скачать книгу бесплатно
Потекли дни. Танька вызнала у тёти Ирины, Славкиной матери, адрес и начала письма ему писать, ну вроде как по-соседски, что такого. А когда от Славки ответ пришёл, это был самый счастливый день в Танькиной жизни. То, что Славка писал ей о погоде, о природе, девушку совсем не тревожило.
– Вот приедет, тогда всё станет по-настоящему! Тем более Лилька давно уже с Игорем крутит романы.
Вот и два года прошли и этот долгожданный день наступил. Танька нарядилась и вместе с другими ребятами пошла встречать Славку на автобусную остановку. Вскоре показался на дороге деревенский автобус и из него вышел её любимый… Боже, как же он возмужал, ещё красивее стал! Танькино сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. А Славка обнял её, как и всех остальных своих друзей и сказал:
– А ты выросла, мелкая!
Вот и всё. И снова Танька ревела ночью в подушку, пока Славка зажигал в клубе с парнями и девушками.
Вскоре Славка уехал в город, на работу устраиваться, а буквально через несколько месяцев объявил, что намерен жениться. Эта новость повергла Таньку как удар молнии.
– Да как же это? Её Славка женится?
Несколько дней ходила Танька сама не своя, на носу выпускные экзамены, а ей и дела нет. Она-то думала, что после выпускного уедет вслед за Славкой в город, поступит учиться в педагогический, и Славка рядом будет… И наконец уже обратит на неё внимание и увидит, что она давно уже не ребёнок, а он… Какая-то неведомая доселе ярость и злоба поднялась в Танькиной груди, глаза застило.
И вот сегодня свадьба. Женится её ненаглядный. Как рассвело, подошла Таня к зеркалу, распустила косы, причесалась не спеша, нашла в шкафу белое льняное платье с кружевом, вышла в сад, сорвала несколько белых лилий и вплела их в свои волосы. Она и сама нынче будет не хуже невесты. Нарядилась Танька и села у окна. За стенкой проснулись родители, мать захлопотала по хозяйству, отец ушёл на ферму, вскоре и мать убежала за ним.
Танька сидела в своей комнате словно кукла, недвижимая и безмолвная. Когда часы пробили девять утра к дому Славки начали съезжаться машины, украшенные лентами и шарами, а вскоре на крыльце показался и жених. Через несколько минут машины, заурчав моторами, умчались по дороге, подняв клубы пыли.
– За невестой поехали, – как сквозь туман подумала Танька.
Сколько она так просидела, она и не помнит, может два часа, а может и все пять, но вот улица за окном ожила, загудела, заплясала, загудели автомобильные гудки, вспугнув птиц, сидевших на крышах – возвращался свадебный кортеж.
– Пора! – поднялась с места Танька.
Она вышла к воротам и слилась с толпой гостей. Парни восторженно присвистнули, увидев её, а девчонки раскрыли глаза – Таньку было не узнать. Повзрослевшая и строгая, бледная и величественная, хрупкая и изящная, она похожа была на неземного ангела. Гости расступились, пропуская её вперёд. Танька подошла к жениху с невестой, окружёнными людьми.
– Поздравляю вас! – громко сказала она.
Славка обернулся и онемел, даже улыбка сошла с его лица – перед ним стояла не вчерашняя мелюзга, а прекрасная, юная девушка удивительной красоты.
– И когда только она успела так вырасти? – подумал он про себя, а вслух ответил, – Спасибо, Таня!
Невеста грубо одёрнула его за рукав, взмахнув свадебным букетом:
– Ну чего ты уставился? Идём уже.
И недовольным ревнивым взглядом окинула Таньку. Они ушли, а на траве осталась лежать белая роза, выпавшая из букета невесты. Какая-то вялая, не успевшая ещё сформироваться мысль, шевельнулась вдруг в голове Тани. Она машинально наклонилась, подняла с травы цветок, и медленно направилась к своему дому.
