скачать книгу бесплатно
– Трахать тебя сегодня будут только лишь языком.
– И на том спасибо, – оскалилась. Наверняка, у Лема из-за гейской натуры эрекция на женщин была слабой. И из-за этого придется стимулировать член. Со стороны же это выглядело не очень эстетично.
Хотя, о какой эстетике может идти речь при съемке порно фильма? Что-то я стала забываться и впадать в философствование.
– Для этого у него есть нос, язык и губы, – продолжила Рози.
– А моя, моя задача в чем заключается? – подал голос Сержик, видя, что Рози на меня не шипит за уточняющие вопросы.
– А твоя милок – трахать все что движется, тогда, когда я скажу. И попробуй только не быть готовым, ссылаясь на какое-то там недомогание, – рыкнула женщина, строго глядя на парня.
Почему-то она недолюбливала Сержика. В чем была причина этого мне не ясно. Просто не любила и все. Это замечала не только я, но и другие члены съемочной группы. Сержик по этому поводу упорно отмалчивался. У меня же было подозрение, что когда-то, в самом начале между Рози и парнем был конфликт. А вот что они не поделили, можно было только догадываться.
– Ладно, не буду вас томить. Сержик будет наяривать тебя Лем, пока ты будешь ублажать Ирму, – Рози обратила все свое внимание на новенького.
– Во, бля, опять мне трахать мужика в тощий зад, – Сержику совсем не понравилась перспектива. Все же парень предпочитал стандартные отношения, даже при всей их витиеватости и необычности.
Рози сделала вид, что не слышит последнего высказывания Сержика. Иногда на нее находила вселенская благодать.
– А теперь, за работу. Всем все понятно? – народ загудел, понимая, что ничего не понимает.
Все разбрелись по своим местам. Светотехники принялись настраивать оборудование, то включая, то выключая свет. У операторов была похожая задача, так что они тоже были при деле. Гример по имени Лука усердно делал вид, что занят, в сто пятидесятый раз проводя кисточкой мне по лицу. Ассистентка Мими что-то перебирала в ящике, где хранились игрушки для взрослых и различного рода смазки. Зачастую только с их помощью удавалось доиграть сцену.
– Итак, все покинули съемочную площадку. Ирма ты должна встретить богатого клиента возле двери, показав на камеру свою радость от общения с ним. И, пожалуйста, сделай так, чтобы эту сцену мы сняли с первого дубля. Не хотелось бы ее переснимать несколько раз. Нам еще много работать, – принялся командовать Родригес.
– Ты меня с кем-то путаешь, мой генерал, – парировала в ответ, стоя возле бутафорской стены, за которой уже должен был занять позицию Лем.
– Будешь много болтать. Отшлепаю, – пригрозил Родригес, усаживаясь на свой любимый стул.– Камера. Поехали, – прозвучала команда.
На съемочной площадке все замерли, понимая, что сейчас начнется то, ради чего все собрались, а именно съемки фильма.
Я, одетая в шикарный халат персикового цвета, неспешно покачивая бедрами, прошла вдоль стены, имитируя дефиле по коридору. Прозвучал звонок. Я замерла, радостно улыбнувшись в камеру, и словно птичка, вспорхнувшая с ветки, понеслась открывать дверь.
Почему я должна была радоваться до того, как дверь откроется, мне было не понятно. Будь я на месте моей героини, я бы не радовалась, спеша к двери, а на цыпочках приближалась к ней, чтобы с осторожностью заглянуть в дверной глазок и узнать кто же стоит с той стороны.
С осторожностью дернув за ручку двери, чтобы не сорвать ее с петель, выглянула в импровизированный коридор.
Через порог от меня стоял улыбающийся Лем, одетый в черный смокинг с красной гвоздикой в петлице. По всей видимости, он тоже был безумно рад нашей встрече. Мужчина поздоровался. Я отвечая ему давным-давно заученной фразой, подумала, что не заметила когда новенький ходил переодеваться. Обычно в фильмах для взрослых не требовалось, чтобы актеры были одеты с иголочки. Достаточно было в самом начале прикрыть гениталии. Впрочем, иной раз и этого не надо было делать. Зачем лишние телодвижения?
Однако при съемках для господина Липавски надо было делать все так, как происходит в жизни. Заказчик был заядлым перфекционистом и любил, чтобы все было по правилам. Правила же устанавливались им.
– Проходите, – сделала радушный жест.
Мужчина замялся на пороге.
– Вы что-то хотели? – спросила у него.
– Да. А где…? – Лем делал вид, что замешкался, не зная как сказать.
– Еще один партнер? – «догадалась».
