скачать книгу бесплатно
– А ты – мой муж. Если мы не равны, значит, я хуже тебя. Никто не хочет быть хуже другого.
Вместо ответа он попытался уложить её на спину. Она стряхнула его руки, встала и вышла на веранду, чтобы остыть. С самого детства она мечтала однажды сделать для других людей что-то, что существенно улучшит их жизнь. Она верила, что способна на это, и знала, как важно отстаивать своё мнение. Но все эти четыре дня муж только и делал, что принижал её.
Этот брак явно потребует больших усилий.
Холм
На веранде было тихо. Муж Сонджу уехал в Сеул на следующий вечер. В сером вечернем свете Сонджу мерила веранду шагами. Последние шесть дней она была заперта в этом доме с его родственниками, в месте, где она никого не знала. Раньше брак был для неё всего лишь размытой идеей. Теперь она понимала, что ей не стоит терять бдительности, чтобы муж и его семья не поглотили её целиком.
На следующее утро, не зная, чем заняться, она надела одно из платьев в западном стиле, которые привезла с собой, и направилась на кухню – убить время за повседневными, рутинными делами. Остановившись в дверях, она спросила Вторую Сестру, может ли помочь сегодня на кухне.
Вторая Сестра мельком глянула на её платье и продолжила готовить завтрак. Положив на поднос ложку и палочки для еды, она повернулась к Сонджу и улыбнулась.
– Знаю, что ты могла бы сделать. Ты можешь отнести завтрак нашему свёкру. Ему это понравится.
Она снова бросила быстрый взгляд на её платье, доходившее Сонджу до середины икры. Стоило признать: каждая женщина в деревне носила традиционную длинную юбку и верх с длинными рукавами. В прошлом Сонджу надевала традиционную одежду только на особые случаи, когда нужно было встретиться со старшими членами семьи. Она знала, что длинная юбка мешает заниматься повседневными делами.
На следующий день, войдя на кухню, Сонджу заметила, что Вторая Сестра тоже одета в платье в западном стиле и шерстяные чулки. Наверное, это платье было у неё всё это время, просто она не осмеливалась его носить. Сонджу это позабавило, и она решила, что это хороший знак: возможно, она сумеет привнести в этот дом некоторые перемены. Чтобы проверить эту догадку, она спросила буднично:
– Я бы хотела увидеть деревню. Может, прогуляемся завтра?
Вторая Сестра добавила миску риса и подогрела алкоголь на подносе.
– Давай подождём решения свекрови.
Сонджу спрятала улыбку: она знала, что свекровь, услышав о том, что она хочет прогуляться, решит, что её новоявленная невестка, будучи замужем всего шесть дней, уже начинает заявлять о своих правах. И это было уже кое-что.
Кроме прислуживания свёкру, Сонджу было совершенно нечем заняться – разве что приветствовать редких гостей и обедать со Второй Сестрой. Во время одного из таких обедов она узнала, что из трёх служанок одна всё время занималась детьми, а другие две мыли овощи, фрукты и посуду вдобавок к стирке одежды и уборке всего дома. Ещё четверо слуг-мужчин жили в комнатах, выходящих во внешний двор. Трое из них работали в поле с издольщиками. Четвёртый, старый слуга, оставался в доме, чтобы выполнять поручения семьи и заботиться о состоянии дома. В помещениях для слуг имелась маленькая кухня, где служанки готовили для себя и для мужчин. Это не слишком отличалось от того, к чему привыкла Сонджу. У её семьи было только двое слуг и две служанки в доме, поскольку полевые работы выполнялись не в Сеуле.
Вторая Сестра сказала:
– Мы с Первой Сестрой занимаемся в основном готовкой еды и починкой одежды.
– Я не привыкла заниматься ни тем, ни другим, но я научусь, – сказала Сонджу, гадая, чем же они занимаются помимо работы.
Если бы она знала, что здесь не достать книг, то привезла бы их с собой.
Наконец на десятый день брака Вторая Сестра сказала, что свекровь разрешила Сонджу посетить старейшин клана этим утром.