Неясная мысль начинала складываться в цепочку из услышанных когда-то историй, деревенских баек, бабушкиных рассказов про ведьм и порчу, про колдунов и нечисть. Наступил вечер, домой вернулись родители, поужинали все вместе и разошлись спать. Только Танька спать не собиралась. Тихонько выскользнув из избы, она направилась к кладбищу, сжимая в руках злополучную розу из букета невесты. Там, на кладбище, со стороны леса, за оградой, похоронен был колдун, живший когда-то давно в их деревне, так давно, что и бабка слышала рассказы о нём от своей бабки.
Поговаривали, что великой силой он обладал, и даже после его смерти продолжали ходить к нему на могилу те, кто проводил какие-то свои чёрные ритуалы и водил дружбу с нечистым. А в один год жители деревни сравняли могилу с землёй, чтобы и следа больше найти не могли те, кто приезжал сюда на свои чёрные мессы. Да только сами-то деревенские хорошо то место помнили и знали.
Знала и Танька, ещё покойная бабушка показывала ей однажды это место, да предостерегла, чтобы зазря тут не шаталась, да одна на кладбище не ходила.
– Всяко тут бывает! – добавила она.
Но сейчас ярость и ненависть затмевали разум и перевешивали страх, Танька решительно шагала к погосту, и темнота становилась всё гуще, окутывая, опутывая, затягивая, уводя Таню всё дальше и дальше от мира живых. Звуки свадьбы, доносившиеся позади, подстёгивали злобу в душе Таньки. Сама не зная, что она будет делать, шла она, ведомая уже не своей только волей, но и теми, кто был сейчас с ней рядом в чернильной тьме…
Стоит только злобе закрасться в сердце человека и он уже не принадлежит себе, он лишь думает, что рассуждает холодно и разумно, но не он уже хозяин своим поступкам, а бесы, впившиеся когтистыми пальцами в его сердце.
Танька дошла до могилы колдуна, оглянулась – никого кругом. Только ветер завыл по особенному – заунывно, тоскливо, протяжно, словно запричитал. Холодная трава хлестала Таню по ногам, оплетая, опутывая, мешая идти. Огни деревни остались позади, теперь лишь деревья шумели над Таниной головой, махали ветвями, как руками, перешёптывались.
– Закопаю розу на могиле колдуна, – подумала Танька, – И попрошу, чтобы эта фифа со Славкой расстались, а вдруг получится.
Танька опустилась на колени и начала ковырять пальцами твёрдую неподатливую землю, как вдруг почувствовала, как кто-то положил ей на плечо руку. Танька вскочила на ноги, оглянулась – никого. Лишь деревья шелестят. Дрожащими руками продолжила она своё дело, как снова рука легла на её плечо. Танька вскрикнула и обернулась. Позади стояла её любимая старенькая бабушка, умершая несколько лет назад.
Танька закричала и, зажав руками рот, поползла по траве назад, пока не уткнулась спиной в ограду кладбища. Бабушка же не говоря ни слова молча смотрела на внучку и кивала головой. Спустя несколько минут Тане удалось немного успокоиться и отдышаться, она тихо проговорила:
– Бабушка?…
– Ох, Танюшка, – вымолвила старушка, – Что же ты творишь, милая моя? Али не сказывала я тебе, чтобы ты про место это и не вспоминала и даже днём на кладбище одна не ходила? Не видишь ты сколько бесов сейчас вокруг тебя вьются, радуются, что ты дело тёмное задумала на погибель своей бессмертной души. Да разве ж можно такое подумать даже, Танюшка? Ведь грех какой.
Нервы Таньки не выдержали:
– Люблю я его, бабонька! Жить не могу без него! А он, он… Женится на городской!
– Разве ж так любовь можно заполучить, как ты задумала? Любовь-то она на Небесах рождается да в сердце голубком спускается, а не у колдунов выпрашивается. Ох, и глупая ты моя! Сердешная ты моя! Ведь коли сделаешь ты дело такое, то и свою и его душу погубишь. И на этом свете долго не проживёте и на том мука вам будет. Ладно тебе, ты грех совершила, а ему почто? Он-то в чём перед тобой виноват? Али жениться обещал да слово не сдержал?
