скачать книгу бесплатно
– Извини, – сказал Томаш. – Странная манера у этой дамочки вести переговоры. Ходит вокруг да около и ищет, с какой стороны к тебе лучше подобраться, чтобы ухватить посильнее.
– И о чём вы говорили всё это время?
– Да много о чём. О тинктуре, например.
– То-то я запах чувствую. – Лада махнула рукой.
– Запах! – хмыкнул Томаш. – Это настоящий эксклюзив – аж тридцать лет выдержки. Она, видимо, хотела свой недосягаемый уровень крутизны показать. Мы такую тинктурку даже не возили обычно. Правда, теперь все кишки гудят.
– Короче, понятно. Очередная корпоративная стерва, которая переживает, что из-за кризиса ей тинктуры не хватает.
– На самом деле, – Томаш потёр затылок, – не совсем.
Призрачная планета, похожая на изъеденный червями плод, зависла над стеклянными сталагмитами небоскрёбов – как фальшивая бакарийская луна.
– Что, сегодня праздник какой-то? – спросил Томаш.
– А я откуда знаю? У них тут каждый день праздник. Там, – Лада подняла голову, – война, а тут праздник.
Они замолчали. С высоты двухсотого этажа казалось, что город затягивает полотно кипящих туч, над которым плывут призрачные корабли и планеты. Томаш подумал, что это самая наглядная демонстрация расслоения общества, которую он видел. Живущие на нижних ярусах видят лишь туман, а тех, кто забрался повыше, развлекают иллюминацией.
– Дело хоть предлагает? – спросила Лада.
Томаш вздохнул.
– Не знаю. Это зависит… – Призрачный истребитель спикировал над небоскрёбами и рассеялся в воздухе, как отголосок битвы, которая ведётся далеко в космосе. – От многого зависит. Хотела бы убраться отсюда поскорее?
– Спрашиваешь! – фыркнула Лада.
Небо полыхало огнями, как во время артобстрела.
Лада всегда считала себя человеком без родины, но больше всего ненавидела Бакар с его душными мегаполисами, низкой гравитацией и вечным смогом, из-за которого приходилось бороться с накатывающей приступами тошнотой. Сама она родилась на Литии, но в ней текла кровь двух миров. Бакариец и литийка – союз редкий и одинаково презираемый на обеих планетах. Лада нигде себе не находила места. Высокая, с атлетичным телосложением и короткими угольными волосами – она стала чужаком и на Литии, и на Бакаре.
Она была красива – но какой-то холодной, отстранённой красотой, которая, скорее, могла вдохновить написать с неё портрет, чем вызвать шевеление в штанах. Это, впрочем, не помешало Томашу подкатить к ней в первый же полёт – и получить отлуп, о котором он до сих пор вспоминал с кислой миной. Лада тогда обворожительно улыбнулась, потрепала его по небритой щеке и сказала, что мужчины её совершенно не интересуют.
– Так ты расскажешь, о чём вы договорились? – спросила Лада. – Или руку тебе сломать?
Томаш даже не был уверен, что она шутит. Он набрал побольше воздуха в грудь:
– Знаю, это покажется тебе бредом, но…
* * *
– Чего? Какой ещё корабль без сигнатуры? – Насир покрутил пальцем у виска. – Вы там перепились без меня? Адыр елдыш! Знал я, надо было с вами идти! Хоть развлёкся бы!
Он с аппетитом наворачивал квелый на вид синтостейк, кое-как втиснувшись за столик в кают-компании. Корабль Томаша создавался по литийским меркам, и крупному бакарийцу – в два с лишним метра ростом – на нём было тесновато. Когда Насир сидел за обеденным столом, то казалось, что взрослый верзила залез каким-то чудом за школьную парту.
– Корабль как корабль, – сказал Томаш. – Ты чего, опять тинктуры перебрал? Сигнатуры меньше десяти лет назад появились, а до этого…
– Не учи учёного! – проговорил, аппетитно чавкая, Насир. – Знаю я всё без тебя и так! Сигнатуры и прочий абрам кирдым!
– Насик, может, ты прервёшь на время свою трапезу? – спросила Лада. – Или хотя бы начнёшь нас слушать?
– Да слушаю я! Херзац матерах! Что за корабль такой, который десять лет в какой-то харазе летает? Когда его отправили, у меня ещё печень живая была! А теперь это корыто домой вернуться решило? С этими, как их там, фанфарами и прочими херзацами? Вы там чем обдолбались-то? Тут одной тинктуры мало!
Томаш сел за стол, взял бутылку с разбавленной, судя по цвету, тинктурой, которой Насир запивал свой ужин, и глотнул прямо из горла.
– Трубы горят? – осклабился Насир.
– Иди ты!
– Я бы, может, и пошёл, да только некуда, херзац его так!
