скачать книгу бесплатно
Горд присел на скамью. Потрепав по плечу Милоша, он выразил искреннюю поддержку. Тагентай – он, безусловно, враг, но досталось ему с лихвой. Такого бы поддержать, помочь ему выжить.
Великан вынул из ножен фритский кинжал и рассказал, что произошло сегодня ночью близ кривой дороги на Псков.
***
Когда-то гзуров было так много, что они могли основать отдельную колонию на Земле. Никто уже не помнит точно, сколько их было на самом деле, но известно, что не менее семи тысяч. На каждого мужчину приходилась одна женщина. Детей, стариков и немощных в путешествие не брали – только здоровые, половозрелые особи высадились на Земле. Вряд ли кто-то сможет правильно произнести имя этого народа, но славы именно так называли этих людей – гзуры с планеты Гзур.
Сплочённый народ размножался, адаптировался, видоизменялся и в итоге сумел на какое-то время закрепиться на недружелюбной Земле. Исключительное свойство излечиваться от болезней, помогало гзурам осваивать куда более сложные миры. Гзуры – это народ, произошедший от хамелеонов, народ ящер, а если пришла война, то ярость превращала их в беспощадных драконов.
Каждый гзур мог прожить несколько веков. Некоторые проживали больше тысячелетия. Но Земля отвергла пришлую расу. Сама природа взбунтовалась против находчивой ярости гзуров.
У них перестали рождаться дети. Около двух сотен лет назад умерла последняя женщина этого племени, которая, впрочем, давно не могла приносить потомство из-за ранения в живот. После её смерти перспектива сохранить след на Земле, исчезла безвозвратно. На планете осталось не более десятка взрослых, а точнее, пожилых мужчин. В числе выживших потомков ящеров был и Тагентай.
Прошла ещё сотня лет. Кто-то из сородичей Тагентая погиб в бою, некоторые умерли своей смертью от старости, но гзур и один продолжал сражаться, не зная конечной цели своей борьбы.
Когда Тагентай был ещё юн, он получил тяжёлую травму. В одном бою меч отчаянно храброго руса лишил его ноги по колено. Для любого из землян эта травма неизлечима или даже смертельна, для гзура такое ранение – дело вполне поправимое. Способность регенерировать потерю конечности у Тагентая в крови. Словно хвост у ящерицы нога отросла, ничем не отличаясь от утерянной в схватке. С новой ногой и сражаться сподручнее, смеялся несгибаемый Тёмный воин, вновь взяв в руки оружие.
Он бился со злобными соседями других рас, с удовольствием убивал Светлых и Тёмных. Иногда гзур бежал с поля боя, только для того, чтобы вернуться и вцепиться зубами в глотку. Но кто-то из учителей боя допустил промах в прошлом, обучая Тагентая мастерству. После одного из походов на север он получил повторное ранение; ту же ногу ему отрубили чуть выше колена. И отчаянье зародилось в сердце, оттого что вторично потерянная конечность отрастала не совсем так, как надо.
Вместо ноги вырос кривой короткий обрубок, похожий на рыбий плавник. Всё было бы ничего, потому что воин не стремился к совершенству и красоте, но боль не давала покоя, и даже во сне он терпел страдания.
Так прошли долгие столетия пыток. Духи, ушедших предков, не оставили Тагентая. Они общались с ним во снах, иногда наяву и советовали не мириться с судьбой, а отправиться в холодную страну миллиона озёр. Так он и сделал.
Тагентай прожил на северном острове долгие годы одиночества. В нём ещё сохранилась сила, и кто знает, сколько Тёмному предначертано оставаться в живых. Старый гзур посчитал, что его война закончилась, и нет ему дела до Тёмных миров или Светлых идей. У Тагентая были свои пороки, раздумья и горести – своя маленькая Вселенная.