– Не обещал, бабуленька…
– То-то и оно. Да не реви ты! Уж так и быть, открою я тебе секрет, хоть и не должны мы, небожители, много вам сказывать, да ведь натворишь ты, девка, дел. Слушай-ко, Славка твой недолго с этой женою пробудет. Не та она, за кого себя выдаёт, любит она волю да гулянья. А как увидит Славка истинное её лицо, так и расстанутся они. А там и на тебя он глянет по-иному. Попомни мои слова.
– Бабонька! – вскричала Танька, – Так мы вместе будем?
– Ничего больше не скажу и так сболтнула. Нельзя вам будуще знать, да уж простит меня Господь, – промолвила бабушка, – А теперь пора мне, до деревни тебя провожу, а дальше нельзя мне.
Бабушка вдруг пропала, а на том месте, где стояла она повис в воздухе яркий огонёчек, словно пламя свечи, только поболе того. Таня подошла ближе, взяла огонёк в ладони. Он был тёплым и не обжигал руки. На душе вдруг стало тихо и мирно, вся ярость и злоба улетучились куда-то, будто их и не было никогда. Не спеша Танька дошла до околицы, огонёк заморгал, расплылся, разлился вокруг ладоней, растёкся теплом, будто обнял Таню, покрыл её всю мягким светлым облачком, постоял так с минуту, а после начал бледнеть и гаснуть в темноте ночи.
Танька шла домой и слёзы ручьём текли по её щекам.
***
Прошло два года, Славка развёлся, устав от гулянок жены, слухов о её изменах, и в конце-концов застав её с любовником в машине.
Танька училась в педагогическом институте.
В тот вечер она гуляла по набережной у реки. Это был ветреный осенний вечер. Опускались сумерки. Люди, подняв воротники, спешили по домам. Зажигались окна. Почти никого не было здесь, у реки, лишь редкие собаководы проходили мимо. Тут Танька и столкнулась лицом к лицу со Славкой.
Они долго стояли, глядя друг на друга и молчали, одними лишь глазами крича друг другу всё то, что должны были сказать уже давно. Их немой диалог не нуждался в словах, ведь родные души умеют говорить друг с другом без помощи слов.
Мельник
Ветер сбивал с ног. Женька упрямо шёл вперёд, как будто не чувствуя того, как бешеные порывы норовят сокрушить, снести, уничтожить. Он шёл, не разбирая дороги. А ветер шумел, неистовствовал, трепал куртку, срывал с головы капюшон.
Женька шёл за деревню, туда, где на берегу реки стояла старая мельница. На удивление мельница хорошо сохранилась и по сей день, и этому было своё объяснение. Нет, дело было не в том, что деревенские были такими уж порядочными, что не разобрали мельницу, а считали нужным сохранить сей памятник старины. Нет, они с радостью растащили бы всё по брёвнышку и унесли по своим дворам на хозяйственные нужды. Если бы не одно но.
Если бы речь шла не об ЭТОЙ мельнице. Её же трогать никто не осмеливался, и не то, чтобы трогать, но и близко к ней подходить. Так что стояла она почти нетронутая временем, которое казалось было не властно над нею. А дело было вот в чём.
Лет эдак сто назад жил на этой мельнице мельник. Был он уже преклонных лет, женат не был, жил одиноко и обособленно. Зерно молол добросовестно, и работа у него всегда была. Да только вот поговаривали в деревне, что непростой этот мельник человек, а именно, занимается всякими делами нехорошими, колдовать умеет, знаниями владеет тайными.
