Божественные сказки

скачать книгу бесплатно

Божественные сказки
Ева Ворон

Декорации меняются – от незапамятных времён до современных городских улиц. Их объединяют неизменные человеческие пороки и боги, вмешивающиеся в нашу жизнь. Исход встреч разный, но всегда судьбоносный. Осиротевший мальчишка Тарк становится воином под крылом самой Смерти. Малышка, изгнанная из деревни, обращается первой ведьмой. Девушка находит таинственное письмо в чайнике. Сам господин Безумие вершит месть… И это ещё не все истории. А вы не боитесь повстречать бога?

Ева Ворон

Божественные сказки

1. Пойдёшь со мной?

Сказка о том, как Смерть подарила жизнь…

Старик, поднявшись на холм, наблюдал, как закатное солнце отражается от черепичных крыш посёлка. Над прочими строениями возвышался трёхэтажный дом. Его дом. Каждый житель знал старика, каждый был благодарен. Но его ли в том заслуга? За всё, что сделано и построено, жителям стоило благодарить одну женщину.

Больше полувека назад в маленькую деревушку у подножья холмов пришёл голод. За голодом – болезни. Не нашлось в людях силы противиться заразе. В той глухой деревушке умирал мальчик. Жизни его родителей лихорадка унесла месяц назад. Соседи до поры жалели мальчонку, но их милосердие закончилось, когда в доме остался последний тюк зерна.

Мальчик десяти лет от роду тихо лежал в углу покосившейся халупы и мечтал, чтобы смерть поскорее забрала его. Когда сил не осталось даже на молитву, чьи-то тёплые руки подняли исхудалое тело и унесли.

Очнулся мальчонка от вкуса похлёбки во рту. Он приник к миске, не упуская ни капли простой постной еды. Когда посуда была дочиста вылизана, он наконец огляделся. Молодая женщина совершенной красоты опустилась на колени рядом с мальчиком. Плащ серебристых волос рассыпался по голубому подолу, касаясь земли. Женщина ласково погладила его по голове и сказала:

– Меня зовут Хиль. Я буду учить тебя и кормить. Как тебя зовут?

– Тарк.

– Пойдёшь со мной, Тарк?

– А ты правда будешь меня кормить?

– Правда.

– Тогда пойду.

Хиль посадила Тарка в экипаж и повезла прочь из маленькой деревеньки у подножья холмов. Поселились они в небольшом доме, в портовом городе. Хиль сдержала слово. Она научила мальчика читать и писать. В доме всегда была еда. Взамен Тарк выполнял мелкие поручения, помогал садовнику и кухарке.

А ещё мальчик усердно учился. Читал книги, спрашивал обо всём, что его удивляло, обо всём, чего не понимал. Наставница всегда знала верный ответ, будто для неё не существовало тайн, будто видела она в мире всё-всё. Только на один вопрос не говорила всей правды.

– Хиль, куда ты уходишь каждый день перед рассветом?

– Однажды узнаешь, Тарк.

Когда мальчику исполнилось тринадцать, Хиль нашла для него учителя. Старый Мастер клинков держал меч крепче иных силачей из гвардейцев. Он видел много дворов и королей, бедняков и богачей. Старый Мастер знал, как вырастить достойного мужчину из юнца. И мастер растил. А Хиль…

Хиль ушла перед рассветом и больше не вернулась. Не попрощалась, ничего не обещала, просто ушла. Тарк ждал. Ждал оборот солнца, седмицу, месяц, яр. Тогда Мастер сказал Тарку:

– Не жди её. Живи свою жизнь. Если будешь искать её, не узнаешь счастья. Выбери себе достойную мечту и иди к ней достойным путём.

Так время, учение и учитель затмили думы о той, что подарила вторую жизнь. Тарк вырос воином и стратегом, теперь каждый называл его Таркор. За могучими плечами его стояли сражения и битвы, награды и регалии. Любимец женщин и короны, Таркор не знал горя. Он давно позабыл о голодном детстве в родных краях.

