скачать книгу бесплатно
Хлопнула металлическая дверь подъезда. Короедов, запрокинув голову, посмотрел в серое небо. На душе было муторно. «Ну и дела, – подумал он. – Так плохо мне еще никогда не было. Наверное, впервые в жизни я по-настоящему испугался. Даже когда бандиты приезжали требовать возвращения моего первого долга, я сумел с ними договориться, хоть за душой не было ни копейки. А теперь и деньги есть, и недвижимость, и в обороте немало средств находится. Живи, радуйся! Нашелся же мерзавец, которого, наверняка, не совесть, а зависть гложет. Да, да, зависть, зависть! Только зависть сильнее денег! Малютин не хочет довольствоваться частью, он хочет забрать у нас все. А так не получится, так не бывает, это мы уже проходили. Забрать и разделить. Забрать-то он заберет, а вот как до дележа дело дойдет, тут они, бессребреники, начнут друг друга отстреливать да машины взрывать. Всплывут, как после кораблекрушения, чемоданы с компроматом, и начнутся «посадки». Это я уже пережил, и Петров тоже. Потому мы и мудрее Малютина. Будто я не понимаю, как живу! Будто мне с бандитами водиться охота! По-другому не выходит, не ты, так тебя съедят. У нас ведь не капитализм. Для капитализма законы нужны, у нас же право сильного действует. Взял, сумел в руках удержать, значит, твое. Не смог – заберут. И не плачь по утраченному. Ищи кусок по своим зубам».
* * *
Лев Петрович Малютин, сорокачетырехлетний мужчина с приятной, по всеобщему женскому мнению, внешностью – высокий, широкоплечий, сидел в своем кабинете. Негромко работал телевизор. Малютин любил, когда включен приемник, звучит музыка, невнятно бубнят дикторы. Не так одиноко, кажется, рядом находится живая душа.
Если бы не дождь и туман, то за стеклами были бы видны самые известные достопримечательности северной столицы – Биржа, Стрелка, Петропавловская крепость и закованная в гранит Нева. Этот город Малютин любил. Он здесь родился, вырос, закончил университет. Здесь, на Пискаревском кладбище, были могилы его родственников, а на Волковском кладбище похоронен его прадед, профессор Санкт-Петербургского университета.
«В последние годы я слишком часто бываю на кладбищах. И не только на могилы своих родственников, приходится возлагать венки и говорить речи на могилах тех, с кем работал. Чертова жизнь! Погода скверная, а я пообещал жене и дочери поехать в выходные дни за город. Куда тут поедешь!» Подойдя к окну и опершись на широкий подоконник, сквозь капли дождя, стекающие по стеклу, он принялся вглядываться в серую, скучную панораму города.
Затем он взглянул на часы. «Когда же я сегодня уеду отсюда? Опять ночью? Благо, ночи сейчас светлые. Если бы не дождь, то вообще была бы красота».
Стол был завален бумагами, разобраться в которых не было никакой возможности. На это не хватило бы и недели. В последние месяцы Малютин лишь ставил подписи, время от времени что-то подчеркивая маркером в документах, которые попадали к нему на стол.
Весь объем информации он уже охватить не мог и лишь продолжал делать вид, что контролирует ситуацию. Тем не менее, как всякий опытный человек, он нутром чуял, что направление выбрано верно, вскоре огромная, кропотливая работа принесет плоды, и он, в конце концов, доберется до тех, кто контролирует, естественно, негласно, порт. Он уже знал, сколько дают откупных за тонну или за кубометр прибывающего в порт и хранящегося на портовых складах нерастаможенного «левого» груза.
Товарооборот в последнее время увеличился, значит, увеличились и теневые доходы. Счет уже шел не на тысячи, а на миллионы долларов, и все эти деньги исчезали в тени, искусно прятались за липовыми отчетами фирм, которые присосались к порту и отвечали кто за погрузку, кто за разгрузку, кто за растаможивание. Имелись документы и на пограничную службу, которая на все закрывала глаза, не желая видеть многочисленные нарушения. И за каждым из нарушений стояли деньги – деньги немалые.
«Пока я занимаюсь портом, в покое меня не оставят. Наверное, надо вывезти куда-нибудь семью. К концу лета я закончу дело по порту, тогда и можно будет вернуть жену и детей, а сейчас нужно их спрятать в безопасное место. Надо сегодня вечером, если вернусь не слишком поздно, уговорить жену. Она все поймет, хотя убедить ее будет сложно. Но ради детей согласится».
Додумать предстоящий разговор с женой не дал телефонный звонок помощника:
– Лев Петрович, к вам полковник Барышев.
– Пригласи, пусть заходит.
По лицу полковника Барышева, одетого в штатский костюм, Малютин понял, случилось что-то чрезвычайное и неприятное. Он подошел, пожал руку. Волосы Барышева были мокрыми, рука холодная.
– Что на этот раз? Ты ко мне как ни придешь, Николай, так всегда с плохой новостью.
– А что делать, если хорошего не случается?
– Ну, что у тебя?
В левой руке Барышев мял папку.
– Я только что из порта. Час тому назад грузчики нашли капитана Федосеева.
