скачать книгу бесплатно
– А ведь я так любил тебя, Лика!
После этих слов, бутылка выпала из его дрожащей руки и, упав на бетонный пол разлетелась на осколки, покрыв ботинки и бесформенные затасканные джинсы мужчины мокрыми пятнами.
И тотчас же, словно в ответ на этот грохот где-то в дальнем конце коридора что-то глухо хлопнуло, будто упала на пол какая-то доска или коробка.
Мальчик испуганно вздрогнул и прислушался.
Все еще зажимая глаза ладонью, пребывавший в состоянии слезливого отчаяния мужчина, казалось, шум даже и не заметил.
– И к чему привела эта твоя свобода? К чему? Что ты теперь? Что?! – скорбно произнес он и, глядя при этом на придавленную стеллажом особь, презрительно сплюнул на пол: – Жалкое зрелище.
Лика после этих слов злобно зашипела и с силой заскребла по перекладинам стеллажа перемазанными запекшейся кровью руками. От ранее имевшегося ранения черная футболка с принтом чебурашки на груди и кофта ее порвались и пропитались бурыми, почти совсем черными, пятнами. Джинсы на колене от выстрела из дробовика также зияли дырами.
Особь тянула руки к этим двум живым: к мужчине и к мальчику, видя в них только лишь средство утоления голода, и тщетно пыталась высвободиться из-под навалившегося на нее громоздкого стеллажа.
В какой-то миг она дернулась чуть сильнее, стеллаж качнулся и чуть было не перевернулся на другой бок, но тут же вернулся на прежнее место, достаточно громко скрежетнув по бетону одним из металлических углов.
Электрический свет в коридоре от перепада напряжения моргнул.
– Дядя Вова, генератор, – тронув мужчину за руку, произнес мальчик.
– А знаешь, что ни делается все к лучшему, – не обратив никакого внимания на ребенка, неожиданно резко вдруг успокоился мужчина. – Помнишь, раньше так все говорили?! Еще до этой гребаной пандемии. Золотые были времена. Все наши те проблемы, как то: ипотеки, незаконные увольнения и поиски работы, и еще разные там санкции и специальные военные операции теперь по сравнению со всей этой хуйней кажутся такой пустяковой мелочью.
Он театрально вздохнул и продолжил:
– Просто теперь я уже совершенно точно буду знать, что ты никогда не будешь с кем-то другим. Хотя, при этом ты никогда уже не будешь и со мной…
Все еще пытаясь обратить внимание на шум в коридоре, мальчик снова похлопал мужчину по руке.
– А за пацана можешь не переживать, – опять же не обратив никакого внимания на эти его знаки, скорбно пообещал Лике мужчина. – Воспитаю как родного, сделаю из него настоящего мужика.
Он непроизвольно рыгнул или всхлипнул, что по звуку было почти одно и то же, после чего снова закрыл глаза ладонью и жалобно произнес:
– Вот зачем я сейчас разговариваю с тобой? Ты же все равно ни черта не понимаешь. Ни единого моего слова. И ты даже не можешь мне ничего ответить. Ведь ты же зомби!
– А знаешь, я почти все время разговариваю с тобой. И днем, и ночью. Но чаще, конечно, ночью. Только не думай, что я псих. Я здоровый. И физически, и психически. Просто это что-то совсем другое, что-то на уровне чувств… Но тебе это все равно не понять.
В полном, казалось, оцепенении он так и стоял так еще какое-то время, после чего снова принялся тереть глаза пальцами.
– Ладно, пора кончать со всем этим, – решительно произнес он, после чего добавил: – Это же ясно как белый день. Самое мерзкое на этом свете теперь именно то, что после смерти можно стать ходячим трупаком. Вместо обретенного вечного и достойного покоя бродить по улицам и разлагаться у всех на виду… Лично я, узнав, что превращаюсь в трупака, сразу же застрелился бы. Я не хотел бы такой участи. И никто, думаю, не хочет. И ты тоже не заслужила этого.
Он чуть более спокойно вздохнул, не спеша воткнул в ствол патрон, нацелил на вытянутой руке дробовик на все еще безуспешно трепыхающуюся, придавленную стеллажом особь, а точнее в ее голову, после чего свободной рукой закрыл глаза мальчику и нажал курок.
