного персоника, иначе мы окажемся оторванными от мира и не сможем видеть планетные новости. А теперь идемте в сарай, поглядим, что там с парусом.
В углу сарая оказался не один, а два паруса, правда, второй был основательно порван.
– Что вы скажете, доктор, о том, чтобы устроить для Дженни приятный сюрприз? С помощью нескольких бамбуковых удилищ и этого старого паруса мы могли бы соорудить на корме что-то вроде сарайчика или будки для нашего пассажира: Патти в ней будет укрыт от ветра, зноя и дождя, и там же мы сможем хранить для него сено.
– Я думаю, эта идея стоит того, чтобы выйти в плавание на час позже. Я готов взять сооружение будки на себя.
– Спасибо, доктор!
– Не благодарите, а лучше исполните мою маленькую просьбу.
– Буду рад.
– Я бы хотел захватить в плаванье пару книг вашего Писателя: я очень давно не брал в руки настоящих книг, отпечатанных на бумаге.
– Хорошая идея, доктор!
Всю ночь пилигримы провозились со сборами. Ланселоту так и не удалось прилечь, хотя доктор и Дженни пытались отправить его в постель. Зато к рассвету мачта с парусом была установлена, все необходимые вещи и продукты погружены и даже Патти заведен на катамаран и привязан в брезентовой будке на корме. Последнее, что Ланселот вынес из дома, были распятие и Библия.
– А это ты зачем берешь с собой? – удивилась Дженни.
– Я обещал матушке никогда не убирать из дома распятие и Библию. Приходится держать слово, ведь теперь нашим домом на долгое время будет катамаран «Мерлин». Подержи их, пока я запру замок!
– Давай лучше я запру дом, я боюсь прикасаться к Библии.
– А ты бери ее левой рукой, и ничего с тобой не случится: к Библии нельзя прикасаться только рукой с кодом. На, держи!
Ланселот запер дверь дома, положил ключ под порог, и они отправились к «Мерлину». Через полчаса отчалили, паломничество началось.
Из фьорда, по которому Ланселот мог бы пройти даже безлунной ночью, катамаран вывел он сам, но когда вышли в Норвежское море, был развернут и поднят парус, и за штурвал встала Дженни, а доктор Вергеланн следил за парусом. Ланселота отправили спать в каюту.
Море было спокойно, ветер дул северный, попутный. Доктор умело управлялся с парусом.
К вечеру они выбрали безлюдную бухточку для ночлега и пристали к берегу. Развели костер, и Дженни принялась готовить ужин, а Патти отправился пастись на ближайшую лужайку. После ужина вернулись ночевать на катамаран.
Первая ночь паломников прошла спокойно.
Глава 10
Мессия принимал гостей. В гостиных, ресторанах и в саду на верхнем этаже Вавилон ской башни прогуливались, сидели и стояли члены Семьи первого круга. По правилу, установленному Мессом для своих вечеринок, гостям запрещалось на них говорить о политике и о чем-либо грустном или серьезном. Играла музыка, благоухали экзотические цветы в огромных вазах, официанты разносили подносы с крепкими напитками и шампанским, натуральными соками, фруктами и легкими изысканными закусками. Гости танцевали и вели непринужденные разговоры, флиртовали и сплетничали.
Мессия сам нарушил установленное им правило, отведя к огромному панорамному окну Папу Апостасия Первого, главу Мировой Церкви.
– Скажи, святейшество, какой символикой вы пользуетесь при ваших богослужениях? Я догадываюсь, что не крестами.
– Упаси Созидательная Сила! Кресты – скажешь тоже… Еще в прошлом тысячелетии экуменисты требовали удалить христианскую символику из общественных учреждений. Например, в Баварии кресты были удалены из школ и гимназий, а на германских каретах «Скорой помощи» вместо красных крестов изображали синие снежинки. Все это делалось будто бы для того, чтобы не оскорблять магометан, иудеев, буддистов, сатанистов, кришнаитов и членов других нехристианских конфессий.
– А на самом деле – для чего?
– Не для чего, а для кого – для тебя, Мессия. Мы все тебя ждали и дорогу тебе от крестов очищали.
– А какими символами пользуется теперь Мировая Церковь?
– Мы используем три шестерки – символ Мессии, пятиугольники – символ Планеты, звезды вершиной вверх – символ могущества освобожденного человека, а также звезды вершиной вниз как символ Созидательной Силы Природы.
– Еще вопрос, Апостасий. Известны тебе какие-нибудь тайные секты, практикующие сегодня?
– Собственно говоря, мой Мессия, сект уже давно нет, кроме одной. Это вполне безобидная Церковь Эволюции, в нее в основном входят школьники. Ее членов еще зовут дарвинистами.
– Они что, в самом деле имеют какое-то отношение к Дарвину?
– Самое непосредственное: они до сих пор верят в теорию эволюции и убеждены, что человек произошел от обезьяны.
– Забавно. Ты никогда не задумывался, Апостасий, почему некоторые люди так упорно держатся за эту научную теорию, несмотря на то, что наука от нее давно отказалась?
– Отвечу вопросом на вопрос, мой Мессия: а тебе в твои молодые годы разве никогда не хотелось побыть шаловливой и безответственной обезьянкой? Шалить, блудить, драться за лакомства и никогда не стыдиться своих поступков?
– Я именно так и делал и ничуть не стыдился.
– А чего же стыдиться? Коли у нас с обезьянами общие предки, то все это совершенно в природе человека, не так ли? А потому мораль, культура, совесть, правопорядок – это все поверхностно, временно и держится лишь до тех пор, пока в них есть нужда. Осознать, что глубоко в нашей природе прячется блудливая, эгоцентричная и агрессивная обезьяна, – это так освобождает! А вот бедные христиане, например, верят, что они созданы по образу и подобию Божиему, и им, беднягам, приходится стараться этому соответствовать. Представляешь, какую немыслимую ответственность они на себя принимают?
– И они соответствовали своей странной идее, как ты думаешь, святейшество?
– Иногда – да, чаще – нет, но ведь дело-то совсем не в этом, мой дорогой Мессия.
– А в чем же?
– А в том, что в глубине души каждый самый плохонький христианин верит, что пускай сам-то он не святой, но святость, то есть соответствие образу и подобию Божиему, меж людьми существовать должна и существует.
– Ты, Апостасий, говоришь о христианах в настоящем времени. Ты имеешь в виду Россию?
– Не только.
– На Планете тоже есть христиане?
– Да, мой Мессия.
– Где?
– В потаенных местах.
– Но ты же сказал, что на Планете не осталось сект, кроме дарвинистов!
– Увы, Мессия, христианство не секта, христианство – Церковь.