скачать книгу бесплатно
Планета свиней. Часть 1
Максим Волжский
Какая-то криворукая бестолочь выпустила из лаборатории смертельный вирус…Теперь на улице редко встретишь человека. В городах поселились антропоморфы.Свиноматки рожают будущих бойцов, кабаны воюют на фронтах, волки служат в полиции. Из тигров вышли непревзойденные убийцы, бандитским миром Страны Сибирь правят коты и росомахи. И только пробуждение Великого императора Варакина, создавшего гибридных чудовищ, способно вернуть величие человека…
Максим Волжский
Планета свиней. Часть 1
Глава 1. Напоминание при входе в учительскую: «Осторожно, товарищи – в школе дети»
2121 год. Страна Сибирь. Город Якутск. Свиношкола № 47.
Две недели назад началась первая четверть. Учительница хорошо запомнила рыльца поросят-первоклашек, поскольку уже семнадцатый год работала в школе. Первое время Мария Борисовна различала свинок по форме с подсказками. Поросята-мальчики носили синие штанишки и пиджаки с именным значком на груди, а девочки красовались в светло-серых сарафанах чуть ниже колен, подпоясанные белым ремешком, где на широкой пряжке, выгравировано имя ученицы.
Воспитательница в строгом коричневом платье ещё раз проверила свою причёску. Провела ладонью по каштановым волосам, зачёсанным назад. Поправила аккуратный пучок, скреплённый серебряной шпилькой – подарком от мамы. Посмотрела на строгие туфли. Невысокий каблучок придавал стройности.
Мария Пяточенко, как и все люди, работающие в школе, перед тем, как зайти в антропоморфный класс, не только следила за внешностью, но и принимала таблетки. Сегодня выпила двойную дозу. Ей нездоровилось.
Входя в класс, наставница первого «Г» закрыла за собой дверь. Двухгодовалые поросята дружно встали на пухленькие ножки.
– Здравствуйте, дети! – громко поздоровалась учительница.
– Здравствуйте, Мария Борисовна! – хором ответили ученики.
Все поросята были примерно одного роста. Самым высоким в классе был Охрич – сын отставного генерала Щербы. Кончиками, торчащих ушей, он мог сравняться с плечом учительницы. Всего за два года поросята набирали до шестидесяти килограммов, превращаясь в вечно визжащих непосед.
Мария Борисовна писала мелом на доске тему урока.
Дети, сложив на парте розовенькие ладошки с четырьмя пальчиками, покрытыми тонкой роговой оболочкой, следили за каждой чёрточкой, за каждой запятой. Учительница умела так красиво писать, что у некоторых поросят от восхищения открывались рты и по подбородкам текли жирные слюни, будто человеческая женщина не писала на доске, а накладывала огромным половником, полные тарелки гречневой каши; а греча была с маслицем, со шпинатиком!
– Ребята, сегодня мы поговорим о большом празднике. Через два дня наступит удивительный день. Кто из вас знает, почему этот день так важен для каждого из нас? – спросила Мария Борисовна.
– Я знаю! Я знаю, почему день важен! – вскинул лапку поросёнок, по имени Шустр.
Он очень хотел ответить. Поросёнок привстал с места. Открытой ладонью его лапка тянулась вверх. Но тянулась лапка подозрительно странно, не так, как должна тянуться лапка школьника. Малыш будто отдавал воинское приветствие, а не желал получить хорошую оценку.
Мария Борисовна указала на поросёнка пальцем и напомнила вопрос.
– Так почему же этот день особенный?
– А потому что в понедельник, день пробуждения вождя! – сообщил всему классу маленький свин.
– Правильно. Молодец, Шустр! – улыбнулась учительница. – Вся наша страна, весь наш великий народ – восемьдесят пять лет с нетерпением ждёт встречи с императором. Этот грандиозный человек спас миллионы людей и породил многочисленное племя удивительных созданий, таких как вы, мои маленькие поросятки. Ребята, если у кого-то есть вопросы по теме пробуждения вождя, то я с удовольствием отвечу на ваши, зачем и почему.
– А если вождь вообще не проснётся? Может быть, он не захочет вставать? – похрюкивал поросёнок, по имени Охрич.
Это был не только самый высокий и сильный свин в классе, это был самый шаловливый ученик из всех первоклашек. На переменах озорник бегал по коридорам, постоянно задирал девочек, а вернее, задирал им юбки – и вёл себя вызывающе с учителями.
