скачать книгу бесплатно
Дефиле по подиуму
Вера и Марина Воробей
Романы для девочек
После успешно сданных экзаменов за девятый класс Аня Малышева, приложившая немало усилий, чтобы избавиться от комплексов по поводу своей внешности, решила закрепить успех и отправилась в школу при одном из московских модельных агентств. Ради этого она отказалась поехать на летние каникулы в Прагу вместе с Ваней Волковым. Ваня же решил, что Аня его разлюбила, и, вернувшись в Москву раньше срока, стал за ней следить…
Вера и Марина Воробей
Дефиле по подиуму
1
Когда Аня Малышева и Ваня Волков провожали Софью Александровну и Ирочку в аэропорт, Аня предложила:
– Привозите Ирочку к нам через полтора месяца. Мы в лагерь едем. Там лес, речка и вообще будет здорово!
Ваня от удивления даже рот открыл:
– Нормально! А как же насчет…
– С Пал Палычем я договорилась, он не против, если мы будем за ней приглядывать. Ну что, сестренка, – обняла она Ирочку, – поедешь в лагерь?
Ирочка радостно закивала головой. Софья Александровна с дочерью улетели в Прагу.
Казалось, все было распланировано и расписано по дням. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает…
Павел Павлович, которого все называли просто Пал Палычем, был руководителем экстрим-клуба «Нить Ариадны», куда Аня с Ваней попали совершенно случайно. Но они так увлеклись походами, слетами и соревнованиями, что стали серьезно перестраивать свою жизнь. Ане приходилось особенно трудно. Родители разрешили ей поехать вместе с клубом в летний лагерь только при условии, что она закончит девятый класс без троек и перейдет в десятый.
Аня каждый день делала все домашние задания без исключения и на уроках сама тянула руку – нужно было до конца последней четверти успеть исправить все оценки. И все вроде бы шло хорошо, если бы не физкультура.
– Физическая культура! Это ж кто ее так назвал? Просто бескультурье какое-то, издевательство над молодым, неокрепшим организмом. Боже, ну за что мне такие муки? – стенала Аня по утрам – так болели все мышцы.
– Анька, кончай ныть! Каждое утро одно и то же! – крикнула из кухни Марина Сергеевна. – Ты сама сделала свой выбор. Можно подумать, мы с отцом гоним тебя в этот экстрим-лагерь!
– Ага! Требовать от ребенка невозможного – это, по-вашему, благородно? – Аня сползла с кровати.
– А я не благородный, я из крестьян. – Николай Петрович, смеясь, подключился к разговору. – А в деревне как? Что посеешь, то и пожнешь.
– Не хочу сеять, хочу все на блюдечке с голубой каемочкой получить, – проворчала Аня. – Вот спрашивается: зачем все детство вы морочили мне голову русскими народными сказками? Настроили, понимаешь ли, на волшебство: скатерть-самобранка, сапоги-скороходы, шапка-невидимка, а еще молочные реки с кисельными берегами… А в результате?
– А в результате один только Иванушка-дурачок тебе и достался. – Папа громко захохотал.
– Люди добрые, ну разве можно с такими родителями стать серьезным человеком?! – воскликнула Аня.
– А серьезным как раз не обязательно, – уже вместе смеялись мама с папой.
– Что, справились большие дяди и тети с маленькой девочкой? – Аня заявилась на кухню завтракать. – Ребенок голодает, а они плюшками балуются! Где мой завтрак Клеопатры?
Как-то Аня по совету мамы отправилась в салон красоты. Там она познакомилась с мастером Татьяной, и эта удивительная женщина произвела на нее такое впечатление, что Аня, поддавшись ее обаянию, отважилась на самые смелые шаги. Татьяна сделала Ане короткое и пышное каре, которое так шло к ее круглому личику, и покрасила блеклые волосы хной и басмой. Получился красивый темно-каштановый цвет. В довершение ко всему ей покрасили специальным составом ресницы, отчего глаза стали казаться больше и выразительнее. И именно Татьяна посоветовала для питания кожи и волос очень полезный так называемый французский салат: полчашки овсянки залить кипятком, добавить ложку меда, орехов, мелко нарезанных фруктов. Аня, хихикая, называла его завтраком Клеопатры.