– Нам нужно для этого одеться в традиционную одежду, – сказала Вторая Сестра, – пока деревенские не привыкнут видеть нас в платьях западного кроя.
После завтрака Сонджу в сопровождении Второй Сестры впервые вышла из дома. Посреди внешнего двора она остановилась, чтобы вдохнуть свежего воздуха, пахнущего холодной землёй – ей нравился этот аромат. В конце двора начинала змеиться красноватая дорога, взбирающаяся на холм, на вершине которого стояли скелеты высоких деревьев – а над ними простиралось бесконечное небо. Когда-то Сонджу верила, что её будущее будет таким же безграничным. Глаза её увлажнились, но она быстро запрокинула голову.
– Только взгляни на это небо. Такое огромное. Думаю, я могла бы стать поэтом.
Она продолжала моргать. Когда глаза высохли, она опустила голову.
– Я не вижу в небе ничего поэтичного, но рада, что видишь ты, – в голосе Второй Сестры слышалась улыбка.
Они спустились по крутому склону справа и прошли вдоль длинного кирпичного забора. Младшая невестка сказала:
– Сначала мы посетим хозяина Большого Дома, главу клана. Он сидел рядом со свёкром на твоей свадьбе.
Она объяснила: у деда их свёкра было трое сыновей. Хозяин Большого Дома – сын первого сына, свёкор – сын второго, соответственно, хозяева Второго Дома и Маленького Дома – сыновья третьего. Примерно тридцать лет назад хозяин Большого Дома оставил фермерские угодья под присмотром своего брата и переехал в Сеул, чтобы следить за образованием сыновей клана. Три года назад, когда муж Сонджу сдал экзамен на поступление в Сеульский национальный университет, хозяин Большого Дома вернулся в Маари.
Снова повернув налево, они вышли ко впечатляющего размера двойным воротам. Пройдя через них, они ступили на каменную тропу, вьющуюся вдоль склона. На каждом уровне стояли отдельные дом и сад. По широким каменным ступеням они поднялись на самый верх.
Служанка, завидев их приближение, подошла, поклонилась и поспешила в главный дом, чтобы объявить:
– Пришли две госпожи из Второго Дома.
В переднюю вышла жена хозяина. Широко им улыбнулась, приветствуя, и провела на мужскую половину дома, где за низким столом сидел глава клана. Морщины на его лице выдавали хорошую жизнь и спокойный темперамент. За ним висел на стене огромный свиток со стихотворениями, написанными широкими мазками кисти. Каждый предмет обстановки в этой просторной комнате свидетельствовал о не выставляемой напоказ роскоши – ничего блестящего, аляповатого или слишком выделяющегося на общем фоне.
Визит закончился тем, что Сонджу официально признали частью клана.
Сонджу и Вторая Сестра навестили ещё несколько семей, пропустив только самые маленькие дома. На следующий день планировалась прогулка по внутренней части деревни.
Когда они приблизились ко внешнему двору Второго Дома, Сонджу спросила:
– Когда я перестану считаться невестой?
– Когда свекровь разрешит тебе покидать дом без сопровождения.
На следующий день они с Сонджу снова пошли по узкой дорожке из красной глины, но на этот раз свернули налево, пройдя мимо скопления небольших кирпичных домов, затем – дальше по дороге, мимо общественного колодца, где несколько женщин стирали одежду.
В середине хорошо утоптанной дороги они остановились возле плавного склона с двумя дюжинами курганов. На восточной стороне росли старые сосны – их стволы и ветви тянулись к разъеденным временем могилам. Вторая Сестра сказала:
– Эти могилы принадлежат предкам клана. Они поселились здесь около четырёх сотен лет назад.
Предки Сонджу были похоронены на окраине Сеула, но здесь, где мёртвые находились так близко к живым, наверняка имелось немало историй о привидениях в длинных робах, восстающих из могил ночами.
Они продолжили прогулку и достигли плато, где десятью метрами ниже, на широком поле, было разбросано несколько одноэтажных современных построек. Младшая невестка указала на них:
– Хозяин Большого Дома приказал построить эту начальную школу. Большинство учителей – дальние родственники клана, или по крови, или через брак.
