Богдыхан и конституция

Вацлав Воровский

Богдыхан и конституция

«Телеграфное агентство» вчера сообщило:

«Богдыханом утверждена детальная организация комитета конституционных дел, которому вменено в обязанность подготовить население к конституционному строю»[1].

Это звучит красиво и просто.

Благодушный россиянин из идеалистов или религиозных мистиков вздохнет сентиментально и воскликнет:

– Боже! Как хорошо! Конституция, полученная без кровопролития, без революций, без убийства человека человеком, без забастовок, без революционных стихов Минского и Бальмонта[2], даже без составления полицейского протокола! Это ли не возвышенно, это ли не религиозно! Да, велик дух Конфуция и Лао-тзе![3] Велика сила религиозного миросозерцания и поклонения предкам!

И восторженный идеалист вздохнет: ах, зачем мы не китайцы!

В самом деле, есть от чего прийти в умиление, особенно истинному конституционисту и идеалисту.

Но…

Но в качестве грубого материалиста и очень плохого конституциониста я предпринял секретное расследование о возникновении китайской конституции. И вот что оказалось.

В тихую лунную ночь богдыхан сидел на террасе своей дачи, пил чай из тульского самовара, подаренного нынешним министром Шиповым[4] в бытность его послом, слушал трели андерсеновского соловья[5] и думал:

– Как хорошо в эту дивную ночь распороть живот сразу двумстам мандаринам.

И, охваченный чудным виденьем распоротых животов, он тихо запел:

– Отчего я люблю тебя, светлая ночь…[6]

В это время вошел его первый советник и, упав ниц, произнес:

– О светлый, пресветлый Сын Неба. Ты, конечно, уже все знаешь сам, но позволь рассказать тебе, как об этом говорят смертные люди!

Богдыхан, недовольный нарушением покоя, поморщился и внимательно осмотрел большой живот министра, мысленно вспарывая его.

Тот побледнел и замер.

Но любопытство победило в Сыне Неба, и он великодушно разрешил сообщить ему жалкие мнения ничтожных людей.

Тогда советник поспешно извлек из кармана номер «Пекинских губернских ведомостей» и прочел сообщение из Персии.

Меджилис разгромлен шахом. Оппозиционные депутаты и члены энджуменов посажены на кол, назначены новые выборы[7].

При этом пекинское «Телеграфное агентство» прибавляло – «из достоверного источника», – что население встретило эти меры с восторгом и просит и впредь поступать так же с оппозицией.

Богдыхан слушал, и ему казалось, что не один, а десять андерсеновских соловьев поют ему хвалу.

– Хорошая вещь меджилис! – сказал он после некоторого молчания. – Я тоже хочу иметь меджилис!

И при этом он сделал выразительный жест, как бы полоснув кого-то ножом по животу.

– Скажи мне, как делаются меджилисы? – спросил богдыхан. Советник побледнел, позеленел.

– Ты не знаешь? – грозно крикнул богдыхан. – Так ступай и распори себе живот. Но сначала пришли мне человека, который знает это.

Советник пошел на телеграф, послал пригласительную телеграмму полковнику Ляхову[8] в Тегеран, а потом благополучно распорол себе живот.

Ляхов не замедлил явиться.

– Как делаются меджилисы? – сказал он. – О, это очень просто, ваше чаепитейство! Прежде всего организуется казачья бригада под руководством опытных инструкторов. Вот – имею честь представить…

Он обернулся, и взгляд богдыхана упал на трех господ весьма страшного вида.

– Имею честь представить, – продолжал Ляхов. – Генерал Ларичкин, адмирал Тополев, полковник Половнев (просит не смешивать с Половцевым[9]). Я привез их с собой и настоятельно рекомендую на роли инструкторов. Люди опытные, бывалые, так сказать, специалисты по конституционному праву.

Специалисты фыркнули в кулак и поклонились.

– Ну, вот-с, – продолжал Ляхов. – Затем назначается комиссия из важных чиновников, и эта комиссия изобретает избирательный закон и права меджилиса… применительно к народным нуждам.

Богдыхан широко раскрыл глаза.

– Это что же такое – народная нужда?

– Это… как бы сказать вашему чаепитейству… это… Да уж чиновники сами лучше всего знают, что это такое!

– Ну, если эта комиссия изобретет такое, что мне не понравится – спросил богдыхан. – Тогда…

И он опять сделал выразительный жест над чьим-то воображаемым животом.

– Ну, конечно, – засмеялся Ляхов. – Только это называется на конституционном языке правом veto…

– А если меджилис меня не послушает? – продолжал богдыхан. – Тогда тоже…

И опять выразительный жест.

– Ну да, ну да! – весело воскликнул Ляхов. – Только это тогда называется правом роспуска.

И все присутствующие заржали от удовольствия.

А на следующий день была образована комиссия из 36 мандаринов в целях подготовки проекта конституции.

И в то время, как по телеграфным проводам мчалась весть о великой милости богдыхана, двадцать пять мандаринов писали духовные завещания, а инструкторы Ларичкин, Половнев и Тополев организовывали казачью бригаду из хунхузов.

Фавн«Одесское обозрение»,3 июля 1908 г.

Сноски

1

Сообщение петербургского «Телеграфного агентства» было опубликовано в газете «Одесское обозрение» 2 июля 1908 г.

2

Минский, H.– поэт и теоретик символизма; Бальмонт, К.– поэт-декадент, который, как и Минский, опубликовал в «Новой жизни» ряд стихов на гражданские темы.

3

Конфуций (Кун-цзы, 551-479 до н. э.) – древнекитайский философ. Лао-цзы (Ли Эр) – древнекитайский философ, живший, по преданиям, в одно время с Конфуцием.

4

Шипов – царский министр торговли и промышленности, бывший посол в Китае.

5

Имеется в виду сказка известного датского писателя Ганса Христиана Андерсена «Соловей».

6

Слова из романса П. И. Чайковского.

7

См. прим. к фельетону «Роспуск парламентов во внеевропейских странах».

8

Ляхов, Ларичкин, Тополев, Половнев – черносотенцы, участники погромов и убийств.

9

Половцев – член Государственной думы, октябрист.