Одеваясь, Аня тихонечко подпевала Бьорк, которую включала каждое утро. На стене в рамочке висел билет с ее автографом, который Волков раздобыл на том концерте, когда Ира Дмитриева познакомила их с Артемом. Тут же висел портрет самой Ани – подарок Иры на день рождения.
– Но она же красивее меня! – кивнула на портрет Аня и, вздохнув, посмотрела в добрые глаза подружки.
– Просто ты себя недооцениваешь! – искренне ответила Ира. – Я же объективно смотрю на тебя со стороны глазами художника, и с художественной точки зрения ты – само очарование.
Такая уж она была, ее подруга – все рассматривала с художественной точки зрения. Аня тогда ей не поверила. Но сейчас, когда она похудела, подтянулась и от этого похорошела, ей стало казаться, что она действительно похожа на свой портрет.
– Доброе утро! – подмигнула Аня своему акварельному двойнику.
Школа встречала учеников гомоном голосов, хлопаньем дверей, топотом снующей под ногами малышни и стонами спешащих в учительскую педагогов.
Аня причесалась перед зеркалом и пошла в кабинет истории. Сегодня можно было чуть-чуть расслабиться. Основные предметы она подтянула, осталась только физкультура. Хотя впереди еще были экзамены.
– Всем привет! – Аня поискала глазами Ваню.
– Привет, привет! – раздалось со всех сторон.
– Здравствуй, солнышко! – Волков всегда так тихо и так тепло это произносил, что каждый раз слова звучали, как признание в любви.
– Вань, как ты?
– Нормально.
– Что у нас на сегодня?
– Слушай, вчера вечером звонил кэп. Он хочет нас видеть.
– Что-нибудь случилось?
– Да ничего. Что ты всполошилась? Я думаю, он хочет решить какие-то организационные вопросы. После него еще звонили Фриз, Змей и Дорсэт, спрашивали, знаю ли я, в чем дело. Кэп их тоже позвал.
– Пал Палыч вообще ничего не сказал? – Аня с тревогой заглядывала в его голубые глаза.
– Да успокойся. Переживать надо было из-за Ирочки, но ее приезд отменяется, поэтому теперь тревожиться нечего.
– Ты думаешь?
– «Никогда не жди неприятностей, они не замедлят появиться сами» – так всегда говорит мама. У нас с тобой все неприятности в прошлом. Чего бояться? – Ваня с улыбкой пожал плечами. – Или ты в Борьку Шустова влюбилась?
– Вот дурачок! – Аня звонко рассмеялась.
– Нет, правда, давайте все станем смеяться, обниматься, а к спектаклю один Кахобер будет готовиться! – подбоченясь, пропела Туся Крылова. – Вы, голубки, спецэффекты обещали, так сказать, экстрим-шоу. Помните?
– Тусь, все продумано, идет процесс подготовки. Консультируюсь у специалистов высшего класса. Анька все декорирует и минимализирует, как свои бонсай. Нам Змей обещал помочь, он в этом ас.
– А школу твой ас не взорвет? – поинтересовалась Лиза Кукушкина.
– Ты что? У нас экстрим-колледж, а не школа террористов, – возмутилась Аня.
– Можно подумать, между ними есть какая-то разница, – проворчал Макс Елкин.
– Что за черный юмор, Максим? Здравствуйте, ребята! – Кахобер Иванович вошел в кабинет, улыбаясь и размахивая видавшим виды портфелем.
– Кахобер Иванович, когда репетиция? – спросила Туся.
– Как договаривались, после уроков. 27 мая репетиции заканчиваем. Кто имеет хвосты, из спектакля выбывает. На войне как на войне. Сдаем экзамены только на «четыре» и «пять».
– Ого! – заколыхалась аудитория.
– Ничего невозможного нет. Пример для всех – Аня Малышева. Захотела – сделала.
– У нее Волков в группе поддержки. К тому же она у нас экстремалка, – застонал Ежов.