– Слушай, – спокойно сказал Томаш. – Дело серьёзное. И люди серьёзные. Видел бы ты, где они окопались! Ещё немного, и орбитальный лифт получится.
– И деньги серьёзные, – сказала Лада.
– Сколько?
– Двенадцать миллионов бакарийских.
Насир потёр лысый череп с таким видом, словно искал несуществующие волосы.
– Ничего так. Можно залечь где-нибудь на дно и мирно допивать свою жизнь, причём напитки будут поприятнее, чем эта бормотуха.
Томаш ещё отхлебнул из бутылки. После коллекционной тинктуры, которой его угощала Айша, пойло Насира по вкусу почти не отличалось от воды.
– Нам вернут лицензию, – сказал он, – вместе с нашей старой сигнатурой. Только…
– Только вот это похоже на какой-то скверный розыгрыш! Больше десяти лет назад грузовоз потерялся, думали, что с концами, ан нет, херзац его, концы вот они! – Насир изобразил что-то невразумительное на пальцах. Томаш как-то попросил его объяснить смысл подобного жеста и до сих пор об этом жалел. – Хозяйка потерянного елдыша сама к нему лететь не хочет, а нас отправляет. За двенадцать миллионов! При этом ни груз ей не нужен, ничего – фоточки только по голосети перекинуть, и кабирах абрам!
– Она говорит, что груз уже не имеет ценности.
– Испортился, что ли?
– Понятно, почему сама лететь не хочет, – сказала Лада. – Война всё-таки. А нас не жалко.
– Конечно, не жалко. Стыковаться с кораблём, который на скорости идёт, удовольствие так себе! Ошибся с синхронизацией – и кирдык елдыш тебе, а не двенадцать миллионов!
– Да какая там скорость! – поморщился Томаш. Насир любил устраивать такие сценки перед каждым заданием, как актёр на шутовском бенефисе. – Корабль идёт в дрейфе, очень медленно. Он считай и не движется почти. Живых там никого уже нет. Скорее всего, корабль полностью мёртвый. Если им кто и управляет – то искусственный интеллект.
Насир слушал, даже перестав чавкать.
– Красиво стелешь!
– Коды на стыковку нам дадут. Если вдруг не сработают – например, реактор вконец сдох – разворачиваемся и улетаем.
– Куда улетаем? На Литию я не полечу, а если обратно, то смысл дёргаться? Мне и тут неплохо сидится.
Насир глотнул тинктуры.
– Пойдём потом на Черну, – сказала Лада. – Как раньше и планировали. Если даже ничего не получится, нам всё равно заплатят некоторую компенсацию. Хоть что-то за душой будет.
– Некоторая компенсация? – Насир отодвинул от себя тарелку с недоеденным стейком и потянулся, разведя локтями в разные стороны. – А ваша история становится всё интереснее и интереснее!
– Насик, – проговорила Лада с какой-то плотоядной нежностью – до знакомства с ней Томаш даже не думал, что такое возможно, – хватит паясничать! Мы ещё никакого решения не приняли.
– Да приняли вы всё! Вам за любую возможность надо хвататься! Особенно – ему! – Насир ткнул в Томаша пальцем. – А мне зачем? Я у себя дома, мне и тут хорошо. На Литию я уж точно не собираюсь. И ещё… – Он покосился на Ладу. – Я тебе уже говорил, херзац матерах, не называй меня Насиком!
– Вообще мы тебя не держим, – сказал Томаш. – Если хочешь – проваливай! Какую-нибудь работёнку ты себе наверняка подыщешь. Или на крайняк пособие по безработице будешь получать.
– Добрый какой! – Насир опять заинтересовался синтостейком, точно хотел набить себе пузо впрок, и поковырял вилкой в застывшем соусе. – А пилота вы где возьмёте?
– Лада у нас – отличный пилот! И курсовая программа на корабле безупречно работает. Вообще с точки зрения пилотирования я проблем не вижу.
– Не видишь проблем? Даже если стыковаться с мёртвым кораблём, который идёт с херзац его знает какой скоростью?
– Скорость почти нулевая, я уже сказал. А в остальном разберёмся. Да и это будет не твоя забота. Но…
– Во! Куда ж без «но»! – потёр руки Насир. – Ты когда уже перейдёшь к той части, где будешь умолять меня остаться? Знаю я тебя, пёс литийский! Сначала – «уходи, ты нам не нужен», а потом – «Насир, ну пожалуйста, прошу тебя, мы ведь так много вместе пережили…».
Томаш помолчал, посмотрев на него тяжёлым взглядом.
– Ладно! – Насир шлёпнул ладонью по столу, и бутылка с разведённой тинктурой испуганно задрожала. – Вы же ещё решение не приняли? Так давайте обсудим. В конце концов, двенадцать миллионов на дороге не валяются. Так что рассказывайте. От нас и правда только фоточки с отчётом нужны?