Гзур хромая, карабкался по камням, охотился на зверей и продолжал полную страданий жизнь отшельника. Но однажды в погоне за ослепшей чайкой он поскользнулся и упал на острые скалы. Старый Тагентай сломал при падении здоровую ногу, и жизнь превратилась в ад. Муки и скрежет зубов знал каждый куст, каждый лист на том острове. Гзур выл на солнце, трепетал пред луной. Он трижды рыл в камнях могилу, но зов родичей заставлял его жить и бороться.
Раздробленная нога гнила, сохла и увеличивала страдания. Тогда духи снова подсказали выход. Словно колдун Тагентай собрал травы, поганки и корешки, а затем приготовил варево, которое утолило кошмарную боль. Он выпил отвар и безжалостно отрезал обе свои ноги.
Духи предков спасли от мук, но лишили разума. Боль ушла безвозвратно, а злость, с которой он прежде сокрушал врагов, только увеличилась. Тагентай смастерил деревянную тележку, привязал себя к ней и отправился снова к людям. Тёмный искал смерти. Он ждал, когда славы придут и, наконец-то, отправят его к давно ушедшим с Земли братьям.
Бешеным зверем гзур поселился в лесу, где-то неподалёку от Пскова. Тагентай нападал на путников, грабил обозы, убивал воинов и душил заблудившихся крестьян. Он отнимал еду у бродяг, терзал их тела и ждал конца долгого пути на Земле. Гзур потерял ноги, но руки, с помощью которых он передвигался в ветвях деревьев, превратились в ужасное оружие. Сила в его руках была таковой, что он запросто мог свернуть лошади шею – главное, уцепиться, главное, схватить жертву. Если кто-то из живых попадал в сети старого гзура, то неминуемая, жуткая смерть ожидала его. Некоторых людей Тагентай испробовал на вкус и даже сточил из бедра миловидной крестьянки наконечник смертельной пики, которой разил наповал в висок. Жалобы на чудовище, поселившееся в лесу, заставили славов прислушаться, и Горд решил найти убийцу.
Светлый пришелец понимал, что рассказы о лешем, жарящем детей на медленных углях, преувеличены. Но пропадали люди. Совсем недавно на лесной дороге погиб отряд из пяти воинов, сопровождавших любовницу князя. Возможно, лихой народец диких кочевников повадился убивать, а, может быть, это что-то совершенно иное. Лишь только мудрый Милош утверждал, что злодеяния вершат нечеловеческие руки. Учёный слав предполагал, что кто-то обречённый и потерявший всяческую надежду зверствует на лесных тропах. Милош грешил на дикого, утратившего разум гзура, того, что когда-то жил в стране викингов.
Горд почувствовал зверя, как только растворился в чаще. Он ощущал присутствие Тёмных духов – злых и очень опасных. Гигант, словно охотничий пёс, ловил зловонные запахи, отголоски чужих стонов и рык нескончаемой ненависти. Слав привязал лошадку к дереву, набросал веток, построив шалаш от дождя и, накрывшись расшитым плащом, лёг в ожидании нападения.
Ждать пришлось недолго. Откуда-то сверху камнем свалился монстр. Горд скинул плащ и увидел перекошенное яростью лицо гзура.
Слав не мог ошибиться, он хорошо помнил это племя. Гигант убил сотни гзуров, но этот Тёмный воин был особенный. Его лицо покрылось рытвинами, бородавками и тонкими просвечивающимися чешуйками. Возможно, гзур проводил много времени в море и потому его тело, словно сливаясь с бурлящей стихией, приняло облик далёких предков, вышедших из океана.
Гзур хрипел, хлопал рыбьими глазами и скалил акулью пасть. Он схватил жилистыми руками Горда за шею и душил, что было сил. Но спустя лишь мгновение, Тагентай понял, что сжал в руках свою долгожданную смерть. Несчастный гзур давно ждал встречи с вечностью, и она пришла к нему. Громадный слав избавит Тёмного от мук навсегда.