Казалось, Таркору не будет поражений. Однако, боги ведают, как избавить людей от гордыни. Новый король принёс весть о новой войне. Не было в той войне иного смысла, кроме тщеславия, а у воина – иного пути, чем встать под знамёна короля.

Та битва не была последней для прочих. Та битва стала последней лишь для Таркора. Истекая кровью, он вспомнил Хиль. О том, как спасла она его от голодной смерти. Сожалел, что не успел поблагодарить наставницу за доброту и мудрость. Вспомнил о Старом Мастере, покинувшем мир. Сожалел, что так и не последовал его совету: не выбрал достойную мечту. Он сожалел о многом, но готовился встретить смерть как истинный воин.

Боль объяла сознание Таркора. Боль означала жизнь – то была благая весть. Да только в этой жизни никто больше не назовёт его воином. Однорукий – не воин. Три дня пробыл он в горячке. Три дня кто-то держал его за оставшуюся трёхпалую ладонь. На четвёртый день разум его прояснился, и он узнал ту, что сидела рядом. Хиль не постарела ни на день.

– Я буду учить тебя тому, что ты выберешь. Скажи мне, куда мы пойдём? – спросила она.

Много хранилось слов у Таркора для этой женщины, а вопросов – и того больше. Да что в них толку, если ответов не дождаться.

– Спасибо, Хиль. За всё спасибо.

Хиль улыбнулась так ярко и радостно, что даже боль отступила.

– Так куда мы идём, Таркор?

– Домой, Хиль. Пойдём домой.

Вернуться в родную деревеньку у подножья дивных холмов и превратить её в богатый край, не знающий голода, – такую мечту выбрал себе Таркор. Такой дом решил он построить. Хиль отправилась с ним.

Вновь удивился Таркор знаниям и мудрости этой женщины. Вместе они проложили тракт от портового города к ткацкому. Пролегал он через гиблую деревеньку Таркора. Был тракт короче старого на три оборота солнца. Потянулись обозы по тракту, устремились люди к деревне. Каждому нужен отдых и постой. Не найти места лучше, чем под сенью холмов. Хиль знала, как говорить с торговцами и городничими, как строить дома, как возделывать землю. Вновь учила она Таркора, вновь он учился у неё. Только не мог теперь Таркор видеть лишь наставницу в той, что казалась юной, если не смотреть в глаза. В той, что затмевала Луну своей красотой. Воин не был глуп, знал, что не нужен ей мужем, потому молчал. Но нельзя скрыть влюблённость молодости, плещущей в каждом слове и жесте. Хиль знала, и он знал. Хиль ушла. Снова ушла без слов и обетов.

Таркор более не встретил её. Он многое повидал, многое сделал. На месте голодной деревни простроил цветущий посёлок. Сыновья подарили ему внуков, а те – правнуков. Были пожары и сели. Были невзгоды и радости. Среди множества знакомых появились верные друзья и соратники. Впрочем, нашлись и враги, и предатели. Только Хиль он не видел до этого самого дня.Закат давно минул. Звёздное покрывало над посёлком и домом Таркора потихоньку серело. «Скоро рассвет», – подумал Таркор. Должно быть, она скоро придёт. Вслед за этой мыслью раздались тихие шаги. Рядом со стариком села женщина ослепительной красоты.

– Здравствуй, Хиль. За мной пришла?

– Значит, догадался… За тобой.

– Чем ближе к твоему порогу, тем яснее видишь некоторые вещи. Ответишь мне на вопрос?

– Я всегда тебе отвечала.

Они улыбнулись друг другу, как улыбаются самым родным существам.

– Скажи, зачем ты спасла меня? Почему не забрала в свои чертоги ещё мальчишкой?

– Смерть тоже хочет дать кому-то жизнь. Вот и вся правда.

– А почему не забрала во второй раз?

– Как отнять жизнь у того, кого гладила по голове, отгоняя кошмары? Чьи царапины заботили больше собственных старых шрамов. Вот и я не смогла. Теперь смотрю на твоих детей и внуков, буду приглядывать за их детьми. Я подарила тебе жизнь, ты подарил мне родных. Пусть не по крови. Теперь мне не так одиноко.