– Где нашли?
– На втором причале, в воде, с простреленной головой.
– Вот черт! – произнес Малютин и выругался матом, что позволял себе крайне редко, в минуты чрезвычайной досады и озлобленности. Он вспомнил, что сам послал вчера капитана Федосеева прощупать портовых грузчиков – тех, кто непосредственно занимается выгрузкой и погрузкой товара.
– Что при нем нашли? – спросил он, обращаясь к полковнику и продолжая смотреть в окно.
– Ничего. Ни документов при нем не оказалось, ни табельного оружия.
– Ушел с оружием?
– Это сейчас выясняется. Но, скорее всего, имел при себе пистолет.
– Сволочи, – уже более спокойно произнес Малютин, вспомнив свою недавнюю мысль о похоронах, на которых в последнее время все чаще и чаще приходится бывать. И понял, что каждый раз, когда он обещает найти преступников и наказать виновных, его голос звучит все менее убедительно.
– Все как положено… Два выстрела: один в грудь, другой в голову. Первый с расстояния в метров пять, второй – в упор, контрольный, – чисто машинально произнес Малютин. – Ты понимаешь, полковник, мы начинаем привыкать к подобным фразам. Ты пойми, я сказал «как положено», а ведь такого не должно быть! Не должно!
– Не должно, Лев Петрович, – вяло согласился полковник.
– Должно быть по-другому.
– Преступник должен сидеть за решеткой.
– За решеткой? – немного ехидно улыбнулся Малютин. – Что ж, давай приложим все силы, чтобы они там оказались.
– Я бы их стрелял, как…
– Кого? – спросил Малютин.
– Всех тех сволочей, что к порту присосались намертво.
– У них на лбу не написано «вор и преступник», все они больше люди респектабельные – спонсоры, деньги на соборы жертвуют, колокола отливают.
– Отливают, – согласился полковник Барышев. – Это потому, наверное, что грехов за собой уж больно много чувствуют.
– Кому ты поручил вести это дело?
– Самым лучшим, как всегда.
– Пусть ищут, пусть найдут. Мне уже стыдно смотреть в глаза вдовам и детям погибших. Мне уже стыдно, что я жив, а они нет. Ведь мы с тобой, полковник, их туда посылаем.
– Работа у нас такая, что сделаешь! – произнес полковник. – Я бы на вашем месте, Лев Петрович, охрану усилил.
– Меня и так три человека охраняют, куда уж больше! Единственное, что еще не ночуют у меня в квартире.
– Наверное, придется вам и к охране в собственной квартире привыкать.
– Что ж, придется, так придется.
И он подумал:
«Как странно получается! Только решил отправить жену и детей, как тут же заходит разговор о том, что охранники будут жить у меня в квартире. Освободятся комнаты для телохранителей после отъезда семьи, все складывается в цепочку, как в хреновом анекдоте».
– Кстати, Барышев, журналисты при этом были?
– Да кто ж их пустит! Я их даже на территорию порта не пустил.
– Хоть с этим повезло, – вздохнул Малютин. – Я соберу пресс-конференцию завтра, попрошу, чтобы не раздували пожар, не поднимали большого шума. Нам это сейчас не надо. Вот когда закончим, тогда…
– Правильно, – согласился полковник, – я тоже так думаю. Именно этого шума и скандала они от нас и добиваются. Им важно людей запугать. И, надо сказать, это пока у них получается неплохо.
– Но ты-то не боишься? – усмехнулся Малютин.
– Как сказать… – задумался Барышев. – Не боятся только сумасшедшие, а я практик. Я знаю, что в этом мире сколько стоит.
– И сколько, ты думаешь, твоя жизнь стоит?
– Моя немного, тысяч за десять меня пристрелят. А вот ваша жизнь подороже будет, потому как и власти у вас побольше, и информации тоже, – полковник кивнул на заваленный бумагами стол. – Они к вам давно и упорно подбираются.
– Подбираются? А толку?
– Вы, Лев Петрович, понимаете, почему вас до сих пор убить не попытались?
– Договориться хотят.
– Надеются договориться, – поправил Малютина полковник. – А вы им надежды не даете.
Малютин с подозрением посмотрел на Барышева, в честности которого не сомневался. Если уж такой человек заводит подобный разговор, значит, дела пошли совсем дрянь.
– Нет, мы пойдем до конца, – убежденно сказал Малютин.
– Это я от вас и хотел услышать. Ну что, я еду в управление, – проговорил полковник, как бы предлагая отправиться вместе.
Малютину захотелось хоть немного побыть одному, нервы расшатались.
– Кстати, губернатор уже знает?
– Естественно. Правда, я не знаю, кто ему доложил. Я лично не докладывал, но от него мне уже позвонили.
– И что, – усмехнулся Малютин, – требуют найти преступников и наказать?
– Да уж, не горячим чаем напоить, – нашел в себе силы пошутить Барышев. И от этой дурацкой шутки на душе стало совсем мерзко.
Малютин понял, что пришло время поделиться планами на будущее.
– Покушения я не боюсь. Кишка тонка у бандитов руку на представителя президента поднять. Но через влиятельных знакомых они вполне могут устроить мою отставку.