– Некоторые могут обратиться к старосте класса Юле Туполевой, – улыбнулся Кахобер Иванович. – И потом, ты же д’Артаньян, Николай, а гасконцы всегда отличались упорством. Далее. В день сдачи каждого экзамена будем собираться на пару часов для прогона спектакля. И еще, мы все распределили, все обговорили, вы уже достаточно взрослые, чтоб отвечать за свой участок работы. Я думаю, что, если в постановке что-то будет недоделано, зрители нас простят, а вот виновника прокола будут мучить угрызения совести. Совесть-то у вас есть, дети мои? – Кахобер Иванович прошелся по рядам хитрым взглядом.
– Не-а! – хором ответил девятый «Б» своему классному руководителю.
После уроков Малышева бросилась в спортзал. Кахобер Иванович сказал, что с «хвостами» к репетициям не допустит. Она была полна решимости. Должно же это когда-нибудь закончиться!
– Здравствуйте! – крикнула Аня пустому залу.
– Здравствуйте, – ответил пустой зал голосом физрука Лапушки, который вышел из тренерской комнаты, держа в руках банку с краской. – Малышева, ты что здесь делаешь?
– Ну а как же? Занятия наши по понедельникам, средам, пятницам. Я ж у вас годовую четверку выклянчиваю, а вы из меня Никиту делаете. Бог вам в помощь, Игорь Вячеславович.
– Ну, Аннет, про Никиту забудь. Кончились твои мучения.
– Это как понимать?
– Это значит конец – всему делу венец. Кахоберу Ивановичу я уже все сказал.
– Что сказали-то?
– Что ставлю тебе годовую четверку и горжусь тобой. Была селедкой, а стала акулой.
– Спасибо! Но я ж «козла» не сдала.
– Да бог с ним, с «козлом». Я вот что хочу тебе сказать. Моя сестра занимается с такими девочками, как ты, в школе фотомоделей и манекенщиц.
– Что, что?
– Что слышала. С комплексами и разными фобиями надо бороться самыми решительными методами. Короче, я с Катей говорил о тебе. Понимаешь, сейчас тебе не горные вершины надо покорять, а собственные глубины изучать. А Катя моя в этом толк знает. Ведь это тоже своего рода экстрим. А посему возьми на столе визитку, а то я весь в краске. – И Лапушка стал усердно размешивать краску, как будто ничего важнее для него не было.
Аня словно на автопилоте прошла в тренерскую, взяла со стола визитную карточку, прошептала: «Спасибо, до свидания» – и вышла из спортзала.
«Что это было сейчас? Он вообще в своем уме? Я думала, что это он меня достал своей физрой, а оказывается, я его до шизофрении довела. Видно, моя висящая на канате пятая точка добила его окончательно. Слава богу, никто не слышал, а то пришлось бы, как Волкову, в другую школу переводиться». – Аня как во сне брела по коридору.
– Ань, ты что? Что случилось? Он тебя совсем замучил? – Иван преградил ей дорогу. – Пойдем в актовый зал, посидишь, отдохнешь. Кахобер тебя искал.
Аня, вздрогнув, убрала руку с визиткой за спину. Карточка была пластиковая, ее края больно впивались в ладонь, но Аня даже не чувствовала боли. Ни в коем случае нельзя показывать ее Ване. Почему? Эта мысль даже не успела оформиться. Нельзя, и все тут!
– Аня! Я же при всех сказал, что ты уже решила все свои проблемы, – сказал Кахобер Иванович, когда они вошли в зал. – Где ты ходишь? Мы тебя заждались. Так, начинаем, – хлопнул он в ладоши.
Аня спрятала карточку в рюкзак и решила для себя, что пока об этом думать не будет. Что у нее, дел больше никаких нет, что ли? К концу репетиции ступор у Ани прошел окончательно. Действительно, зачем забивать голову разными пустяками, когда столько ответственных и интересных событий впереди?
2
К дому Пал Палыча они приехали вечером, часов в восемь. Погода была чудесная, про такую говорят: «шепчет». Аня несла печенье, а Иван пакет с бананами.
