скачать книгу бесплатно
20 июля, среда.
Геолог
До участка с Игорем Георгиевичем добираемся на его Уазике, персональном. Правда, не на сто процентов – если главный геолог в камералке, машина рядом не стоит, как это делает личный шофер начальника партии, Павла Петровича. Транспорт всегда в дефиците, и геологический Уазик ежедневно задействуется на полную катушку. Но приоритет у Игоря Георгиевича, этого не отнимешь.
Сегодня с пяти утра мы в пути – впереди двадцать пять километров, сорок минут езды, а головы уже полны мыслей на тему: что вскрыто в канаве, действительно ли «железная шляпа», и если да, то каковы ее хотя бы приблизительная мощность и протяженность. Надеемся, что это не мелкое гнездо, в котором вся красивая порода в один кусок и вмещается, а что-то помасштабнее. Мелкое гнездо даже с золотом будет всего лишь «проявление», их находим каждый год.
Если окажется что-то покрупнее, с мощностью один-два метра и протяженностью до десятка метров – можно ожидать «рудопроявления». То-есть такого объекта, где содержание золота промышленное, но общего его количества маловато для организации добычи, невыгодно экономически. Для объекта под разработку, то-есть для месторождения, «железная шляпа» должна мощность иметь до десятка метров, а протяженность сотни. О таком мы мечтаем, надеемся найти.
Что бы от ненужных наваждений отвлечься, затеваем разговор о порядке совместной работы. Начнем ее с посещения буровых и просмотра керна – это по пути, не доезжая до канавы с «железной шляпой». Потом займемся ею, ну а после будет видно, что делать. Уазик с нами, решили двинуться – сели в машину и без проблем поехали.
С порядком работы определились, а до участка еще далеко. Помолчали, потом Игорь Георгиевич с ехидной улыбочкой ко мне с переднего сиденья обернулся
«Забыл сказать. Едет к нам твой дублер».
«Дублерами» мы называем геологов из многочисленных научных организаций, с завидным постоянством посещающих поисковые и разведочные партии для сбора материалов. Обычно «сбор» выражается в копировании самых интересных, только что выявленных деталей геологического строения, и их анализе без нашего участия. В итоге по нашим материалам и раньше нас составляются отчеты, каждой группой с дублером на определенную тему, часто абсолютно неактуальную. Но считается, что их выводы помогают находить месторождения. Наверное так и есть, процентов на пять, не больше. Но об этом молчим, никого придирками не обижаем, хотя втихаря кое над чем и посмеиваемся. «Дублеров» каждое лето предостаточно, и я поинтересовался:
«А какой из них едет-то? Что на этот раз готовить?»
Честно говоря, копировать новые карты я мог и не разрешить, не дать в чужие руки, и все. Напишу отчет – тогда можете меня дополнять, поправлять. Это по правилам, а если без них – жалко «дублеров», людей среди них хороших много, да и от пяти процентов продукции польза есть. И сейчас было интересно, попадет ли очередной в эти вот пять процентов. Игорь Георгиевич с ответом не задержался:»
«А тот, что в юбке! Помнишь, как ласточкой с тобой по горкам летала?»
Как же, еще как помню! Очередной «дублер» будет женщиной, да еще и кандидатом наук. И лет ей побольше сорока, а бегает по горкам не хуже меня, молодого и здорового. Вот и сказал после совместного маршрута: не шла, а как ласточка летала.
Занималась в прошлый раз этот кандидат наук стратиграфией моего участка. Я показывал в поле породы, возраст которых хотел знать, а товарищ «дублер» отбирала по специальной методике пробы, с надеждой найти в них остатки древней флоры и фауны. На моем участке вся надежда на зубы древних акул. Не подумайте, что это гигантские жуткие челюсти. Основная масса древних акул размеры имела сантиметры, ну может до первых десятков сантиметров. И зубы у них были соответствующие, рассмотреть их обломки нормально можно только под бинокуляром, при увеличении. Зубы совершенствовались (усложнялись) по времени от древних к более молодым, и по остаткам определенного размера и формы возраст пород определялся надежно.
В нужных местах кандидат наук отобрала пробы и увезла в город специалисту, разбирающемуся в акульих зубах как в своих пальцах. Через месяц появилась с предварительными результатами. Очень они обрадовали, все так, как я и предполагал. На радостях и в благодарность позволил копировать все. Хорошо, что переписал чьи зубы и в каких пробах оказались – названия страшные и по произношению, и по написанию на латыни.