С задних парт послышалось нездоровое хихиканье. Но Мария Борисовна сдержалась.
– Через два дня, ровно после обеда мы все увидим, хочет император просыпаться или нет, – отшутилась учительница.
– Ну конечно! – продолжал веселиться Охрич. – Даже если вождь проснётся, он медленно встанет и сразу выпьет водочки, и снова ка-а-ак захрапит! Знаем мы этого дядьку из прошлого. У него уже все мозги отсохли. Потому что император очень старый, – и ему сто лет в понедельник будет, а то и больше!
Класс загудел. По полу затопали форменные башмаки. Теперь смеялись почти все дети.
Воспитательница занервничала. Она отвернулась к доске. Её лицо передёрнуло. Верхняя губа тряслась мелкой дрожью, обнажая ровный ряд белых зубов. Но клыки ни на миллиметр не увеличились. Она всё-таки учительница, а не охотница – и должна сдерживать себя.
Утром Мария Борисовна выпила двойную дозу. Иногда, в критические дни лекарство давало сбой. А сегодня был именно такой день. Значит, нужно собраться, поскольку розовый поросёнок заставляет преподавателя жутко сердиться. Но что может случиться, если её действительно разозлить, если женщина почувствует угрозу или того хуже – нечеловеческий голод? Потому что человек средней комплекции, находящийся в приступе «ярости», мог насмерть забить кулаками носорога или задушить белого медведя, а если тот же человек с усредненными данными подключит к драке ещё и ноги, то не поздоровится и слону.
Потому Мария Борисовна Пяточенко раскусила третью за утро таблетку и проглотила её, не запивая водой. Затем она повернулась к классу.
Лицо стало спокойным. Учительница загадочно улыбалась, будто ей незаметно почёсывал спину любовник, которого у неё не было уже пару лет.
– Встань, Охрич сын генерала Щербы! – приказала Мария Борисовна.
Поросёнок послушно вышел из-за парты, но похрюкивать не перестал. Он явно нарывался на неприятности. Его отец был военным, эдаким лихим секачом, заслужившим в боях на китайской границе геройские медали всех пяти степеней. Дома на кухне под рюмочку «беленькой» Щерба отпускал крикливые слова, а его мальчик, наслушавшись пьяных речей, распространял антивидовую ересь.
– Когда проснётся император Роберт, то многое изменится в нашей стране – и я всё-таки вызову твоего отца к директору. Ты представляешь, как отважному генералу Щербе будет стыдно за своего сына? А что скажет вождь?.. думаешь, он похвалит тебя, когда узнает о твоём поведении?
Засучив рукав, поросёнок почесал щетинистую лапу у локтя.
– Папа говорит, что нет никакого вождя. Что рассказы о великих людях, это басни для старикашек, – пацан задиристо хрюкнул и на мгновение смолк, сообразив, что наболтал лишнего; потом почесал рыло, на котором не росла щетина и примирительно продолжил: – А ещё папа говорит, что люди очень добрые и очень храбрые; что без человека свиньям ни за что не выжить. Люди – самые… самые умные на земле! Они могут сделать… да что угодно они могут сделать!
Мария Борисовна поняла. Похрюкивающий малец хитёр, как впрочем, и всё свинорылое племя. Но без армии жирных боровов не выиграть войну и не приготовить лекарство. Потому придётся снова и снова не обращать внимания на дерзость хулиганистого школьника и продолжать урок, будто ничего не случилось. Воспитательнице Пяточенко остаётся лишь сдержано ждать, когда люди придумают новую сыворотку, чтобы не зависеть от них – от хитрых свиней.
Школы для поросят и человеческих детей различались не только качеством знаний и численностью учеников – человеческая школа воспитывала в мальчиках и девочках безграничное терпение к братьям нашим меньшим, говорить которым, что они меньшие и наши, да ещё и невероятно тупые – никак нельзя. И взрослые, и маленькие люди – просто обязаны быть великодушными и немногословными с антропоморфным племенем. Иначе гибридные граждане могут узнать правду, которая не пойдёт им на пользу.