Перед тем как убить, Горд услышал, как безумный, но когда-то невероятно отважный воин – прохрипел своё имя. «Я Тагентай. Я сын планеты Гзур, – скрипя острыми зубами, как кончики лезвия ножей, шептал убийца людей. – Меня зовут Тагентай, запомни это имя и прощай слав, и до встречи слав…»
***
Горд рассматривал тяжёлое украшение, кованное ещё на Гзуре. На одной стороне изображён хвост змеи. На другой – хорошо видно, как голова твари, выпустив раздвоенный язык, пьёт из широкой чаши. «Такую задумку можно использовать на эмблеме врачевателей», – подумал Светлый, но быстро потеряв интерес, он повесил амулет на шею дремавшего Милоша и отрешённо посмотрел в потолок.
– Это талисман здоровья, – послышался усталый голос из тела учёного. – Такую вещицу дарят при рождении гзура. На счастье. Для долголетия.
Горд взглянул на спящего друга, затем, словно маятник часов, качнул амулет со змеёй. Тот нехотя, цепляясь за металлическую броню, скрипнул и затих.
– Видел бы ты этого Тагентая. В нём здоровья не больше, чем в плешивой жабе красоты. Ерунда это всё. Предрассудки. Этот мерзавец пещерный урод и убийца. Гнить ему в земле и, чтоб его могилу никто не посетил и не вспомнил.
– И всё же жаль его. Поскольку Тагентай уникален. Сохрани амулет, Горд. Передал его Беркуту.
– Передам. Хуже не станет, – согласился громила и, сняв с шеи Милоша талисман, запихнул его обратно в сумку. – Меня больше интересуют люди… нормальные, обычные люди. Скажи, Милош, почему мы не можем построить рай на Земле? Что нам мешает? И когда, чёрт возьми, мы остановим нашествие чумы? Клянусь своим золотым духом, я делаю всё, чтобы жизнь племён была чиста и богата. Когда же люди будут жить, как предначертано им Светлыми Творцами?
– Мы обязательно построим рай на этой планете. Мы справимся, брат. Необходимо лишь время. И чуму победим, а затем арглов без сомнения победим. Я вылечил сегодня триста пятнадцать человек. Это рекорд, – устало ответил голос учёного слава.
***
Эпидемия, охватившая на западных землях большие и малые города, уносила уже тысячи жизней.
Милош боролся с болезнью, принимая всех хворых, не делая скидок на возраст и пол. Разделяя больных на группы, в первую очередь он лечил детей. Желательно, чтобы у ребёнка или нескольких малышей оставалась в живых мать.
Горд отсекал ещё здоровое население от очага заражения. Такую работу можно назвать адской. Гиганту приходилось дробить семьи. Делал он это безжалостно, зачастую забирая детей у живых, но уже не имеющих шанса на выздоровление родителей. От того слова, которыми он сейчас перебрасывался с Милошем, были язвительны с видимой тенью усталости от грязной работы.
Веттер тоже ежедневно наведывался в поселения русичей и, скрепя эфирным сердцем, выявлял больных, выполняя неблагодарный труд.
Инфицирована была половина населения любого из городов. На лечение элементарно не хватало времени. Приходилось с горечью наблюдать за массовой гибелью своих потомков. Но большую часть русичей удалось вывести из зоны заражения. Здоровых и тех, кого можно спасти, размещали в специальных лагерях, строго соблюдая карантин.
– Скорее бы выпал снег, – тоскливо вздохнул Милош.
– С ледяной горки захотел покататься? – продолжал шутить над собратом гигант.
Но язвил великан без энтузиазма, потому что силы не безграничны. Горд не только охотился за убийцами по ночам, он тоже лечил больных. Врачевал выборочно и не в таких масштабах, как учёный слав. Потратив немалую часть энергии, ему также требовалось время на подзарядку. Восстанавливался громила «на ногах», отдыхая, например, в конных переходах, сидя на своей любимой лошадке.
