скачать книгу бесплатно
– Даша, господи! Неужели обязательно еще и лицом тереться об этот диван? – дочь снова попала в поле зрения матери. – Потом неизвестно что выскочит.
– У меня же выскочит, не у тебя.
– Замечательный ответ.
Никита Анатольевич вдруг отдал себе отчет, что так и не пожалел до сих пор по-настоящему ни жену, ни дочь. Вначале был шок, потом приступ страха, жалость к самому себе, лихорадочная работа мысли. Теперь усталость, раздражение, желание остаться в одиночестве.
С Ольгой отношения сложные, но особых размолвок между ними никогда не было. Дочь он искренне любит. Тогда в чем дело? Неужели он настолько зачерствел в ежедневной борьбе за процветание другого своего детища – огромного и многоликого, не имеющего иного зримого образа, кроме логотипа над входом в головной офис?
Сейчас именно тот момент, когда важно проявить себя мужем, отцом. Где надо – утешить, подбодрить шуткой. Призвать к порядку, разумно разрешить бытовой вопрос.
– Кстати, когда и чем они предполагают нас кормить? – осведомилась жена. – У меня нет ни малейшего аппетита, но это ничего не значит. Если мы здесь еще и голодными будем сидеть, точно передушим друг друга, как пауки в банке.
Абросимов-старший не прочь был бы поесть – он не знал, радоваться этому или нет. Наверное, можно и порадоваться – ведь это знак психологической устойчивости.
– Скоро принесут что-нибудь. Тогда и спрошу, какое они планируют расписание.
– Напомни, что пища должна быть низкокалорийной, с малым содержанием холестерина, – издевательски вставила Даша.
– Тебе не кажется, что стоит быть помягче друг к другу и подобрей.
– Такое уже гоните, слушать тошно. Расписание… Трахать они нас будут по расписанию, вот что! Всех троих!
Ольга подняла и опустила тонкие выщипанные брови. Никита Анатольевич бросил на дочь укоризненный взгляд. «Как можно быть настолько безответственной? – подумал он. – Мы их не слышим, а они нас – наверняка. У нас и так дела не блестящие, так зачем навлекать новые неприятности?»
Глава девятая
Через Федора Филипповича копия кассеты с Никитой Абросимовым попала к Глебу. На первый взгляд в манере съемки не было ничего общего ни с одним из отсмотренных за последние сутки материалов. Но с третьего раза Глеб заметил одну очень важную особенность: изображение специфическим образом «плавало».
У многих людей, берущихся за камеру раз в год, руку слегка ведет из стороны в сторону. Но как именно – строго горизонтально или под наклоном, резко или плавно – все это очень индивидуально. Главное – иметь зоркий глаз и внимательно отслеживать мельчайшие движения «картинки».
Возможно, камеру держал тот же самый бандит, который снимал несчастную жену продюсера. Для полной уверенности Сиверову нужно было еще раз просмотреть короткий отрезок, снятый с помощью инфракрасного объектива.
Смелянский дал ему номер своего сотового, и Глеб позвонил не откладывая в долгий ящик. Никто не ответил. Когда Глеб во второй раз набрал номер, трубку сняла женщина.
– Извините, он никак не может.
– Дело срочное. Напомните ему. Меня зовут Глеб, совсем недавно мы с ним обсуждали очень важные вещи.
– Перезвоните завтра, он плохо себя чувствует и заснул.
– Извините, а с кем я разговариваю?
– С его женой.
«Яснее ясного. Как сказать ей, что Василий мне не нужен, мне желательно еще раз глянуть кассету? – подумал Глеб. – Язык не поворачивается».
– Что за важные вещи? По работе? Если это конфиденциально, подъезжайте, оставьте для него записку. Я не имею привычки читать чужое.
– Да нет, наверное, я подожду. Когда он по вашим предположениям проснется?
– Трудно сказать, – ответила она.
– Речь идет о людях, попавших в беду.
– Кажется, я догадываюсь… Я видела у него на столе кассету.
– Правильно догадываетесь, – со вздохом признался Глеб.
– Тогда приезжайте, нет проблем.
…Она, конечно, мало чем напоминала раздавленное существо из темной комнаты. Одета была в дорогое восточное платье из красного шелка с золотым шитьем. Глухой фасон – никакого выреза, лебединая шея прикрыта стоячим, облегающим воротничком, длинные рукава скрывают даже запястья. Волосы – спутанные, растрепанные на кассете – сейчас были зачесаны назад со лба, туго натянуты и собраны на затылке в узел.
– Здравствуйте, меня зовут Лена.
– Что с мужем? Врача вызывали?
– Ничего особенного, запой.
Глеб не знал, что сказать.