Утро всех человеческих детей начиналось с обязательного приёма целой россыпи витаминов и препарата, сдерживающего «ярость». После употребления таблеток подавался сытный завтрак – хотя питаться искусственным мясом хотелось не всегда, – а после завтрака нужно стремглав бежать на встречу с жёлтым автобусом, чтобы не опоздать на первый урок.
Когда Мария Борисовна была маленькой, она тоже ходила в школу. После школы Мария поступила в Якутский Педагогический Институт, который через пять вёсен окончила с красным дипломом. Затем семнадцать лет Мария Борисовна преподавала первоклашкам. Со следующего года она пойдёт на повышение. Будет вести уроки в старших классах. Сегодняшние воспитанники: где-то забавные, когда-то весёлые, чаще глупые и драчливые – останутся с ней до выпускного.
С первого сентября по конец апрель её ждёт рутинная работа. В середине лета, как подарок от князя Витольда – она уйдёт в долгожданный отпуск, который проведёт, где-нибудь на песчаных берегах реки Лены. И так до пенсии – до юбилейного восемьдесят пятого дня рождения.
И всё бы ничего, можно терпеть и дальше. Жизнь, конечно, однообразна, но всё-таки безопасна и вполне предсказуема.
Но так комфортно живут не все люди. Вот, например, её лучшая подруга детства, Светка Хрипатая – служит доктором на передовой, предпочитая спокойствию пекло войны, кровь и полевую операционную. Лечить раненых секачей и медведей, это вам не указкой махать у доски. Там, на фронте всем тяжело, а человеку в особенности. Боевые кабаны и медведи – народ неотёсанный, пустоголовый. С ним ох как не просто.
Мария Борисовна ждала последнего года работы в начальных классах, как ждала пробуждения великого вождя. А вдруг всё исправится, всё изменится? И заживётся ей и подруге Светке Хрипатой свободно, празднично – и ходить на работу будет не нужно. Пусть свиньи сами себя обучают и сами себя оперируют, а она с подругой лучше у речки отдохнёт.
Учительница Пяточенко свято верила в гений великого человека. Роберт Варакин, когда-то создал Страну Сибирь, возможно и сейчас он способен вершить чудеса, меняя жизнь сотен тысяч людей, – и не придётся так рисковать, работая в школе.
Как же надоели Марии Борисовне эти проклятые свиньи!
***
Закончен рабочий день. Пора расходиться по домам. Но скандальный случай, произошедший на тренировке строевого шага, заставил директора провести экстренное собрание.
Необходимо срочно принять меры, потому что пятиклассник Чиж повздорил с преподавателем НВП, Владимиром Сергеевичем Пирожковым, чем вызвал негодование всего коллектива.
В учительской не протолкнуться. Весь педагогический состав собрался в актовом зале. Директором 47-й свиношколы работал человек по фамилии – Иванов. По национальности он был якут. Родился товарищ Иванов в таёжном улусе вдали от больших городов, потому говорил по-русски на оригинальном наречии – не совсем правильно, но понятно для всех. Вместо букв «ч» и «ц» – он упрямо насвистывал букву «эс», больше схожую со звуком «се». Букву «ж» и «ш» товарищ Иванов заменил на мягонькое «зе» – как что-то зелёненькое, земляничное и в то же время зенитное, будто выстрел из ствола малокалиберной пушечки. Были и другие нестыковочки в разговорной речи директора, которые компенсировались выдающимися личными качествами. Товарищ Иванов был невысок, лунолик и обладал невероятно твёрдым характером.
– Усеник Сиз из пятого «А», однако, не первый раз проявляет неувазение к Владимиру Сергеевисю. Своим поведение он провосирует непослусание в классе. Товариси, я ставлю вопрос об исклюсении из сколы хулигана Сиза. Этому переростку прямая дорога на фронт. Мне, однако, не нузна партизансина в нашем друзном коллективе.
– Да гнать этого Чижа надо! Чего с ним церемониться? – вспылил Владимир Сергеевич.
Его запястье правой руки было стянуто тугой повязкой; ломило плечо. Пятиклассник, весивший больше ста семидесяти килограммов, врезался в преподавателя своим рылом, сбив того с ног. Падая на пол школьного спортзала, учитель вспоминал боевые искусства, но ничего не вышло, потому что впасть в «ярость», означает – конец преподавательской карьере. Владимир Сергеевич шлёпнулся точно на руку и получил приличный вывих. У него болела лопатка и копчик; страшно трещало в голове, будто он с бодуна.