– Да, – засмущался мужчина.
– Он будет с минуты на минуту. А пока я могу вам предложить выпить.
На этом сцена заканчивалась.
– Стоп. Снято, – услышала и немного расслабилась, ожидая что скажет Родригес. Мне на самом деле не хотелось вновь прогонять бессмысленный текст, потому как я реально понимала, что в фильмах для взрослых не на это обращают внимание.
– А ты шикарно выглядишь в смокинге, – сделала комплимент Лему.
От удивления мужчина даже поперхнулся, видимо, не ожидал ничего подобного от меня. Прежде чем ответить, сглотнул пару раз, отчего кадык новенького дернулся вверх-вниз.
– Сп-спасибо, – он потянулся рукой к сорочке, чтобы ослабить воротник.
Внезапно я поняла, что Лем меня боится и мое присутствие его нервирует. Открытие было не самым приятным.
И как после этого играть с ним откровенную сцену? Господину Липавски надо все самое лучшее, иначе смысл платить огромные деньги за картины низкого качества.
Пожалуй, непосвященные обыватели скажут, что фильмы для взрослых все являются низкопробным видео, но те кто разбираются в теме смогут оценить разницу.
– Лем, я не кусаюсь, – улыбнулась от души, а не так, как обычно требовал Родригес, на все тридцать два зуба.
Новенький смотрел на меня как на диковинку, будто видел в первый раз.
– Я з-знаю, – мне в голову пришла мысль, которую я тут же и озвучила.
– Ты заикаешься? – удивилась. Я никогда не разговаривала с Лемом, а потому не знала его манеру речи. В принципе, от нас того и не требовали на съемочной площадке. Однозначные фразы, междометия, частицы речи в расчет не шли.
– Да, – Лем стушевался.
– Тебя это совершенно не портит, – я не знала что сказать, а потому произнесла, что первое пришлось на ум.
– Ирма, ты какого хрена не идешь на вторую точку? – судя по всему, Родригес начал терять терпение, подходя ко мне. Наш маленький Наполеон не был парнем с ангельским характером. Он мог наорать да так, что мало не покажется.
– Милый, – с придыханием произнесла, заставляя свой голос вибрировать на той частоте, от которой у мужчин по спине бежали мурашки. И это не моя выдумка, а откровения сильного пола, – я лечу на крыльях ночи. Как ты можешь мне так грубо говорить? – я подплыла павой к режиссеру.
– Ирма, ты это брось. Хватит. Со мной не надо играть в кошки-мышки, -мужчина провел рукой по волосам.
– Александр, – назвала режиссера по имени, раскрывая полы сексуального халата, – не шуми на меня.
Мои груди выигрышно смотрелись в черном кружевном белье.
Кружева были моей слабостью. Я всегда особенно тщательно подбирала сценическое «обмундирование», не надеясь на костюмеров. На съемочной площадке об этом знали и позволяли использовать свои вещи, даже если они не всегда соответствовали задумке режиссера, оставляя право выбора за мной.
– Ир-рма, – глаза Родригеса поймали в фокус мои груди, да там и «застряли». Из-за разницы в росте Александру не надо было ни опускать взгляд, ни поднимать, все самое интересное находилось перед ним.
Я томно вздохнула, приковывая к себе взгляд мужчины еще крепче. Я знала слабость нашего режиссера и пользовалась ею при необходимости. Девочки, коллеги по съемочной площадки, пытались за мной повторять, вот только у них ничего не получалось. То ли груди были другие, то ли природного магнетизма не хватало.
– Да, Александр, – выдохнула настолько глубоко, насколько могла. В такие моменты я чувствовала себя дудочкой перед засыпающей коброй.
Где-то на съемочной площадке что-то упало, раздался отборный мат. Он то и вывел Родригеса из зачарованного состояния.
– Тьфу, ты, – Александр вспомнил как дышать. – Уйди, ведьма, – отмахнулся от меня мужчина.
Я как ни в чем не бывало запахнула посильнее халат. На самом деле, при всей развратности моей профессии, я ненавидела выставлять свои прелести на всеобщее обозрение. Знала как пользоваться своей привлекательностью, но не любила этого делать. Конечно, с годами, проведенными на съемочной площадке, после сотни, а то и тысячи сыгранных откровенных сцен чувство неприятия притупилось, но все равно не исчезло до конца. И вряд ли исчезнет когда-нибудь. Спасибо одному очень «хорошему» человеку, закрепившему условный рефлекс на подсознательном уровне.
– Какой ты грубый, Александр, – отошла от мужчины в сторону.