– Такое с ним происходит раз в месяц, когда он требует отчета у своих пинкертонов. Ругается, матерится, не может понять, что они ему голову морочат. Сперва вот-вот, потом опять ничего, пусто.
– Говорил, что намерен от них избавиться.
– Других найдет. Он уже не может без этого – навязчивая идея. Так что вам нужно?
– Лена! Кто там еще? – раздался из глубины квартиры громкий пьяный голос.
На красивом, сильно напудренном лице отразилась досада.
– Надо было тише.
– Лена! – снова потребовал ответа Смелянский.
– Это я по телефону разговариваю.
– А голос?
– В телевизоре.
Телевизор действительно работал, кто-то рассказывал, как правильно готовить пиццу.
– Выключи его на хрен!
Требование тотчас было выполнено. В наступившей тишине Глеб расслышал, как продюсер со стуком захлопнул дверь и заперся в комнате на ключ. Хозяйка кивком предложила Сиверову пройти на кухню и сама отправилась следом.
– Я в самом деле не вовремя.
– Давайте поконкретней и побыстрей.
– Та запись. Мне важно увидеть еще раз.
На лице хозяйки не отразилось никаких эмоций по поводу того, что еще один посторонний человек стал свидетелем ее унижения.
– Сидите здесь, сейчас принесу.
На кухне стояла видеодвойка. Сиверов уже успел отметить, что помимо домашнего кинозала в каждой комнате просторной квартиры имелись телевизор с видеомагнитофоном. Похоже, просмотр нескольких минут старой записи действительно превратился для Смелянского в навязчивую манию.
Передав Глебу кассету, Лена не осталась на кухне. В отличие от мужа она не испытывала желания лишний раз встречаться с прошлым лицом к лицу. Включив режим замедленного воспроизведения, Глеб окончательно убедился – Елену Смелянскую и Никиту Абросимова снимал один и тот же человек.
Как лучше поступить: дождаться хозяйки и вежливо попрощаться или поскорей уйти, чтобы не попасться на глаза пьяному в дымину продюсеру? Сиверов еще не решил, когда его позвали:
– Идите скорей сюда.
Елена наклонилась перед запертой дверью, пытаясь заглянуть в замочную скважину.
– Он упал, я слышала стук. Потерял сознание и упал. С каждым разом все хуже и хуже. И ключ, как назло, оставил, теперь нельзя открыть дверь.
– Открыть-то можно. Разрешите.
Глеб вытолкнул ключ из скважины, и хозяйка открыла дверь своим. Слепому пришлось войти следом за ней, чтобы поднять лежащего на полу Смелянского.
Типичная картина запоя: пустые бутылки на подоконнике, на столе и под столом. Каких здесь только нет: виски, вермут, водка, изготовленная, как водится, по «эксклюзивной технологии с высокой степенью очистки». Еще и банки из-под немецкого пива – целая куча.
Послушав сердце и дыхание Смелянского, Глеб сделал вывод, что угрозы здоровью нет. У человека сработал природный стоп-кран: дальнейшие возлияния были чреваты плохими последствиями, и организм дал отбой.
– Где его кровать?
Глеб взвалил продюсера на спину, уложил и накрыл одеялом. Когда он обернулся, хозяйки рядом не было. Обойдя всю квартиру, он нигде ее не нашел. Решил заглянуть в ванную комнату и обнаружил, что дверь заперта изнутри.
«Вначале муж заперся, теперь жена», – мысленно констатировал Глеб.
– Лена! С вами все в порядке?
Ответа не последовало. Слепой не стал спешить и высаживать дверь, хотя мог это сделать без труда. Возможно, хозяйка просто не хочет сейчас никого видеть, его в том числе. Но проверить надо.
Встав на стул, он заглянул внутрь через оконце. Елена сидела на краю ванны, засучив длинный рукав своего ярко-красного платья в китайском стиле. Вся левая рука от запястья до локтя была покрыта шрамами от порезов.
Елена держала в правой руке большой кухонный нож и собиралась очередной раз причинить себе боль.
Теперь уже Слепой не колебался. Толкнул хлипкую дверь плечом, ступил в просторную ванную, выложенную черно-белой плиткой. Елена отдала нож без сопротивления, и Сиверов понял почему. Оставаться здесь он не собирается, смешно даже думать об этом. Едва он исчезнет, как хозяйка получит полную свободу действий.
Глеб заглянул в бар, чтобы налить Лене чего-нибудь крепкого. Человека спокойного выпивка может раскачать, а того, кто уже раскачан сверх меры, спиртное обязательно успокоит.
Смелянский полностью опустошил бар, за выпивкой пришлось идти в «комнату для запоя». Елена, не сопротивляясь, выпила вермут залпом. Потом жестом попросила закурить. Сиверовские сигареты ее не устроили, она молча показала, где взять пачку, и закурила свои.