– Да что же вы такое говорите, товарищи?! – категорически была против старенькая женщина, преподаватель сельхоз уроков, Наталья Андреевна Зеевальдполянская. – Давайте сразу всех вышвырнем из школы. Пятый «А» разгоним, пятый «Б» распустим и далее пойдём по списку. Отправим всех наших мальчиков на фронт, а сами начнём пухнуть от голода и облизывать вместо таблеток камни из Лены. И скажите мне на милость, дорогие мои коллеги: если все кабаны уйдут на войну, кто будет сажать капусту, собирать урожай репы и плавить калоши? Нет, уважаемые товарищи, я решительно протестую! Я категорически заявляю: свиньи должны окончить школу, получить профессию, а уж затем на фронт!
Не только старенькая учительница заботилась о хрюшках, многие преподаватели желали свиньям добра и процветания. Но неоднократно случались стычки с учениками. Окрепшие подростки, которые через год-два превратятся в боевых кабанов, всё чаще ослушивались воспитателей. Ежедневно и ежечасно поросята проявляли свирепую злость, точно какая-то зараза пропитала расхлябанный мозг гибридов. И каждый учитель знал, почему так происходит.
Свиньи с каждым годом становились всё агрессивней… и хоть немножечко, но умнее. Кабанье племя начинало замечать явные перекосы в структуре гражданского общества, когда у людей в наличие есть всё и вся, а у свиней только автоматы ППШ, запасные трусы и бесплатная баланда в харчевнях. Потому межвидовая ненависть росла пропорционально выпрямлению кривизны кабаньего мозга, словно свиньи желали уничтожить вчерашних хозяев планеты. И потому большинство людей ожидало пришествие императора Варакина. И человечество верило, что только великий вождь из прошлого в силах излечить нарастающую ненависть.
Директор Иванов крепко задумался, услышав слова Натальи Андреевны Зеевальдполянской. Он помолчал с минутку, принимая непростое решение, и, наконец-то, сказал:
– Возмозна, я поспесыл с выводами, коллеги. Но так или инасе, товариси… безнаказанно оставлять такие поступки нельзя! А то скоро в насу сколу позалуют инспекторы полисии – и тогда всем будет худо и мало не показится никому! Это я вам гарантирую, однако! Полисия сутить с хулиганами не любит, товариси…
Иванов прищурился, бросив испытывающий взгляд в зал. Его математический мозг – а он преподавал именно математику – подсказывал, что не все учителя находятся на экстренном совещании. В зале оставались свободными пять мест для людей, но должно остаться ровно четыре. Быстро сосчитав, что не хватает одного человека, директор задал следующий вопрос:
– Так поступать безответственно, коллеги! Кого нет в совесянии? Кто отсутствует, васу мать?
Вдруг распахнулись тяжёлые двери, ведущие в актовый зал. За порогом стояла Мария Борисовна.
Волосы её были спутаны, лицо окровавлено; платье тоже в крови, хоть выжимай. В правой руке она сжимала нож с длинным лезвием, левой рукой волочила по полу голову пятиклассника Чижа. Из пасти подростка капали жирные красные капли, заливая добротный паркет, а глаза учительницы Пяточенко буквально молили о помощи, сверкая отблесками человеческой «ярости» и нечеловеческого голода.
– Однако, теперь нам тосьно пиздес, товариси… – испуганно пробормотал директор Иванов.
– Вот те нате, башка в томате. Ахуенно посовещались! Отвоевался наш парнишка… – ахнула преподавательница сельхоз уроков, Наталья Андреевна Зеевальдполянская.
– Ну, даёшь Борисовна: ты его загрызла, что ли? – в поисках сигареты, ужаснулся военрук Пирожков, мгновенно позабыв о своём вывихе и отбитом копчике.
Глава 2. Два пучка шерсти, как символ кошачьей отваги.
Свиньи служили в армии, трудились в полях и на фабриках. Медведи годились только для войны. Из волков получались отличные полицейские. Тигры, это одиночки; непревзойдённые диверсанты-убийцы, не знающие ни страха, ни сочувствия к жертве. В Стране Сибирь жили и другие виды антропоморфных животных, но самыми непредсказуемыми и неуживчивыми оказались – коты.