Видели деревенские, как по ночам пролетал по небу огненный шар и залетал прямо в открытое окно под самой крышей мельницы, то вдруг видели пришедшие за мукой люди, как в то самое окно выглядывало некое существо, бледное и бесформенное, а ведь все знали, что мельник живёт один. То в безветренный день, когда вода в реке не шелохнётся, крылья мельницы вращались как будто подгоняемые кем-то невидимым.
Да много чего было непонятного связано с этим мельником. Однажды, например, мужики с покоса возвращались затемно уже, а дорога то с полей аккурат мимо мельницы шла, и слышат они то ли плач, то ли хохот. Прислушались – с мельницы эти звуки идут. Ну решили подойти поближе, посмотреть что там такое.
Подошли и видят в лунном свете – сидит на мостках, что к речке идут, девушка вся в белом, ноги в воду опущены, волосы длинные по плечам рассыпаны и лицо закрывают, а рядом старик мельник стоит, в руках книга какая-то, и вот он читает что-то в этой книге, а девушка то плачет, то хохотать принимается, словно умалишённая.
Мужиков жуть взяла. Переглядываются меж собой, а слово вымолвить вслух боятся, как бы старик их не заметил. И вдруг один из мужиков чихнул. Девушка замолчала и голову в их сторону повернула. Смотрят мужики – а это же Нинка, что в прошлом году в речке утонула. Да тело её так и не нашли!
Вот уж тут и понеслись они сломя голову в деревню, и вилы и косы побросали, такой страх их взял. А наутро всем деревенским они рассказали о том, что видели. Мельник-то, мол, учёный, оказывается, книги читает, да ещё покойников вызывает. Напал на всех страх. Да время прошло, мука закончилась в домах, что делать, надо идти на мельницу.
Приехали с опаской. А мельник ведёт себя так, будто и не было ничего. И до того он невозмутимо выглядел, что местные засомневались, не показалось ли чего мужикам, мало ли, ночью и не то ещё привидится! В общем, забыли про эти слухи.
И тут вдруг местный пьяница, Егоркой звали его, новый рассказ преподнёс. Отправился он вечером на погост, к жене покойной, выпил там, конечно, присел на землю у могилки, да на судьбу свою стал жаловаться, потом ещё выпил, всплакнул от жалости и к себе и к супружнице безвременнно ушедшей, да и уснул тут же, меж двух могилок в высокой траве.
Проснулся, говорит, уже ночью. Луна над кладбищем светит, полнолуние. Видно всё, как днём. Только хотел было подняться, да домой пойти, как вдруг слышит звук такой, словно лопатой стучат. Тихонько приподнялся на локте, огляделся и видит – через несколько могил от него стоит мельник и могилу свежую раскапывает. Вчера там только парня молодого похоронили, с лошади он упал, да и умер не приходя в себя.
Егорка сначала не понял, что к чему, но благо его в траве-то не видать было, лежит он значит, и дальше наблюдает – что будет. А мельник могилу раскопал, парня того выволок, и могилу с пустым гробом обратно закопал. А парня прикрыл рогожей какой-то и поволок в сторону мельницы. Егорка протрезвел вмиг, лежит только и Богу молится, чтобы его не заметил старый колдун. Ну а как тот ушёл, в деревню побежал, всех всполошил, на ноги поднял, рассказал, что видел. Кто-то поверил ему, а кто-то лишь усмехнулся, мол, меньше бражки пить надо да закусывать лучше.
Однако на кладбище сходили, убедиться, так сказать. Могила выглядела нетронутой, да и что там разберёшь, если она и так свежая была. В общем, дальше расследовать никто не стал. Списали всё опять на видения и фантазию. Ну а потом вот что приключилось, баба Дуня в лес пошла по ягоды, да через час обратно прибежала, еле дышит, бледная, трясётся, еле в себя пришла. А как говорить смогла, так и поведала, мол видела сейчас в лесу, на поляне, Мишку – того самого парня, которого лошадь сбросила. Живее всех живых, говорит. Посмотрел, говорит, на меня, улыбнулся так нехорошо и спрашивает:
– Что ж ты, баба Дуня, по лесу одна бродишь? Нехорошо это.