– Отдохнул бы ты, брат, – сочувственно звучал голос Милоша.
Горд сморщился, будто проглотил осу и, отмахнувшись от дружеского совета, сказал:
– Отдыхать я буду, когда вернусь на Слав. Новость пришла от Беркута. У него дела куда лучше нашего. Потому что дружина у вождя сплочённая, люди закалённые. Пока мы здесь лечим, он занят делом: сражается и побеждает.
– Беркут откупился от ордынцев или принудил к миру воинственных соседей? – немного повеселев, спросил учёный.
– Деталей не знаю. Сегодня будет в крепости и сам расскажет, – пожал широченными плечами громила. – Да и какая разница людям, если в доме спокойствие и порядок. Беркут договорился о мире, подкупил, запугал или убил. Какое это имеет значение? Дома не жгут, детей не воруют… покой нужен.
– Это верно. Но откупиться всё-таки выгоднее. Золото ничего не значит, – настаивал голос.
Горд повернул голову в сторону входной двери. Он услышал скрип половиц. По стону влажных досок представил идущего в комнату человека. Через мгновение раздался призывный стук в массивную дверь.
– Заходи! – громогласно отреагировал Горд.
Дверь отворилась. За порогом славы увидели друга, лицо которого скрывала стальная маска.
– Добро пожаловать, Беркут, – улыбнулся землянину гигант. – Только тебя вспоминали.
Ратник в сверкающих латах, закрыл за собой дверь.
– Долго жить буду. Знаю. Приветствую, славы, – сказал землянин.
– Приветствую, Беркут! – раздался бравурный голос Милоша.
– Беда-а-а, – сожалел человек, глядя на спящего слава.
– Такова наша работа, – вздохнул учёный. – Расскажи, что слышно на южных рубежах.
Беркут сел на широкую лавку, приставленную к дубовому столу в самом центре просторной комнаты. После того как зажёг свечу, он продолжил:
– Слушайте, братья…
Глава 7
Выходной день Апрель посвятил делам будничным. Встав ровно в девять утра, он умылся и, вооружившись пылесосом, приступил к наведению чистоты. Следующим этапом стало мытьё посуды, которой оказалось совсем немного. Обнаруженные в раковине тарелки, блюдца, чашки и некое количество вилок с ложками, буквально через пять минут блистали свежестью, занимая места на полках небольшой кухни.
В квартире Апреля были только самые необходимые предметы: холодильник, микроволновка, просторная кровать, стол с тремя стульями, на стене полка для книг, две гантели, телевизор, ноутбук и шкаф для вещей. Ничего лишнего: никаких слоников, кактусов, фикусов и ржавых самоваров по углам. Хотя работа в антикварном магазине своего соседа Матвея Фирсова, где Апрель добывал себе на хлеб, предполагала любовь к разным безделушкам, но корыстной слабости не было вовсе. Был, как говорится, здоровый интерес к работе и не более. Апрель понимал ценность вещей, отлично разбирался в их возрасте и подлинности. Тем и отличается хозяин магазина от рядового продавца: хозяин ценит свой товар, относится к вещам трепетно с придыханием и живёт работой, только и думая, где купить, кому продать, чтобы снова купить. Владельцу бизнеса нужна стабильная прибыль, а продавец довольствуется указаниями босса и средней зарплатой за непыльную работёнку.
Покончив с уборкой, Апрель сходил в магазин. Забивая котлетами, бананами и бутылками холодильник, послышалась пищащая мелодия, прибывшего на телефон сообщения. Первым кто потревожил после вчерашнего юбилея, оказался Иван Литяйкин.
Красноречивый вопрос: «Как ты, бро?» – говорил, что Ваня скорее жив, чем мёртв, но ему срочно нужна дружеская поддержка.