– Пф, – будто играя в войнушку, презрительно произнес он, ожидая видимо услышать кроме своего голоса еще и грохот выстрела, но никакого выстрела не случилось, произошла осечка.
Мужчина даже и удивиться этому казусу особо не успел и все потому, что тотчас же из коридора на него набросился мертвец в белом халате и следом укуса на шее.
По причине того, что бородач был хорошо развит физически, он, не смотря даже на изрядный хмель, успел-таки среагировать на шум и со всей силы врезал прикладом дробовика по башке зомбака снизу вверх.
Мальчик испуганно вскрикнул и, отбежав от рыжебородого, забился в угол комнаты.
Зомби-врач от удара чуть было не завалился на пол, но все же сумел удержаться на ногах, после чего снова кинулся на мужчину. Он просто тупо рвался на живое, желая только рвать плоть и жрать. И тут же снова получил удар прикладом дробовика по скуле, на этот раз куда более мощный и теперь уже сверху вниз, отчего челюсть его, тошнотворно хрустнув, моментально свесилась криво набок. Трупак в злости попытался защелкать зубами, однако, не смог этого сделать. Выглядело это отвратно. В общем, укусить при таком раскладе он уже никак не мог, однако, желание нападать все равно не утратил, в связи с чем снова кинулся на бородача.
Здоровяк нервно рассмеялся.
После недавней, постигшей его сознание пьяной скорби, теперь на него навалилась ненормальная какая-то веселость, какая бывает, наверное, у людей только в момент серьезной опасности, когда организм, сражаясь за жизнь, спешно синтезирует в крови адреналин и разного рода иные гормоны, накачивая мышцы стероидами и допингом.
В общем, исход драки был предопределен.
Жизнь явно брала верх.
Рыжебородый со всей силы ткнул стволом дробовиком врача в глаз, подцепив его черепную коробку будто тыкву на кол. Серое вещество вперемежку с внутриглазной жидкостью тут же разлетелось склизкими брызгами во все стороны. Потерявший часть мозга трупак мгновенно утратил способность нападать и словно мешок с сеном осел на пол и обмяк. Надо сказать, что совсем двигаться он не перестал, а, видимо, по причине того, что мозг его вытек не до конца, продолжал еще биться в мелких хаотичных конвульсиях, которые, впрочем, не представляли уже ровным счетом никакой опасности.
А в коридоре уже раздался новый топот.
– Блять! – предчувствуя недоброе, грубо выругался рыжебородый и с силой дернул руками, пытаясь снять со ствола дробовика башку врача, но не смог этого сделать.
В лихорадочной спешке он несколько раз нажал на спусковой крючок, но выстрела все равно не последовало.
Тогда, полагаясь только лишь на силу своих рук, рыжебородый принялся отчаянно молотить наколотой на ствол дробовика башкой не перестававшего при этом биться в конвульсиях трупака по косякам двери, и туда, и сюда, до тех пор, пока не разнес черепушку врача вдребезги, вымарав при этом просто-таки до жути свои джинсы мозгами вперемежку со сгустками гнилой крови.
И как только он это сделал, в дверном проеме тут же нарисовался новый трупак, не в пример крупнее поверженного врача. Был этот новый в военной форме и, судя по физическим параметрам, спортсмен. Кроме всего прочего был он еще и почти на голову выше, что не предвещало рыжебородому ровным счетом ничего хорошего.
– Твою ж то ты мать, а, майор Чигринцев! – только и сумел произнести рыжебородый, прочитав фамилию военного по нашивке на груди.
Майор злобно оскалился, вжал голову в плечи, низко свесил достаточно мощную квадратную челюсть, после чего с силой подался вперед.
И как только он это сделал, бородач тут же со всей силы ткнул стволом дробовика в морду майора, стремясь по недавнему успешному сценарию попасть ему в глаз, но промахнулся. Вместо глазницы ствол дробовика вошел в рот военного, выбив ему при этом пару верхних передних зубов и тошнотворно скрежетнув металлом. Не сводя жадных глаз с бородача, майор челюсти тут же захлопнул, сжал их с силой и впился сломанными зубами в металл дробовика.
