скачать книгу бесплатно
– Ну, не запретили – это же законодательно надо делать. Просто у себя в своих городах, которые подняли восстание против власти, да, запретили. Но не по всей же Украине. И пока что просто не дают коммунистам устраивать свои митинги. Но партию, как таковую, не запрещали, – Витковски удивленно смотрел на Зверева, пытаясь понять причины его злости.
– Да дело даже не в коммунистах. Вот на хрена надо было Майдан организовывать? Ведь по сути какое им, галычанам, дело, с кем Украина собирается договора подписывать? У них там 80% взрослого населения давно по Европе разъехалось, по стройкам, по полям, клубнику в Португалии и Польше собирают, в Москве на стройках вкалывают, в Чехии и Словакии квартиры убирают, горшки выносят из-под стариков и на заводах машины собирают. Да мало ли, где все эти гуцулы – только не в Украине. Так какого хрена срать здесь? Не нравится в Украине – скатертью дорога, езжайте в свою Европу и не возвращайтесь! Так нет, начали здесь бузить!
– Так, кажется, я понял причины Вашего недовольства. Ну, кроме того, что Вы всегда были пророссийски настроены, Вы считаете, что жители Западной Украины не имеют права выражать свою точку зрения, так? – поляк с интересом посмотрел на Максима.
– Свою точку зрения граждане Украины вольны выражать на выборах или референдумах. Есть у них такое конституционное право. А если они берут в руки оружие и начинают военные действия против представителей власти, то это называется мятеж, бунт, государственный переворот, – Зверь уже спокойно говорил, глядя Витковски прямо в глаза.
– Окей, как говорят наши друзья из Вашингтона, Ваша точка зрения мне понятна. Но и нашу точку зрения Вы должны понимать – на наших границах в соседней стране начинается гражданская война, да еще и на так называемых спорных территориях. Население этих территорий отказывается подчиняться властям и обращается за помощью к странам НАТО, в том числе и к нам. Польша, как Вы знаете – член НАТО. Поэтому, естественно, наши вооруженные силы, а кроме того, ограниченный воинский контингент стран НАТО были вынуждены обозначить свое присутствие в зоне локального конфликта. Так сказать, сдерживающий фактор, линия разграничения, – поляк говорил и все это время внимательно смотрел на реакцию Максима.
– Все это понятно. Хотя частично я не все помню… Но то такое – контузия. От меня-то Вы чего хотите? – Зверь действительно не понимал, куда клонит поляк.
– Ну, ладно, я не буду, как у вас говорят, тянуть кота за все подробности. Буду краток. Вы сейчас поправляйтесь, выздоравливайте, голову приводите в порядок. Вы не в статусе военнопленного или задержанного, как ваши соседи по палате – я имею в виду боевиков УПА. Вы журналист, лицо нейтральное. Поэтому после излечения Вас передадут правительству Украины. Но мы с Вами знаем, что Вы не только или не столько журналист, сколько работник совсем другого фронта. Причем, не со стороны Украины. Мы за Вами, Максим Викторович, давно наблюдаем. И хотя Вы очень осторожны, и Ваш статус в определенных сферах очень надежно прикрыт, но поверьте – профессионалы такого уровня разрабатываются спецслужбами не менее серьезно, нежели видные политики или государственные деятели. Поэтому Вашему начальству – я имею в виду не главного редактора газеты или интернет-портала – Вашему главному начальству Вы должны передать некоторую информацию, – Витковски замолчал, ожидая реакции Макса.
«Если не знаешь, что делать – сделай шаг вперёд!» Кажется, эту цитату приписывают самураям, хотя, по-моему, это сказал один американец, руководитель тренингов по личностному росту. Ну, что ж, шагнем…»
Макс для начала встал со стула. Поляк молча ждал. Зверь прошелся по комнате, заложив руки за спину, потом вернулся и снова сел на свой стул.
– Я не буду Вам повторять десятый раз про контузию и потерю памяти. Можете, конечно, меня проверить, ну, вколоть чего-то, но результат вас разочарует… Тем не менее, я готов со всей серьезностью отнестись к тому, что Вы мне готовы сообщить. И, если Ваша сведения верны, то меня даже с моими провалами в памяти найдут те, кому Вы хотите передать свою информацию. Так что валяйте, моя дырявая голова готова для загрузки, – Макс улыбался, но глаза его были серьезны.