– Хиль, спасибо за жизнь. За всех, кого ты мне подарила.

Смерть кивнула и ласково погладила названного сына по трёхпалой дряхлой руке.

– Пойдёшь со мной, Тарк?

– Пойду.

И они ушли навстречу рассвету, и сотни других душ встретили их у незримой черты. Смерть по имени Хиль приняла и проводила за грань каждого. А тело старика осталось на холме. Глаза его навечно закрылись в безмятежном сне, на губах застыла счастливая улыбка.

2. Рождение ведьмы

Сказка о том, как появилась и жила на Земле первая ведьма…

Легенда гласит, что первая ведьма появилась от великой обиды и ярости, ибо нет гнева сильнее, чем гнев невинной души. У невинных прав на гнев больше, оттого их проклятья слышны богам. Легенды о великих подвигах люди хорошо помнят, но правды в них чуть. Легенды о человеческой злобе правдивы, но о них предпочитают забыть. А началось всё с малышки, которой повезло меньше других.

Кому нужна хромая и кособокая девчонка? Никто не станет защищать малышку от ватаги мальчишек, день ото дня швыряющихся в неё камнями и палками. В её сторону будут лететь плевки и обидные прозвища. И ответить бедняжке нечем. Силы в девочке мало, ведро воды поднять – и то в тягость. Так и выходит, что проку от неё чуть. А лишний рот держать – растраты. У родителей-то и здоровых детей с избытком. Убить, конечно, не убили. Чай, люди, а не стервецы какие. Взяли, да и выгнали из дому по ранней весне. Нигде ту девчонку не приняли – ни в дом, ни в хлев. И ушла она в лес. Как могла, собирала ягоды, коренья. А только много ли насобираешь без знаний, долго ли проживёшь, ежели и силки поставить не умеешь? А птицы схрон с ягодами растащат, как быть? Вот и она не знала как. Дождь, холод, еды нет, одёжка из мешковины давно в лоскуты разошлась. Худо малышке было, ой худо.

Хуже того, ночью разыгралась гроза. И грянул гром в небе, и вторил крик измотанного дитя. Из самого нутра. Вся боль, обида, усталость, непонимание: «За что ж с ней так?!!». Всё было в этом крике. Вой отчаяния разнёсся над лесом, и такой силы он был, что гром затерялся в нём.

Кричала она долго, пока молния не ударила в древо перед нею. Древо затрещало, а вот огнём не вспыхнуло. Хрустело, дребезжало, мотало ветвями, корёжило, но не горело. Разошлось оно надвое, от самых корней до средины ствола, стали ветви расти всё новые и сплетаться меж собою. И страшно девочке было, и глаз отвести не могла. Замерла она, заворожённая, пока ветви не соткались в женскую фигуру. И упала малышка на колени перед Силой, что явилась ей.

– Я услышала твою боль и гнев, дитя, – сказала фигура, приближаясь. Вместо ног были у неё корни, вместо рук – гибкие ветви. Глаза оказались прозрачными, как дождевая вода. Одежду заменяли листья и цветочный ковёр. Короной ей было птичье гнездо, увитое плющом. И столь величественной казалась осанка, а голос твердым, что не было сомнения в том, кто пришёл на зов о помощи. Сама Мать-Земля откликнулась на плачь измученного дитя.

– Я пришла помочь, – пальцы-ветви, ухватив за подбородок, заставили девочку приподнять голову. И стала Мать-Земля рассматривать юное лицо, вглядываться в самое сердце.

– Вижу… Вижу боль отверженного, вижу угнетённость слабого, вижу муки бездомного. Вижу злобу, вижу коварство. Вижу и милосердие, и любовь к живому. Что ты сделала с тем щенком, повредившим лапу? Говори.

– Отнесла его в хлев, Госпожа. Воровала молоко козье, чтобы выкормить его. Меняла повязки с травами, чтоб быстрее рану заживить, чтобы не стал щенок хромым, как я. И не стыжусь, что воровала! – зло добавила девочка.

