скачать книгу бесплатно
И сильнее страха
Улия Воронина
Действие фантастического романа « И сильнее страха» происходит в будущем (приблизительно конец нынешнего века, время активного освоения космического пространства). Главная героиня, Рене Даар, совершая очередной рейс на корабле Главной Базы Исследований Космоса, попадает в плен и становится лабораторным объектом ученых цивилизации Эгорегоз. После побега, Рене уже не чувствует себя прежней, не может приспособиться к окружающему, испытывает страх перед общением с другими людьми. Но больше всего ее страшит, что ее могут обнаружить, и вернуть назад, в лабораторию. Чтобы ее не нашли, она решает с помощью обмана женить на себе лучшего пилота базы Тоно Эсседа.
Улия Воронина
И сильнее страха
Часть первая.
Кто в страхе живет, тот и
гибнет от страха
(Леонардо да Винчи)
Она проснулась от собственных стонов, в поту. Опять тот же сон!..
Рене не открыла глаза, не пошевелилась, хоть и знала, что больше уже не уснет. Она лежала не двигаясь, с напряжением ожидая и страшась услышать знакомые жуткие звуки. На секунду – другую ей даже показалось, она действительно слышит их, прямо сквозь редкие, но оглушительные удары своего сердца слышит плач, стоны… но потом кошмарные иллюзии, слава богу, отступили, оставив ее в тишине. Только тогда она осторожно приоткрыла глаза – еще одна привычка, навязанная страхом: каждый раз, просыпаясь, она боялась, что вместо часов на стене, она увидит зеленоватое свечение лазерных прутьев клетки, в которой провела долгие месяцы плена.
Сердце забилось ровнее: перед ней ее комната, ее часы. На часах было 3.05. Что ж, ей редко приходилось спать всю ночь: страшные воспоминания имели привычку возвращаться и мучить ее во сне.
Рене хорошо знала, что сопротивляться терзающей ее боли, лежа, труднее, движения быстрее прогоняли страх и успокаивали встревоженную память, поэтому она встала и прошлась по комнате к окну. Ее комната, единственное в здании жилое помещение, выходящее окнами прямо на площадку космодрома, была почти пустой: Рене нуждалась в пространстве, а шум двигателей за окном напоминал ей о близости кораблей и, значит, о шансе спасения. Рене нажала кнопку, поднялись жалюзи, обнажая большое от потолка до пола окно, и комната осветилась огнями посадочного поля. Пол застилал обычный серый ковер, на стенах кое-где были размещены стеллажи с тщательно отобранными книгами и фильмами, в основном посвященными современным производственным технологиям, чье содержание даже отдаленно не касалось ее болезненных воспоминаний. В углу напротив окна стояло кресло, рядом был установлен обычный домашний компьютер, которым она пользовалась только когда анализировала события и изменения в ближайших системах, что было необходимо в целях безопасности. Ближе к выходу, в стенном шкафу помещался небольшой гардероб, всего несколько рабочих комбинезонов и официальный костюм. Больше в комнате ничего не было, ничего, что связывало бы ее с прошлой и даже настоящей жизнью, что говорило об ее привязанностях, вкусах или желаниях – комната была безликой.
Рене подошла к панели, скрывающей кухонную нишу. Почти сразу над плитой автоматически зажегся неяркий зеленый свет, но она поспешно его выключила: она никогда не пользовалась этим освещением, это слишком напоминало ей лабораторию… Так трудно избежать напоминаний, мыслей о прошлом, когда оно может вернуться!
Приготовив себе крепкий травяной чай, Рене забралась с ногами в кресло.
Даже сейчас, глубокой ночью, космодром продолжал принимать корабли, шла разгрузка почты, работали люди и машины. Пб-6731 была небольшой планетой, почтовой базой, находящейся в отдалении от цивилизованного мира, точнее между двумя основными политическими центрами Вселенной. Единственным населенным пунктом планеты был этот самый космодром и прилегающие к нему сортировочные базы, куда доставлялись почта и грузы с самых разных уголков познанной Вселенной, сортировались и перенаправлялись в зависимости от назначения, или хранились на многочисленных складах, расположенных по всей планете. Сам космодром представлял собой прямоугольную площадь, окруженную по периметру зданием, объединяющим все жилые и рабочие помещения в единое целое. Конечно, объем работ здесь не был таким, как на центральных планетах, и корабли прибывали не каждый час, но все же, ее окно освещалось огнями космодрома, слышался шум двигателей, иногда отголоски переговоров пилотов с диспетчерской, и это приносило Рене облегчение, надежду на то, что у нее есть возможность снова бежать.
