скачать книгу бесплатно
Точное время взлёта было неизвестно, и по радио никак не объясняли происходящее в порту. Казалось, ведущий и сам ничего не знает, а лишь тянет время, в который раз рассказывая об устройстве корабля.
Внезапно в ракетной шахте что-то засверкало, и всю взлётную полосу затянуло густым дымом – исчезли даже пульсирующие красные огни.
Ана подумала, что это не может быть обычной предполётной подготовкой. Наверняка у людей за оградой, пытающихся оживить огнедышащую громадину Вимауны, что-то не ладится, и огромные двигатели, самые мощные из когда-либо построенных человеком, сбоят, захлёбываясь огнем.
Однако ведущий невозмутимо продолжал:
– Особый код, над которым работали лучшие… специальная последовательность сигналов, в которых важна как тональность, так и… Это послание из… которое… сквозь… будет услышано… изменит навсегда…
Пожилая женщина раздосадовано застонала, руки её устало поникли, и приёмник, только что возвышавшийся над головами, опустился к самым ногам.
Голос дрогнул, исчез на какое-то время, провалился в удушающую тишину, а затем громко и удивительно чётко произнёс:
– Хотя многие считали, что такой полёт невозможен…
Передача пошла по кругу, с самого начала. На небе сгущались облака.
* * *
Прошло несколько часов.
Смеркалось. Ана уже не чувствовала жажды – лишь сухую горечь во рту. Двигатели корабля по-прежнему включались со строгой периодичностью, озаряя пустырь и угловатые строения патмана похожими на молнии разрядами, окутывая взлётную полосу чёрным дымом, который ветер относил к высоковольтным ограждениям.
Люди расходились.
Пожилая женщина упрямо настраивала приёмник на другие волны, но прямого включения так и не нашла – только помехи, музыку или всё ту же зацикленную передачу о священной миссии корабля. Женщина выкрикнула что-то на гали, сплюнула себе под ноги и побрела в сторону хагаты, обхватив, точно ребенка, свой истошно хрипящий приёмник. Ана с тоской посмотрела ей вслед.
Торжественный голос ведущего, в который раз сообщавшего о вкладе в освоение космоса, беспомощно бледнел и отдалялся.
Толпа у ограждений изрядно поредела и затихла.
Говорить было не о чем. Никто теперь не надеялся увидеть хоть что-нибудь, кроме дыма и сигнальных огней. Люди просто не решались уйти, простояв у электрических заграждений весь день.
Когда в очередной раз из шахты взвились молнии, никто не придал этому значения.
По всей округе разнеслась оглушительная сирена. На взлётной площадке разом загорелись все сигнальные огни. Двигатели работали, воздух вокруг дюз кипел, и Вимауна вмиг потеряла реальность и плотность, превратившись в дрожащий от зноя пустынный мираж.
Через несколько секунд сирена оборвалась. Откуда-то снизу, из чёрной горловины взлётного колодца, поднимался ровный нарастающий рокот, от которого – в точности, как представляла Ана – задрожала закованная в камень земля. Чудовищные раскаты двигателей усиливались. Гарь от выхлопов застилала патман.
Ана не могла поверить в то, что это действительно происходит – что корабль, о котором она мечтала в детстве, сейчас поднимется в облаке огня над землёй, сожжёт тёмный вечерний воздух, насквозь прорежет пасмурные облака.
Она стояла, не двигаясь, застыв от ужаса.
Земля под ногами дрогнула, и Ана чуть не упала, беспомощно всплеснув руками. Рёв от двигателей стал настолько сильным, что вызывал почти физическую боль. Из взлетной шахты в небо взметнулись полосы огня, и чёрная гарь заволокла корабль. Люди у заграждения напряжённо всматривались в клубящийся дым, но в следующее мгновение корабль просиял уже высоко над землёй, рассекая в ореоле пламени вечернее небо. Вимауна быстро превращалась в бьющуюся огнём точку, а вскоре и вовсе исчезла в беззвёздной пустоте.
Люди ещё долго стояли у заграждений даже после того, как скрылся корабль, и погасло небо. Радио ни у кого не было. Все молчали. Только потом, когда даже обжигающая гарь от выхлопов развеялась, а спустившаяся темнота напомнила о приближении ночи, все медленно побрели в сторону хагаты.
Ана уже направлялась к станции, когда над её головой что-то вспыхнуло, и огромный чёрный шрам располосовал небо, протянувшись от облаков до горизонта.