А еще через месяц, в окончательных результатах, одной самой нужной пробы не оказалось. Ну нет, и все, потеряна с концами. Я долго не понимал, зачем понадобилось пробу терять, пока Игорь Георгиевич не просвятил: доктор наук, руководитель группы, которую и представлял этот самый «дублер», имел представление о геологии на подотчетной мне территории иное. Злополучная проба оказалась не к месту – правоту подтверждала мою. И оказалась благополучно потерянной. Нельзя же подводить руководителя!
Теперь дама в очередной раз намеревается посетить партию. Я на нее давно нарисовал огромный зуб, поэтому и соответствующе ответил:
«Пусть едет, не вредно. Только от меня ничего не получит».
Игорь Георгиевич человек лояльный, мягкий. И ответ его был таким же:
«Ну ты не очень ее обижай. Ну слабая женщина, что с нее возьмешь. Да и много хорошего сделала, это отрицать не будешь»,
Конечно не буду, действительно очень помогла, если учесть, что результаты по потерянной пробе у меня в пикетажку переписаны. Но на содействие, как это было раньше, пусть не рассчитывает.
От партии и до участка дорога отвратительна: глубокие колеи, в которых ямы и ухабы скрыты толстым слоем пыли. В такое состояние дорога приводится моментально с появлением буровых. Где буровые – там и постоянное движение тяжелых машин с оборудованием, горючим, буровым раствором, тремя вахтами в сутки. Эффект мы сейчас и ощущали, трясясь в сплошной пыли. Наконец подъезжаем к ближней буровой, с облегчением из Уазика вываливаемся.
Буровых у меня две, стоят друг от друга в пределах видимости. В прошлом году здесь выделена перспективная структура. Ее вскрыли канавами, отобрали пробы на золото. Последнего почти не оказалось, какие-то как у нас говорят «следы». Но ложились четко в узкую полосу измененных пород. Эти породы сейчас оцениваются скважинами на глубину метров двести. Надежда на то, что там содержание золота увеличится.
Рядом с буровой стопа керновых ящиков. Это грубо говоря носилки длиной ровно метр, сбитые из досок, и по всей длине разделенные перегородками на ячейки шириной десять сантиметров. В них укладывается керн, строго по порядку, с записями глубин бурения от и до на этикетках. Вдвоем ящики раскладываем на земле по порядку, и начинаем керн обнюхивать, облизывать (макать в воду), обстукивать. Пока идет пустая порода, мы говорим «вмещающая». Наконец дошли до породы из перспективной структуры. Это с глубины сто пятьдесят метров. Нас она не впечатляет – мало чем отличается от вскрытой в канавах, значит и золота будет столько же, то-есть всего-навсего «следы». С разочарованием принимаем это как должное, ящики составляем в стопу и залезаем в Уазик наблюдения еще раз обсудить. В итоге решаем , что еще два-три дня скважина должна побуриться, пока перспективная структура не будет надежно пересечена. Для себя принимаем, что увы – положительного результата здесь не будет.
Едем ко второй буровой и повторяем с керном обычные действия. Убеждаемся, что до нужных пород скважина не дошла, бурение следует продолжить. На этом первый пункт совместной программы выполнен – буровые посещены, керн просмотре.
Почти через километр подъезжаем к канаве экскаваторной проходки, которая вчера так порадовала образцами «железной шляпы». Канава на участке работ уже этого года, перспективную структуру только зацепили. Метрах в двухстах дальше экскаватор копает вторую канаву, по прикидке, к концу дня должен закончить. Надеемся и ее сегодня посмотреть.
А пока спускаемся в первую и начинаем внимательно осматривать. Тут же подходит техник-геолог Наташа Луканина, которая канаву должна задокументировать; техник-геофизик в это время прослушивает стены и дно радиометром, показания записывает в журнал. Наташа от нас не отходит, и попутно объясняем ей что и как нужно зарисовать, как назвать породу. И так потихоньку двигаемся от одного конца канавы к другому.
Наконец нужное место – здесь Паша выколотил знаменитый образец. Очень красиво, типичная «железная шляпа», четко выделяется бурым цветом на фоне зеленых пород. И по канаве прослеживается прилично, на добрый десяток метров. Задерживаемся надолго – интенсивно работаем молотками в надежде выбить кусок породы с блестками видимого золота. Но это не удается; набираем мешок камней наиболее похожих на золотосодержащую руду, что бы посмотреть их в партии с использованием бинокуляра, показать другим геологам.