И расхохотался.
Тут уже деревенские порешили, что и вправду дело нечисто, занимается мельник делами страшными, мёртвых оживляет, и пошли они на мельницу, чтобы сжечь её вместе с хозяином и книгами его. Вооружились они кольями, вилами, топорами и с криками двинулись в сторону мельницы. Вышибли дверь, ворвались внутрь а там – пусто. Никого. Ушёл мельник, прознав видимо, об их намерениях. И куда он пропал, никто не знал. С тех пор не видели его больше в наших краях. А мельницу сколько ни пытались сжечь, не тронул её огонь. Сломать пытались, но топоры гнулись об стены, как тряпочные. Ничто не брало мельницу. Так и стоит она по сей день. А книги те, по которым мельник колдовал, говорят, хранятся где-то в тайной комнате и сейчас.
И вот сегодня Женька направлялся на мельницу, пробираясь сквозь заросшее поле, начинался дождь, ветер рвал на нём куртку, но парень упрямо шёл вперёд. Женька был городским, не местным, недавно на одном из сайтов прочитал он про эту мельницу и с тех пор загорелся желанием отыскать книги старого мельника. Машину Женька бросил в лесу, чтобы не светиться у деревенских. С собой взял лишь фонарик, и на всякий случай нож, и отправился на мельницу.
Нашёл он её без труда, фотки и описание места на сайте были подробными. Пока он пробирался через заросли, ветер усилился, и сейчас был практически штормовым, словно вся нечисть неистовствовала. Женька подошёл к двери и толкнул её, ни на что особо не надеясь, однако дверь легко отворилась, словно его тут ждали. Он вошёл внутрь.
Здесь пахло сыростью, старым деревом, пылью и чем-то ещё непонятным, сладковатым и тошнотворным. Женька включил фонарик, луч света выхватил из тьмы несколько мешков в углу, какие-то горшки, стол и скамейки, справа была дверь. Открыв её, Женька увидел лестницу, ведущую наверх. Он поднялся и оказался на чердаке. Обшарив там каждый уголок, он не нашёл ничего примечательного и уже совсем было разочаровался, спустился вниз, обошёл еще раз комнаты и тут, в одной из них луч света выхватил ещё одну дверцу в углу комнаты.
За дверью оказалась лестница, спускающаяся в погреб. Женька спустился по скользкой лестнице и ощутил, что ноги его оказались по колено в воде. Было темно и холодно, только лишь небольшой луч света от его фонарика освещал узкую полоску. Внезапно слева раздался всплеск воды и луч света выхватил из темноты нечто. Женька напрягся и осторожно шагнул в ту сторону, как вдруг опора под ногами исчезла и он провалился в ледяную воду с головой.
Секунды, и отфыркиваясь, Женька показался на поверхности. Он отдышался и попытался нащупать под ногами пол, но никак не мог, в это время рядом с ним из воды показалась женская голова и вперившись глазами в Женьку, громко расхохоталась.
***
Очнулся Женька в комнате, он лежал на полу, а вокруг него горели свечи. Множество свечей. Спиной к нему стоял старик в длинном чёрном облачении и что-то бормотал, склонившись над книгой. Женька попытался встать, но у него ничего не вышло, руки и ноги не слушались его, голова была словно в тумане:
– Эй, что тут происходит? – вымолвил он наконец непослушным, заплетающимся языком. И удивился тому, каким чужим показался ему его собственный голос. Старик в чёрном медленно повернулся к нему.
– Ну что же, у нас пополнение.
– Что происходит? Вы кто?
– Я? Хозяин этой мельницы.
– Но вы же давно должны быть мертвы!
– Как видишь, я жив и здоров. Много лет я искал рецепт бессмертия, прочитал тысячи книг, сделал миллион ошибок, но однажды у меня получилось. Я оживил утопленницу, утонувшую в этой реке, молодую девушку Нину. Да ты уже знаком с ней, – усмехнулся старик. И Женька вспомнил синюшное лицо, вынырнувшее из воды.