Кто-то испуганно охнул, люди зашлись криками.
Через секунду за барханами взметнулся высокий столб огня, и ударил раскатистый грохот, от которого Ана на несколько секунд потеряла слух.
В патмане загорелись аварийные огни. Люди в комбинезонах выбежали на взлётную площадку. Врезались в небо ревущие виманы.
Ана долго смотрела на висящее в воздухе облако песка. Казалось, начинается песчаная буря, которая скоро накроет весь город.
КАРТА ГОРОДА
По радио в учительской передавали статистику по заболеваниям дыхательных путей. По заверениям ведущего, процент умерших в этом году сократился на одну целую и три десятых процента, тогда как, к примеру, количество погибших от несчастных случаев в хагате увеличилось почти на три процента. Более того, настаивал ведущий, общее количество погибших в результате несчастных случаев значительно превышает количество умерших от заболеваний дыхательных путей.
Все это говорилось таким тоном, как если бы ведущий сообщал долгожданную радостную новость, часто вздыхая от волнения. Ана подумала, что ещё ни разу не видела несчастные случаи в хагате, но ей всё чаще попадаются люди в медицинских масках.
В учительской было прохладно.
Трудолюбиво шелестел на стене промышленный дхаав, однако лицо у Сада всё равно раскраснелось, а на лбу выступили капельки пота. Сад вытер лоб тыльной стороной ладони и расстегнул воротник рубашки.
– Драапа! О вчерашнем по-прежнему ни слова! – Он раздражённо покосился на приёмник.
– А много пришло? – спросила Ана.
– Трое или четверо. – Сад кашлянул. – И это со всех классов.
– И что, неужели никто не предупредил?
Сад махнул рукой.
– Да я их понимаю! Когда последний раз было такое? Ладно – дети! Из учителей с утра была одна Ила! В общем… – Сад потёр ладонью лоб. – Из управы до сих пор никаких распоряжений. Всё как обычно.
– А вечерние точно придут?
Сад пожал плечами. Вечерними называли подготовительную группу, в которую записывали детей, не успевающих по каким-либо предметам. Ана вела у вечерников ихатру-видая.
– Я переключу? – спросил Сад.
Он поднялся с кресла, радостно заскрипевшего, освободившись от его веса, подошёл к приёмнику и быстро крутанул регулятор, попытавшись с наскоку поймать нужную волну. Послышался ровный, хорошо поставленный голос. Сад удовлетворенно хмыкнул, присел на край стола и стал аккуратно поворачивать регулятор, избавляясь от шипения.
– …вчерашнем гулянии собралось почти двадцать тысяч человек! – радостно выпалил ведущий. – Это самое большое…
– Драапа! – выругался Сад. – Они совсем уже!
Он попробовал открутить регулятор назад, на волну, по которой рассказывали о несчастных случаях и заболеваниях, но не нашёл ничего, кроме помех, и раздражённо щёлкнул тумблером на крышке приёмника.
– Ничего не понимаю! – Сад повернулся к Ане. – Как будто вчерашние новости весь день крутят.
– Да уж, – сказала Ана.
– Говорят, здесь тоже какие-то проблемы с подстанцией. В некоторых зданиях отключался на время свет.
Сад слез со стола и прошёлся по комнате. Широкое окно в учительской старательно завесили шторами – комната находилась в восточном крыле, и днём её выжигало солнце.
Раздался пронзительный скрип – Сад снова уселся в расшатанное кресло.
– Вообще не представляю, как ты добиралась! Вся твоя линия перекрыта!
– Не лучший, конечно… – начала Ана.
Говорить было тяжело – горло воспалилось так сильно, что, казалось, ещё немного, и она начнёт отхаркивать кровь, вместо слов.
– Я отойду, – сказала Ана.
Она поднялась, в глазах у неё потемнело, и она ухватилась за спинку стула.
– С тобой всё в порядке? – спросил Сад.
Ана улыбнулась.
– Всё отлично. Слишком резко встала.
Она медленно, стараясь не показывать вида, вышла в коридор.
Коридор окутывал лёгкий сумрак – половина потолочных ламп не горела, а единственное окно вдалеке загораживал старый седой шкаф, который кто-то вытащил из класса. Ана шла, касаясь одной рукой стены, как слепая.
Дышалось в коридоре уже не так легко, как в учительской – воздух был спёртым и пах пылью.