В канаве провозились долго, довольными вылезли из нее в другом конце. Перекусили, обменялись впечатлением от увиденного.Потом отошли на двести метров от просмотренной канавы в сторону буровых, и вынесли на местность еще одну – надеемся, что «железная шляпа» протянется и до нее. Затем возвращаемся, и идем дальше к работающему экскаватору. Он заканчивает очередную канаву, и по цвету породы на отвале видно, что «железная шляпа» вскрыта и в ней. Лезем почти под ковш, и как в предыдущей начинаем бурую породу лупить молотками, рассматривать, искать видимое золото. Наконец все возможное отбито, отобрано, просмотрено – второй пункт намеченной на день программы выполнен.
Время летит быстро. Успел сводить Игоря Георгиевича в подозрительное место, где в геологическом строении не все понимал , и надеялся получить совет от специалиста более опытного.. Совет я получил, и все, рабочий день кончился – ГАЗ-66 собрал на участке людей и запылил в партию. Вслед за ним, подождав пока ветерок развеет поднятую в воздух субстанцию, двинулись и мы.
В партии, захватив мешочки с отобранными пробами, я побежал в здание дробилки – эти нужно подготовить к анализам вне очереди. А Игорь Георгиевич с образцами пошел в камералку к петрографу, у которого хранились микроскопы и бинокуляры.
В дробилке пришлось долго и нудно объяснять старшему что нужно сделать срочно и на основании чьего распоряжения. Наконец вопросы утрясли, и я побежал в камералку, с желанием и самому поискать золото в образцах.
В комнате петрографа несколько человек рассматривали камни кто под бинокуляром, кто с лупой, а кто и просто без всего. Игорь Георгиевич взял один со стола и протянул мне, показал на нем обведенное цветным карандашем место. Я подошел к окну, где побольше света, внимательно обведенное место осмотрел. Есть! Точно есть тонкая коротенькая желтая ниточка! Игорь Георгиевич, убедившись что золото я увидел, вопросом подтвердил уже реальность:
«Ну как? Понял, что у тебя рудопроявление?»
«Дай бог», – вырвалось непроизвольно, и добавил, уже озаботившись появившимися проблемами, – «Надо сразу бороздовые пробы отбирать!»
Дело в том, что в канавах вначале отбираются пробы точечные. По дну через тридцать-пятьдесят сантиметров откалывается кусочек породы, и с пяти=шести метров получается проба. Если золото в ней есть – анализы это покажут. Но не точное содержание, а приблизительное. И только определив где золото есть точно, с этих мест отбираются пробы бороздовые – по дну канавы делается сплошная борозда шириной пять-десять сантиметров и такой же глубиной, вся выколотая порода забирается. Сейчас я предлагал в пределах «железной шляпы» первый этап – отбор точечных проб – пропустить, и сразу отбирать бороздовые.Работы с ними побольше, и лишний рабочий нужен, но на пару месяцев раньше мы получим достоверные содержания золота, что даст возможность начать буровые работы раньше.Ребята прекрасно поняли смысл моего предложения, и его поддержали, ну а точку поставил главный геолог:
«Конечно бороздовые будем отбирать! Да и не дадут нам делать по другому, как только в управлении узнают, что есть видимое золото», – и с улыбкой мне одному, – «И буровые заставят поставить раньше времени, так что готовься!» – это как всегда: окажется золото стоящим – аврал нам обеспечен, так что не привыкать.
Еще недолго поговорили, нашли еще в одном образце видимое золото, и начали расходиться.Я же с Игорем Георгиевичем прошел в его кабинет решить несколько вопросов.
Первый. Коль разговор зашел о буровых, нужно подумать о проходке канав с применением ВВ, то-есть взрывчатых веществ. Цель их – максимально углубиться в изучаемую структуру и точно определить в какую сторону она падает и под каким углом , что в обычной экскаваторной канаве можно не понять. Канавы предварительно намечаем, но торопиться с ними, пока даже пробы не отобраны, не будем. Подождут.
Второе. Кто займется бороздовым опробованием? Дело ответственное и человек нужен надежный. Такой в партии есть – Дмитрий Д., жуткий копуха и педант, но человек незаменимый. Может вымотать душу расспросами, замечаниями, но если за что берется – : дело будет сделано как надо и в срок. Игорь Георгиевич, как я и надеялся, предлагает Дмитрия Д., чему я очень рад.
Третье самое неприятное. Завтра меня просил помочь Алексей, наш общий знакомый-оперативник. И я ставлю об этом главного геолога в известность, ожидая с его стороны возражений. Но все нормально, меня отпускают хоть до понедельника. Игорь Георгиевич в курсе дел на участке, не зря мы провели там весь день, так что проследит и за канавами, и за буровыми. И поинтересовался, чем же я буду заниматься, в чем помогать Алексею. Тайны в этом никакой, честно признаюсь, что моя задача найти похищенную руду, которую могли спрятать где-то недалеко от железнодорожного моста, либо вблизи поселка Придорожного. И посмотреть дробилки дорожников – пропускали через них руду, или нет.