– «В Китае когда-то жил человек, который любил драконов, и поэтому украсил свою одежду и мебель изображениями этих существ. Увлечение этого человека драконами привлекло внимание драконьего бога, и вот однажды перед окном китайца появился настоящий дракон. Говорят, он тут же умер от страха. Должно быть, он был одним из тех, кто говорят громкие слова, а на деле ведут себя по-другому». Это отрывок из книги самураев. Если точнее, это Ямамото Цунэтомо, «Собрание изречений мастера Хагакурэ».
Максим Викторович, Вы, как истинный самурай, много лет занимающийся боевыми искусствами, можете оценить мою мысль. Можете говорить все что угодно, и я не буду подвергать Ваши слова сомнениям. Сейчас Вы – не передаточное звено, Вы, скорее, звено в одной цепи. И мы знаем, что это за цепь и куда она ведет. Поэтому мы передаем скорее не информацию даже, а, так сказать, посыл.
– Я понял, понял. Куда же Вы хотите меня послать? – Макс уже откровенно издевался, прощупывая поляка.
– Вас – никуда. А вот Вам мы посылаем сигнал. Определенные люди в Польше недовольны тем, что нас хотят снова натравить на Россию. И новый виток расследования по Смоленску не нужен ни Польше, ни Качинському, ни Путину. И Европе все это не нужно, равно, как и все эти американские игры с запретами и санкциями. Польша уж очень много на этом потеряла и будет терять. И мы готовы закрыть глаза на то, что в польском руководстве снова возникнет желание куда-то лететь и что-то решать. Погоды сейчас бывают нелетные, а американские «Боинги» такие ненадежные. С другой стороны, постоянные неурядицы на территории нынешней Западной пока еще Украины – это такая головная боль, что Польша готова, скажем, на ближайшие 10 лет взять на себя эти проблемы. Я думаю, Украина и так почти потеряла эту территорию и ей не нужна новая кровь. Да и такая Украина сегодня мало кому нужна. И если Крым сегодня выведен за скобки, то не пора ли всю Украину вывести точно также, как и Крым, за такие же скобки? Чтобы там, чего доброго, тоже не начались майданы, а потом не возникли все эти добровольческие батальоны и повстанческие армии. Опять же, газопроводы, нефтепроводы, атомные станции – все это игрушки, которыми сегодня опасно играть дилетантам от политики. Вы меня понимаете? – Витковски уже не улыбался.
«А ведь он меня вербует!» – подумал Макс. – «Причем, умело и со вкусом»
– Раз Вы так хорошо знаете своего противника – а Россия после СССР стала Вашим противником, не так ли? – то позвольте мне ответить цитатой из нашего советского культового фильма, – Зверь улыбнулся и, наблюдая за реакцией своего визави, продолжил.
– «Как я Вас перевербовал – за пять минут и без всяких фокусов». Это цитата из фильма «Семнадцать мгновений весны», думаю, смотрели. Так вот, я с Вами вполне согласен по сути – от Западной Украины во все времена только один был профит: карпатские леса. И те сегодня браконьеры безбожно вырубают. А ЕС требуют отменить мораторий на продажу карпатской древесины. А весь головняк от западэнцев выливается в конечном итоге в майданы и, как сейчас, в войну. Так что лично мое мнение – соскучились все эти «нерабы» по плетке польского хозяина. Но это – лично мое мнение. И если мне будет предоставлена возможность передать его, как Вы говорите, по цепочке, то я – с радостью.
Максим откинулся на спинку стула и сделал жест, как будто бы отдал подачу в пинг-понге на поле соперника. Поляк понимающе ухмыльнулся.
– Ну, собственно говоря, лично я и не сомневался. Но и у меня есть начальство, я ведь не последнее звено в нашей цепи, – Витковски щелкнул пальцами. – Итак, Максим Викторович, мы с Вами поняли друг друга. И мы со своей стороны окажем Вам всяческое содействие. Тем более, что, думаю, Вы попали в поле зрения не только наших друзей, но и Ваших врагов. По мере возможности, мы постараемся Вас подстраховать и уберечь от различных… гм… случайностей. Знаете, на войне бывает всякое, и не только случайный артобстрел может стать причиной гибели какого-то журналиста. Есть еще и шальные пули, и шальные люди… Поэтому мой Вам совет – старайтесь пока что за пределы госпиталя не выходить. Даже гуляя во дворике, почаще смотрите вверх – вдруг кирпич какой упасть вздумает, и по сторонам – вдруг машина какая управление потеряет. Наши люди, конечно, будут смотреть в оба – так, кажется, у русских говорят? Но сами понимаете, никто не застрахован ни от чего. На войне – как на войне, правда? Я еще чем-то могу Вам помочь?