Снова бежать, прятаться… Она, отлично сознавала, что силы ее несравнимы с силой и возможностями тех, от кого она бежала, и потому, какие бы хитроумные комбинации она не придумывала, ей не переиграть их до конца, а, стало быть, рано или поздно ее найдут. Все, что она могла у них выиграть, это время, – год, месяц, час… Даже несколько минут вне плена имели значение. И, в конце концов, все же могло что-нибудь произойти, могла явиться смерть, в которой единственно она и видела реальное избавление от всего – настоящего, будущего и прошлого…
Ей было тридцать один. Большинство женщин ее возраста имели семьи, детей, о них кто-то заботился, или сами они заботились о ком-то, были счастливы, или надеялись стать счастливыми, были поглощены повседневными делами и проблемами, временами о чем-то мечтали, что-то планировали, с кем-то встречались, обсуждали свои мысли и впечатления, и просто жили приятными воспоминаниями… А вот у нее в настоящем и прошлом был лишь страх, боль, стыд. И больше ничего человеческого. Она иногда думала об этом… так, без особых эмоций, просто потому, что время от времени невольно наблюдала фрагменты чужих жизней. Все же для человека важно, быть как все… или просто жить так, как сложилось, без чужого вмешательства, без страха, и без гнетущих воспоминаний о прошлом… Ее же жалкое существование жизнью назвать было нельзя. И страх, постоянный страх, чудовище, которое далеко не всегда поддавалось контролю разума, даже когда она не спала!..
За окном снова засветились посадочные огни, возникла легкая вибрация. Сейчас приземлится корабль. Да, так и есть, сел почтовый, устаревшая модель ЗЕЙД, такие выпускали в еще лет шесть-семь назад, когда … когда она еще работала на ГБИК – Главной Базе Исследований Космоса.
Здесь на Пб -6731, где она работала обычным инженером, никто и не догадывался об ее образовании и всех специальностях, которыми она владела. И, слава богу! Здесь ей было почти спокойно. Маленькая планета одна из многих, расположенная на краю одной из центральных систем. Она сменила несколько подобных почтовых баз, прежде чем осела на два года на этой. Она попыталась затеряться как следует, и на время ей это удалось. Но сейчас… она чувствовала уже какое-то время нарастающую тревогу – пора. Настало время что-нибудь изменить, иначе ее найдут. Нужно снова придумать очередной опережающий ход, предвосхитить их мысли, или разрушить собственные поведенческие стереотипы, чтобы сбить их со следа. Поэтому придется вспомнить и в очередной раз проанализировать все… до конца… Впрочем, это как раз не трудно. Такое нельзя, невозможно забыть. Прошлое, как огромная злокачественная опухоль, давно пустило корни в каждую клеточку ее организма, и вот уже шесть лет пожирало ее изнутри при помощи страха.