Опер
День за рулем– занятие не из приятных, если ты не фанат машины или профессиональный водила. Я ими точно не был, и со второй его половины начала отваливаться спина, потом к ней постепенно присоединились руки, ноги, а ближе к вечеру и голова. Выехал из партии в пять утра, с собой ничего не взял, надеясь перекусить в одном из поселков в столовой – могла же придти такая глупость в голову! Там, где пришлось побывать, жило по пятнадцать-двадцать семей, какие столовые! В магазинчиках, больше похожих на лавки, продукты были, но срок годности заканчивался на запредельных датах, и подвергать опасному испытанию желудок я не рискнул.
При местной малолюдности проверять и расспрашивать особо нечего и некого. Начал с дальнего поселка, с заправки у шоссе на въезде. Познакомился с заправщицей, показал ей удостоверение, разговорились. Женщина бойко рассказывала что надо и не надо, довольная возможностью пообщаться: смена двенадцать часов, а в час если две машины остановятся, то и хорошо. Но из обрушившейся на меня информации нужные факты не проглядывали – в ее смены в последние две недели ничего подозрительного – ни машин по моему описанию, ни экскаватора, который уж точно должен броситься в глаза, возле заправки она не видела. Взял координаты сменщиц, их имена-отчества и проехал в поселок.
Десятка два неухоженных развалюх производили удручающее впечатление. Везде мусор, железки от списанной техники, почти нет зелени. Без присмотра бродят бараны, лошади, масса ободранных собак, поленившихся хотя бы облаять мою машину. Поговорил по очереди с работниками заправки, потом около лавки – с большей частью мужского населения, находящегося в состоянии разной степени подпития. Ничего никто из заправщиц не видел, а уж мужики в поселке и подавно. С одним относительно трезвым аборигеном прокатились к пастуху, приглядывающему за коровами. Пастух, единственный трезвый из местных, показался человеком наблюдательным, хотя возможно других занятий, как приглядывать за коровами и смотреть на шоссе у него не было. За машины он не ручался, но убежденно уверял, что за последние две недели в светлое время никакой экскаватор ни самостоятельно, ни в кузове машины по шоссе не перемещался. Отвез проводника домой, зарулил ко второму населенному пункту. Это уже в сторону партии, ближе к дому.
Второй поселок – близкая копия первого, почти один к одному. Расположен в километре от шоссе, так же удручающе выглядит. Заправки около нее не построено, но рядом крутились два стада баранов, и с каждым было по пастуху, с которыми я тоже пообщался.Ничего нового – в поселок нужные мне машины не заезжали, а свои дальше окраин и отъезжать не отваживаются, полные развалюхи. Сенопогрузчик месяц стоит, нет запасных частей, надеются отремонтировать только к осени.На шоссе экскаватор никто не видел, про машины толком сказать ничего не могли. То-есть, описанные мной в глаза не бросились. И с крепнущей уверенностью, что руду здесь не провозили, влив в себя с литр воды, зарулил домой. Голова ничего не соображала от жары, и единственное желание – покушать и завалиться в прохладе на кровать – крепло по мере приближения к партии.
В пять часов въехал в гараж поставить машину, заранее предвкушая что и сколько возьму в столовой. Но не успел захлопнуть дверцу, как подошел рабочий и «обрадовал»: меня давно ждут и нужно срочно ехать в Мирный, прямо в милицию.
Стало грустно. Идея отделаться телефонным разговором показалась неплохой. Пошел в диспетчерскую, позвонил и понял, что лучше бы этого не делать, все же минут десять голова могла отдыхать.
Убийство, жуткое убийство с отягчающими обстоятельствами, и разговор не телефонный – так примерно сообщил начальник милиции майор Симонов И.С. Пришлось возвращаться к машине, ехать в Мирный.
В кабинете начальника сидели хозяин и мой помощник Михаил Новиков, с серьезными лицами. И дело оказалось столь серьезным, что я в момент забыл и об усталости, и о голоде, и обо всем остальном, как только услышал его суть.
На одном из полустанков проводился текущий осмотр колесных пар грузового состава. На тормозной площадке вагона рабочий заметил мешок. Хозяина не было, и мешок он снял, развязал и вытряхнул на землю – выпали человеческие руки и части тела. Рабочий в ужасе кинулся на вокзал в отделение милиции – немедленно было отправлено сообщение о находке по всем близлежащим станциям и полустанкам. Начали проверять и другие составы, и в еще одном, двигавшемся в противоположном направлении, нашелся второй мешок, теперь с частями ног и тела. Мешок, как и в первом случае, лежал на тормозной площадке вагона.