Барышев задумался, он, как человек «служивый», прекрасно понимал ненадежность и временность постов и должностей.
– Вот если бы ваша должность была выборной, – вздохнул он.
– Выборы не за горами, и я решил начать избирательную кампанию. Для начала – изготовить буклет, где бы ненавязчиво мог изложить свою программу. Питерских журналистов включать в работу не хочу: растрезвонят раньше времени. Главное, хорошего фотографа найти, нестандартного, чтобы с месяц около меня находился.
– Присмотрели такого?
– Нашел. Самое странное, случайно. Смотрел сегодня телевизор, в новостях передали, что одна из московских фотографов, Екатерина Ершова, признана человеком года в Восточной Европе. Пару ее работ показали, мне понравилось. Думал, трудно ее отыскать будет. Хотел уже в Останкино звонить. Но помощник у меня толковый. Только фамилию спросил и мигом через Интернет отыскал агентство, в котором она работает у модельера Варлама Кириллова. Поверишь ли, через пять минут мы с ним уже через сеть связались, и он пообещал, что подпишет со мной контракт в ближайшее время, вот только Ершова освободится от дел.
Малютин показал Барышеву компьютерную распечатку.
– Успехов. Кажется, ты правильно решил. В другой раз основательно поговорим с тобой, я со своей стороны могу тебе помощь предложить.
Мужчины обменялись коротким рукопожатием, и Малютин остался один. Туман за окном стал еще более плотным, и ему казалось, что противоположный берег не только не виден, но и исчез вовсе, даже если разойдется туман, его не увидишь.
– Я убью тебя, лодочник, – пробормотал, глядя в густой туман, Малютин. – Непременно найду и убью.
Зазвонил телефон. Сперва хозяин кабинета даже бровью не повел, лишь на второй звонок он повернул голову. Аппаратов на приставном столике хватало. Звонил крайний – тот, номер которого был известен очень немногим – семье и нескольким близким людям.
«Жена, что ли? Спросит, когда вернусь, а что я ей скажу?» Он снял трубку, медленно поднес ее к уху и устало произнес:
– Слушаю.
– И правильно делаешь, сказать-то тебе нечего, – донесся до него незнакомый мужской голос.
– Кто это? – спросил Малютин.
– Не надо задавать вопросы, я не для этого звоню. Лучше послушай.
Малютину хотелось положить трубку, но он подавил в себе это желание.
– Тебе уже доложили, что слишком любопытного капитана нашли с простреленной башкой?
– Кто это говорит?
– Значит, доложили, – голос из вкрадчивого превратился в уверенный. – Если ты не перестанешь совать свой нос в дела порта и лезть туда, куда тебя не просят, пеняй на себя, больше уговаривать не станем, просто отправим на тот свет, понял?
– Это все?
Говоривший в телефонной трубке продолжал:
– Людей, которые умеют хорошо стрелять, у нас хватает. Так что подумай и скажи своим, чтобы не слишком усердствовали. Пусть продолжают проверять, но не надо копать слишком глубоко. Думаешь, менты взяток не берут? Если тебе интересно, я могу сказать, сколько стоит твой полковник Барышев, сколько стоил покойный капитан Федосеев.
– И сколько же?
– Девять граммов, – сухо рассмеялся говоривший. – Хотя нет, извини, Федосеев обошелся в восемнадцать граммов. Так ты понял? – невидимый абонент грязно выругался, и связь оборвалась.
Малютин еще минуту стоял, сжимая в руке трубку, из которой неслись длинные гудки. Он сжимал ее так крепко, что побелели пальцы. Затем, с трудом разжав ладонь, он положил трубку на рычаги аппарата и сразу, с этого же аппарата, позвонил домой. Но там никого не оказалось. «Где же они? – зло подумал он о жене и детях. – Какого черта не сидят дома? Куда их в такую погоду понесло? А может, просто телефон отключили? Но ведь знают же, я могу позвонить. А может, им тоже позвонили, их тоже пугают? Ничего, время работает на меня. Если они начали пугать, значит, сами всерьез испугались».
* * *
Федор Павлович Петров был в ярости, когда узнал, что его люди застрелили капитана Федосеева. Он кипел, как паровозный котел, слюна брызгала изо рта, к нему было страшно приблизиться. Он размахивал кулаками, матерился. Его голос, хрипловатый и низкий, срывался на пронзительный визг. Двое мужчин стояли перед ним навытяжку.
– Я вас просил, уродов, мента убирать!?
– Но.
– Я вас просил? Я вам заказывал этого сыскаря? Какого черта? Какого хрена? Вы совсем спятили? Не хватало еще, чтобы люди из управления наехали на нас и начали копаться в наших делах! Почему в порту? Вы что, в конце концов, не могли вывезти его за город, влить бутылку водки в горло и сбросить с моста? Или разбить его машину? Что, не могли, приспичило мента прикончить?
– Не получилось. Он выхватил пистолет, но мы оказались проворнее.
– Пистолет выхватил? Какого черта довели дурного мента до того, что он за оружие хвататься начал? Денег не могли дать? Он же раньше брал?