– Я услышала тебя, дитя. Что ты сделала с мальчишкой, который нашёл твой схрон с щенком?

– Он щенка нашёл и замучить хотел! Я не дала, чтоб они его били! Они меня стали бить. А я потом так подстроила, что тот мальчишка вилами обе ноги пропорол. И не жаль мне его! И не стыжусь, что так сделала! – выкрикнула девочка, прямо и твёрдо глядя на богиню, готовая, что ей на дерзкие слова отвесят пощёчин и тумаков.

Но Мать-Земля лишь погладила лохматые кудри своею ветвистой рукой.

– Что ж, из хрупкого ростка вырастает могучий кедр, если в ростке есть воля к жизни. Хочешь жить, дитя? Отвечай, не бойся.

И встала малышка с колен, сжала перепачканные ладони в кулаки и ответила.

– Хочу! Больше всего на свете хочу! Жить и дышать как сильная, как умелая! – Из глаз её брызнули злые слёзы. – Только я никчёмная, не быть мне могучим кедром.

– А это уж мне решать, дитя. В тебе много гнева на род людской, но нет в тебе ненависти. Много силы духа, да тело слабо. Знаний нет, но пытливости на троих хватит. Слушай мою волю, дитя… Будут руки твои собирать травы и варить снадобья да зелья.

И пронзила тонкая ветвь ладони девочки.

– Будешь ступать по лесу тайными тропами, – пронзила Мать-Земля стопы её.

– Будешь зверьё понимать и говорить с ним, – и впилась ветка в губы и язык ребёнка.

– Будешь чуять ложь и злобу, и не будет у тебя права отказать в помощи заплутавшим, хворым да немощным, – и пронзила новая ветвь сердце девочки.

– Будешь мне дочерью и не будет тебе другой матери, кроме меня. И быть твоим дочерям, как ты. И быть твоим ученицам твоими сёстрами, – опутали ветви и поглотили всё тело девочки.

– Так и будешь жить век свой, пока жив этот кедр. И лес этот станет тебе домом. – И связали ветви тело малышки и тонкий ствол кедрового молодняка.

– Мы ещё встретимся, дитя моё. А пока учись у леса и помни о моих заветах.

И вошла Мать-Земля в древо, из которого явилась. А дитя так и осталась без чувств лежать, скованная ветвями, опутанная ими в кокон.

Да, дала лесная Мать силу. Силу великую. И взяла за это цену немалую. Мать-Земля строга к своим дочерям. Слабые ей не нужны! Не может она полюбить слабых – такова её суть твердыни и опоры.

Наутро, стоило лучам коснуться ветвей, распался кокон и вышло из него не дитя человеческое, а первородная ведьма. Страшилась она поначалу. Птицы говорили, лес пел. И каждый звук стал ей понятен, но столько их было, что не могла ведьма разобрать, кто о чём толкует. Травы и кусты потянулись к ладоням её, испугав иголками и жгучими листьями. Но стоило ведьме коснуться их, как она поняла, что нет и не будет ей вреда. Огладила крапиву и почуяла, что кроветворная сила в ней и множество других свойств. И каждая травинка, цветок стали ей книгой.

Захотелось ей искупаться да увидеть своё отражение в озёрной глади. И стоило ей три шага ступить, как постелилась под стопы тропинка ковром, в конце тропинки виднелось озеро. И идти ей было не до полудня, а всего три соловьиных трели. Приблизилась ведьма к кромке, взглянула на водную гладь, и глазам своим не поверила.

Отразило озеро прекраснейшую юную деву. Волосы её были цветом кедровой коры, а глаза – цветом изумрудных игл. Ничего прежнего не осталось, кроме души. Ступила лесная дева в озеро, а вода приняла её как родную, ластилась к коже, окутала теплом. И в неге этой стал гомон лесной стихать, стала ведьма слышать и внимать. Деревья радовались солнцу и весне, гудели, играли с ветром. Зверьё рыскало в поисках пищи.