Вторую сцену нам надо было снимать в импровизированной гостиной. В объектив видеокамеры должны были попасть: два кресла, бар, столик и пуфик перед ним. Мне требовалось усадить гостя, то есть Лема, в одно из кресел, предварительно его немного раззадорив, а потом предложить выпивку. Когда «клиент» пригубит напиток янтарного цвета, по внешнему виду коньяк, а на самом деле чай, в кадре должен будет появиться Сержик.
Для чего Липавскому нужна такая длинная «прелюдия» со сменами декораций, я не знала. По мне, все любители фильмов для взрослых смотрели их только ради трения тел одного о другое, ну, или любители массовок – большого междусобойчика. Однако свои мысли держала при себе, не желая прослыть чудачкой.
Лем занял позицию за кадром, я же, стала так, чтобы меня было видно, предварительно чуть ослабив узел пояса халата, позволяя полам чуть разойтись в стороны.
Камера должна была как бы наезжать на мою грудь, показывая ее крупным планом, а уже после все остальное. Липавскому очень нравилось разглядывать меня по частям.
– Камера. Мотор. Поехали, – скомандовал Родригес, сидя за пультом управление, на который транслировалось все что захватывал объектив видеокамеры.
Оператор, кажется, его звали Божик, принялся «наезжать» в мою сторону. Я же, уловив момент, когда камера замерла, чуть приподняла грудь руками, «поиграв» ею, представляя как подавится слюной тот, кто будет все это смотреть на экране. Меня снедали смутные сомнения, что Липавски не просто смотрит фильмы по телевизору, он смотрит их на огромном экране.
Краем глаза заметила, что Родригес показал большой палец руки, говоря тем самым, что ему нравится то, что он видит в мониторе. Еще один любитель больших сисек.
И это я еще не раздевалась.
На мой взгляд, эта сцена была крайне глупа. Ну, какая женщина, заводя в дом полузнакомого человека, будет поигрывать своими прелестями?
Однако заказчику виднее.
Оператор отошел от меня, что послужило сигналом для дальнейших действий.
Я поманила рукою в камеру, при монтаже зритель подумает, что я уделяю внимание персонажу, которого играл Лем.
– Присаживайтесь вот в это кресло, – помахала рукою в нужном направлении.
В это время Лем появился в кадре. Мужчина по задумке уже освоился и не испытывал никакого стеснения.
– Вы будете коньяк или виски? – пропела мелодичным голоском.
– К-коньяк, – заикание Лема выглядело даже мило, в рамках той легенды, которую мы разыгрывали.
Слегка покачивая бедрами, обошла вокруг кресла, в которое уселся новенький. Бар располагался за креслами.
Мужчина голодным взглядом должен был следить за мной. Потому как при наливании коньяка я прогибалась в пояснице, отчего мои соблазнительные формы обтягивались шелком халатика, а он сам задирался, обнажая ягодицы. Что должно было вызвать следующую волну слюноотделения у зрителя, смотрящего фильм.
Налив коньяк, я все тем же путем вернулась на заранее оговоренную позицию, а после томно протянула мужчине напиток, при этом должна была обязательно облизнуть свои полные губы, высунув язычок.
Ну, чистая собачка, подумала, выполняя задание. Ладно у собаки язык длинный и он толком во рту не помещается, но я то человек. Зачем постоянно показывать язык, как будто мне очень жарко и таким образом я желаю отрегулировать температуру тела. Бредовое занятие.
А кому-то нравится.
Похоже, что Лема мой шаловливый язычок тоже завел, отчего мужчина чаще задышал. Хотя, я была уверена почти на сто процентов, ему не меньше, чем мне не нравилась эта пошлая ужимка. И, вообще, может быть ему нравились здоровенные качки, типа Сержика, а не грудастые дамы, наподобие меня.
Но работа есть работа. У кого какая, а у нас с Лемом такая.
Мужчина поднял бокал с псевдо коньяком, отхлебнул. Я в это врем смотрела в лицо Лему и заметила эмоцию удивления, а потом и вовсе радости. Мои брови, в немом вопросе, поднялись вверх. Мне так и хотелось сказать «что случилось?». Однако Лем меня опередил, протянув бокал. И только тогда я почувствовала запах настоящего конька. Настала моя очередь удивляться. По всей видимости ассистент перепутала, и вместо чая, действительно, налила в графин коньяк.
Я чуть покачала головой, мол, не надо пить в кадре, это может плохо кончиться. Но мужчина то ли не заметил моего жеста, то ли посчитал что не стоит ему следовать, а может быть просто из вредности, продолжил настаивать на том, чтобы я отхлебнула из бокала. Съемка шла, если я начну возмущаться и прерву ее, то придется все переснимать заново. А это все время, которое я могла бы потратить с большим удовольствием на что-нибудь более приятное, нежели глупые телодвижения. И я приняла игру Лема.