– Да, Вы знаете, пан Витковски, мне бы ноутбук с интернетом, а то, понимаете, отстал от событий, надо быть в курсе новостей…
– Само собой, пан журналист, само собой. Томаш! – Витковски крикнул внезапно кому-то, кто, видимо, ждал за дверью.
В кабинет сразу же вошел… старый знакомый Макса – польский журналист Томаш Мацейчук. Он в исторической параллели Зверева был завсегдатаем российских ток-шоу, посвященных проблемам Украины или Польши. Тогда он был ярым русофобом, но и на Украину гнал не по-детски. Каков этот тип здесь?
– Томаш, ты, вероятно, не знаешь в лицо пана Максима Зверева, но его фамилию встречал? Знакомить вас не надо? – Витковски вопросительно посмотрел на вошедшего.
– Нет, пан Марек, знакомить нас не надо, – неожиданно ответил Макс. – Я пана Мацейчука прекрасно знаю, видел неоднократно на разных ток-шоу.
– На каких это ток-шоу? – удивленно вскинулся Витковски. – Пан Максим что-то путает. Да, конечно, я не раз читал его аналитику, смотрел интервью с ним, особенно во время и после Майдана, но вот по поводу моей скромной персоны… Не заслужил я еще такой чести – на ток-шоу выступать… Даже на польском телевидении… Вы, пан Максим, меня не перепутали ни с кем? – Мацейчук выглядел непритворно удивленным.
«Так, видимо и здесь в этом историческом отрезке кое-что изменилось и этот журналюга не достиг тех карьерных высот, которые были у него в моем времени», – Зверь понял, что снова прокололся и надо как-то выгребать.
– Возможно, я Вас, пан Мацейчук, с кем-то спутал. Голова немного не соображает… Ну, то есть, воспоминания наслаиваются друг на друга… Я помню, что какой-то польский журналист постоянно выступал на российских телешоу… – Макс стал отыгрывать назад.
– Аааа, Вы, Максим, наверное, Якуба Корейбу имеете в виду? Да, он жил в Украине, потом его оттуда выслали, он живет в Москве, работает в МГИМО, и как раз он часто бывает на российских телешоу. Томаш – он блогер, он интернет-звезда, кстати, вел репортажи с Майдана, потому Вы его и видели… – Витковски расслабился, хотя поначалу было насторожился.
– Я, пан Максим, пока что звезд с неба не хватал, но служу своей Ойчизне там, где могу принести ей наивысшую пользу. Как и Вы, – Мацейчук с вызовом произнес последнюю фразу, глядя прямо в глаза Зверю.
– Так, брэк, горячие финские парни. Успеете еще поругаться. Thomas, wyswiadcz przysluge naszemu gosciowi. Пшепрашам, пан Зверев, буду говорить по-русски. Томаш, предоставь своему коллеге ноутбук с доступом в интернет. Только не с латиницей, чтобы шрифт был русский. Ну и, если понадобиться, проконсультируй по отдельным вопросам. Пан Максим после контузии имеет провалы в памяти, окажи любезность, восстанови некоторые пробелы. Ну и, сам понимаешь, будь рядом. Все понял? – контрразведчик почти приказывал.
– Так есть! Будет исполнено. – Мацейчук тоже вроде не шутил.
– Томаш, извини за любопытство, можно нескромный вопрос? – не утерпел Макс.
– Слушаю, коллега, – в ледяном тоне «коллеги» слышался совсем иной подтекст, так обычно говорят «я тебя сейчас удавил бы».
– Ты вроде блогер, журналист и все такое. А тут вот не журналистика, а спецслужбы. У тебя какое звание, коллега? – слово «коллега» Зверь выделил особо ехидно.