– С тех пор я начал оживлять мертвецов. Я нашёл средство, возвращающее к жизни. Я был уже почти что у цели, когда деревенские прознали, что я промышляю на кладбище. Они решили убить меня. Но я узнал об этом быстрее и исчез. А позже я нашёл рецепт бессмертия.
– Я хочу уйти, – пробормотал Женька.
Старик расхохотался:
– Куда тебе идти? Теперь ты наш.
Женька замотал головой:
– Простите, что ворвался к вам. Я был неправ. Отпустите меня. Я уйду и никто не узнает о том, что здесь было, я обещаю.
– Я бы рад тебя отпустить, – театрально вздохнул старик, – Но это невозможно.
– Почему?
– Потому что тебя больше нет в мире живых.
– Я не понял… О чём вы?
– Ты утонул пятнадцать минут назад.
– Что?! Что за бред?! Я сейчас разговариваю с вами! Я живой!
– Ты не живой. Ты оживлённый, – усмехнулся старик, – А это значит, что если ты вернёшься в мир живых, то тебя быстро вычислят. Ты не дышишь. Твоя кровь не течёт по твоим венам. Твоё сердце не бьётся. Раньше тебе вбили бы в грудь кол. Но в современном мире, я думаю, ты станешь интересным экспонатом для научных опытов.
– Это бред какой-то, – прошептал в отчаянии Женька, – Вы не в себе.
– Ну что же, хорошо. Если хочешь, ты можешь идти.
Женька встал. Ноги были ватными. Он сделал два шага в сторону двери, когда раздался голос старика за его спиной:
– Только помни, мёртвые всегда возвращаются к мёртвым. Однажды ты придёшь сюда снова.
Женька рванул с места, сбежал по крыльцу, и побежал через поле, продираясь сквозь колючки и раздирая кожу. Он бежал всё быстрее и быстрее. Наконец впереди показался лесок и машина, стоявшая между сосен. Женька с разбегу открыл дверцу и влетел в салон. Чуть успокоившись, он повернул ключ и завёл мотор, и тут взгляд его упал на руки, исцарапанные ветвями и ужас сковал его. В одном месте виднелась большая, глубокая рана, однако боли Женька не чувствовал, но не это напугало его. Из раны не текла кровь. Её не было вообще. Ни капли.
Открыв дверцу, Женька вышел из машины, пригладил волосы, постоял немного и, отбросив в траву ключи, улыбнулся и медленно направился туда, где сквозь темноту ненастной ночи ярко светилось окно под крышей старой мельницы.
В чужую жену бес ложку мёда кладёт
Давно уже Григорий на Тосю заглядывался, и то дела ему нет, что замужем она, совсем голову потерял, как чумной ходит. А началось всё в прошлом году, на покосах.
Тоськин-то муж тогда ногу поранил шибко, день ещё вышел в луга, а к вечеру совсем худо стало – распухла нога, что бревно. Ну и на следующий день остался он дома. Тоська сбегала к бабке Никитишне, та в травах толк знает да разбирается во всяком таком. Запарила Никитишна в горшке какие-то листья, да велела ногу обложить и тряпицей обернуть. Дня через три, мол, как рукой снимет. Так и сделала Тоська. И с утра в луга одна пошла. Ну как одна, известное дело, с бабами. Да без супруга. Тогда-то и случилось всё.
Наработались за день деревенские, устали. Некоторые тут же ночевать решили, в стогах, а иные домой засобирались, и Тоська посреди их. Да перед тем, как в деревню пойти, решили девки освежиться, искупнуться в озере. Каким уж макаром туда Гришку занесло, непонятно. Но не нарочно он там оказался, то ли замешкался да отстал от мужиков, то ли по нужде в кусты залез, но пока он выходить собирался, девки-то уже в воду и попрыгали, его и не заприметили. Смеркалось уже.