– Там работают женщины? – спросила Сонджу высоким от волнения голосом.
– Да, две. Но они не отсюда.
В школе кто-то играл на органе. Сонджу посмотрела в том направлении, откуда раздавалась музыка. Сказала:
– Я бы хотела стать учительницей. Но мои родители считали, что работать могут только женщины из бедных семей. И всё же мне хотелось бы преподавать.
Вторая Сестра повернулась и обвела пейзаж перед ними широким жестом:
– Деревня простирается далеко за пределы этих холмов. Большая часть деревенских – наши родственники. Чем ближе они живут к Большому Дому, тем ближе они к ним по крови. Все в деревне знают друг друга, даже те, кто не связан с кланом кровно, так что при появлении чужаков люди начинают волноваться.
Сонджу молчала, заправив непослушную вьющуюся прядь за ухо. Вторая Сестра взглянула на неё.
– Что до твоего желания преподавать… Такие идеи мы, женщины, хороним навсегда, когда выходим замуж, – сказала она, избегая её взгляда. – По крайней мере, здесь.
Они развернулись и без единого слова направились домой.
Справа от них северный край плато нависал прямо над фермерскими полями, размеченными тропками. На одном участке крестьянин в изношенной одежде возделывал почву: его кожа задубела под суровым солнцем за многие годы, а его послушный бык тянул плуг. Из каминных труб с крыш домов на другой стороне угодий лениво поднимался дым, растворяясь где-то в небе и оставляя после себя запах жжёной соломы. Дыхание Сонджу замедлилось. Она представила, как жила бы в одном из таких домов: безо всяких оград и заборов, которые могли бы её сдержать, без ворот, которые запирали бы её внутри, и отвечала бы только перед самой собой. Здесь она была свободна мечтать, о чём вздумается.
Тем вечером при свисте поезда она направилась на кухню и, поставив на маленький столик еду и чай для двоих, отнесла всё в спальню. Стала ждать. Семья уже поужинала.
Муж пришёл в комнату и спросил, как у неё дела. Она посмотрела на него. Его лицо, его запах, даже его голос всё ещё казались странно чужими. Поставив сумку на пол, он сел за стол. Вытер лицо и руки тёплой влажной тряпицей, которую она положила на поднос. Они тихо поужинали вместе. Затем она выставила столик за дверь, чтобы его забрала служанка.
Она заговорила первой.
– Вчера мы со Второй Сестрой посетили старейшин. А сегодня ходили в деревню. Там много интересного – например, школа для всех детей, независимо от социального статуса…
Он взял книгу из сумки и стал листать страницы.
– Я же с тобой разговариваю, – сказала она.
– Пф! – Не поднимая взгляда от книги, он спросил: – Мне что, каждый раз надо отвечать, когда ты говоришь?
– Да. Тебе бы не понравилось, если бы я тебя игнорировала.
– Но я-то говорю о важных вещах.
– Я тоже говорю о важных вещах – делюсь с тобой своими мыслями и эмоциями.
Он всё ещё смотрел в книгу, а не на неё. Она чувствовала, что не заслуживает такого обращения. «Я же не сказала ничего плохого», – пробормотала она себе под нос.
– Возможно, я тоже иногда нахожу скучным то, что ты мне рассказываешь, – заметила она. – Но я всё равно слушаю, потому что для тебя это важно.
Затем она подошла к сундуку с вещами и достала оттуда потрёпанный англо-корейский словарь с загнутыми уголками страниц и один из журналов Life, которые взяла с собой из дома. Пролистала страницы. Мать заставила её выйти за этого человека, и вот как всё обернулось, подумала она с досадой.
– Ты читаешь по-английски?
У неё ушло мгновение, чтобы понять, что вопрос адресован ей.
– Что? Могу ли я читать по-английски?
Не отрывая взгляда от страницы, которую она не читала, она сказала:
– Немного. С помощью словаря. В основном я разглядываю фотографии.
На следующий день её муж сказал племяннице:
– Чинвон, твоя тётя может помочь тебе с английским.