Домашние любимцы, которых когда-то безумно любили люди, ходили на нижних лапах, достигая полутора метров в высоту. Они не перестали быть ловкими пронырами, лазающими по деревьям, крышам и подвалам, способные пробраться сквозь игольное ушко – если есть чем поживиться за этим ушком. Гибридные коты были, пожалуй, самыми любопытными существами на земле. Шерсть у них осталась гладкая, а пахли они кашемиром, печным дымом, иногда духами и даже душистыми лепестками роз. У гибридных котов лишь ухудшилось сумеречное зрение. Но как компенсация за потерю возможности листать по ночам откровенные журналы про кошечек, появилась непреодолимая тяга к бродяжничеству и воровству. Зачем два кота, одного из которых звали Барс, а второго, Шмаль – забрались в школу для свиней, никто точно не знал. Кто поймёт этих пушистых бандитов?
Закончился последний урок. Шумной толпой маленькие поросята и уже крупные подростки потянулись на выход. Через решётку вентиляционного люка на потолке, за исходом свиней из школы наблюдали две пары кошачьих глаз.
– Босс, всё идёт по плану? – негромко мякнул Барс.
Выглядел Барс всегда идеально. Природа подарила ему рыжую шубку: мягкую, шелковистую и душистую, пахнущую именно кашемиром. Всего несколько белых пятен на спине и груди, словно неизвестные земли на старой карте, сообщали, что Барс ещё не нашёл себя в жизни, но вряд ли когда-то станет другим. Он обречён скитаться по сибирским просторам в поисках заветной мечты. Он бродяга и вор, судьба которого в лапах самой госпожи Удачи.
Рядом с рыжим лежал его друг, по имени Шмаль – и тоже кот.
Шмаль был чернее ночи. Лапы, подушечки на лапах, нос, усы, спина, живот и хвост были у него под цвет якутского угля. Правда, где-то в подмышке затесался еле заметный коричневый пучок, доставшийся от отца, расстрелянного за угон княжеской баржи с песком. Авторитетный кот, которого сторонились даже медведи, всякий раз скрывал свою пёструю разнообразность, накидывая на себя жилетку с множеством карманов для всякой всячины – в большинстве своём оружия и барахла. Морда у Шмаля всегда казалась хмурой, даже если он веселился. Особого шарма придавала бандитская улыбка. Один клык у него был целый, второй – сломан наполовину. И когда Шмаль открывал пасть, то его сломанный зуб, в зависимости от настроения, демонстрировал своим блеском и белизной весь непокорный характер хозяина.
Рыжий Барс доверял чёрному другу больше, чем своей матери, отказавшейся от него в раннем возрасте – по причине нехватки молока в сосках и денег в дырявом кошельке. Барс доверял Шмалю, но жутко побаивался его, исполняя приказы чёрного босса беспрекословно. Рыжий кот был неисправимым романтиком. Он грезил о далёкой державе, где плещутся волны тёплого моря, где на мягких подстилках нежатся девочки – и совсем нет волков.
Шмаль в узких кругах слыл котом авторитетным, трижды сидевшим в спецлагере двухразового питания и трижды оттуда сбежавшим. Его разыскивала волчья полиция, потому что это дело чести поймать беглеца и пройдоху. С ним желали встречи свиньи, которых в том годе он облапошил на армейских сборах, выменяв ящик дешёвого бисера на вагон знаменитого «Нерюнгринского» пива. Его даже не жаловали некоторые из людей, хотя бывшие хозяева земли продолжали с трепетом относиться к домашним котикам, с любовью поглядывая на антропоморфных котов, представляя их всё такими же добрыми, ласковыми и пушистыми, только заметно подросшими.
– Скоро, братка… скоро, – щурился Шмаль. – Ещё пять сек, и школа опустеет. Затем быстро прошмыгнём в книгобанк – и привет прокурору.
– Ах да, мы ведь в библиотеку пришли. Но ведь там замок? – будто обрадовался проблеме рыжий кот. – Босс, ты дверь-то сможешь открыть?.. или ну её, эту библиотеку? Может, домой пойдём?
– Ты не дрейфь, рыжий, у меня вездеход ко всем замочкам в этом кабаньем стойле, – сверкнул сломанным клыком авторитетный кот, вытащив из кармана магнитную карту-ключ. – Универсальная, мать её! Приложил к пищалке и заходи куда вздумается – хоть в медицинский кабинет, хоть на крест за спиртягой.