* * *
Насир стоял у трапа и потягивал мазин, выпуская клубы тяжёлого сизого дыма. Звёзд над космодромом было не видно – яркие огни командных вышек и терминалов ослепляли небо, – но Насир с какой-то неутомимой жадностью разглядывал собравшуюся над кораблём темноту.
– Ну как? – спросил Томаш, спускаясь. – Есть кто на орбите?
– Сплошной елдыш на орбите! – крякнул Насир. – Пустота! А вот вчера, помню, разлетались.
Томаш встал рядом и сунул руки в карманы. Ветер обдал его вонючим дымом из мазина.
– Странная, конечно, история с этой Айшей получается, – сказал Томаш. – Приспичило ей, понимаешь. Война же идёт. А если и не идёт, то скоро начнётся. Но деньги у меня заканчиваются, на космодроме вечно не проторчишь. А без денег нам тут с Ладой житья не будет. Так – хоть какой-то шанс.
– Остаётся главный вопрос, – зевнул Насир, – почему в это должен ввязываться я?
– Не ввязывайся. Я же не могу тебя заставить.
Томаш посмотрел на здания космодрома, которые переливались сигнальными огнями так, словно ожидалось прибытие целой флотилии кораблей – но никто не взлетал и не садился.
– Мутный ты какой-то сегодня! Я уж думал, сейчас как раз к слезливым мольбам перейдёшь.
– А что, это поможет?
Насир пробормотал что-то себе под нос.
В отличие от Томаша, он раньше летал на коммерческих бакарийских кораблях – однако, начав карьеру с должности второго пилота, закончил её во всевозможных чёрных списках, которые только есть на Бакаре. Это, разумеется, ставило крест на дальнейших полётах. Сам Насир не особенно любил распространяться о прошлом, хотя пару раз, налакавшись тинктурой, обмолвился, что не сходился, адыр его елдыш, характерами с руководством. Учитывая страстную любовь Насира посылать всех по малейшему поводу к херзац матерах, Томаша это ничуть не удивляло.
– Ты же знаешь, – сказал Насир, – я, кроме как летать, ничего толком не умею, а сейчас не до полётов, конечно. Но ваша затея мне не нравится. Что на этом грузовозе могло произойти – один елдыш знает! Как он вообще за пределами сектора оказался? Чего десять лет делал? Почему обратно повернул?
– Да всё, что угодно может быть. Гравитация, например. Притянуло его обратно. Или искусственный интеллект дал сбой.
– А если он ещё раз, как ты говоришь, даст сбой? Нас там не раскидает по всей галактике?
– Я же говорил. Чуть что не так – сразу возвращаемся. Риски определённые есть, конечно, но когда у нас без рисков было?
Насир несколько раз кивнул и присосался к трубке.
– Ты сам-то этой шармуте веришь? – спросил он сквозь дым.
– В смысле?
– На кой елдыш мы ей сдались? За такие деньжищи могла бы целую экспедицию снарядить вместо того, чтобы нанимать трёх алкоголиков на консервной банке.
– Одного алкоголика, – поправил Томаш. – И двух сочувствующих ему товарищей.
– Херзац тебя!
– Вообще ты всё правильно говоришь, только я ответы на эти вопросы не знаю. Может, не согласился никто. Она мне сказала, что организовать вылет гражданского бакарийского корабля сейчас не в состоянии, а нас выпустят, вроде как репатриация получается. Правда, я этой ерунде не верю ни разу. Тут каждый день, – Томаш прищурился, глядя на небо, – целый рой блох этих летает.
– А в чём дело тогда? На кой мы ей сдались?
– Не согласился больше никто.
– Даже за двенадцать миллионов?
Томаш не ответил. Насир выдохнул через ноздри искристый дым.
– Слушай, – сказал он, – а вдруг там другое что, а не этот елдыш потерянный?
– Что, например?
Насир пожал плечами.
– Я пока проблем особых не вижу, – сказал Томаш. – Прилетим, улетим. Стыковаться – это уже программа максимум. Мотаться на такое расстояние опасно, конечно, но нас вроде это раньше не останавливало.
– Нас это раньше не останавливало, потому что раньше всего этого херзаца не было! – Насир погрозил в небо трубкой. – Да ты бы и раньше на такое не согласился, если бы мы здесь не застряли.
– Ты чего от меня хочешь? – застонал Томаш. – Душераздирающих признаний? Да, не согласился бы. Но то было раньше. А сейчас – мы здесь.
Вдалеке, у горизонта, поднимался в небо фиолетовый свет – зарево громадного, тонущего в чаду города.
– Короче, решай, – сказал Томаш.
Они долго молчали. Насир курил мазин, и лицо его окутывал густой дым, который переливался ядовитыми цветами, как смог у горизонта.