Оба продолжали молчать. На кухню слабо доносился храп Смелянского – это был единственный звук, нарушающий тишину.
– Долго вы еще намерены у нас гостить? – поинтересовалась Елена, закуривая от первой сигареты вторую.
Горячий пепел падал на яркий шелк, украшенный золотистым узором.
– Прожжете, – предостерег Глеб.
Она пожала плечами. Глядя на нее, он лишний раз убеждался: захват в заложники – начало длинной истории, которая не заканчивается с освобождением.
Что он мог сказать Елене? Что она не должна чувствовать себя виноватой? Она сама это знала лучше его.
– Пусть ваш муж не тратит больше деньги на розыск. Наши цели случайно совпали, я сам скоро выйду на этих товарищей.
– Объясняйтесь с ним сами. Только не завтра и не послезавтра – бесполезно. Как проснется, снова начнет.
– Оставлю записку. Дадите прочесть, как только вспомнит буквы. А вы не балуйтесь больше с ножом, там ведь живого места не осталось.
– Есть другая рука. И вообще, простор для деятельности большой, – Елена невозмутимо курила сигарету.
– Не валяйте дурака. Распустил вас Смелянский. Дети есть?
– Вот и нет, не поймать меня на эту удочку. У Смелянского сын от первой жены, в Америке учится на программиста. А меня ничто не связывает – чрезвычайно удобно.
– Я не занимаюсь перевоспитанием взрослых людей. Я не психолог, а хирург. Именно поэтому не люблю баловства с колющими и режущими предметами.
* * *
После того как банда лишилась одного из своих членов, остальные получили от Плаща задание. Вирус наблюдал за тщательно охраняемым домом на набережной Москвы-реки и за окнами квартиры, Сыч – за головным офисом «Сибстали», Поручик – за перемещениями жены олигарха. Дашей занимался Бубен – бывший карточный шулер, взломщик и мошенник. Наконец, Брателло изучал маршруты перемещения по городу абросимовского кортежа – «ауди» и «мазды».
Плащ, как всегда, обдумывал общую стратегию. Ежедневно получая от своих людей свежую информацию, он прояснял для себя общую картину. Стало ясно, что бескровный захват Абросимова совершенно нереален, а вот жену или дочь взять ничего не стоит. Возможно, за них, особенно за Дашу, можно запросить и получить ту самую сумму, которая проставлена на обороте фотографии. Но это будет противоречить целям неизвестных наводчиков, которых представлял худощавый тип в легкой летней куртке на «молнии».
Плащ не привык подчиняться, но не время было сейчас затевать свою игру. Сторона, передавшая фотографию, продемонстрировала свою козырную карту: они все знали о Плаще и всегда могли на него выйти. Важно было выяснить пределы их информированности, а уже потом делать собственную ставку.
Плащ решил для начала соответствовать чужим ожиданиям. Они хотят, чтобы он похитил самого Абросимова-старшего? Будет сделано. Хотят, чтобы он назвал определенную сумму выкупа? Пожалуйста. Дальше они неминуемо проявят себя, и вот тогда у него появится выбор.
Пока он не видел подходящих вариантов для захвата «святого семейства» в пределах города. У каждого уважающего себя бизнесмена должен быть загородный дом – имелся таковой и у Никиты Анатольевича. Коттедж, как и московский дом, стоял на берегу реки, только набережная здесь не была закована в гранит и асфальт.
По непонятным причинам семья не очень любила бывать в своем «поместье» недалеко от Жуковки. Даже летом наведывалась сюда крайне редко. Но если приезжали, то втроем, на все выходные. Плащ решил дождаться именно такого случая.
Но здесь без подслушивающего устройства не обойтись. Установить его на машину охранников должен был Бубен. Освобожденный от наблюдения за Дашей, он подсел в машину к Брателло, который терпеливо ожидал выезда из служебного гаража «ауди» и «мазды».
Гараж находился в головном двенадцатиэтажном офисе на Звенигородском шоссе. Доступ туда был строго ограничен; напарники уже знали, что контроль осуществляет дежурный, которому известны в лицо все сотрудники с допуском, кроме того, пользовались именными магнитными картами. Можно перехитрить технику, можно обмануть человека, но сделать то и другое одновременно достаточно сложно.
– Говоришь, водила никогда не выходит из машины?
Бубен обдумывал возможность поставить «жучка» не в гараже, а на улице.
– Ни разу не видел. Оба охранника вылезают сопровождать шефа, а он остается сидеть. Один раз шесть часов ждал – газеты в руки не взял, по мобильному лясы не точил.
– Сменщика точно нет?