– Звание в нашей службе нужно заслужить. И получить соответствующую подготовку. Мы просто так звезды или орлов на погоны не вешаем. И погоны не раздаем гражданским лицам. Томаш – наш внештатный сотрудник. Он возглавляет нашу, скажем так, пресс-службу в полевых условиях. То есть, во время боевых действий он, как это в Украине говорят – наш «речник». Озвучивает, так сказать, официальную версию польского Красного Креста. Ну а про остальное, я думаю, мы промолчим. Вы профессионал, сами все понимаете. Кстати, Вам подобный вопрос ни я, ни Ваш коллега задавать не будем, – Витковски вернул подачу, точно так же ехидно выделив слово «коллега».
И, выдержав паузу, закончил.
– Ну, что ж, мы все друг друга поняли, Вы, Максим, идите к себе в палату, лечитесь, Томаш обеспечит Вас всем необходимым. К медперсоналу, лекарствам, к лечению – есть претензии? Что-то надо поменять? Соседи по палате устраивают? – Витковски снова был сама любезность.
– Нет, спасибо, все хорошо. Насчет лечения своего я еще не совсем в курсе, но в целом мне все нравится. – Макс действительно был всем доволен. Украинские госпитали и вообще, все лечебные заведения серьезно отставали от того уровня, который предлагали поляки.
– Тогда не смею Вас задерживать. Выздоравливайте, мы за эти пристально будем следить и помогать Вам всем, чем можем, – польский спец снова говорил с каким-то подтекстом.
«Ага, где хочешь, говорит, найду и горло перережу» – вспомнил Зверь подходящую цитату из «Джентльменов удачи» [художественный кинофильм, снятый режиссером Александром Серым по сценарию Георгия Данелия и Виктории Токаревой на киностудии «Мосфильм». Лидер советского кинопроката в 1972 году – свыше 65 миллионов зрителей. Один из самых популярных советских кинофильмов, многие фразы из которого стали крылатыми].
Но надо было собирать мысли в кучку. И пока не было интернета, Макс вышел погулять в больничный дворик и попытался провести первичный анализ той информации, которая у него оказалась.
Он сразу понял, что поляки принимают его за какого-то важного человека. Точнее, он скорее всего, на самом деле таким человеком и является. Просто ни хрена об этом не знает. Судя по всему, здесь журналист Максим Зверев не стал военным, он не сержант ДНР, которого, видимо, вообще нет, а сотрудник какой-то спецуры. Какой? Не СБУ же? То есть, журналист – это прикрытие? Так, а если он – сотрудник спецслужб, то уж точно не сержант. Вон как поляк расстилался перед ним. Ладно, поставим зарубку и пойдем по фактам.
Итак, судя по всему, президентом Украины все-таки стала Юлия Тимошенко. Майдан в 2013 году был. И как в его Украине, здесь тоже застрельщиками, точнее, основным пушечным мясом были жители западных областей Украины.
«А вот интересно – если Юля стала президентом, а в другой реальности именно ее партия «Батькивщина» была ядром оппозиции и основной руководящей силой киевского Майдана, то кто здесь рулил боевиками? Кто «Самооборону» создавал?» УНА-УНСО?
Макс отложил эту мысль на потом и стал сопоставлять другие факты.
Получалось, что договор о зоне свободной торговли – ЗСТ – из-за которого, в принципе, и начался Майдан, в этой исторической реальности тоже стал отправной точкой переворота. Макс уже четко осознавал, что попал совсем в другую Украину, точнее, на другую развилку. И неизвестно, в каком месте произошло ответвление, и страна покатилась в другом направлении.
«Хотя, нет, почему в другом? Майдан был, гражданская война, которую назвали АТО – вот она. Разве что, как бы, все наоборот – восстал не Донбасс, а Галычина. И не Россия вторглась в Украину, а Польша. Точнее, не вторглась – в прошлой реальности Россия помогала оружием, добровольцами, гуманитаркой, но армия российская в боевых действиях не участвовала. А тут поляки все же вошли на территорию Украины, пусть и под эгидой НАТО» – Зверь отметил нестыковки и различия двух Украин.