Рыжебородый попытался было выдернуть ствол изо рта майора, но только неприятно поморщился от произошедшего после этого очередного скрежета.
Военный при этом не переставал цепляться руками за живого и в какой-то момент, схватив его за куртку, стал тянуть к себе.
Зубы мертвяка снова нехорошо заскрипели по металлу и даже начали мелко крошиться словно это был размокший мел.
– Ибать, ты тип! Сука! – отклоняясь от зомби, отчаянно вскрикнул бородач и с еще большей силой дернул дробовик на себя.
И как только он это сделал, раздался выстрел, который мгновенно разнес темя мертвого военного ко всем чертям.
Обмякнув, вояка повалился на пол, утягивая за собой из рук рыжебородого дробовик.
Вполне протрезвевший уже к этому моменту мужчина тут же принялся вытаскивать оружие из сомкнутых челюстей и даже уперся ногой в морду поверженного военного, после чего со всей силы дернул дробовик на себя, но освободить его так и не смог, уж очень крепко впился майор в металл зубами.
Так и не сумев освободить оружие, рыжебородый медленно стал пятиться назад, вглубь комнаты. И все потому, что в дверном проеме возникли еще два типа. Пусть и не такие рослые, но оба также в военной амуниции и тоже достаточно крепкие по комплекции. Нашивок у них на форме никаких не было и посему понимания о звании и фамилиях указанных трупаков у рыжебородого не было вообще никакого.
Будто собираясь сыграть в игру «кто первым сожрет бородача», эти оба моментально накинулась на мужчину, который за неимением другого какого-либо оружия только и смог сделать, что сжал кулаки, выставил их перед собой, встав в стойку боксера.
Рыжебородый больше уже не смеялся, понимая, что, вероятнее всего, это финал, отчего побледнел просто как полотно. Ударить первым он не спешил, так как знал, что любой укус или даже царапина может привести к заражению.
Примеряясь к тому, кому первому из зомбаков необходимо нанести удар, рыжебородый отступил еще немного назад и едва не потерял равновесие по той самой причине, что Лика едва не зацепила его рукой.
Притаившегося в углу ребенка трупаки не замечали, все их внимание было нацелено на более крупную, маячившую перед ними добычу.
Наконец один из них сорвался с места и кинулся на здоровяка, которому ничего другого уже не оставалось, как врезать со всей силы голым кулаком по скуле нападавшего, пусть даже и с опасной перспективой попасть при этом костяшками пальцев по ощерившимся зубам ходячего трупа. Хотя, особого смысла в этом ударе, конечно же, не было вовсе. Для трупака этот удар был будто игрушечным, оглушить его таким образом было никак невозможно. И все же от удара военный отклонился немного назад, зато другой мертвяк тут же перешел в нападение и, тоже получив от рыжебородого удар в челюсть, отлетел в сторону.
– Ну, пиздец! – скривившись от боли в руке и запрыгав на одной ноге, сделал для себя крайне неутешительный вывод мужчина.
Ребенок этот его вскрик не услышал. Зажмурившись и зажав уши руками, он в крайней степени ужаса, не шевелясь, сидел в углу.
Понимая, что более рассчитывать на силу собственных кулаков уже в общем-то нет никакого смысла, бородач тем не менее не без некоторой доли иронии сообщил себе:
– Вот и пришел тебе, Вова, полный капец.
А трупаки тем временем снова пошли в атаку.
Они снова накинулась на бородача, мгновенно повалив его, хрипящего от боли, совместными усилиями на стеллаж в целенаправленных попытках дотянуться до шеи зубами.
Здоровяк все еще мутузил их слабеющими руками. Один из трупаков в какой-то момент поймал его руку и впился зубами в предплечье, буквально вырвав кусок мяса и учинив при этом фонтан кровавых брызг.
Владимир взвыл от боли и отчаяния, но сопротивляться не перестал. Окровавленными кулаками он лупил по мордам трупаков и всячески пытался скинуть их с себя.