Когда-то она… Нет, не она, совсем другой человек, Арерия Даартни… Как странно! Не верится, что раньше ее так звали! Впрочем, сейчас она вряд ли могла отнести к себе любое имя. Эгорегоз обезличил ее. Удивительно не то, что она почти не помнит, как ее звали, но то, что она это сознает, что до сих пор существует… Но это не в ее власти. Так вот, та Арерия Даартни закончила Школу Высшего Летного Мастерства и, после прохождении всех испытаний, была принята вторым пилотом-испытателем на ГБИК (Главную Базу Исследований Космоса). Это было почти невозможно, получить такое блестящее назначение в таком юном возрасте – ей было лишь двадцать три, но ее взяли. Конечно, она очень успешно закончила Школу, одной из лучших прошла все испытания, к тому же, ее родители работали когда-то на Базе, а профессиональная преемственность поддерживалась администрацией. Но все же, ей повезло! Теперь это звучит жутким абсурдом, а тогда она была счастлива. Они все тогда были счастливы и влюблены в свою работу, все пятеро – ее экипаж: Карла Ус, Ритер Уэйн, Миша Эвак и их командир Орн Бьор. Самым старшим среди них был Ритер, ему минуло пятьдесят, он был вторым пилотом, доктором и ученым-исследователем, и он знал о работе намного больше всех них, поскольку за спиной у него был немалый опыт. Тем не менее, он никогда не демонстрировал свои преимущества перед другими, за это его все любили. Его жена, тоже ученый-исследователь, погибла много лет назад в аварии, и с тех пор все интересы Ритера были связаны с только с работой. Орну, командиру их экипажа, было всего тридцать четыре, но более уравновешенного и мудрого мужчины она не встречала. Его темных волос на висках уже коснулась седина, что при такой работе и образе жизни было естественным, и все же интриговало. И ей самой, и Карле, чье восхищение командиром превосходило даже ее собственное, страстно хотелось узнать о его прошлом, а пока в часы досуга они развлекались, придумывая ему разнообразные героико-романтические подвиги. Карла, как и Миша Эвак, была старше ее всего на два года. Оба они, и Миша, и Карла, блестяще закончили Школу Высшего Летного Мастерства, но потом год отработали на самой Базе, ожидая назначения на корабль-исследователь. Когда Рене пришла в экипаж, Миша работал бортинженером и механиком, Карла – третьим пилотом и исследователем. Ее же, только что закончившую Школу, приняли личным помощником командира и документоведом, хотя вообще-то, она получила диплом по трем основным специальностям: пилот класса А (пилоты выше классом в экипаже были только Уэйн и сам Бьор, имевшие в опыте несравнимо больше летного времени), языковед и инженер-исследователь, как и ее родители. И все же, пока у нее не появился бы солидный опыт работы на ГБИК, никто не доверил бы ей большего. Зато, при таком блестящем начале у нее были все основания для надежд на будущее… В Школе, как шутили студенты-пилоты, их учили на героев, но оказалось, что даже те, кто получил красный диплом из рук настоящих героических пилотов, даже те не всегда в жизни становятся героями, и она тому очередной пример.
Тем не менее, тогда все сложилось, как она и мечтать не смела. Руководство предпочитало формировать разновозрастные экипажи, исходя из того, что пилоты проводят в космосе большую часть жизни, и нуждаются в семье, поддержке близких, и домашнем микроклимате во время короткого отдыха, поэтому она неожиданно обрела то, что и не надеялась когда-либо снова получить – семью. На корабле она была самой младшей, и как принято в семьях, все заботились о ней, старались ее чему-то научить, или просто баловали. Впервые после смерти родителей, ее любили.
Это был ее второй дальний полет. Они испытывали новую модель «Ринго», корабля высшего класса. «Ринго»!.. На этой почтовой базе все пилоты выбегают посмотреть, когда садиться «Ринго», восторгаются мощью, скоростью, оснащением даже устаревших моделей. А вот ей довелось летать на «Ринго 712». Два года. Два года счастья!… За которое ей пришлось заплатить, как говорил Аалеки. Тогда она, как и все ее товарищи, благоговела перед космосом, особенно, перед непознанными мирами. Как исследователи, они были обязаны не только испытывать корабли и проводить запланированные учеными Базы эксперименты, но и находить новые миры, вступать в контакт с новыми цивилизациями. И Карла, и Миша, и она сама, как все молодые и полные сил люди, каждую минуту ожидающие от жизни чуда, считали эту возможность самым замечательным, что только может произойти в жизни. Несмотря на то, что в Школе им внушали, что работа исследователя это серые будни, а большие открытия и важные находки удел избранных, и что их последствие нельзя предугадать, несмотря на это, в душе все они верили, что держат в руках ключ от волшебных тайн Вселенной, и что они, по счастью своему, ближе к их разгадке, чем кто-либо другой, что у них всегда есть шанс изменить мир, сделать кого-то счастливей…
Это был ее второй полет. Все шло довольно обычно, пока они не получили сигнал.
Карла сказала:
– Приборы что-то поймали… Сигнал! Довольно сильный. Сейчас посмотрим… Рери, взгляни!
Арерия ниже склонилась над экраном компьютера, чтобы скрыть волнение.
– Ну, что там у вас, не молчите, – попросил Миша, высунувшись из люка. Он изучал и пытался усовершенствовать устройство нового прибора.