– О, нашего полку прибыло! – заголосили эксплореры.
– Что там у вас вкусненького? – Ека сунула нос в Ванину сумку.
– Пал Палыч, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? – Ваня с Аней радостно улыбались.
– Здорово, друзья! Проходите, проходите. – Кэп сидел прямо на полу.
Рядом в кружок сидели все знакомые ребята: Змей, Фриз, Дорсэт, Хуб, Игл и Дэзи с Екой.
– Вольф и Аннет вечно опаздывают, – проворчал Хуб.
В центре круга расстелили салфетки, поставили большущие кружки с изображением достопримечательностей разных городов. Девушки выложили фрукты, печенье, конфеты, разрезали торт.
– Кому чай, кому кофе? – спросила Дэзи.
Аня чувствовала себя очень уютно в этой странной комнате, похожей на поляну. Здесь не было мебели, не было штор и жалюзи, не было ничего, что бы делало ее похожей на другие комнаты. На полу лежал зеленый, как трава, палас, а по стенам были развешаны разные сувениры, находки, трофеи. Мирно лилась беседа, изредка прерываемая шутками и смехом. Змей тихо перебирал струны гитары, изредка бросая взгляды на Дэзи. Аня посмотрела на нее более внимательно.
Девушка не выделялась той броской красотой, которая обычно привлекает внимание с первого взгляда, но все ее движения были полны такой естественной грации, что глаз невозможно было отвести. Вот она протянула руку, и у Ани перед глазами возникло видение – адажио из балета «Лебединое озеро». Рука Дэзи будто сама по себе плавно двигалась, и все неотрывно следили за ней. Вот Дэзи повернула голову, и в сумраке комнаты словно мелькнула изящная тень знаменитой скульптуры Родена.
«Боже, как это прекрасно! – промелькнуло у Ани в голове. – Я безумно хочу вот так же владеть своим телом! Но так я не смогу никогда, с этим надо родиться. Разве могут этому научить? – закралось в ее душу сомнение. – Но ведь должен человек совершенствоваться! Ведь все в нем должно быть прекрасно, как учат классики». – Аня не слышала, о чем говорят ребята. Она искоса взглянула на Ваню и увидела, что он тоже не отрываясь смотрит на Дэзи. Все смотрели на нее, даже Пал Палыч. Аня перевела взгляд на Еку. Та пристально, с ухмылкой, смотрела Ане в глаза. «Что, забеспокоилась девочка-ромашка за своего мальчика-колокольчика?» – говорил ее взгляд.
– Ну что, эксплореры? Час настал, и я должен сообщить вам пренеприятное известие. – Кэп потупил взгляд.
– К нам едет ревизор, – хмыкнул Дорсэт.
– Нет, от вас уезжаю я, – с трудом произнес кэп.
– Куда?! – хором выдохнули ребята.
– В больницу. Надо малость подлечиться. Есть кое-какие осложнения. Тянуть больше нельзя.
– Да что с вами такое?
– Ничего страшного. Не буду нагружать вас медицинскими терминами, – сказал кэп. – Осенью встретимся. Ну что носы повесили? Нормальная рабочая ситуация. Нельзя откладывать на завтра то, что можно и нужно сделать сегодня. Я однажды отложил, теперь судьба меня нагнала и вернула на три хода назад, чтобы сделал то, что отложил. Обманул самого себя. Что касается летнего лагеря, то, кто желает, может присоединиться к другим группам. Я буду договариваться индивидуально. Меня не позорить. Дисциплина железная. Кто проштрафится, пеняйте на себя – придется расстаться навсегда. Ека, слышала? – строго спросил кэп. – Потом немного подумал и добавил: – А вообще, я в вас не сомневаюсь. Все, разбегаемся. Всем пока. Созвонимся. Аннет и Вольф, задержитесь, мне надо с вами поговорить.
Ребята стали молча выходить, качая головами и уныло поглядывая друг на друга. Конечно, все были расстроены. Команда есть команда, и если она распадается, пусть даже временно, то пропадает азарт игры.
Когда дверь за ребятами закрылась, в комнате повисла гнетущая тишина.