Барс перевернулся на спину, зевнул и выпустил острые когти. Он внимательно осмотрел их и стал вдумчиво, не торопясь вылизывать лапу.
– А когда ты найдёшь картинку с твоим дедушкой, и мы выберемся из школы, ты возьмёшь меня с собой в далёкую Страну Крым?
– Тысячу раз уже базарил, что вместе попрём, – шикнул Шмаль.
Барс на мгновение замер, оценивая обещание друга, уехать далеко-далеко к рыбкам, к ласковому солнышку, где золотые самородки сами запрыгивают в мошну, и никто не мешает котам весело прожигать отпущенный век.
– Это хорошо, что вместе поедём, – замурчал рыжий. – Хочу я под пальму лечь и валяться весь день. А знаешь, столько там вкусной рыбы? А рыбы там много, потому что в Стране Крым есть море, представляешь? Огромное, лазурное, солёное море. А ещё я где-то читал, что в Стране Крым нет волков. Там есть дельфины, слоны, морские свинки, но волков нет. Как ты думаешь, это правда?
– Откеля на пляже волки, зёма? Тама только собачонки… и те – еле-еле душа в теле: мелкие, тощие, трясущиеся, с голубыми ошейниками. Ты, братан, не боися, я своих не кидаю, – успокоил друга Шмаль.
– Страна Крым… волны, чебуреки, кошечки… – мечтательно закатил глаза Барс и тихонько захрапел. И только ему стали сниться весёлые Маньки и Фроськи, как он почувствовал толчок в плечо.
– Цыц, в натуре! Не сопи, братан!
В полумраке широкого, опустевшего коридора учительница отчитывала хрюшку-первоклассника. Говорила тихо, почти шёпотом. Губы её дрожали, на лице играли желваки. Она проявляла агрессию, будто вот-вот впадёт в «ярость».
Поросёнок не спорил, боялся даже дышать. Он опустил рыльце в пол, принимая наказание за шутки, отпущенные в классе. Пацан шмыгал зелёными соплями, чесал бутербродное пузико и в страхе пускал слезу.
Человеческая женщина подняла за подбородок мордочку маленького хряка, требуя смотреть ей в глаза.
– А всё-таки они терпеливые… потому что умные, – заметил Шмаль.
– Люди, что ли? – шёпотом уточнил рыжий.
– Ну а кто, свиньи в штанах? – цыкнул чёрный, потрогав когтем клык, сломанный наполовину.
Шмаль не испытывал ненависти к боровам, но хорошо помнил, что некоторым из них не терпится содрать с него шкуру. Это была ещё одна из причин, чтобы перейти десяток границ и очутиться у Чёрного моря, где много красивых девочек и нет волков; хотя с волками не всё так однозначно…
– Смотри, её трясёт, как при голоде! – напрягся Барс и попятился назад.
– Главное, не дёргайся, земеля. Она нас не заметит. И о библиотечке помни. Плевал я на разборки педагогические. Картинка моего дедули важнее, – покосился на струсившего друга Шмаль.
Учительница неуклюже развернулась, словно хмельная, будто весь рабочий день провела за богатым столом, бесконечно чокаясь с коллегами и совсем не закусывая. Закрывая ладонями лицо и пошатываясь, она шла по коридору прочь от перепуганного поросёнка. А малыш, воспользовавшись замешательством человека, дал дёру, оставив на полу мешок со сменкой и школьный ранец на лямках.
– Вот же не свезло посмотреть, как хавают доходягу… Да она слабачка, Барс! Будь я на её месте, сожрал бы свинёнка, к чёртовой бабушке! – улыбался Шмаль, и не понятно, шутил он или говорил всерьёз. – А нет, ещё не конец фильму. Смотри, Барсик, у нас ещё один кабан нарисовался.
Учительница боролась с собой, всеми силами сопротивляясь звериной энергии препарата «Вар-250». Она хватала себя за локти, переступала вперёд-назад, как хамелеон на веточке, но вдруг в коридоре появился свин-подросток. Тот самый пятиклассник Чиж, который вывихнул плечо военруку Пирожкову.
Его приличных размеров бивни приподнялись. Огромным животом юный хряк преградил путь воспитательнице. Он был на две головы выше и что-то прятал за спиной.