Простейшие расчеты по времени показали, что страшный груз отправлен с полустанка у поселка Придорожный – только там оба состава останавливались прошлой ночью и близко по времени. Части тела сейчас везут в областной центр в криминалистическую лабораторию, но без головы, найти ее не удалось. Вот такая жуть и в таком тихом месте, где каждый человек на виду. Кроме того, мне из города звонили с требованием завтра выйти на связь. Это с моим планом совпадало, только теперь нужно его скорректировать с учетом новых обстоятельств. Посещение шахты «железнодорожником», хищение руды, смерть сторожа я считал звеньями одной цепи с малой степенью сомнения. Новое жуткое убийство рядом с поселком, в направлении на который, как я сегодня убедился, руду и увезли, могло свидетельсьвовать о важном. О том, что возможно похитители с этим поселком связаны, там живут и работают. А причиной нового убийства, как и в случае со сторожем, могло стать желание избавиться от опасного свидетеля при первых признаках тревоги – привлечения милиции к делам по шахте. Объективно получалось, что на поселок следует обратить повышенное внимание, в первую очередь на автохозяйства и людей с ними связанных.
Понятно, что в последнем случае была попытка скрыть место преступления, а опознание тела сделать невозможным. И только ошибка исполнителя, подбросившего мешки с частями расчлененного тела в составы по разным направлениям позволила выйти на Придорожный. Кстати, попавший в поле моих расследований второй раз. Первый – это когда я искал угнанные машины, в предыдущей командировке.
Начальник Мирненской милиции считал Придорожный прибежищем лиц, в силу не совсем приятных наклонностей выжитых из партии, Мирного, Пионерного. Это лодыри, пьющие, хулиганистые, балующиеся травкой, часто с криминальным прошлым. На одном месте как правило не держатся, на действующих объектах в поселке следует ожидать «проходной двор». А объектов два, и оба с техникой: дорожники тянут очередной ведомственный асфальт к Пионерному, и у железной дороги строится перегрузочная площадка, куда скоро начнут возить золотосодержащую руду по этой новой дороге.
Начальник милиции полагал, что расследовать убийство поручат оперативникам из Пионерного, отделение милиции там есть. Конечно, в таком случае с ними придется тесно сотрудничать.
С учетом всего услышенного определяюсь с завтрешним днем. Прежде всего, с утра звоню в город в управление, докладываю о ходе расследования. Очень надеюсь в ответ получить что-либо дополнительное по факту смерти сторожа. Затем едем в поселок Придорожный втроем: я, Михаил Новиков, Юра. На месте каждый занимается определенным делом. Михаил Иванович работает со строителями перегрузочной площадки и железнодорожниками: кто что видел в промежутке времени от хищения руды и до смерти сторожа, опознание «железнодорожника» по составленному словесному портрету, поиск места, где можно спрятать человеческую голову между самим поселком и полустанком на железной дороге. Я и Юра едем на площадку к дорожникам, где у них стоит оборудование и техника. Юра осматривает дробилки, пытается определить что же на них измельчалось в последнее время по остаткам дробленого материала. Возможно отберет пробы на золото, если посчитает это нужным. Затем прогуляется вокруг площадки по окрестностям, посмотрит следы машин, а если покажутся подозрительными, то проследит их хотя бы до шоссе. Это на тот случай, если поселок похитители руды попытались объехать, что бы лишний раз не засвечиваться. А объезд рядом с площадкой дорожников наиболее реален, отсюда можно повернуть и на Пионерный, куда сейчас прокладывается очередная ведомственная дорога. Сам я надеюсь с помощью начальника дорожников разобраться с автотранспортом, экскаваторами, проверить путевые листы, наряды за прошедшие две недели. И поговорить с рабочими: не пропал ли кто из знакомых в ближайшие два-три дня, не было ли крупных ссор и драк, ну и описать все того же «железнодорожника» по составленному словесному портрету.
Вопросов, которые сегодня еще можно было обсуждать, предостаточно. Но устал я неимоверно. Эта усталость светилась на лице так, что собеседники начали поглядывать на меня с сочувствием, а скоро Симонов Иван Семенович вообще предложил разговор закончить. Я абсолютно не против. Пообещав утром подъехать, попрощался и побежал искать столовую – никаких калорий в организме не оставалось. Успел почти к закрытию и съел столько, что с трудом поднялся из-за стола, мелкими шажками медленно доковылял до машины. И после, когда приехал в партию и поставил ее в гараж, заснул мгновенно, как только принял в кровати горизонтальное положение.
