В кривом зеркале (25 сентября 1908 г.)

Вацлав Воровский

В кривом зеркале (25 сентября 1908 г.)

Когда мы прочли в редакции о киевском театральном инциденте[1], у нас от страха опустились руки и волосы стали дыбом.

– Вот так история! Как же теперь быть? Что теперь нам делать?

– Надо поддержать товарищей! – пылко восклицает один юноша.

– Накось, поддержи, – возразил ему весьма опытный мужчина и показал трифолиум[2], – тебя так поддержат, что и мимо театра ходить перестанешь.

– Да, – согласились другие, – там только труппа, а у нас еще и театральная комиссия есть.

– Но как же нам теперь писать? – спросил кто-то. – Ведь пример заразительный. Напишешь, например, что актер в «Бранде»[3] плохой граммофон напоминает, – а тебя попросят на вынос.

– Нет, это возмутительно, – горячился юноша. – Куда же денется свобода критики, что станется с искусством…

– Ну, брат, это ты уж оставь! – удерживали его другие. – Если тебе свободы критики захотелось, так езжай в Турцию.

– Как никак, господа, а надо будет годить, – серьезно сказал старейший из нас. – Ничего не поделаешь. Если нас и из театра выставят, о чем мы тогда (писать будем?

– Да, правда? О чем тогда писать?

– Опять о конституции в Турции?

– Опять о революции в Персии?

– Опять о синдикатах во Франции?

– Опять о либералах в Англии?

– Опять о германских партейтагах?

И все вдруг замолкли, грустно повесив носы.

– Да, господа, – сказал после минутного молчания наш шеф, – театр наша последняя карта. Если г. Марджанов[4] прочтет нам киевский «билль» о правах, у нас ничего не останется… кроме холеры…

Мы все заволновались и вскочили с мест.

– Нет, нет! Ни за что! Долой холеру! Да здравствует театр! Да здравствует Багров![5] Ура, Марджанов!

Когда все успокоились, кто-то начал:

– Собственно говоря, театр наш далеко не так плох…

– И вовсе не плох, вполне приличный театр…

– По-моему, даже очень хороший театр…

– Говоря по совести, Одесса давно такой труппы не видала. Господин Багров…

– Превосходный артист! Господин Марджанов…

– Божественный режиссер и одна деликатность!

Когда опять наступило минутное успокоение, из угла раздался сильный бас одного из коллег:

– А наши киевские товарищи зря заволновались. Ишь ты, крали какие! Нет, избаловался народ! Прежде, бывало, ругаешь благородного отца, либо любовника, он тебя у буфета подстережет, да всю морду раскровянит. И никто не обижались. А нонче – на вот поди: и в театр ходить не хотят.

Мы были в восторге от здорового реалистического мировоззрения нашего коллеги и принялись писать благодарственный адрес театральной комиссии.

Фавн«Одесское обозрение»,25 сентября 1908 г.

Сноски

1

17 сентября 1908 г., перед началом очередного спектакля в киевском театре Соловцова, режиссер Догмаров прочитал со сцены заявление артистов труппы, в котором они отказывались играть, если в театре будет присутствовать рецензент газеты «Киевская мысль» Ярцев. В публике раздались возгласы: «Правды боитесь!» В знак протеста театр вместе с Ярцевым покинули все присутствовавшие представители печати. Заявление труппы было вызвано прямой и справедливой, хотя и несколько резкой, критикой Ярцева в адрес театра. В своих рецензиях Ярцев упрекал соловцовскую труппу в несерьезном подходе к репертуару, в отходе от реалистических традиций, в ремесленническом отношении к искусству.

Киевский театральный инцидент вызвал возмущение прогрессивной театральной общественности и печати, явился толчком для обострения дискуссий о назначении критики, о правах и долге критика.

Газета «Одесское обозрение» осудила организаторов этого выступления и квалифицировала его как попытку наложить табу на правдивое и свободное изложение критиков своих взглядов.

2

Трилистник (лат.), т. е. кукиш.

3

Драма Генрика Ибсена «Бранд» шла в это время на сцене Одесского городского театра.

4

Марджанов, Константин Александрович, известный режиссер и актер.

5

Багров – актер и антрепренер, драматическая труппа которого выступала на сцене Одесского городского театра.