Ноги подгибались от слабости. Ана остановилась и несколько раз глубоко вздохнула, опираясь о стену. Одна из круглых ламп над головой несколько раз мигнула с противным сухим треском.
Ана пошла дальше.
В туалете было светло и прохладно, однако всё портил въедливый запах нечистот. Ана открыла кран и подставила под клокочущую струю руки. Несколько раз промыла лицо.
У неё закружилась голова, она испуганно схватилась за раковину, руки предательски заскользили по влажной поверхности, но головокружение быстро отпустило.
Ана вздохнула и посмотрела на себя в зеркало.
Из-за жёлтого освещения лицо её выглядело выцветшим и уставшим. Следы от зажимов маски – вокруг носа и у висков – покраснели. Ана потёрла воспаления пальцем. Кожа в этих местах истончилась и отзывалась болью даже на лёгкое прикосновение.
Из коридора полилась странная ритмичная музыка.
Отрывистые сбивчивые удары – будто кто-то отсчитывал колебания воздуха – сменялись незатейливым струнным переливом, напоминающим журчание воды.
Ана вышла из туалета. Коридор по-прежнему пустовал. Всё так же горели заплывшие грязью лампы на потолке, двери в классные комнаты были закрыты, и обшарпанный шкаф с белесым налётом на лаке загораживал единственное окно, оставляя лишь тонкую полоску света.
Ритм мелодии ускорялся.
Теперь это походило на сердечный пульс страдающего от одышки больного. Ана уже не держалась за стену. Она с любопытством оглядывалась по сторонам, а музыка то усиливалась, то затихала.
У прохода на лестничную площадку она столкнулась с Илой.
– О! – воскликнула Ила. – Ты меня напугала!
Ана виновато улыбнулась в ответ.
Они вместе зашли в учительскую.
Сад снова колдовал над приёмником. Увидев Илу, он распрямился.
– А вот и наша героиня! – выпалил он.
– Да ладно! – заулыбалась Ила. – Я ведь живу неподалеку. Представь, каково ей, – она глянула на Ану, – было добираться.
– Это да! Тебе как, лучше? – спросил Сад и тоже посмотрел на Ану.
Ей вновь стало тяжело дышать – дыхание сбилось из-за навязчивого внимания.
– Всё хорошо. Просто я немного… – и, не договорив, она коснулась тыльной стороной ладони лба, хотя и сама не понимала, что должен означать этот жест.
– Кстати, новый звонок просто отличный! – усмехнулась Ила. – Я, правда, всё никак не пойму, что это урок кончается.
– Привыкнешь! – фыркнул Сад. – Уж получше, чем раньше. Как сирена аварийная. Сегодня это было бы явно…
Радио, убавленное почти на нет, тихо шипело на столе. Сад вернулся в кресло, которое опять страдальчески застонало под его весом.
– Что-нибудь передавали? – спросила Ила.
– Да уж, драа… – Сад с трудом удержался, чтобы не выругаться. – Даже не спрашивай! Весь день какую-то ерунду крутят.
– Понятно, – сказала Ила.
Она присела рядом с шипящим приёмником и коснулась захватанного регулятора. Толстая красная стрелка на длинном табло неохотно сдвинулась с места.
– Бесполезно! – сказал Сад. – Лучше просто выключи его.
– Кстати, у меня только что был рекорд посещаемости на сегодня! —сказала Ила. – Целых пять человек!
– Ну, пять человек… Хотя на сегодня это и правда рекорд.
Ила наконец оставила в покое приёмник.
– А пойдемте в сама?д! – предложила она.
– Идите, – махнул рукой Сад. – Меня сегодня мутит от одной мысли о еде.
* * *
Самад – большое квадратное помещение с раскрашенными в разные цвета стенами – находилось на подземном этаже, и Ила нередко шутила, что эта размалёванная столовая является по совместительству ещё и га?тикой, противовоздушным убежищем. Солнечный свет в самаде круглосуточно заменяло электричество, а вместо окон на стенах висели картины с похожими на ставни рамами, изображающими то неправдоподобно звёздную ночь, то хмурый облачный рассвет.
Обычно в середине дня в самаде топились дети, гремела посуда, играла музыка, возбуждающая аппетит, но сегодня Ила и Ана сидели одни в тишине – лишь уборщик зашёл на несколько минут, передвинул пару стульев, забрал непонятно откуда взявшийся пустой поднос и удалился в подсобку.