Они находились тогда в самой труднопроходимого этапа их маршрута, так называемой зоне вихревых галактик. Здесь всегда было неспокойно в плане безопасности полета, оттого эти галактики, несмотря на их открытие, редко посещались кем-то кроме исследователей Базы и контрабандистов, предпочитающих уединенные пути. На этот раз турбулентные потоки скручивали корабль так, что им иногда казалось, были слышны стоны обшивки.
– Это действительно сигнал? – спросил Бьор из своей рубки, – не помехи передач с Базы? Может, несмотря на вихревые потоки, им все же удалось связаться с нами, пусть с сильными искажениями? Или мы случайно поймали сигналы с других кораблей, находящихся где-то поблизости?
– Скорее второе, Орн. Думаю, никакое оборудование не проведет сигнал с Базы среди таких помех, – вмешался Ритер.
– Прогресс не стоит на месте, коллега, мы уже почти десять дней без связи, и за это время на Базе могли настолько усовершенствовать систему связи, что сигнал добрался и к нам!– с энтузиазмом проговорил Миша, ковыряя отверткой прибор.
– Да, за девять дней все могло глобально измениться, не только система связи, умник. Вот настанет время возвращаться, а оказывается, Базу-то перенесли в другую галактику,– усмехнулся на него Ритер.
– Нет, это не с Базы, – сказала Арерия, – сигнал довольно четкий, просто совершенно неизвестный язык. На компьютерные коды тоже не похоже…
– Неизвестный язык? О, это еще лучше! – воскликнул Миша, игнорируя насмешки Ритера.
– Что это ты так заинтересовался сигналом? Думаешь, мы найдем новый мир, и ты сможешь покрасоваться перед местными девушками?– ехидно спросила его Карла.
Эвак, несмотря на неказистую в целом внешность, а был он небольшого роста и, в свои двадцать семь уже начал лысеть, разыгрывал отчаянного Казанову. Каждый раз, возвращаясь из отпуска, он долго и подробно рассказывал увлекательные истории о своих романтических приключениях, отлично, впрочем, сознавая, что ему никто не верит.
– Почему бы и нет?.. И в Большой Летописи Открытий Познанной Вселенной будет записано: «Миша Эвак – отважный покоритель космического пространства и женских сердец…» Что? По-моему, как раз про меня, скромная и полностью соответствующая истине характеристика!
– Эй, парень, если ты и дальше, будешь между болтовней заниматься ремонтом приборов, твое имя будет вписано только на твоем надгробии, в парке Скорби, – сказал ему Ритер.
Он был по-отечески привязан к Мише, но предпочитал скрывать это за ворчанием.
Карла засмеялась, а Миша сделал вид, что смертельно обижен.
– Ну, разумеется, отчего же не сорвать плохое настроение на своем молодом и талантливом коллеге, вместо того, чтобы ему помочь, ободрить, поддержать…
Проходя мимо Арерии, он остановился, и, наклонившись над ее креслом сзади, негромко сказал:
– Никто меня не любит… Рери, ты не пожалеешь меня?… Ну, хоть немного!
Это услышала Карла:
– Отстань от нее, я все слышу!..
Не обращая внимания на слова Карлы, Эвак, скорчив смешную гримасу, продолжал шептать:
– Скажи мне, что я тебе не безразличен, что я тебе нравлюсь, хоть немного, ну, пожалуйста!… Это так меня поддержит в этой атмосфере вечной травли…
Карла кричала ему со своего рабочего места:
– Эвак, прекрати, она не для тебя!
– Почему это?
– Потому что у Рери уже есть кое-кто на примете!
– Что?! Кто? Ты имеешь ввиду Дрего? – Миша посерьезнел, нахмурился, как строгий старший брат, – Честно говоря, мне совсем не нравится этот парень!.. Такой холодный и высокомерный! Эгоист и нарцисс. Не думаю, что он вообще способен на чувства!
Арерия познакомилась с Арсом Дрего на Базе, в тот же году. Они вместе посещали курсы повышения квалификации пилотов А класса, которые пилоты проходят каждый год. И он действительно был красив, умен и горд. И очень одинок. Он не так давно потерял мать, которая занимала очень важное место в его жизни, и попросту нуждался в хорошем слушателе, чтобы выговорить хотя бы часть своего горя. С Арерией их не связывало ничего, кроме того, что она искренне им восхищалась, он же, по-видимому, отдавал должное ее чуткости и такту. Они встретились вне учебы лишь дважды, и только как друзья, но и это послужило поводом к поддразниванию со стороны коллег.