Часть шестая
21 июля, четверг.
Опер
Просыпался тяжело, что после вчерашних приключений не удивительно, плюс ежедневно накапливающаяся усталость третьей неделя без единого выходного дня. Но пока собирался и завтракал, немного ожил, а в Мирный ехал вместе с Юрой уже в рабочем состоянии. По дороге рассказал ему об убийстве с расчленением трупа, попросив об этом никому ни слова. Здесь на геолога можно положиться, это я понял. Повторил задачи на сегодня, прямо как штатному сотруднику – Юра молча покивал головой: понял и согласен. В здание милиции он заходить не стал, посчитал, что будет лишним. И исчез, как выразился, «на время».
В кабинете начальника с полчаса пришлось потратить на разговоры не совсем нужные, и только без десяти девять я позвонил в город в управление.. Доложил шефу о первых результатах:
– руда вывезена от шахты тяжелыми машинами, но не самосвалами типа Краза или Камаза, грузилась экскаватором на резиновом ходу вероятно Белорусского производства, Экскаватор привезен и увезен в кузове бортовой машины;
– прослежен путь руды до областного шоссе и определено дальнейшее направление – в сторону поселка Придорожный;
– весьма вероятно, что перед хищением площадка с рудой была осмотрена одним из преступников в облике «железнодорожника», словесный портрет которого составлен;
– предварительно перед хищением сторож на шахте был приведен в безсознательное состояние каким-то препаратом, сделать это мог посетивший его знакомый человек; когда стало известно, что пропажей руды заинтересовалась милиция, сторожа как возможного свидетеля сознательно напоили и довели дело до смертельного случая;
– убийство с последующим расчленением трупа вблизи Придорожного возможно также связано с хищением руды, хотя подтверждающие факты пока не найдены.
Доложил и о практически законченной проверке автотранспорта в Мирном и геологической партии, отметив, что подозрительной (по словам Михаила Ивановича) остается одна машина и окончательно вопрос по ней будет решен за два-три дня.
Игорь Константинович связь последнего убийства с пропажей руды пока не усматривал, поэтому расследование будет вестись отдельным делом и, как мы предполагали, передается в ведение милиции пос. Пионерный. Напомнил о необходимости быть с ним в постоянном контакте.
Сообщил и важные для меня моменты. Алексей Александрович, мой тезка и начальник по «угонному» отделу, в порядке помощи посетил все КПП, заправки, забегаловки, точки торговли на въезде в город с нашего направления и установил, что в последние две недели никто из опрошенных не видел машин с каким-либо каменным материалом. С нашей стороны его в город не завозят – нет ни карьеров, ни строительных организаций, потому машины с необычным грузом в глаза бросились бы сразу. Никто не видел и перевозившегося экскаватора на резиновом ходу. То-есть, подтверждается, что руду в город не везли, и с этим направлением вопрос можно считать решенным.
По результатам лабораторных исследований по делу гибели сторожа, в желудочной массе умершего выявлены следы сильнодействующего рвотного препарата. Этот факт версию о связи смерти сторожа с пропажей руды подтверждал, причем в худшую сторону: человека «умерли» после того, как начальник геологической партии выехал в город с визитом в УВД. Значит, кто-то из преступников о поездке узнал и боялся, что сторож при первом же разговоре с оперативником кое-кого вспомнит. И этот человек несомненно из партии, слишком оперативно сработали со сторожем. Отсюда следует, что еще раз придется вернуться к вопросу об «информаторе», обязательно расширив круг подозреваемых.
Получив еще кучу советов, , мы наконец-то попрощались до следующего разговора, через два-три дня. Все, можно ехать в Придорожный, начинать работу.
Начальник милиции, молча слушавший мой разговор с шефом, теперь встрепенулся и предложил в помощь человека из местных жителей, хорошо знающего многих там, куда мы собирались отправиться. С удовольствием помощь принимаю, и к машине, в которой Юра давно сидит, подходим втроем. Третий – знакомый мне сержант, страстный любитель телевизионных сериалов. По дороге определяю ему место работы – частный сектор, с упором на установление личности «железнодорожника» по словесному портрету, и возможно пропавшего в последние дни человека, найденного в расчлененном виде. Но про убийство пока все молчим, преждевременно пугать преступников нежелательно.
Первым высадил сержанта, прямо в поселке. Затем подвезл Михаила Ивановича к строящейся перегрузочной площадке у железнодорожного полустанка. Оттуда повернул назад и проехав поселок, через пол километра подъехал к дорожникам.