И снова было непонятно – он попал в свою реальность, или какую-то параллельную? Если в параллельную, то почему? Что послужило причиной? Тогда, попав в 1976 год, он так и не нашел никаких признаков того, что реальность была параллельной – все обстояло точно так же, как и в его детстве. Все было точно такое же – Советский Союз, КПСС, пионеры, школа, учебники, даже школьная программа – все то же самое. И КГБ с милицией такие же, и цены, и продукты, и вкус мороженного – все точно такое же. Так что там параллельности никакой не было. Получается, он, Максим Зверев, попав в свое прошлое, что-то в нем изменил? И это «что-то» здесь, в Украине, развернуло новейшую историю вот таким причудливым образом?
«Ладно, будет ноут с интернетом, попробую проследить, где там была точка бифуркации», – Макс, гуляя в больничном дворике, снова стал сопоставлять факты и прокачивать доступную информацию.
«Итак, Майдан состоялся, но был подавлен. То есть, Тимошенко оказалась большим мужиком, нежели этот громила Янукович. Которого здесь почему-то никто не знает. Так, первая зарубка есть – отсутствие Яныка. И после того, как разогнали Майдан, волнения начались не на Востоке, а на Западе. То есть, все с точностью до наоборот. Интересно, а есть здесь так называемые добровольческие батальоны?»
Эту мысль Максим Зверев додумать не успел, потому что внезапно увидел, как два польских солдата выводят из приехавшей «таблетки» очень знакомого ему типа. Это был Тарас Мазур по прозвищу Тополя. Тот самый, которого он расстрелял под Донецком в 2015 году....
Глава четвертая. Мертвые иногда возвращаются!
Все мы постоянно меняемся. Все люди имеют свойство с самого рождения усовершенствоваться, как некие саморазвивающиеся механизмы. Так устроено природой, и даже самые тупые и ограниченные особи хоть в каком-то аспекте да развиваются. И даже в соревнованиях уличной плесени «кто дальше всех плюнет» усматривается хоть какое-то развитие. А вообще-то, если одни тренируют свой мозг, то другие – мышцы, третьи – нервы, а четвертые – потенцию. Тренируют и развивают. Но это то, что как бы проще всего совершенствовать. То, что сознательно человек, пускай даже самый примитивный, хочет развивать и развивает, кстати, иногда, даже вопреки своему желанию. Точнее, желание-то у него как раз есть – например, выжить. Если война, или нападение, или просто какая-то катастрофа резкая. И человек внезапно обнаруживает в себе такие способности… Прыгает через двухметровый забор, бежит со скоростью гепарда, дерется, как сто чертей.
Хотя, это скорее не сознание, а подсознание. И подсознательно люди меняются гораздо чаще и гораздо глубже. Стоит только начать. И пошло, поехало. Главное капать на подсознание по чуть-чуть, понемногу. Но постоянно. И в результате – то Аум-Сенрике, то всякие там «Комитеты спасения Истинного Бога», то просто фанатики религиозные любых концессий. Или фанатики политические. Или просто помешанные на чем-либо.
Нет, есть, конечно, и более положительные моменты – всякие там адепты йоги, здорового или раздельного питания, голодания, какого-либо секса или воздержания от него. Неважно. Просто все это пришло как-то людям в голову. И не сразу ведь, правда? Кто-то же когда-то внушил им это все? А как? Вот-вот…
Но иногда человек даже не помнит, откуда и как он что-то получает в себя. В свой мозг. Хорошо, если потом из этого не рождается что-то более важное. Какое-нибудь «Белое Братство». А если рождается?
И если это не истина?
Все еще Львов, год 2016, 15 декабря
К себе в палату Максим пошел не сразу. Хотелось проветрить мозги, подышать свежим морозным воздухом. В первую очередь надо было проанализировать факты, которых собралось уже достаточно. Уже то, что он встретил здесь живого и здорового Тараса Мазура, подтверждало, что он вернулся не в то же самое время, из которого его швырнуло в прошлое, а в совершенно другое. Вернее, по летоисчислению был тот же 2016 год, из которого он внезапно попал в год 1976-й. И теперь вот вернулся обратно. И в то же время – не обратно, а в другую реальность.
Потому что события в этом году и в этой Украине идут несколько в другом направлении. Можно сказать, даже в некотором роде наоборот – вместо Востока восстал Запад, вместо войны с Россией – война с Польшей. Ну, как война… Война здесь одна – гражданская. Восток против Запада, как, в принципе, было и в его времени. Ивано-франковские, тернопольские и львовские рагули и жлобы против донецких и луганских гопников. Это если так, вкратце. Понятно, что и среди западэнцев было немало хороших, правильных парней, и среди жителей Донбасса нашлось много подонков. Не местность определяет качества человеческие. И не география делает из человека мразь.