Карла снова вмешалась:
– Что? Дрего эгоист и нарцисс? А что, ты не такой?… Да таких большинство, пока не влюбятся по-настоящему… По-крайней мере, это один из самых привлекательных пилотов Базы! У кого еще такие глаза, и ресницы сантиметров по десять… а фигура!.. Ну, может, он слегка высокомерен, но не с тобой, верно, Рери?… И, потом, уж ты-то ей точно не подходишь!
– Это почему? – Эвак сразу выпрямился, чтобы защититься должным образом.
– Да ты же почти на голову меньше ее ростом, а разница более чем в сантиметр в пользу партнерши, знаешь ли, сейчас не в моде!
– Я ниже ростом?! Вранье!.. Просто мой организм так адаптируется к космосу, ясно тебе?!
Карла засмеялась, и Арерия тоже не могла не улыбнуться. Миша и Карла дружили со школы, но не могли и дня прожить без споров и перепалок. На шум подошел командир. У Карлы, как всегда при его приближении, блеснули глаза, и она вмиг стала серьезной и тихой.
– Ну, что нового с сигналом?
– Все еще обрабатывается, Орн. Возможно, это надолго – компьютер не смог сразу распознать ни знака, за то мы теперь скоро будем знать, откуда получен сигнал. Еще минут пять…
– Ты что думаешь, Арерия?
– Это определенно язык – есть общие элементы со вселенским, но слишком замысловато. Никаких известных аналогов, поэтому расшифровка может занять не один день.
– Так значит, мы на пороге!…– обрадовался Эвак.
Бьер взглянул на сосредоточенного Уэйна.
– Твое мнение, Ритер?
Тот ответил не сразу. По его виду можно было судить о том, что он, скорее рассматривает ситуацию как проблемную.
– Мы находимся на окраине Познанной Вселенной. Типичный затерянный мир, в стороне от контролируемых космических путей и, стало быть, законов. Шансы открытия новой цивилизации, очень малы. Наши корабли-исследователи проходят здесь все же довольно регулярно, хоть и не часто, и они, конечно, давно бы отреагировали на сигнал, уж не говоря о контрабандистах, как раз предпочитающих такие вот обходные пути… Думаю, здесь другое. Возможно, это пираты.
– Я тоже подумал об этом. Карла, проверь, пожалуйста, статистику по этому квадрату на пропавшие корабли.
Они имели ввиду космических пиратов. Ежегодно десяток – другой официально, но по факту гораздо больше, пропавших кораблей терялись Базой по причине нападения пиратов. Такие корабли как «Ринго», даже разобранные на запчасти, стоили на свободном рынке невероятно дорого, да еще новейшее оборудование, которыми были укомплектованы лаборатории корабля… Конечно, соблазн был велик. Пираты устраивали ловушки, как правило, вот на таких уединенных маршрутах, где связаться с Базой можно было только на определенном этапе путешествия, при отсутствии помех. Пираты отлично знали, что любые корабли Базы обязаны отреагировать на сигнал, что они обязательно сядут на планету, с которой принят сигнал. И, вот тут-то на них устраивали настоящую охоту, в результате, экипаж пропадал бесследно, а корабль через некоторое время, измененный до неузнаваемости внешне или разобранный на детали, с тщательно удаленными чипами, поступал в продажу на каком-нибудь нелегальном частном транспортном рынке.
– Да, командир. Сейчас… В общем, ничего особенного. Не выше чем в любых других окраинных районах.
– Источник сигнала уже нашли?
– Да, это Окс-20 или Тейя, четвертая планета системы Эдер или Эдельвейс. Открыта для и изучения почти двести лет назад. Климатические условия приемлемы для жизни планетников нашей группы, а вот биологические – не совсем: полное отсутствие на поверхности воды. Растительный и животный мир представлен очень скудно… Есть жизнь. Немногочисленное население ведет примитивный кочевой образ жизни. IQ туземцев соответствует умеренной степени умственной отсталости, так что вряд ли это они отправили сигнал.
– Этот сигнал и для пиратов слишком замысловат. Обычно они расставляют куда более простые ловушки. На связь с Базой не выйти еще неделю полета… Что ж, тогда будем садиться. Все равно, кораблю нужен ремонт: верхний слой обширно пострадал в последней буре. Так что, Миша, тебе будет, чем заняться, когда сядем. А мы с Карлой произведем разведку. Ладно, готовимся к посадке. Но не близко к источнику сигнала. Нам нужно подготовиться. Хорошо, что планета пустынна, если это пираты, мы заметим их приближение издали.