Кучи гравия, битума, какое-то оборудование, строения, несколько человек в грязных робах. Все не бритые, не удивлюсь если и не мытые, с помятыми лицами. Почти как в поселках, которые я посетил вчера.Правда, здесь что-то делалось, там же при деле я никого не заметил. По подсказке первого встречного прошли к небольшему не то домику, не то сарайчику, где как нам объяснили, находился начальник.
В помещении с замызганным полом за единственным обшарпанным столом сидел мужчина среднего роста, с маленькими бегающими глазами и мгновенно возникшем при моем появлении напряжением во взгляде. Мужчине я представился, показал документы. Он вскочил, с испугом спросил что мне нужно. Ответил: во-первых, мой напарник – показал на Юру – посмотрит оборудование, а во-вторых, я должен проверить документы, приказы, распоряжения и т.д. Естественно, вместе с руководителем предприятия, то-есть с его помощью.
Мужчина начал суетливо перебирать бумаги на столе и ссылаться на занятость, но я это пресек: разговариваем либо здесь и сейчас, либо его забираю в милицию и разговариваем там. Подействовало. С обреченным видом начальник опустился на свой стул, мне удалось устроиться напротив на дышащей на ладан табуретке. Юра вышел выполнять свою программу, я раскрыл на столе свою папку и начал задавать вопросы.
Потрудиться пришлось капитально. Рогожин Борис Семенович предпринимал все возможное, что бы дело затянуть и отложить. Но все это я проходил не раз, и в душе усмехался наивным попыткам. Потихоньку детали прояснялись. По документам у дорожников числились три машины, два экскаватора и один бульдозер. Машины – бортовые Камазы, но с саморазгружающимися кузовами. То-есть, материал из машины можно с помощью гидравлики высыпать в любую сторону или назад. Подходят для перевозки руды, и под железнодорожный мост проходят. Экскаваторы оба на резиновом ходу, один на базе трактора Беларусь, второй – большей производительности – предназначен для стационарных работ и имеет небольшую скорость перемещения. Большой экскаватор значительно шире машины и под мост по габаритам не проходит. Ну а маленький – то, что надо. Сейчас он работал прямо на площадке, а большой – в карьере, где добывают материал для отсыпки полотна строящейся дороги.
Перешли к шоферам, с которыми предстоит лично познакомиться. Согласно документам, работают не первый месяц, путевые листы в порядке, по почерку заметно, что часть их заполнялась в один день, оптом. Но это только предположение, все оформлено правильно. Экскаваторщики – то-же самое, по документам все в порядке, никто с работы никуда не отлучался, экскаваторы никуда не перегонялись.
Поинтересовался, где техника находится в ночное время – оказалось здесь же на площадке под навесом, под охраной. Вся, кроме бульдозера и большего экскаватора; их оставляют на месте работы – каждый раз пригонять сюда долго и накладно. Ночью площадка присматривается охранником, приходит из поселка к девяти вечера. Внес и его в список с шоферами, разговор предстоит. Поинтересовался, где берут горючее – на площадке есть емкость с соляркой, техника заправляется утром, на день работы.
Попросил список работников за последний месяц, но кавказской фамилии, подходящей для «железнодорожника», среди них не нашел. Прямо же спросить о таком человеке и дать его словесный портрет поостерегся, впечатление складывалось, что правды гр.. Рогожин Б.С. не скажет. Больше говорить не о чем, и я вышел на воздух прогуляться и пообщаться с рабочими.
Подошел к маленькому экскаватору, здесь же на площадке сгребавшему подвешенным к нему ножем щебенку в длинную полосу. Позже ее зальют битумом и все перемешают, превратив в смесь для асфальтового покрытия. Поговорил с экскаваторщиком, пожилым ухоженным мужчиной – ничего интересного не услышал, кроме того, что в случае его отсутствия на экскаватор временно садят другого человека, документами это дело не оформляя. В последние две недели его никто не подменял, но возможно экскаватор после работы брали, вернее заправляли. Так он посчитал потому, что в одно утро не успел залить в бак и половину обычной нормы солярки, как она хлынула через горловину. Бак был переполнен. Точно этот день мужик вспомнить не мог, несмотря на наводящие вопросы. Пришлось переключиться на другие темы: пропал ли кто из местных за последние два-три дня, и видел ли человека с приметами «железнодорожника».
Из местных никто не пропал, по крайней мере разговоров об этом не было. Ну а пришлые каждый день и пропадают, и новые появляются, в основном лица в пред бомжевом состоянии, а то и полные бомжи. О них он сказать ничего не может, дел с ними старается не иметь, как человек работящий и семейный. А вот «железнодорожника» в поселке раза два-три встречал, в разное время. Но явно человек приезжий и постоянно не проживает.
