banner banner banner
Сезон
Сезон
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Сезон

скачать книгу бесплатно


– Да пошел ты. Пока документы свои не покажешь, вообще с тобой разговаривать не буду.

Кажется, он понял, что все его ужимки бесполезны.

– Не хочешь по-хорошему ладно!

Резким движением он передвинул ружье за спину и, развернувшись, зашагал к просеке.

– Давай беги, стучи ментам! – насмешливо бросил я ему вслед и тут – же пожалел об этом.

Егерь зло оглянулся и зашагал еще быстрее.

Теперь времени у меня оставалось часа два. Пока он на своей тарахтелке доедет до деревни пока найдет участкового да пока они вдвоем вернутся, я успею уйти.

Лихорадочно сматывая палатку и рассовывая в рюкзак свое имущество, я уже прикидывал, как быстрее оторваться от преследователей, но тут вспомнил про откопанного бойца. Что – же, придется делать времянку.

Засыпав раскоп и соорудив над ним крест из березовых веток, я положил на холмик ржавую каску бойца. Затем взвалил на себя рюкзак и двинулся в сторону деревни. Идти решил по той же заброшенной дороге, что приехал егерь. Раз уж он проехал то и я пройду. Услышу, если он назад будет возвращаться. Однако навстречу мне никто не попался. К вечеру я был в деревне.

Как и следовало ожидать, возле покосившейся избы сторожа моего джипа стоял заляпанный грязью милицейский УАЗик, а на скамейке у забора восседал местный участковый – невысокий пожилой майор с морщинистым лицом и грустными глазами собаки – водолаза. Пока я окруженный гавкающей сворой дворняг приближался к дому он, демонстративно закурив сигарету, пускал дым кольцами. За заборами вдоль улицы то и дело мелькали любопытные лица местных.

– Как говорится на деревне ни скрыться, ни спрятаться! – ухмыльнулся я, протягивая руку участковому.

– Не уйти от придирчивых глаз! – неожиданно весело подмигнул он мне, вставая с лавочки и пожимая протянутую руку.

– По какому делу к нам прибыли?

– Хотел порыбачить, да клева нет.

– Оружие, запрещенные предметы при себе имеете?

– Оружие имею, а запрещенных предметов нет, – тяжело опустился я на скамью, сваливая рядом свою поклажу.

Участковый заметно оживился и хотел задать следующий вопрос, но я, молча, достал разрешение на оружие и, выдернув карабин из чехла, сунул ему под нос.

– Не волнуйтесь товарищ майор, не заряжен. Магазин ношу отдельно.

Глаза его опять приняли сонное выражение и остановились на моем рюкзаке.

– А вот это дудки! – раздраженно сказал я, – только под протокол с понятыми!

Протоколы составлять он не любил. Вся его фигура выражала желание, не напрягаясь доработать до пенсии. Однако это желание боролось с желанием получить звездочку на погоны. Он уже совсем было решился составить протокол досмотра, но я быстро разрешил его сомнения.

– Может по стакану? У меня с собой есть, – пнул я рюкзак, в котором звякнула бутылка водки. – А дед нам свою хату предоставит.

– Предоставишь дед? – спросил я у закрытых ворот.

Калитка в воротах, утвердительно скрипнув, открылась и в проеме обозначилась качающаяся личность в брезентовом плаще.

– Если нальете, нет проблем!

Через час, захмелевший Василич, так звали участкового, уже по – свойски хлопал меня по плечу, закусывая моей тушенкой.

– Да не переживай ты, москвич. Ничего тебе этот придурок – егерь не сделает. Вот он у меня где, со своими платными охотами!

Василич, грохнув кулаком по столу, показал, где у него этот егерь. Потом он принялся рассказывать о том, как егерь водит приезжих охотников без путевок на кабана и медведя, получая за это огромные деньги.

– Хоть бы раз, падла, мясом угостил! Ну да ладно, попадется он мне!

Глаза его сверкнули недобрым огнем.

– Ты только смотри, из леса стволы да взрывчатку не тащи! У меня здесь своих малолетних идиотов хватает.

Далее он поведал о местной молодежи, которая возит из окрестных лесов весь железный военный хлам и сдает его в райцентре в чермет.

– Бывает, подрываются, когда снаряды раскручивают. А мне такие ЧП ни к чему. Мне до пенсии два года осталось.

Он грустно посмотрел на пустую бутылку и тяжело поднялся из-за стола.

– Все, поехал. Ночевать у деда оставайся. Он не откажет. Поздно уже, да и выпил ты.

Когда за окном затих шум двигателя УАЗика, я спросил у деда:

– А что, у вас тут молодежи заняться нечем, кроме как железки из леса таскать?

– Чем – же тут займешься родимый? – пробурчал дед, – колхоз развалился, ферму и МТС закрыли, коров порезали. До райцентра почти сто километров. Вот и тянут, кто что может, пьют да морды, бьют друг другу. Я то, что у меня пенсия, а молодым кто не уехал, откуда деньги брать?