– Вот и настоящая работа для тебя сыскалась. Это как раз совпадает с твоими планами, дорогой! – ехидно пропела Карла.
– О!… – только и смог простонать Эвак.
Рене взглянула за окно. Ночью небо здесь глубокого черного цвета, словно сшитое из большого куска бархата, а утром оно снова засинеет. А на Тейе небо низкое, и словно порезанное на длинные неровные полосы. Часть вдоль горизонта ярко желтая, тревожная, а чуть выше оно сразу становиться коричневым, густым и безнадежным, словно неумолимая судьба. Вся планета, сплошное каменное плато, покрытое слоем вязкой красно-коричневой пыли. Растительный мир представлен лишь плесенью на поверхности пыли, и даже по цвету от нее не отличался. Ни птиц, ни моря. Ничего тоскливее не придумаешь.
Посадка прошла идеально. «Ринго» сел мягко, взметнув приглушенными двигателями густое облако пыли.
Приняв обычные меры безопасности, все они сразу принялись за работу. Бьерн решил, что на сигнал отправятся они с Карлой (к огромному восторгу Карлы), Миша и Ритер начнут чинить обшивку, а Арерии было поручено координировать действия всего экипажа, оставаясь на корабле.
Разумеется, она приуныла – ей тоже хотелось быть с ними рядом, участвовать в происходящем самой, а не наблюдать за их действиями через мониторы, но правда была в том, что она все еще оставалась самым неопытным исследователем из всех, и в том, что была ее очередь нести вахту.
Они быстро оделись. Карла помахала ей рукой на прощанье, Миша послал воздушный поцелуй, и они ушли. Если бы только можно было их вернуть, или задержать!.. Если бы она знала, что их ждет!… Нет, ничего бы к лучшему не изменилось. Оставшись на корабле, они бы разделили ее судьбу, и все страдания, которые выпали на ее долю. Но этого она никогда не хотела.
Спустя минуту она уже видела их на мониторе: Карла и Бьерн садились в транспортное средство с открытым верхом, взяв предварительно пробы микрофлоры почвы рядом с кораблем. Ритер, проводив их взглядом, начал осмотр обшивки, а Миша, отправив ей еще один воздушный поцелуй, доставал оборудование и инструменты для ремонта. И тут что-то случилось.
Это была волна. Сухая, колючая, царапающая кожу волна горячего воздуха. Арерия почувствовала ее, несмотря на защитное поле корабля. Тем более, что в момент ее прохождения вдруг вышли из строя все системы, погас свет, померкли мониторы, перестали поступать сигналы бортового компьютера. Она растерялась, потому, что их корабль, первоклассный «Ринго», казалось бы, был защищен от подобных случайностей: три автономных системы жизнеобеспечения!.. И в рекомендациях было сказано – производителями гарантирована защита даже от мощнейших взрывов. Орн говорил, что это надежнейший корабль на свете!.. И вот теперь, она осталась одна в темноте…
Спустя несколько длинных минут тишины, послышалось слабое жужжание, и оборудование корабля медленно начало включаться в работу. Первое, что она сделала, бросилась к мониторам, чтобы убедиться, все ли в порядке у остальных, но ничего не увидела. Арерия подумала, они бортовые компьютеры вышли из строя, потому, что мониторы показывали все, что она видела до этого, красную пыль, покрывающую планету по линию горизонта, коричневое с острой желтой полосой небо, сам корабль, все, кроме ее экипажа. Их не было нигде! Личные чипы тоже не откликались, словно их и не было. Она звала их по именам, переключая мониторы то на дальнее видение, то снова искала у корабля… они не могли вот так просто исчезнуть за минуту! Она просто не могла поверить в это. И она снова и снова начинала поиск… но ничего не менялось. Ее экипаж пропал.