В какой-то момент ударом колена ему удалось скинуть с себя одного из нападавших, после чего он сумел-таки с силой приложить башку другого к торчащей металлической ножке стеллажа, с хрустом проломив ему переносицу. В брызгах серого вещества и крови трупак соскользнул с металла и медленно завалился в сторону.
От этого удара, стеллаж сдвинулся в сторону, отчего у бывшей дамы сердца бородача появилось куда больше возможности сучить по бетонному полу руками с обломанными ногтями.
– Ну не пидар ли ты после этого, а? – прохрипел бородач накинувшемуся на него другому трупаку, и, сделав финт ногой из последних сил врезал ему по корпусу.
Зомбак от этого удара снова отлетел в сторону, а рыжебородый, воспользовавшись возникшей паузой, с тревогой уставился на свои искусанные руки и, видимо, сделав для себя крайне неутешительные выводы, в агрессивной злости вскочил и снова приготовился обороняться. Вероятно, именно осознание этого самого полного пиздеца выбросило в его кровь новую порцию адреналина, дав еще один заряд энергии и сил, пусть и не такой мощный, да и, судя по всему, ненадолго. Силы улетучивались словно дым.
Поверженный зомбак тем временем поднялся и снова перешел в нападение, и снова получил удар ногой по башке, который, от переполнившей Владимира отчаянной злости получился не в пример мощнее. Ботинок бородача просто-таки проломил черепную коробку нападавшего в районе виска и разнес ее в хлам.
– Уходим, – раздосадовано осматривая свои искусанные руки, прохрипел Владимир мальчику.
– Уходим! – в истерике много громче повторил он, так как ребенок, все еще зажимая уши руками, его не услышал.
И как только мальчик выскочил в коридор, Владимир тут же последовал за ним, на мгновение, правда, задержавшись в дверном проеме и оглянувшись на поднимающуюся с пола Лику. Надо сказать, что было в этом его коротком взгляде нечто совсем иное, нежели прежде, пьяное показушное презрение сменилось на искреннее сожаление или даже настоящее, не рисованное, а вполне реальное сочувствие к бывшей.
2.
Бенз был на нуле и с этим определенно нужно было что-то делать.
Мотя остановился.
Вроде бы было тихо, только где-то в лесополосе неподалеку от станции технического обслуживания автомобилей время от времени трещали птицы, и, судя по всему, это были сороки.
В общем, не очень хороший знак, но выбора, как говорится, не было.
Мотя напялил на переносицу очки, надел на голову объемную вязаную шапку с крупным помпоном, вооружился складным зонтом, пластиковым тазиком, молотком и отверткой, после чего потихоньку покинул автомобиль. Он даже дверцей хлопать не стал, а прикрыл ее максимально тихо и осторожно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, после чего, мелкими перебежками от дерева к дереву, направился к автомобильной парковке.
И даже не смотря на всю осторожность, птицы сразу же заметили его. Треск их стал совсем другим, более дельным что ли, будто они и в самом деле общались между собой, предупреждая друг друга о появлении незнакомца.
Наконец одна из них спикировала на задержавшегося на пару мгновений в укрытии парня сзади и клюнула в помпон, после чего резко взяла вверх и уселась на ближайшем обесточенном проводе электропередачи.
Вот все-таки хорошо, что Мотя додумался надеть эту вязаную шапку, а то получил бы сейчас достаточно ощутимый удар клювом по темени.
Но все равно ощущение было не из приятных.
Даже не смотря на то, что в общем-то ничего особенного не произошло, по спине Моти пробежала волна холодка. Он прекрасно понимал, что со стороны птицы это было чем-то вроде разведки. И он тут же вперил взгляд в огромных как блюдца круглых очках на сидевшую на проводе птицу. Мотя давно уже заметил, что пернатые странным образом не переносят стекла на глазах людей и ведут себя в такой ситуации совсем по-другому, не так как обычно.
Вообще-то никогда прежде Мотя очки не носил, не было в этом никакой необходимости, да и были эти очки вовсе без диоптрий, только лишь для того чтобы отпугивать птиц.
И, в самом деле, сорока нервно снялась с провода и, тряся хвостом, отлетела чуть дальше. Правда к ней тут же присоединилась другая птица и обе они стали следить за человеком, время от времени обмениваясь короткими трескучими вскриками.