Он вздохнул и бросил на лавку старый залатанный матрас.

– На-ка вот постели себе.

Я лежал на узкой лавке с открытыми глазами, заложив руки за голову. Луна, пробиваясь своим светом сквозь немытое оконце, таращилась из-за туч. В голову лезли всякие мысли возвращавшие к городской жизни.

Завтра домой. А что дома? Работа, да пустая квартира одинокого сорокалетнего мужика.

Потом пришел тяжелый сон, больше похожий на бред. Я стою в глубоком раскопе, с черными человеческими костями и черепом. Пытаюсь засыпать их, кидаю землю лопатой, но раскоп обваливается на меня и тяжелый пласт земли давит на грудь. Ужас охватывает все существо до дрожи. Но тут приходит осознание того что это сон и от радости я просыпаюсь весь в поту.

На моей груди сидит черный кот, с наглой круглой мордой перебирая лапами, мурлычет и внимательно смотрит мне в глаза.

– Тьфу, черт будь ты неладен!

Сбрасываю его с себя дрожащими руками. Кот обиженно фыркает и вьется под ногами деда, который возится с дровами у печки.

– Правильно Черныш буди его, – ухмыляется он.

Наскоро умывшись и попив чаю, прощаюсь с дедом, завожу свою колымагу «Гранд Чероки» 90 года и трогаюсь по разбитой проселочной дороге.

Ну, вот и все. Теперь домой.

Глава 2. Один в городе

Пулемет бронетранспортера беззвучно выплевывает огонь. Одноэтажный кирпичный дом объят пламенем. Фигуры в бронежилетах и шлемах, прячась за разрушенным каменным забором, стреляют, а затем кидают гранаты в оконные проемы. На земле растерзанное взрывом тело, рядом обугленный автомат.

– Па, ну что ты смотришь?! Надоели эти новости, да еще без звука!

Дочь выдергивает из-под моей руки телевизионный пульт, переключает канал.

Теперь на экране скачут какие-то мультяшные персонажи непохожие на людей.

– Ты когда приехал? – доносится из кухни ее голос сквозь шум воды и бряканье посуды.

– Вчера, – говорю я себе под нос и снова переключаю на канал новостей.

– Что? – заглядывает она в комнату, вытирая мокрые руки о передник.

– Вчера, – опять бубню я, прибавив громкость телевизора.

В комнату врывается напористый голос корреспондента, стоящего на фоне пылающего дома и вооруженных спецназовцев.

– Группа боевиков была блокирована в жилом доме на окраине дагестанского села. Сдаться они отказались, и в ходе боя были уничтожены!

Я выключаю звук и корреспондент, продолжая открывать рот, становится похожим на беззвучно квакающую лягушку.

– Ну, все, я в институт, – дочь уже на пороге с сумкой на плече, – посуду помыла, продукты из твоего рюкзака в холодильнике. Да, мама просила тебя ей перезвонить. Что-то насчет раздела квартиры.

Она чмокает меня в ухо и убегает, оставив после себя легкий аромат духов.

Медленно плетусь в ванную и, пересиливая боль во всех мышцах, плюхаюсь в горячую воду с шампунем. Запотевшая только что из холодильника бутылка пива наполняет меня ледяной живительной влагой. Боль постепенно отпускает. Так всегда бывает после выездов в лес и физических нагрузок. В сотый раз обещаю себе начать бегать по утрам и снова погружаюсь в пену.

Резкое дребезжание мобильника лежащего на краю раковины выводит меня из нирваны. Телефон дергается в припадках вибровызова, пока я не накрываю его ладонью.

В трубке знакомый до тошноты голос бывшей жены:

– Алексей наконец-то дозвонилась до тебя! Нам надо что-то решать с квартирой! Володя сказал, что ему надоело ждать! Либо ты платишь нам половину ее стоимости либо будем судиться и делить!

– Алексей ну что – ты молчишь?! Давай сегодня встретимся в обед у моей работы, все обсудим!

– Хорошо, – вяло ворчу в ответ, – только приходи без своего бойфренда, а то я ему другое лицо сделаю.

Мобильник, продолжая что-то верещать, отправляется в раковину, а я устало выползаю из ванной. В темной прихожей натыкаюсь на мешок с железом из леса, бьюсь об него ногой и вспоминаю, что все это надо чистить и отмачивать.

Мысли о жене неприятными тараканьими лапками больно щекочут под сердцем. Нарисовалась, здравствуйте! Год прошел, как ушла от меня к молодому сослуживцу.

– Любовь! – говорит, – ничего не поделаешь.

Да черт – бы с ней. Хотя месяца два я мучился. Даже спать не мог. Не от любви, конечно. После пятнадцати лет брака об этом речи нет. От обиды понятное дело. Потом вроде переболело. И тут на тебе, квартиру ей подавай!