Больше ничего из ценного информатора не выбил, и отпустив его, начал искать следующего. Но другие, с кем пришлось говорить, оказались работниками временными, никто ничего кроме лопаты толком не знал и ничем не интересовался. Сплошной ноль, одна надежда на шоферов, которые где-то отсыпали полотно будущей дороги.
Разузнав где находится, заглянул в «цех дробления». Две установки стояли под навесом, над ними бункера, куда загружают камень, а рядом эстакада, что бы подъехать и из машины высыпать камень прямо в бункер. Но сегодня установки не работали, и процесс дробления я не увидел.
Собрался проехать по отсыпанной насыпи в ее конец, где сейчас работали машины, но увидел Юру и довольно далеко от площадки – спускался с сопки в мою сторону. Подождал его, вместе сели в Уазик и отъехали в сторону, где ветерок был немного посильней. Как и прошлый раз, Юра распахнул все двери, начал разбирать тормозок.Я молча наблюдал, как ловко у него получается, будто этим занимается каждый день. И немного завидовал умению в любой ситуации создать вокруг относительный комфорт для себя и других. Наконец все готово, выбираем кусочки еды покрасивее, и я в нетерпении задаю вопрос:
«Как у тебя дела?»
Юра с серьезным видом несколько секунд пожевал, посмотрел на меня с чуть заметной улыбкой:
«Как тебе говорить? Как геолог, или как твой коллега?»
«Да как удобнее, главное, что бы понятно было»,
«Тогда как геолог: Что-то у нас появилось, надо изучать дальше».
«А если коллега?»
«Тогда будет так: положительные подвижки есть».
«Не будь занудой», – меня уже переполнило любопытство, – «говори по человечески!»
По «человечески» получилось интересно. На дробилках измельчалось что-то подозрительно похожее на руду, но не похищенную с шахты, а другую, пока не совсем понятно откуда. Пробы на золото отобраны. Объездная дорога тоже существует, начинается в километре от площадки дорожников, и от строящейся насыпи идет до областного шоссе, на которое выходит в двух километрах от Придорожного. По словам Юры, ее назвать дорогой язык не поворачивается. Что-то вроде расчистки: бульдозер прошел, засыпал или выровнял непроезжие части.
Я тут же загорелся по этому отвороту проехать, но Юра отсоветовал. Начальник дорожников и по его мнению человек подозрительный, не стоит лишний раз настораживать. А отворот проверим по пути домой, со стороны шоссе. Тоже верно.
Оставалось проехать по насыпи до ее конца и побеседовать с работающими там шоферами, пока их не проинструктировали что говорить можно, а чего нельзя. Так и сделали, предупредив гр. Рогожина, что едем смотреть работу техники, то-есть машин, бульдозера.
Насыпь, на первых сотнях метров с асфальтовым покрытием, тянулась километров двадцать. А дальше шла работа: груженые породой Камазы по очереди сваливали камни на обозначенной полосе будущей дороги и отъезжали в сторону, где в небольшем карьере работал второй из имеющихся у дорожников экскаватор. Бульдозер вываленный материал разравнивал и формировал в компактную насыпь.Подъехали поближе, остановились на пол пути между экскаватором и бульдозером – рядом с ними спокойно разговаривать сложно, из-за шума работающих дизелей. Остановил первый подъехавший с грузом Камаз, показал шоферу документы и попросил задержаться.
Разговор пошел стандартный: где работал последние две недели, по часам – в злополучные пятницу-воскресенье; брал ли кто машину с его ведома или по распоряжению; замечал ли, что машину использовали в его отсутствие. Ну а затем – видел ли «железнодорожника», и пропадал ли кто из поселка в последние дни. Пока я разговаривал с шофером, Юра подходил к другим машинам, останавливающимся возле нас, и заставлял отъезжать – я хотел беседовать с каждым шофером отдельно. Закончив с ними, поговорил с бульдозеристом и экскаваторщиком.
Механизаторы оказались работниками постоянными, из местных жителей, и здесь с начала строительства дороги. Зарабатывают хорошо, менять работу не собираются – лучшего вблизи ничего нет. С начальством стараются не ссориться, поэтому если машину у них и берут, что иногда бывает в выходные, то особо не возмущаются, так как и сами иногда пользуются ими для личных нужд. Ну как везде, нет в этом ничего криминального. Точно сказать про прошедшие две недели – брали или не брали – никто не мог. Может и брали, но все на месте, ничего не поломано и не пропало. Также никто не слышал о пропаже человека, а вот «железнодорожника» или похожего на него видели в поселке все. И на площадке дорожников появлялся раза два, последний раз с пол месяца назад.