Но, тем не менее, в первом варианте Украины почему-то именно подонки и мрази оказались в этих так называемых «добровольческих» батальонах. Именно все эти «правые секторы», «киевские руси» и прочие батальоны «Днепр-1» или «Киев-1» насиловали, убивали, пытали и грабили. Как, впрочем, много лет назад батальоны СС «Браденбург» или «Мюнхен». Кстати, тоже ведь нацисты свои эсэсовские батальоны называли именами своих городов. Интересно, а как сложилось здесь? В этой реальности? И почему, интересно, она изменилась?
Надо было собирать мысли в кучу. И пока не было интернета, Макс гулял в больничном дворике и попытался провести первичный анализ той информации, которая у него оказалась.
Было начало декабря. Морозы еще не ударили, снежок припорошил землю, которая порою выглядела внезапно поседевшей, но до настоящих сугробов еще было далеко. Солнце уже не грело. Правда, светило достаточно ярко, что радовало глаз. Да и небо пока не затянуло серой мрякой, не напрягало той свинцовостью и не нависало над головой неотвратимостью мрачной перспективы холодов, соплей и сракопадов. Нет, зима, конечно, имеет и какие-то положительные моменты – тот же Новый год или катание на лыжах или коньках. Но пока еще были живы воспоминания о теплых деньках, не хотелось напоминать иногда тварь дрожащую и шмыгающую сопливым носом.
Поэтому нынешнее начало декабря не могло не радовать. Будь потеплее градусов на пять, можно было даже и не набрасывать на себя теплый бушлат, чтобы выйти на прогулку. А гулять надо обязательно, тем более, после контузии. Да и думалось на свежем воздухе гораздо легче. Но поскольку, как говорится, на улице был не май месяц, Максу все же пришлось утепляться. Чтобы проветрить, а не застудить мозги. Или еще какую часть своего организма.
Которому прогулка явно шла на пользу.
Гуляя, Максим наблюдал за движем в больничке и вокруг нее. В принципе, особой суеты не было – все же военный госпиталь. И, судя по всему, это заведение находилось под бдительным надзором польских спецслужб. Понятно, почему: если в его палате лежали двое из так называемой УПА – украинской повстанческой армии, то, вероятно, еще есть подобные «клиенты». Интересно, зачем они здесь, в польском госпитале?
На обмен? Или вербовка? А, может…
– Судить их будем, – внезапно раздался сзади чей-то знакомый голос.
Макс резко обернулся, ругая себя за утрату бдительности – все же контузия давала о себе знать. Сзади, неслышно подобравшись, как кот, стоял и улыбался все тот же пан Марек Витковски. Рядом с ним переминался с ноги на ногу какой-то увалень с широкой мордой деревенского простачка. Только если бы кто повнимательнее взглянул на этого «простачка», то сразу бы отметил его цепкий взгляд, собранное, как перед броском, весьма крепко сбитое тело и сильные предплечья, что выдавало в нем бойца-рукопашника. А когда увалень сделал пару шагов в сторону, Макс автоматически отметил плавные и почти незаметные перемещения этой «деревенщины».
– Прошу меня простить, пан Максим, я решил, не откладывая, как у вас говорят, в долгий ящик, представить Вам Вашего друга на ближайшие несколько дней. Знакомьтесь, это Януш Пшимановский, он же просто Янек.
– Дзень добри, пан Макс. Выбач ми бесцельна интэрвенция, алэ служба…– Янек тоже улыбался, но глаза его оставались холодными.
– Янек побудет рядом, как я предупреждал, могут быть некоторые, скажем так, неприятности. Вот он их и будет предотвращать, – Витковски был сама любезность.
– Ну, что Вы, панове, я только рад. К тому же пан Пшимановский поможет мне восстановить в памяти некоторые подробности – политические события, новости, какие-то детали, которые я, увы, пока не могу вспомнить… Сами понимаете, контузия, с головой у меня пока не все в порядке, – Макс говорил извиняющимся тоном, хотя ему-то как раз извиняться было не за что.