Пробежав пальцами по сенсорному экрану, Апрель Старцев быстро ответил: «У меня всё хорошо. Скоро зайду».
Убедившись, что наступила гармония чистоты, он бросил взгляд на стол. Вспоминая ночную беседу с пожилым соседом, поймал себя на мысли, что кристалл, находящийся в обувной коробке, действительно издаёт нечто похожее на шёпот под диковинную мелодию духового рожка. Апрель на всякий случай открыл коробку, но кристалл мирно спал. Музыка продолжала играть где-то в пространстве. Она была тихой, еле слышимой, потусторонней
– Чур меня, чур! – сплюнул через плечо Апрель, выходя из квартиры.
После недолгой прогулки он навестил друга детства – Ивана Литяйкина. Тот проживал в соседнем доме, со своей невестой Светланой Родовой, с которой второй год идут разговоры о неминуемой свадьбе.
Света открыла дверь. Привычная атмосфера хаоса никогда не покидала жилище влюблённой пары. Коридор был захламлён самыми неожиданными предметами. Плотно надутый круг для плавания в воде, встречающий в начале весны Апреля, колоритно сообщал, что хижина Ивана наполнена восторженной страстью первой любви, а порядок и чистота придут позже, когда молодые люди насладятся сексуальными влечениями.
– Как ваше ничего? – поинтересовался Апрель.
– У меня всё хорошо. Вечер вчера был замечательный. А вот Ваня, как обычно, не в себе, – строила глазки Светлана, неожиданно чмокнув раннего гостя в щёку.
Поцеловав, она хлопнула ресничками и, покачивая кругленькими, очень даже аппетитными бёдрами, отправилась на кухню.
Апрель прошёл в комнату. Ваня сидел на диване, поджав ноги, и сосредоточенно смотрел на окно.
– Ох, женишок… уведу у тебя Светку, – улыбнулся Апрель.
– Любит она меня. Не получится, – щурился Ваня.
Он продолжал смотреть в окно и о чём-то думал.
– Эка тебя зацепило! Чаю бы тебе, – пошутил Апрель.
– Не хочу я чаю, – отмахнулся Ваня и перевёл взгляд на своего друга. – Знаешь, у меня появились сомнения. У тебя случайно нет брата?
– Двадцать пять лет один-одишёнек. А вообще, все люди, братья, – сказал Апрель и громко добавил, чтобы услышала Света: – И сёстры!
– Человек человеку друг и брат, это я помню, – массируя пальцами виски, вздохнул Иван. – А ещё я знаю, что случайностей в жизни ровно столько же, сколько закономерностей.
– Вот это уже интересно, – присел рядом Апрель. – Чего случилось-то? Спиритус-виниус никак не выветрится?
– Да нет, – закатил глаза Ваня. – Просто вчера, после того, как на такси домой приехали, Света захотела шоколадку. Ну, я проводил её домой, а сам в магазин потопал… в наш в круглосуточный. Иду себе ровненько, не качаясь; зашёл, купил, шагаю назад и вдруг чувствую взгляд. Не простой взгляд, а прожигающий! Я серьёзно: тепло в голове стало, даже в жар кинуло. Я покрутился, ищу того, кто меня разглядывает, потом вижу – ты стоишь.
Ваня поднял глаза и стал теребить волосы на затылке, поднимая начёсанный вихрь, демонстративно кричащий, как сложно сейчас выразить свою мысль.
Словно опытный психотерапевт в знак полного согласия Апрель качал головой, принимая за веру всё, что не скажет эго клиент.
– Вань, нет у меня ни братьев, ни сестёр, – успокоил друга Апрель. – Ты обознался. Так бывает, когда лишнего за воротник.
– Думаешь, я обознался? Что в третий раз, что ли? – не сдавался Ваня. – Вчера был… ну, навеселе, конечно… так у меня только храбрости прибавилось. Ну и пошёл я прямо на брата твоего или кто он там тебе…
Услышав откровения своего парня, Света вернулась в комнату и заинтересованно присела рядом с друзьями.