Чтобы дать понять, что он настроен крайне решительно, Мотя пару раз бесшумно раскрыл и закрыл зонт, представляя себе при этом, что стреляет по птицам из космического лазерного бластера.
Он даже губами звук стрельбы изобразил:
– Пф, пф, пф.
Пусть, как говорится, видят, что у него есть мощное по психологическому воздействию средство.
Мотя знал, что птиц в самом деле почему-то жутко пугали направленные на них неожиданно раскрывающиеся автоматические или даже простые механические складные зонты.
Одна из сидевших на проводе птиц при виде раскрытого зонта коротко вскрикнула, но, судя по всему, не очень-то сильно испугалась, во всяком случае с места не снялась и никуда не улетела. Но насторожилась это уж точно.
После этого обе птицы просто молча сидели на проводе и внимательно следили за человеком какое-то время.
Мотя вспомнил, насколько неприятной была первая его встреча с пернатыми.
Раньше он даже и предположить себе не мог, что страдает орнитофобией, да и не страдал он ею никогда, вообще не обращал ранее никакого внимания на голубей или там на воробьев, или еще на каких других птиц, а разного рода скворечники и кормушки считал делом полезным и нужным, но только, конечно же уже не теперь.
После того, как мир перевернулся с ног на голову, птиц развелось почему-то не пример много больше и сделались они все по отношению к людям крайне агрессивными.
В самый первый раз, когда стая наглых сорок напала на ничего не подозревающего Мотю и едва не выклевала ему глаза, во всякому случае именно так ему в тот момент и показалось, все это было крайне неприятно и чудовищно страшно. И именно после того случая Мотя вдруг начал понимать насколько птицы с их маленькими злобными глазками и черными коготками на кожистых лапках, а также с их острыми клювами и грязными перьями в которых живут разного рода микробы и паразиты, просто до тошнотворности омерзительны.
Причем нападали сороки почему-то всегда именно на людей, а, к примеру, не на зомбаков, вероятно, таким образом мстя человечеству за многовековое издевательство над природой и варварское истребление животного мира.
Впрочем, как-то раз видел Мотя и то, как стая крупных жирных белых чаек кружила и клевала толпу зомбаков на какой-то проселочной дороге, но это была уже совсем другая, как говорится, история и, наверное, скорее исключение из общего правила. Просто в том случае чайки тупо повелись на падаль, а может и была какая-то другая причина такого их поведения. Чаек и ранее всегда можно было встретить, к примеру, на городских свалках. А вообще Мотя слышал от кого-то что животные чаще всего вообще никак не реагируют на зомбаков и даже бродячие собаки никогда на них не нападают, видимо, чувствуя инфекцию на расстоянии. А вот что касается нападения сорок на людей, так это стало уже совершенно обычным делом. Хотя, опять же, особо сравнивать Моте было не с чем. До всего этого бардака, как уже было сказано чуть ранее, общения с птицами он никогда не имел, поведением их в дикой природе не интересовался и вообще никогда не обращал на пернатых никакого особенного внимания.
Когда-то давно, в детстве, на Мотю в деревне напал петух и это было неприятно. Конечно, этот случай почти сразу же забылся и вспомнился только теперь. А в остальном всегда было принято считать, что птицы на людей не нападают, а повсеместно боятся их.
Кстати, по разговорам, некоторые виды гриппа и прочих болезней произошли именно от птиц, что также не делало пернатым в этой части никакой особой чести. И очень даже может быть, что и в этом, поразившем планету новом смертельном вирусе тоже виноваты именно птицы. Ведь кто их знает на самом деле, этих птиц?!
Мотя подкрался к ближайшему, грязному от пыли и с проколотыми шинами джипу, еще раз прислушался и огляделся по сторонам.
Зомбаков нигде поблизости не было видно.
И даже не смотря на это, чувство тревожной опасности, с которым он жил уже достаточно длительное время после того как мир окончательно переменился и стал совсем не таким, каким был прежде, не отпускало и сильно давило на психику. Причем давило так, что от этого напряжения в организме присутствовал не только постоянный мелкий тремор в конечностях, но случались и разного рода расстройства, и в том числе и в части пищеварения.