Чинвон уставилась на него ничего не выражающим взглядом. Сонджу хотелось провалиться сквозь землю. Неужели ему так необходимо было похвалиться? Она поспешила на кухню.
Когда он вернулся домой в следующую субботу, она избегала его, по любому поводу уходя на кухню, а когда он уехал снова, испытала облегчение. Каждое утро Сонджу продолжала приносить свёкру завтрак, выполняя свою негласную обязанность. Первая Сестра никогда не обслуживала других членов семьи или гостей: в основном она находилась или на кухне, или у себя в комнате – её было не видно и не слышно.
Однажды днём старшие женщины клана пришли в гости. Сонджу подавала им чай и закуски в гостиной, когда они начали говорить с четырёхлетним сыном Второй Сестры о его новой тёте. Мальчик начал бахвалиться познаниями и скакал вокруг, показывая на Сонджу:
– Ё Сонджу. Ё Сонджу. Её зовут Ё Сонджу!
Когда свекровь отругала его за то, что он называет её по имени, Сонджу пояснила:
– Я сама сказала ему, как меня зовут.
Вторая Сестра, должно быть, услышала, как ругают её сына, и прибежала с кухни. Она попыталась отвлечь его, но он всё не останавливался, пока свекровь не схватила его и не шлёпнула два раза по попе.
– Маленький грубиян, – сказала она. – Ты прекрасно знаешь, что тебе нельзя называть взрослых по имени.
Чхулджин заплакал, и служанка вывела его через ворота.
Когда старейшины ушли, Вторая Сестра проследовала за Сонджу в комнату и сказала:
– Прошу прощения за поведение моего сына.
Сонджу улыбнулась.
– На самом деле было даже приятно вспомнить о временах, когда меня называли по имени.
– Ты скучаешь по дому, да? – спросила Вторая Сестра с сочувствием. – Я навещала свою семью только однажды. Отца арестовали за разногласия с местным японским чиновником, – она наклонила голову на мгновение, прежде чем продолжить. – Вероятно, я ещё не скоро увижу семью. Даже свекровь никогда при мне не навещала родных. А Первая Сестра и вовсе никогда не покидала Маари.
Помедлив, с неубедительной улыбкой она добавила:
– Но какой замужней женщине вообще удаётся часто посещать отчий дом?
Сонджу, впрочем, подумала про себя, что так даже лучше, если ей не позволят навещать семью. Родители всё равно уже бросили её, разве нет? Ненависть к матери вспыхнула с новой силой. Затем она вспомнила, как мать касалась своей нефритовой заколки в определённые моменты жизни, и сердце Сонджу смягчилось.
Сонджу было пятнадцать, когда во время празднования шестидесятилетнего юбилея её дедушки какая-то женщина утянула её в укромную комнату со словами:
– Идём. В такой толпе никто не заметит, что нас нет. Я твоя тётя.
Сонджу никогда не слышала ни о какой тёте.
– Вы сестра моей матери? – спросила она.
Женщина закрыла дверь изнутри и кивнула:
– Да. Посиди со мной немного. Ты так похожа на свою мать… Когда-то мы с ней были близки.
Сонджу взглянула на эту женщину с добрым взглядом и мягким голосом. Она не казалась величественной, как её мать, но всё ещё была элегантна.
– Когда твоей матушке было семнадцать, – начала её тетя, – она должна была выйти замуж за человека из влиятельной семьи, связанной родством с императорским домом. За месяц до свадьбы до её суженого дошёл слух, что я бесплодна. Поскольку он был последним представителем династии, ему требовалась женщина, которая произвела бы на свет много наследников.
При этих словах на её лицо легла тень печали. Она продолжила:
– Хотя Япония к тому моменту уже четырнадцать лет как аннексировала Корею, близость к императорской семье всё ещё многое значила. Больше, чем значит теперь. Отказ от брака принёс нашей семье ужасное горе и унизил твою мать. Много дней она почти ничего не ела. Но один свадебный подарок, лавандовую нефритовую заколку, она всё же оставила себе.