«Но пусть – поляки привыкли мнить себя панами, так что лишний раз шаркнуть ножкой не трудно. Корона не упадет, а этот жук Витковски не будет лишний раз доставать», – Макс решил быть максимально любезным с контрразведчиком.
– Кстати, Янек Вам принесет и ноутбук. Просто вначале проводит Вас в Вашу отдельную – Витковски сделал ударение на слове «отдельная» – палату, где Вам, несомненно, будет и удобнее, и безопаснее.
– Простите, а что мне, украинском журналисту, может угрожать здесь, в польском госпитале? Тем более, под эгидой Красного Креста? – Зверь искренне был удивлен.
– Поверьте, на войне всегда много сюрпризов. Тем более, если война гражданская, – Витковски продолжал улыбаться, но улыбка у него получилась несколько натянутой.
И сразу продолжил.
– Так вот, чтобы Вы, пан журналист, не строили догадки, я сразу Вам открою все наши тайны. Ну, почти все. Ваши бывшие соседи по палате – Вы же переселяетесь, не так ли – так называемые члены незаконных воинских формирований. Они назвали их по-старому – УПА, Украинская повстанческая армия. Так когда-то назывались банды украинских националистов, которые в годы второй мировой войны проводили этнические чистки польского населения на территории бывших польских земель, которые после 1939 года и позже стали территорией СССР. Так же все эти «повстанцы» убивали солдат Красной Армии, которая позже стала армией советской. Ну, и всех своих соотечественников, которые сотрудничали с Советской властью. И которые представляли в городах и селах эту самую власть. Некоторые источники говорят о том, что УПА сражались и с немцами, то есть – с нацистами. Но в основном эти банды в годы второй мировой войны, которую в СССР называли Великой Отечественной, как раз наоборот, входили в состав именно нацистских воинских частей. Даже больше – украинцы из националистических формирований были в составе частей СС. Была целая украинская дивизия СС «Галычина».
Еще эти украинские нацисты воевали друг с другом. У них были два лидера – Степан Бандера, кстати, агент германской разведки «Абвер» и Андрей Мельник, из бывших сечевых стрельцов. Кстати, тоже сотрудничал с абвером. Был еще один лидер – Евгений Коновалец, глава организации украинских националистов – ОУН, еще с Петлюрой начинал. Но его в 1938 году ликвидировал НКВД. ОУН возглавил Мельник, но Бандера, как это традиционно полагается у этого националистического быдла, создал свою ОУН. И эти две организации воевали друг с другом. Одним словом, где два хохла – там три гетьмана.
– Спасибо, пан Витковски, но историю Украины я знаю неплохо. И различаю мельниковцев и бандеровцев. Хотя, как по мне, и те мрази, и эти. Но зачем Вы мне это рассказываете? – Макс был искренне удивлен – и познаниями поляка, и мотивом его исторического экскурса.
– Я просто, пан журналист, еще раз подчеркиваю незаконную сущность банд этой так называемой УПА. Они же не сечевыми стрельцами себя назвали, те хоть армией были настоящей, воевали с нами – с Пилсудским. А «повстанцы» – что те, что эти – отсиживались в схронах или карателями были в шуцманшафт-батальонах, расстреливали евреев, например, в Киеве. А также боролись с партизанами – в Украине, Белоруссии, Югославии. Кстати, Хатынь сожгли тоже эти… «повстацы»… Так вот, современные «воины УПА», как они себя называют, ничуть не лучше. Грабят, насилуют, убивают… Мародеры они, а не воины. И бандиты.
Но все же какая-то их часть может и воевать. Но как воевать? Они ведь не столько с украинской армией воюют, сколько с мирным населением своих же городов… Входят в город и оттуда стреляют из орудий в сторону ВСУшников. А те – отвечают. В результате вместо города – развалины. И десятки, а то и сотни трупов гражданских. Детей, женщин, стариков. Вот поэтому мы всех этих «повстанцев» судим. Тех, кого удалось живыми в плен взять. Потому что и украинские солдаты их в плен почти не берут, и местные жители на них очень злы. Если те попадаются местным, те их просто рвут… – контрразведчик внимательно смотрел на Макса, пытаясь разгадать, какие эмоции у того сейчас в душе.