Грациозным движением опустилась на колени около сидящего в кресле и предложила, чтобы он меня попоил из своих рук. В глазах мужчины засверкали искорки. Это было не по плану. Но и то, что делал он тоже не было в сценарии. Лем, аккуратно поднес к моим губам бокал, чтобы я отпила янтарный напиток, что я и сделала. Коньяк оказался настоящим, выдержанным. Жидкость, попав мне в рот, опалила его. Отчего я чуть было не закашлялась и раньше времени отпрянула назад. Янтарная влага тоненькой струйкой потекла по подбородку. А пара капель упала меж грудей.
Лем воспользовался этим, резко наклонившись, слизал с моего подбородка ароматные капли.
Ах, вот ты как?! Шалунишка. Играем дальше.
Я томно чуть привстала, показывая всем своим видом, что желаю, чтобы Лем очистил от коньяка не только подбородок. Он оказался совсем не глуп. И тотчас я ощутила горячий язык на своей груди. Мужчина знал толк в оральных ласках. Это стало ясно сразу же как его язык огненным вихрем закружился по моей коже. Сама того не ожидая, я начала получать чувственное удовольствие от прикосновений. Хотя обычно на меня подобные ласки не действовали. А все потому, что мозг четко понимал, это без любви, только работа. Мы же не кончаем только оттого, что моемся в душе или расчесываем волосы. А вот если в этом примет участие любимый человек, то реакция будет совершенно иной.
Язык Лема был нежен, он то скользил по коже, то совершал круговые движения, а то и вовсе едва касался крохотных волосков на теле. От съемки я даже стала получать удовольствие.
Однако все хорошее когда-то кончается. Так случилось и в этот раз. Лем закончил свое баловство, отстранившись. Мне же вдруг захотелось поблагодарить его, сделать приятное. Я запустила руку в волосы мужчины и притянула его к себе, чтобы поцеловать в приоткрытые губы. Лем с готовностью ответил на мои прикосновения. Наши языки сплелись, даря друг другу наслаждение. Это стало ясно, когда мужчина застонал. Не по сценарию. Спонтанно. Просто потому, что ему было приятно. Все же рабочий поцелуй, разительно отличается от того, когда к делу подходишь с желанием, с искоркой.
Незаметно я увлеклась, получая приятные ощущения от процесса, но при этом не забыла, что нас продолжают снимать. И чтобы сделать кадр более эффектным, разорвала поцелуй и приподняла голову вверх. Лем не растерялся, а начал ласкать языком мой подбородок, а потом и вовсе принялся покрывать поцелуями мою шею. А шея всегда была моим слабым местом. Мужчина смог отыскать те точки, от стимуляции которых по телу стала разливаться нега. От приятных ощущений, разбегающихся под кожей, настала моя очередь издать сладострастный стон.
– О, да! – воскликнула я. – Еще!
Как бы не было мне хорошо, но о ведущейся съемке забывать не стоило.
– Стоп, хватит, – заорал Родригес, отчего я вздрогнула. Лем нехотя отстранился от меня.
– И сам не гам, и другому не дам, – еле слышно прошептал мужчина.
Я улыбнулась одними кончиками губ, догадавшись, что Лема проняло конкретно.
Что ж, мне тоже понравилось, в кои то веки я получала удовольствие от процесса.
– Так, птенчики мои, все здорово. Очень здорово. Но не по плану, – Родригес оказался рядом, принявшись вышагивать из стороны в сторону. – Заказчик у нас привередливый, ему надо строго по сценарию. А что сделали вы? Я, спрашиваю? Вы – заигрались во взрослые игры. Так нельзя.
– Но ведь здорово. Меня самого пробрало, до самых печенок, – это подал голос оператор.
– Ты, вообще, заткнись, – рыкнул Родригес. – Тебя никто не спрашивает. Твое дело в окуляр смотреть, – наш Наполеон разошелся не на шутку. И какая муха его укусила?
– Молчу я. Молчу, – бедного оператора аж перекосило. Он не ожидал такой бурной реакции на свои слова.
– Александр, – обратилась к режиссеру. – Ты скажи как надо. А лучше покажи.
Ругань я не любила, и по возможности желала ее избежать.
– Что ты не знаешь как? Маленькая что ли? Или тебе надоело работать? Забыла как это делается? – чем больше беленился Родригес, тем выше поднимались от изумления мои брови.