Я вывалился с толпой народа из метро прямиком на Чистопрудный бульвар. До встречи с моей бывшей благоверной оставалось еще минут двадцать, так что можно успеть перекусить в кафешке возле прудов. Сидя за столиком, наблюдаю, как вокруг снуют всякие накрахмаленные офисные работники и работницы, выбежавшие на обед из своих клетушек сотовых салонов связи, карманных банков и прочих бутиков. Их потные тела стараются укрыться в тени навесов кафе от палящего солнца, которое усиленно плавит асфальт под ногами.

Возле метро у ларьков на самом солнцепеке, чинно расположилась живописная группа бомжей, поедающих остатки шаурмы, извлеченной ими тут – же из мусорных баков. Таджик в грязном, когда-то белом фартуке, и неопределенного цвета куртке, вяло пытается отогнать их от своей шаурмятни, чтобы те не отпугивали его клиентов.

– Вай! Слющий, иди отсюда пожялюста, а! Завтра приходите!

Но бомжей так просто не отгонишь. Из кучи тряпья, отделившись от группы этих особей, восстает отекшее существо видимо женского пола в рваной майке, цвета а-ля пчелка Майя. Существо потрясает в сторону таджика куском шаурмы, из которой разлетаются в разные стороны зеленые мухи, куски капусты и соуса.

– Пошел в жопу, чурка нерусская! Понаехали тут на Русь – Матушку, инородцы поганые!

Национальные чувства таджика видимо, сильно задеты этой патриотичной отповедью. Поэтому он моментально преображается в грозного сарбаза[6 - «Сарбаз» – восточный воин.] и с воплем: «Я твою маму топталь!!!», выскакивает из ларька, размахивая длинным ножом. В другой руке он победоносно сжимает деревянную лопатку.

Однако атака таджика оказалась остановлена в самом зародыше. Пустая пивная бутылка, с хлопком разбилась о его голову, окатив все вокруг россыпью осколков. Восточный кулинар уронил свои инструменты и, обливаясь кровью, уполз в ларек, причитая, и обещая привести двести земляков.

Бомжи удивленно озираются в сторону метро, в толпу, откуда прилетела бутылка. Затем сообразив, что земляки таджика сейчас будут тут, моментально испаряются, оставив после себя, только лужу на асфальте.

– Давно ждешь? – оторвал меня голос жены от созерцания межнационального конфликта.

Она стояла, у столика слегка улыбаясь. Короткая серая юбка обтягивала упругую задницу тридцатипятилетней женщины. Две верхние пуговки на блузке расстегнуты так, чтобы было видно ложбинку между вызывающе торчащими грудями. Пиджак небрежно переброшен через руку.

– Да нет, не очень, – кивнул я на стул, – кофе хочешь?

Она присела за столик, картинно положив ногу на ногу, откинула со лба непослушную вьющуюся челку.

Я смотрел в эти наглые зеленые глазищи на эти круглые коленки обтянутые черными чулками и… ничего не испытывал. На меня уже не действовали все эти ужимки и прыжки в виде оголения коленок и груди. Мне было просто наплевать на нее. Теперь это только досадное препятствие, возникшее на пути.

Наверное, она это почувствовала и замурлыкала, заглядывая мне в глаза:

– Давно тебя не видела, даже соскучилась.

Такой наглый подхалимаж взбесил окончательно, и я заорал на все кафе:

– Послушай чего тебе от меня надо?! Хочешь жить со своим бойфрендом?! Живи! Хочешь квартиру делить?! Будем делить! Только не лезь ко мне теперь со своей любовью! Ушла, так ушла!

Она вспыхнула, обиженно отодвинулась от меня и, опустив глаза, стала нервно мешать кофе в чашке, громко звякая ложечкой.

– Думала, по-хорошему договоримся. Все-таки не один год вместе прожили.

– А чего тут договариваться?! Денег у меня нет! Хотите квартиру через суд делить, флаг вам в руки!

Я нервно откинулся на стуле и поглядел на часы.

– У тебя все или будет продолжение?

Она шмыгнула носом. Потом опять. Потом еще. И вот первая слеза потекла по ее щеке.

Я расслабился и вышел в астрал, потому что знал, что сейчас происходит рядом. Концерт был в самом разгаре. Моя бывшая половина ревела белугой не забывая промокать платочком потеки туши и смотреться в зеркальце.

Параллельно она сквозь рыдания, но громким голосом поведала миру о том, как она меня любит и никогда любить не переставала.

Посетители кафе также узнали, что я был к ней невнимателен, мало зарабатывал и вообще цветов не дарил. А она бедняжка готовила, стирала, убирала, все ждала от меня любви. А я – гад этакий любви не проявлял, все время напивался с друзьями. Но она меня любит, готова простить все эти мои страшные недостатки, если я соглашусь принять ее обратно.

Я пялился на засиженный мухами потолок кафе, размышляя о том, какие женщины все-таки глупо-хитрые создания. Попав в дерьмо, всегда оттуда вылезут да еще других, стоящих рядом вымажут. На самом деле все ее уловки шиты белыми нитками и рассчитаны на воспитанников детского сада. Но женщине это не важно. В конце концов, она сама начинает верить в собственное вранье, за счет этого поднимая свою самооценку на приемлемый для нее уровень.