– Не верите мне? А я вам говорю, что в третий раз встречаю его, парня, похожего на Апреля. Лицо у него суровое… хмурое. Глаза такие… жёсткие, колючие. Я домой пришёл и никак заснуть не мог. И всё думал и думал, а потом к Светке прижался и уснул. А когда рано утром проснулся, то понял. Тот парень, что вчера привиделся мне, только похож на Апреля, но он совсем другой. Тот мужик круче. Будто опыта у него, как у старого хирурга, который всю жизнь резал и штопал живых людей. Встретился я с его взглядом и чуть не сбежал. Страшный человек. Такой даст в ухо, и убить может. Жестокий он какой-то…
Судя по настрою скрупулёзным сравнениям и формулировкам, Иван решил найти ответы на мучившие его вопросы и рассказать всё до конца, не боясь, что ему не поверят. Сделав недолгую паузу, он продолжил:
– Ну чего, удивил вас? Или думаете, мне приснилось?
– Ещё как удивил. Ничего себе! Такой храбрый, такой отважный Ванька, а чуть не сбежал от крутого мужика! – рассмеялась Света; потом она сделала серьёзное лицо и спросила: – А дальше-то что было? Встретил его, прожёг он тебя взглядом, и всё?
– Нет, конечно. Если бы Иван Литяйкин ретировался, тогда и рассказывать нечего. В этот раз я был смел и отважен! Я на него пру, как в танке, а он от меня в темноту нырнул. Я, значит, за ним, а он привет – испарился. Покрутил я головой, посмотрел по сторонам – только что был здесь и вдруг пропал. Хотел я уже плюнуть на всё, но случайно опустил взгляд. Не знаю, как вышло – опустил глаза и вижу…
Ваня остался сидеть на диване. Он вытянул ногу и протиснул пальцы в карман своих видавших виды домашних штанов. Морщась и негромко кряхтя, Иван извлёк небольшую металлическую четырёхугольную пирамиду. Покачивая серебристую находку на ладони и придавая веса только что рассказанной истории, он многозначительно добавил:
– Вот что нашёл. Тяжёленькая, зараза!
Пирамида для случайно найденной безделушки была достаточно изящна. Её грани испещрены мелкой вязью, похожей на арабские письмена. Эти надписи давали повод не сомневаться, что странный предмет был рукотворным и, безусловно, имел свою цену.
– Если за мной следит твой несуществующий брат, а на том месте, где он только что стоял, я нашёл нечто ни на что не похожее, как ты думаешь, для кого оставлена эта штуковина? Уверен, что для тебя, мой весенний друг! – ответил на собственные вопросы Ваня и наклонил ладонь.
Апрель ловко поймал пирамидку и тут же передал её Светлане, которая немного ревновала, что красивый сувенир достался не ей.
Покрутив в руке и не найдя отверстий или крючочка, в который можно вставить верёвочку, Света отдала пирамиду обратно Апрелю.
– Утомил ты меня, Ванюша. Пойду я на кухню. Тоже мне, следопыт, – цыкнула девушка и, потеряв интерес, снова упорхнула из комнаты.
– Не перестаёте вы меня удивлять, честное слово, – изумился Апрель. – Вчера Матвей Сергеич о черепах хрустальных всё толковал, сегодня ты – о братьях-двойниках. С вами не соскучишься.
– Я выдумал, что ли? В третий раз уже встретил. Вылитый ты! Он маячит передо мной, как приведение. Ну, выпил вчера, что с того? Я всё-таки не идиот! – вспылил Ваня, поправляя взъерошенные волосы. – Своими глазами видел. Понимаешь?
– Знаю тебя с детства. Заливать ты, конечно, мастак, но сейчас точно не врёшь. Только что мне с этим делать? – разглядывая находку, спросил Апрель.