– Ну, мне в целом понятно… Судя по Конституции Украины, все эти формирования УПА являются не только незаконными, но и преступными. Если они воюют с мирным населением, то они – военные преступники.
– Вот за это мы их и судим… Ну, как мы, – спохватился Витковски. – Военно-полевой суд ограниченного контингента сил НАТО. В исключительных или особо важных случаях отправляем некоторых в Международный Трибунал. Но это – в особых случаях. Если такие вот «воины» могут дать показания и свидетельствовать о преступлениях этой нео-УПА. Вот как раз Ваши соседи и будут после излечения командированы нами в Гаагу. Один артиллерист, имеет таблицы стрельб с целеуказателями, где, между прочим, целями обозначены школа и больница. А второй – снайпер, документально зафиксировано, что он вел стрельбу по мирному населению в момент эвакуации…
– Цо тен вахлак…тэ гнидэ застчелила кобиета з детским… – Янек встрял в разговор.
Витковски красноречиво глянул на подчиненного и тот увял.
– Янек прав – эта пся крев стрелял по женщинам с детьми. Специально, потому что солдаты бросались их спасать, и он тогда стрелял по военным. Мои хлопцы еле того вахлака оторвали от гражданских. А то его бы забили просто… Кобеты… Женщины ногами его топтали и рвали просто на части… Он говорит – осколком ранен? Спину и задницу посекло? Ага, конечно! Каблуками ему задницу посекло и спину. Просто по нему женщины потоптались славно да пару раз солдаты прошлись. Но то так, прошло, теперь будет рассказывать о том, что на самом деле эти бандиты творят, – Витковски посмотрел на часы.
– Но как там у вас говорят – птаха не годуют сказками?
– Нет, у русских есть пословицы – соловья баснями не кормят. Украинцы говорят по-другому: «Слiв густо, а в животi пусто». Согласен – пора бы и подкрепиться. Причем, хотелось бы утолить и информационный голод тоже, – Макс намекнул на обещанный ноут с интернетом.
– Я помню, помню, Томаш уже все нашел, сейчас Янек Вас проводит и принесет все нужное. Здесь у нас вай-фай, пароль получите и пользуйтесь. А я сейчас пойду, займусь кое-какими делами, к нам гости пожаловали, – Витковски стал прощаться.
– Гости – это часом не Тарас Музур, псевдо – Тополя? Заместитель главы «Правого сектора»? – в лоб задал вопрос Зверь.
Вопрос практически ударил польского контрразведчика, что называется, под дых. Тот аж дернулся от неожиданности, хотя обладал отменной выдержкой.
– А вот с этого момента можно подробнее? Откуда Вы, Максим, знаете этого… Нет, я понимаю, Вы журналист, но Мазур не так часто светился, как его шеф Ярош, – в глазах у Витковски загорелся интерес. Как же – внезапно нашелся тот, кто знаком с функционером из УНА-УНСО, которая превратилась в «Правый сектор». А «Правый сектор», видимо, и в этом отрезке украинской новейшей истории натворил немало…
– Ну, подробно не могу, я не очень хорошо знаю Тополю, пару раз встречались. Но поговорить с ним было бы интересно, – дипломатично ответил Зверь.
– Чудовние! Немного пужднее мы устроим вам встречу, так сказать, будете брать интервью. Но не сейчас, домовились? – видно было, что поляка посетила какая-то идея.
– Нэма пытань! Домовылысь! – по-украински ответил Макс.
В новую палату он пошел, так сказать, налегке. Все равно вещей своих у него не было – видимо, форму или что там на нем было, сдали на хранение в кладовку или в стирку отправили, а мобильник или какие-то другие гаджеты или у той же контрразведки, или им амбец случился. Артобстрел – это ж не шутка.
«Кстати, надо спросить у этого контрика – где моя мобила? Если она есть – то смогу по адресной книге пробежаться, кто там у меня в ней? Сразу станет понятно, что от старого времени осталось, а что по-новому пошло… Ну и счас в интернет залезу, сразу все будет ясно…» – Макс, наметив план действий, немного оживился.
Янек следовал за ним, как тень. Но как только они вошли в лифт, чтобы подняться на два этажа выше, он встал к двери лицом, жестом показав, что выйдет первым. И после того, как они вышли на третьем этаже, пошел впереди, одновременно показывая путь и как бы заслоняя охраняемое лицо.