Ужас от нереальности происходящего заставил ее, наконец, остановиться и сесть, попытаться взглянуть на ситуацию под другим углом. Так ее учили в Школе. Но мысли бились совершенно хаотично. Неужели это пираты? Тогда через некоторое время они предъявят свои условия… или попытаются взять корабль боем. Но как это произошло? Как она захватили всех ее коллег? Надо учесть, что это опытные пилоты, знающие, как действовать в случае нападения… по-крайней мере, тогда она услышала бы звуки боя… парализующий газ? …И все же должно было что-то остаться, какие-то следы!… А если они ранены и умирают от болевого шока, не в силах ничего предпринять?.. А что если их захватили в плен, как заложников?.. Но как, за две минуты? Нет, это невозможно… А эта волна… Они применили новую технологию! Она ничего о ней не слышала… Что делать? До Базы далеко, связи нет, спросить совет не у кого… Она поставит защиту на входные люки и выйдет на поиски своего экипажа.
Арерия отчетливо сознавала, что поступает неправильно, подвергает себя и корабль риску, нарушает инструкции, строго регламентирующие в таких случаях действия члена экипажа, оставшегося на корабле единственным. В инструкциях говорилось, что в случае исчезновения своих товарищей, в том числе старших по рангу, она должна немедленно послать отчет на Базу, и следом, прождав на корабле сутки, отвести туда же корабль. Одно дело знать правила, другое их выполнять, когда дело касается близких тебе людей. Это была ее семья. Она не могла поверить в их смерть.
Арерия автоматически послала на Базу судовой журнал, впрочем, особенно на него не надеясь, из-за помех, он мог потеряться и пропасть бесследно, а потом, наскоро надев защитный костюм, вышла.
Сухой и горячий воздух Тейи, в котором было нелегко дышать, даже немного жег ей легкие, не смотря на включенный воздухоадаптор. Арерия растеряно оглянулась. Кругом была пустыня из красноватой тусклой пыли, которую ветер, видимо от скуки, лениво подбрасывал и рассыпал ее по равнине. Ее взгляд в отчаянье скользил по линии горизонта и обратно, цепляясь за тени от маленьких песчаных холмов. Более она ничего не видела, ни души, ни следа…Нет!… Что-то было!… Она бросилась бежать к какому-то холмику, метрах в двухстах от нее… тень от него была больше…
Они обгорели так, что по лицам их узнать было невозможно. Арерия узнала их по звездолету, хотя его почти засыпала пыль, и видны были только сидения, на которых лежали теперь почти пустые костюмы.… Бьерн и Карла! Их кости. Тела словно высохли, словно истаяли, или словно костюмы внезапно стали им велики… Вот костюм Бьерна … Его правая рука и часть туловища прикрывали Карлу. Он заслонил ее собой и она обгорела чуть меньше… на голове у виска оставалась прядка сьежившихся волос… рот в оскале боли… она умерла не сразу. Видимо, Орн почувствовал приближение опасности… И у него всегда была отличная реакция.
Больше она ничего не увидела. Ритер и Миша Эвак исчезли.
Арерия вернулась к кораблю и села на ступеньку перед люком. В Школе ее готовили к внезапному нападению, опасности и всяческим неожиданностям, но не к смерти друзей. Они ушли так быстро, внезапно, и их смерть не могла так же быстро быть принята ее сознанием. Просто не могла. Она замотала головой, и невольно засмеялась, стремясь избавиться от нелепых мыслей о потере друзей, но смех прозвучал среди этого давящего одиночества так дико, что почти сразу перешел в стон и плач.
Тут что-то зашевелилось в пыли под кораблем… и она увидела руки, они зацепились за ступень и подтянули тело. Это был Миша Эвак. Его лицо тоже обгорело, словно покрылось красной пылью и ссохлось, он тяжело дышал.
– Миша, слава богу, ты жив!.. Сейчас я тебя вытащу! Где Ритер?
Миша медленно покачал головой, чуть отстранившись от нее:
– Не спеши, дорогая… Дай мне отдышаться и сказать…
– Ничего, ничего, все будет хорошо, Миша, все будет хорошо… я помогу тебе! Вот возьми обезболивающее…
Она не слушала его, потому что испытывала шок, и отчаянно цеплялась за надежду. Дрожащими руками, она сорвала с пояса аптечку:
– Вот таблетка…
– Я уже принял две… Я ждал тебя… Послушай же меня, Рери! Действие обезболивающего и стабилиотика скоро закончиться, и я истеку кровью, и не успею сказать…
– Ничего не говори, не будем тратить твои силы! Давай руки, я вытащу тебя!
